— Сириус, дорогой, я обещаю, что дам ответ сегодня, — промурлыкала Валери. Послышалось движение двух мантий, и легкие шажки Валери пробежали вниз по ступенькам. Хромоты почти не заметно. — Сегодня, слышишь!
Звук воздушного (или нет?) поцелуя.
— Я люблю тебя! Я, обормот и охламон, люблю такую женщину, как ты! С ума сойти, я просто не могу поверить!..
— Я могу, — уверенный в своей неотразимости голос Валери Эвергрин раздался уже возле портрета. — До встречи, Сириус!
— До встречи, любимая! — спустя минуту большие мягкие лапы потопали к креслу возле камина, где спал Гарри. Мокрый нос ткнулся ему в лицо. Гарри чихнул и окончательно проснулся.
Шлярик восторженно вилял хвостом, зубами стаскивал с Гарри одеяло, приглашая на прогулку. Гарри встревожено завозился, не зная, приснилось ли ему то, что только что его крестный делал предложение его профессору по Защите от сил зла, или нет. Он отпихнул ногой клетчатое одеяло-плед и обнял знакомую лохматую собачью физиономию.
— Сириус! Привет!
Сириус довольно зарычал. Он был прав, следовало вставать: на больших часах с ходиками как раз било девять, и кукушка, перебирая перышки в хвосте, уезжала обратно в круглое окошечко. Сириус громко залаял, потребовав, чтобы ему открыли портрет. Гарри приподнял створку, и анимаг выбежал наружу. Сверху раздались голоса, и в гостиную спустились Рон и Гермиона. Рон был бледный, лицо у него заострилось. Гермиона выглядела не лучше, впрочем, она, как всегда старалась держаться собранно.
— Гарри! — девочка подбежала к нему и обняла. — Ты жив! Я думала, что вчера не засну, пока не узнаю, все ли с тобой в порядке!
— Заснула бы, — проворчал Рон. — Сонное зелье на всех действует одинаково, — он поправлял на плечах черную мантию. — Рон, ты чего с утра одетый? — Гарри складывал плед и снимал свитер. — Мы сейчас уезжаем или... — Мы поедем днем, — тихо сказал Рон. — Похороны будут в четыре. Тишина. Потом Гермиона коротко всхлипнула. — Я получил сову из дома. Отец пишет, что мама очень плоха, хочет, чтобы мы поскорее вернулись. И с Джорджем тоже... не все ладно. Поэтому мы не поедем на поезде, вчера профессор МакГонаголл обещала, что договорится с мадам Росмертой насчет кружаной муки. Ну, чтобы она пустила нас в свой камин, — Рон не смотрел даже на Гермиону, которая в свою очередь расширенными глазами глядела на Гарри. — Но сначала, может быть, ты расскажешь нам, чем все кончилось? Мы тебя так вчера и не увидели. — И сегодня школьная сова принесла мне "Дейли Пророк", — прошептала Гермиона. — Гляди, Гарри, что там написано, — она протянула ему сложенную вчетверо газету. Передовица полыхала огромными буквами ВОЗВРАЩЕНИЕ ВОЛЬДЕМОРТА. Пробежав глазами газету, Гарри выхватил из нее только самое главное: бой в клинике Св. Манго, Упивающиеся Смертью открыто объявили о своем праве на существование, нашествие вампиров одновременно на Лондон, Париж, Прагу, Будапешт и Рим, усилия Министерства Магии по стабилизации обстановки, нация замерла в ожидании требований Вольдеморта. Фудж от комментариев отказался (как, впрочем, и всегда). Слухи о смерти нескольких учеников прямо на территории Хогвартса. Гибель учителя по Уходу за волшебными существами (Гарри сглотнул сухой комок в горле) подтверждена. Массовые увольнения из Министерства (по собственному желанию) и толпы, осаждающие Отдел Магической Эмиграции. Из статьи в статью кочевало слово "война". Полный хаос, понял Гарри. Все готовы к страху. Все ждут только одного: что скажет сам Вольдеморт. А когда он скажет, неважно что, снова начнется тот ужас, о котором ему когда-то рассказывал мистер Уизли: ты