Глава 37. Жертвы
Его привели обратно в маленькую камеру без окон, больно бросили на пол, а потом Червехвост вернулся, осторожно неся с собой какой-то большой сверток. Из свертка во все стороны торчали непрерывно шевелящиеся... конечности?... или длинные плети, Гарри не смог разглядеть, подавленный своим отчаянием. Он решил, что, возможно, Червехвост принес сюда еще одну змею. Нагини, скользнув в комнату следом за Червехвостом, сначала брезгливо зашипела, шарахнувшись от рванувшегося к ней свертка, но Червехвост и помогающий ему Нотт положили его возле Гарри, и сверток медленно пополз к нему. Гарри не успел понять, что происходит, как из свертка вылезли... длинные ветки и корни растения и потянулись к мальчику. Через секунду он был уже прижат к стене цепкими и удивительно сильными ветвями и корнями живой лианы, а на концах ее ветвей, жадно чмокая, раскрывались и закрывались маленькие круглые отверстия, похожие на голодные рты с колючими острыми зубками по краям. Лиана впилась в тело Гарри десятком своих ртов, и он закричал от боли.
— Вот так! — хихикнул Червехвост. — Прекрасно! К утру Лиана-Кровосос сделает все за нас, и у господина будет кровь этого мальчишки. А сам он не сможет сопротивляться, когда господин вонзит в него клинок на Алтаре Кровавого Бессмертия.
— Да славится имя нашего Лорда! — глухо сказал доктор Нотт. Он жадно посмотрел, как лиана сосет кровь у Гарри, и голодно вздохнул.
— Осторожно, Нотт! — предупреждающе взмахнул палочкой Червехвост. — Каждая капля крови этого мальчишки драгоценна! Ее не должен касаться никто, кроме нашего господина!
— Я голоден, — мрачно сказал Нотт. — Мы целый день ничего не пили, кроме одного бокала на триумфе нашего Лорда.
— Иди в крыло для психов, там для тебя всегда найдется, чем перекусить, — раздраженно сказал Червехвост, и его серебряная рука сверкнула в ночном сумраке комнаты. — А потом я сам понесу Лиану-Кровосос нашему господину.
Они ушли и оставили Гарри одного с Нагини. Она пошуршала на полу и, довольно свернувшись в узел, стала с наслаждением наблюдать за Гарри. А он, чувствуя, что ничего не может сделать с поразительно сильными и гибкими ветвями лианы, устал и безжизненно повис на ней. Гарри знал, что умирает, облепленный присосками странного растения, которое, с удовлетворением чавкая, громко всасывало его кровь. Багровая лиана обвивалась вокруг него как живая и прижимала его ветвями к стене, довольно подрагивая мелкими красными листьями. С огромной скоростью на ветвях созревали бутоны, распускались, благоухая, розовые цветы, которые пахли его кровью, и тут же засыхали, падая на пол. Среди опадающих бутонов и листьев шуршало длинное тело Нагини. Громадная змея с наслаждением зарывалась в цветы.
Гарри стало клонить в сон. Он понимал, что это не просто усталость, не просто давящий груз последнего дня. Он быстро терял много крови и знал, что так он скоро потеряет и сознание, и способность сопротивляться. А дальше — смерть. Только не засыпать! Не засыпать, твердил он себе, настойчиво моргая глазами и морщась от тягучей боли в многочисленных ранах, нанесенных кровожадной лианой. Не спать! Нельзя! Нельзя!
Нагини подползла к нему, ее голова раскачивалась на длинном теле, капюшон медленно и ритмично раздувался. Она издала тихое шипение, потом поймала взгляд Гарри и просвистела:
— С-с-с-смотри на меня, человечек! С-с-смотри мне в глаз-с-с-са!
Против своей ослабевающей воли Гарри с трудом поднял голову и посмотрел в узкие горящие зрачки Нагини. Змея стала легонько покачиваться с еле слышным шипением, заставляя Гарри смотреть на ее гипнотизирующий танец. Она свивалась в кольца, шелестела чешуей по полу и мерно качала головой. С последним усилием Гарри попытался отвести взгляд от Нагини, но слабость окончательно настигла его, и Гарри уже во сне понял, что заснул. Не засыпать, подумал он в отчаянии, и его голова упала на плечо. Он уже не слышал, как тело Нагини снова зашуршало по полу, и змея исчезла.
