* * *
Дамблдор явился на Гриммо не один. К довольному Сириусу и мрачой делегации Вальпургиевых рыцарей пришли сразу четверо волшебников. Директора сопровождали Муди, Гестия Джонс и Эммелина Венс.
К делу они перешли далеко не сразу. Сначала Венс и Джонс улаживали формальности с новорожденным. Потом, когда Беллатрикс уже собралась перейти к делу, Дамблдор огорошил всех новостью.
— Сириус, мальчик мой, — очень мягко сказал Дамблдор, и Белла сразу поняла: грядут неприятности. — Вчера вечером я выяснил, что Амбридж назначила Гарри взыскание с кровавым пером.
— То есть?! — спросили Блэки в один голос.
— То и есть, — директор сел в кресло и посмотрел на Беллу с Сириусом. — Гарри неоднократно говорил о том, что он видел на кладбище. Министерство это отрицает, и Амбридж тоже. В конце концов, после очередного урока ЗОТИ она назначила ему взыскание — писать этим пером фразу «Я не должен лгать».
— Это переходит все границы, — вмешался Малфой.
Эммелина наградила Люциуса долгим, проницательным взглядом, в котором ясно читалось: «Кто бы говорил».
— Почему вы выяснили только вчера? — спросила Беллатрикс.
— Мы не можем это оставить просто так, — вмешался Сириус.
— Не можем, — согласился директор. — Гарри считает, что и без того надоедает нам своими проблемами. Если бы не мисс Грейнджер, которая пришла ко мне с рассказом, юноша мог скрывать это еще долго. И да, это действительно переходит все границы, поскольку в данном случае действует чиновник Министерства. Я предлагаю тебе, Сириус, проинструктировать крестника. Пусть зафиксирует след от пера на руке. Надо написать на мое имя заявление.
— Я напишу, — выражение лица Сириуса не предвещало ничего хорошего.
* * *
— Итак, господин директор, — Беллатрикс взяла слово. — Мы хотим добиться освобождения некоторых из наших соратников. Мальсибера и Руквуда формально могли помиловать еще четыре года назад. К концу года мы можем подать повторное ходатайство.
Дамблдор обвел взглядом Яксли, Малфоя и Беллатрикс. Посмотрел на Сириуса, который сидел в углу и демонстрировал, что он не при этом деле. Наконец, покосился на Венс, сидевшую прямо, как струна.
— Вы все понимаете, что фальшивый Волдеморт начнет войну с организации побега, — продолжила Белла. — И у людей, заточенных там, особого выбора не будет. Поэтому свести к минимуму пополнение фальшивого Лорда — наша общая цель. Я рассчитываю на ваше понимание.
Аластор еле слышно хмыкнул.
— Госпожа Блэк, — Дамблдор погладил бороду и посмотрел на нее поверх очков. — Я, безусловно, понимаю ваши мотивы, но у нас, — «у нас», очевидно, означало Орден Феникса, — есть один серьезный вопрос. Вы можете гарантировать, что Руквуд и Мальсибер тоже сочтут Волдеморта фальшивым?
— Любопытно узнать, как должны выглядеть эти гарантии, — вслух, ни к кому конкретно не обращаясь, сказал Малфой. — Не письменное же обязательство.
— Безусловно, — хмыкнула Венс. — Но мы не можем быть уверены.
Обстановка в комнате ощутимо накалилась. Огромный стол, который отделял переговорщиков друг от друга, казалось, сейчас задрожит.
— Господа, — через пару секунд произнесла Беллатрикс. — Мы можем дать другую гарантию: ни Руквуд, ни Мальсибер не присоединятся к фальшивому Волдеморту. Такое, я думаю, устроит всех.
* * *
«Похоже, Сириуса они любят побольше, чем меня», — отметила Беллатрикс. Очередной номер «Пророка» опубликовал в светской хронике заметку о рождении сына в семье Блэков. Текст за авторством Риты Скитер гласил:
"Внимательные читатели светской хроники уже замечали, что Сириус Блэк нечасто радует нас новостями — но с избытком восполняет качеством.
Сначала мы с вами внимательно следили за драматическим оправданием господина Блэка. Окруженное анимагией и преданной дружбой, оно вызвало гораздо больше шуму, чем даже выход на свободу его кузины, мадам Беллатрикс.
К счастью, господин Блэк охотно раскрыл эту потрясающую историю нашей сотруднице Пенелопе Кристал. Мы в редакции с удовлетворением следили за этим проектом, и я прочила ей большое журналистское будущее, но, как вы знаете, все сложилось по-другому. По счастью, Пенелопа помнила коллег добром, и мою обширную статью о свадьбе господина Блэка и госпожи Кристал внимательные читатели никак не могли пропустить.
Теперь же нам объявляют о рождении первенца семьи Блэк. "Ежедневный Пророк", разумеется, желает мальчику всего самого доброго, однако давайте задумаемся — о чем нам говорят обнародованные Блэками обстоятельства?