Ему снова снилась поляна, полная белых асфоделей. И девушка снова шла к нему, раздвигая цветы. Она смеялась и пританцовывала от счастья. Ее длинные белые волосы летели по воздуху. Гарри был уверен, что знает эту девушку, но никак не мог вспомнить, кто она. Ветер шевелил головки асфоделей и приносил Гарри чувство удивительного покоя и полного счастья. Он в полном блаженстве протянул руки к девушке, и тут в его мозгу настойчиво застучал чей-то голос.
— Не спи, Гарри!
— Что? — во сне он в недоумении оглянулся вокруг себя, но никого не было. Девушка исчезла, а голос продолжал настойчиво шептать:
— Гарри, проснись, проснись, скорее! Ты не должен спать, слышишь? Просыпайся немедленно, тебе грозит опасность!..
Опасность? Какая опасность может ему грозить на этом чудесном лугу, где такие прекрасные цветы, и не хочется ни о чем думать, не хочется ничего делать. Прилагать усилия не хотелось даже для того, чтобы понять, кто говорит с ним.
— Гарри Поттер! Ты — тот Мальчик-Который-Выжил. Не дай им убить тебя! Не дай нам потерять надежду!
Глупости, хотел воскликнуть Гарри. При чем тут я? Я не хочу быть чьей-то надеждой, не хочу бороться, я хочу только покоя, покоя... здесь так прекрасно и тихо. Я хочу остаться здесь навсегда...
— Гарри! Гарри! — присоединились к призрачному голосу другие голоса. — Что с тобой?! Нет, только не это, он теряет много крови!.. Дисерниблус!.. Рон, ну где тебя черти носят? Скорее! Ах ты, гадина, — Инфламмо!
— Сейчас! — услышал Гарри еще один голос, и тут как-то подсознательно понял, что все они знакомы ему. — Стена тут заговоренная... Я быстро!
И тут по его щеке ощутимо прошлась чья-то рука. Потом — новая пощечина! Гарри с трудом разлепил опухшие глаза и увидел, как Лиана-Кровосос агрессивно отбивается пожухшими ветками от напалма огненных струй, исходящих из направленной на нее волшебной палочки. На концах ветвей отчаянно клацали маленькие кровожадные пасти и, обожженные, падали кучками пепла прямо на пол. Затем пламя охватило все растение, оно еще раз дернулось как в агонии и рассыпалось на угольки. Розовые бутоны, потрескивая, тлели на полу.
Гермиона опустила палочку и бросилась к сползшему на пол Гарри.
— Гарри, Гарри, ты жив? О, какой ты бледный! Энервейт!, — она торопливо щупала пульс у него на израненном, искусанном запястье. — Ничего, — шептала она. — Мы вытащим тебя отсюда.
— Гермиона... это ты? Откуда ты взялась? — Гарри пытался подняться, но у него пока не получалось. Внезапно до него дошло. — Но здесь же опасно! Тебе нельзя здесь находиться! Здесь Вольдеморт, он сказал, что...
— Плевать на Вольдеморта. Главное, тебя отсюда увести, — сквозь стену, уже буквально отплевываясь (от налипшей на него пыли), просочился Рон. Гарри в ужасе уставился на него.
— Нет! Рон, только не ты! Только не ты! — обалдевший от всего происходящего Гарри принял Рона за привидение. И было от чего: Рон Уизли был совершенно бесплотный, прозрачной рукой он брезгливо смахивал труху перекрытий, оседавшую на пол сквозь него. — Нет! Ты не должен был умереть! Из-за меня! Нет!
— Балда, я и не умирал, — Рон устало направил на себя палочку. — Дисерниблус! Хм, значит, я все-таки выучил заклятие Прозрачности. Уже неплохо. — Он пошел к двери и начал ковыряться палочкой в замке. — Алохомора! Ну что, Гермиона, ты сможешь поднять его? Нам нужно срочно смываться, пока его не хватились!
— Ты жив, Рон, — слабо пробормотал Гарри, пока Рон с Гермионой общими усилиями поднимали его на ноги. — Ты теперь будешь меня ненавидеть всю жизнь... Это я виноват... Я никогда не смогу простить себе того, что Фред...