Во-первых, имя наследника. Мальчика нарекли Регулусом, в честь покойного брата господина Сириуса. Также жертвы первой Войны — но жертвы на другой стороне. Возможно, в результате общения с кузиной господин Блэк пришел к мысли вот таким забавным способом намекнуть на возможность национального примирения? Будет славно, если его жест не уйдет в песок.
Во-вторых, из конфиденциальных источников мне стало известно, что Блэки не обращались в министерство для регистрации новорожденного. Под документами же, как нам с большим трудом удалось выяснить, стоят подписи министерских служащих, известных своей подчеркнуто продамблдоровской позицией. Что в результате? Господин Блэк, очевидно, предпочел даже такую малость доверить своим знакомым по старым временам, подчеркнуто игнорируя Фаджа.
Что же, это не оскорбление, а ожидаемый ответ на некоторые высказывания нашего Министра. Будем надеяться, что стороны этим и ограничатся".
XCVII. Последнее мирное Рождество
Регулус Блэк спал. Первенец и наследник семьи Блэков успел всласть накричаться, собрать все внимание и теперь спокойно лежал в своей кроватке. Беллатрикс методично покачивала колыбель; Пенелопа сидела напротив и откровенно наслаждалась отдыхом.
Белла очень хорошо представила, что было бы, заведи они с Рудольфусом ребенка в семидесятых — достаточно было просто поглядеть на молодую мать. Это на Гриммо с младенцем возилась Пенелопа. В доме Лестрейнджей нянчить детей было некому, если не считать Беллатрикс.
Она бы не смогла целиком посвятить себя воспитанию ребенка, она бы не смогла сидеть в стороне, пока муж и деверь воюют, наконец, одновременно заниматься детьми и стоять в ближнем круге она бы тоже не смогла. Все было понятно, логично и оговорено между супругами еще в семьдесят четвертом, во время медового месяца.
Они с Руди знали, что так надо, но сейчас Беллатрикс покачивала колыбель и отчаянно прогоняла мысли о том, какими могли бы быть их дети. Красивые, чистокровные, похожие на родителей — они бы застали другой мир, если бы все получилось так, как хотели Упивающиеся.
Беллатрикс очень тихо вздохнула и продолжила качать колыбель. Маленький Регулус Блэк спокойно спал. Ребенок был очень похож на Сириуса. И на Беллатрикс.
— Надо же, так тихо спит, — Пенни присела рядом с Беллой. — У нас так быстро уложить не получается.
— Это нормально. Я помню, как выглядел Люциус, когда только родился племянник. Там тоже возились они двое и стая домовиков.
— Если честно, я немного побаиваюсь лорда Малфоя, — призналась Пенелопа. — Мне приходилось читать и слышать про него разное.
Беллатрикс рассмеялась: негромко, чтобы не разбудить мальчика.
— Побаиваешься его? — фыркнула ведьма. — А как же тогда я? Мне даже немного обидно.
— У вас с Сириусом совершенно другие отношения, — ответила Пенелопа и покосилась вниз, на белые носки Беллатрикс, которые чуть приоткрывала длинная юбка. — Я в свое время много чего читала и слушала про семидесятые. Даже не верится, что у вас все так повернулось.
— Никому не верится. Даже нам самим не верится. Кстати, — Белла поглядела на невестку, продолжая покачивать колыбель. — А Нотта ты тоже побаиваешься?
— Нотта? Нет, — пожала плечами Пенни. — Он кажется более спокойным, что ли.
— Внешность очень обманчива. Нотт в свое время мог в чем-то не соглашаться с лордом Волдемортом, Люциус — никогда. Изо всех нас, пожалуй, у Фредерика больше всего ума и меньше всего амбиций. За пределами пропаганды, конечно, но ты это уже могла заметить.
— Могла. Я все-таки проработала немного в журналистике, — кивнула Пенелопа. — Мы уже разработали план. Если вы его одобрите, у нас будет своя периодика.
— Изумительно. Так вот, — продолжила Беллатрикс. — Нотт в свое время сотворил изумительные материалы, очень наглядные и действенные. На меня, по меньшей мере, действовали. Зайди в комнату к… брату Сириуса, погляди в верхнем ящике стола.
— Мадам Блэк, а вы мне расскажете про них про всех то, что можно рассказывать?
— А ты уверена, что тебе нужно это знать?
— Я думаю, что должна знать, кто приходит в мой дом, — Пенелопа машинально коснулась своего локона; она так и продолжала красить волосы в черный цвет.
— В твой дом? — улыбнулась Беллатрикс. — Это хорошо. Эльфы уже зовут тебя хозяйкой, так? — ведьма дождалась кивка и продолжила. — Продолжай в том же духе, и ты окончательно освоишься среди нашего надменного семейства.
— Я продолжаю, — очень тихо сказала младшая Блэк. — Скажите, такая дама, похожая немного на вас, только седая… это Ликорида или Кассиопея Блэк?
— Ликорида, — сразу ответила Беллатрикс. — Моя двоюродная бабка ни разу еще не появлялась на Гриммо. А что, она пробовала язвить? На моей памяти это была единственная женщина, способная заткнуть и уязвить тетку Вальбургу.
— Примерно, — сказала Пенелопа. — Я ее встретила в коридоре и она поинтересовалась — та ли я полукровная девочка, которую нашел Сириус?
— А ты? — Белла приподняла бровь.
— Я сказала, что я жена Блэка и мать Блэка и понятия не имею, о какой «девочке» идет речь, — Пенни прищурилась.
— А что она? — Белла даже перестала качать кроватку с младенцем.
— Она мне поаплодировала.
— Я бы тоже, если бы рядом не спал твой сын, — Белла повернулась к невестке. — Все правильно, моя милая. Ты уже родила наследника — это твоя программа-минимум, родить и воспитать наследника семьи. И если бы ты в такой ситуации вела себя как какая-то приживалка, поверь, я бы не смогла тебя уважать. Все правильно, веди себя вежливо, но твердо. Это лучший способ добиться уважения в нашем доме.
* * *
Они все-таки разбудили Регулуса. Через полчаса тихих разговоров обеим женщинам пришлось опять укладывать малыша, а не обсуждать соратников Беллатрикс. Но и получаса им хватило для хорошего ликбеза. Белла очень хорошо помнила их всех — и оставшихся на свободе, и сидевших в Азкабане. Конечно, Пенелопе она рассказала далеко не все.
Ей ни к чему было слышать давние слова Роули: «Убейте сотню — вам захотят отомстить. Убейте десять тысяч, как Гриндевальд — враги выстроятся в очередь за вашей головой. Но если убить всего лишь нескольких, скрывая свои действия под завесой тайны и безмолвия — вся Британия будет вопить от ужаса, услышав наше имя». Так сказал Роули, и Волдеморт согласился с ним.
Строго говоря, Пенелопа спрашивала ее про то, что это за люди, а не про дела этих людей. Белла ни о чем не соврала — просто кое о чем не рассказала. Беллатрикс умолчала о делах Селвина и его боевой пятерки. Зато она хорошо описала, каким был валлиец в повседневной жизни: свирепым, опасным, увлекающимся средневековым оружием. Старинный топор и заколдованный кнут из коллекции Себастьяна всегда были предметом зависти Макнейра.
С Малфоем, Яксли и Ноттом проще. Пенелопа и сама знала, что Малфой хитрый перфекционист, что Яксли — квалифицированный юрист с твердокаменным характером, что Нотт — пропагандист и любитель истории. Она гораздо чаще видела этих людей и уже успела сформировать какое-то свое мнение.
Беллатрикс завернулась в одеяло. В свое время, году в семьдесят девятом, младший Крауч предлагал Волдеморту перейти к настоящему террору и вместо точечных акций устроить взрыв на атомной электростанции. Барти повторил ту же самую ошибку, которую регулярно совершают молодые, талантливые и амбициозные люди. Он решил, что до него никто таких идей не обдумывал.
Тогда именно Руквуд быстро и четко объяснил парню, что целью организации является не слом Статута, а взятие власти по одну из его сторон.
— Нам плевать на магглов, — тяжеловесно говорил невыразимец; Беллатрикс надолго и всерьез запомнила взгляд и интонации уставшего человека, — плевать во всех аспектах, которые не относятся к нашему миру. Мы, конечно, можем устроить взрыв реактора, но что мы получим для решения наших проблем здесь и сейчас? Мы должны держать в страхе грязнокровок, а не место, откуда они берутся.
Руквуда и Мальсибера еще можно вытащить. С остальными — сложнее. Чтобы добиться свидания с Долоховым, пришлось лезть вон из кожи и нести галлеоны в Министерство. Беллатрикс несколько месяцев ждала свидания с собственным мужем — остальным нельзя было послать даже посылку или письмо.
* * *
— Сын мой, — спокойно произнес Люциус Малфой. — Присядь, у нас будет серьезный разговор.
— Я весь внимание, папа.
Драко уселся в кресло. Интересно, о чем хочет говорить отец? О том, что было в конце семестра? Или, наоборот, взрослые решили поручить ему что-то ответственное?
— Что у вас происходит на Слизерине? — резко спросил Люциус.
— В каком именно плане? Отношений, настроений, событий?
Отец и сын пару секунд молчали, сидя друг напротив друга. Люциус думал, Драко ему не мешал.
— Думаю, что отношений, — негромко сказал старший, — про события я и так наслышан.
— В любом случае поймали Поттера, а не меня, — пожал плечами Драко. — Слизерин очень интересно поделился. Половина просто ни во что не вмешивается, а другая половина разделилась. Тоже примерно пополам. Могло бы дойти до драки, но декан пообещал, что покарает за любое выяснение отношений внутри факультета.
— Понятно… то есть тебя на Слизерине слушают?
— По меньшей мере, я отговорил нескольких людей вступать в Инспекционную дружину, — улыбнулся Драко.
— Хорошо, — Люциус забарабанил пальцами по подлокотнику. — В мое время у тебя могли бы быть проблемы хотя бы из-за отношений с гриффиндоркой, с этой девочкой Уизли.
— Отношений? — Малфой уселся в кресле, как на троне. — Папа, не пойми меня неправильно, но это прямо-таки идея!