— Фред умер, — жестко сказал Рон, прерывая Гарри, — Но я не хочу, чтобы умер еще и ты, понимаешь? Я не хочу потерять и брата, и друга. Так что давай, пойдем скорее!
— Но Рон, я должен тебе сказать!..
— Гарри, сейчас не время для самобичевания! — Рон взвалил руку Гарри себе на плечо и с трудом поднял его. — Нам нужно срочно добраться до камина, через который мы сюда попали, иначе нам крышка!
— Через камин? Но как вы узнали, что я здесь? — Гарри, поддерживаемый с обеих сторон Роном и Гермионой, переступил через порог. В коридоре, к счастью, никого не было, и друзья поволокли его к лестнице направо.
— Ну, ясно же, что типы, которые украли тебя, были из больницы Святого Манго. Когда Гермиона побежала к Дамблдору рассказать о лекарстве, она украла у него из комнаты мешочек с кружаной мукой.
— Я жутко боялась, что она только для местного пользования, чтобы передвигаться по каминам Хогвартса, но все обошлось, — призналась Гермиона.
— Когда Дамблдор ушел, — продолжил объяснять Рон. — Мы тут же смылись в Хогсмид и прямо из камина мадам Росмерты попали сюда. Если бы не Гермиона, нас бы сразу заметили, хорошо, что она вспомнила о заклятии Прозрачности. Ну а потом — заклятие Четырех Точек.
— Лекарство... Гермиона, значит, ты догадалась, как это произошло? Ты уже давно это подозревала, верно? Почему же ты мне не сказала напрямик? — Гарри с трудом пытался сам преодолеть лестничный пролет.
— Я не хотела пугать тебя, Гарри. В конце концов, мы всегда ей так доверяли, я просто не могла понять, почему она вдруг предала нас.
— Проклятие Подвластия, чего тут думать, — проворчал Рон, осторожно помогая Гарри ступить израненной ногой на следующую ступеньку. — Слушай, Гермиона, может, сперва подлечим ему ноги?
— Некогда, Рон! Если его хватятся, мы можем не успеть! — Гермиона, пыхтя, как паровоз, стаскивала Гарри с лестницы. — До психиатрического отделения еще три этажа!
— Вы проникли сюда через психиатрическое отделение? — воскликнул Гарри.
— Да, а что?
— Туда только что отправился один из Упивающихся Смертью, Нотт! Он вампир, здесь чертова куча вампиров!..
— Потом расскажешь, Гарри, — Рон вновь с усилием взвалил руку Гарри на свое плечо. — Придется рискнуть. Тут больше нигде нет каминов, мы видели, только в гостиной, где тамошние пациенты встречаются с посетителями. Хорошо, что там никого не было, когда мы грохнулись на пол.
— Как Дамблдор не подумал вас изолировать, — простонал Гарри. — Хоть вас бы уберег.
— Не говори глупостей, Гарри, неужели мы бы бросили тебя в беде?
С трудом спустившись еще на два этажа ниже и почти потеряв сознание от слабости, усталости и как ни странно, постоянных "Энервейт!" Гермионы, Гарри почувствовал, что больше не может.
— Погодите, — прошептал он, отрывая руки от плеч Рона и Гермионы. — Надо передохнуть.
— Гарри, — почти плакала Гермиона. — У нас нет на это времени! Тебе нужно скорее вернуться в Хогвартс, там безопасно и можно будет подлечиться.
— Кто же меня будет лечить? — скептически возразил Гарри.
— Повезло еще, что сейчас раннее утро, часов семь, наверное, — вздохнул Рон, вытирая пот со лба. — Иначе мы бы ни за что не смогли незамеченными шастать по переходам самой большой колдовской больницы Англии. Хорошо, что колдомедики на ночных дежурствах больше любят спать в ординаторской, чем ходить по коридорам. (При этих словах Гермиона нахмурилась) Слушай, Гермиона, оставайся тут с Гарри, а я спущусь вниз. Разведаю обстановку.
— Ни за что не отпущу! — как кошка зашипела Гермиона. — Лучше ты останься здесь, а пойду я... Рон! — последние слова она сказала уже роновой спине. Махнув рукой на упрямую Гермиону и всех на свете упрямых девчонок, Рон уже спускался к двери, на которой было написано: "ПСИХИАТРИЧЕСКОЕ ОТДЕЛЕНИЕ". Дверь была закрыта, но для палочки Рона это не составило проблемы. Он приоткрыл створку и исчез.
— Гарри, у тебя забрали палочку, да? А что с твоим медальоном? — шепотом спросила Гермиона, вытирая следы крови у Гарри на лице носовым платком.
— Вольдеморт сжег мою палочку, — пробормотал Гарри. — И попросту испарил медальон. Я безоружен.
— Гарри, мне не нравится, как ты это говоришь. Такое впечатление, что у тебя не осталось надежды.
— Гермиона, на моих глазах погибли два человека, два моих друга! Погибли из-за меня! Как я должен себя чувствовать? — закричал Гарри.
— Тихо! — она зажала ему рот рукой и прислушалась. На лестнице не было слышно ни звука.
— Что я теперь скажу Рону, как по-твоему? Что я скажу его маме и отцу? — приступ отчаяния у Гарри не проходил. — Не надо было вам приходить сюда за мной, — выдохнул он. — Я же предупреждал: из-за меня гибнут люди! Все придают мне слишком большое значение, которого я не заслуживаю.
— Ты — наследник Гриффиндора, Гарри, — прошептала Гермиона, обнимая его. Гарри почему-то никогда не хотелось так заплакать, как в этот ужасный момент. Колючий комок встал колом у него в горле и отчаянно рвался наружу. — Ты заслуживаешь того, чтобы тебя любили и заботились о тебе.
— Не нужна мне такая забота, от которой страдают другие, — вырвался из ее рук Гарри. — Ну, чем ты сможешь меня убедить, коли я скажу тебе, что в том случае, если мы выйдем отсюда живыми, мне придется посмотреть в глаза Артуру и Молли Уизли?! Или родителям Чу?
— Гарри, я ничего не знаю про Чу, — с сомнением заметила Гермиона. — Но что касается Уизли... — она не договорила, и Гарри схватил ее за подбородок и повернул к себе, чтобы видеть ее глаза. Глаза у Гермионы были красные и заплаканные.
— Рон не винит тебя, — прошептала Гермиона, глядя Гарри по волосам. — Когда он узнал, что случилось, он сказал, "Я бы сам поступил точно так же!"
— Неужели? — горечь не хотела уходить из голоса Гарри. — Не могу поверить, что он ничуть не расстроен смертью своего брата!
— О нет, он очень горевал. Он плакал просто ужасно, если бы ты видел! Он кричал, что Фред не должен был оказаться в том месте в это время. Что там должен был оказаться он, и тогда, возможно, сумел бы помочь тебе, — Гермиона помолчала и неохотно сказала. — Джинни тоже сильно плакала, но она смогла поддержать Рона и сама держится тоже неплохо. Вот Анжелина была в шоке. Она потеряла сознание, когда услышала, надеюсь, ей сейчас стало лучше.
— А... Джордж? — Гарри боялся спрашивать, как воспринял смерть Фреда его брат-близнец. Все в Хогвартсе всегда считали близнецов Фреда и Джорджа Уизли чем-то одним. Чем-то целым. Они везде ходили вместе, дружили с одними и теми же людьми, вместе затевали всевозможные каверзы, им нравились одинаковые девушки — они были частью друг друга. И вот теперь осталась всего одна половинка.
Гермиона опасливо взглянула на Гарри и тут же отвела глаза.
— Говори же!
— Он все время молчит, — еле слышно сказала Гермиона. — Молчит, смотрит в одну точку и все. Даже не плакал ни секунды. Дамблдор, кажется, всерьез опасается за него, он велел профессору МакГонаголл не отходить от Джорджа, чтобы, как он выразился, Джордж не повредил ни себе, ни другим еще больше, — она запнулась.
— Дальше, — приказал Гарри.
— Джордж сказал только одно, — голос Гермионы был тих, как шорох. — Когда мы с профессором МакГонаголл пришли в гостиную, он сидел возле камина и говорил "Он убил его".
— Ну вот, а ты говорила, что меня никто не обвиняет, — Гарри отвернулся и стал растирать болевшую ногу. — Пусть Рон ничего не говорит, пусть Джинни простила меня, но Джордж считает меня убийцей. Этого довольно для того, чтобы никогда не освободиться от своей вины.