приходишь домой, а над домом уже висит Смертный Знак... Чтобы избежать этого, люди будут готовы на все. Но будут ли они готовы на открытую борьбу? — Хагрид и правда умер? — Гермиона начала тихо плакать. — Что же с нами теперь будет? — Гермиона, прекрати, ты же всегда была сильной! Почему же сейчас ты ревешь, как девчонка! — Рон шумно уселся в кресло, в котором еще недавно сидел Дамблдор, и сложил руки на груди, засунув ладони под мышки. Гарри понял — чтобы не было видно, как у него трясутся руки. — Я и есть девчонка, ты, дурак! — отчаянно выкрикнула Гермиона. — О, Рон, прости! Прости, пожалуйста! — Она бросилась обнимать Рона, и он не оттолкнул ее. — Гермиона, надо не об этом думать. Не что с нами будет, а что мы можем сделать, чтобы предотвратить все это, — Гарри стоял и равнодушными, сухими от горя глазами смотрел на то, как Рон медленно целует Гермиону сначала в щеку, а потом его губы соскальзывают к ее губам. Это уже реальность. Отчаяние? Или настоящая любовь? Потом, оборвал себя Гарри. Все потом. Надо им рассказать. Сейчас, пока у меня есть силы и пока еще есть силы у них обоих.
На обед они спустились в Большой зал и увидели, что там почти так же много народу, как и в тот день, когда Орден Феникса собрался в полном составе. Рон пораженно помахал в ответ Дикоглазу Моуди, когда тот на удивление любезно раскланялся с ним. Инь Гуй-Хань подозвала к себе за стол Гермиону и, улыбаясь, заговорила с ней о восточных теориях Арифмантики. Гарри, для того, чтобы добраться до своего обычного места за столом, пришлось с извинениями проталкиваться сквозь толпу дам разного возраста, галдящую по-немецки и по-французски. Он с любопытством оглядывал старушек Штальберг, щебетавших с незнакомой дамой в лиловой мантии и мужской шляпе пирожком на голове, и думал, не к ним ли, случайно, Дамблдор решил отправить на лето Парвати и Лаванду? Профессор Джонс сдержанно поклонился ему в тот самый момент, когда Гарри голодно впился зубами в свиное ребрышко, поэтому пришлось срочно изобретать любезную мину, дабы не уронить достоинства с костью в зубах. В углу Сириус, уже в своем человеческом обличии, говорил с Люпином, и на изможденном лице оборотня были написаны усталость и счастье. Его друг больше мог не бояться преследований авроров, хотя Дикоглаз Моуди все еще бросал на Блэка хищные взгляды своим волшебным, бешено вращающимся глазом. Валери Эвергрин не было видно. Почти все колдуны и ведьмы были покрыты шрамами и ссадинами, у всех перевязаны руки или пальцы. Напротив Гарри большой Бенджамин Иррегус-Штраус осторожно обращался с вилкой и ножом, чтобы не повредить ожоги на пальцах. Он мрачно ел поджарку и постоянно протягивал руку к тарелке с хлебом, поэтому Гарри приходилось периодически ее к нему подвигать.
— Слушай, они что, вообще больше не соблюдают секретности? — Рон толкнул под локоть Гарри так, что он чуть не подавился картошкой. — Я-то думал, что Орден Феникса — тайная организация, а они беседуют себе о делах, когда мы рядом.
Действительно, Гарри тоже этому не переставал удивляться. Рядом с ним ведьма-француженка на ломаном английском спрашивала профессора Джонса что-то о планах заключения пойманных Упивающихся Смертью под стражу в небольшом удаленном замке. Азкабан, по мнению ведьмы, с которым, впрочем, был полностью согласен Элджернон Джонс, был сейчас не только не надежен, но даже опасен.
— Да, мадам, по прибытии нашего министра мы обязательно поднимем этот вопрос, — кивал Джонс, запивая свое согласие тыквенным соком. — Впрочем, не думаю, что Фудж поймет всю важность изменения статуса Азкабана.
— Он и не поймет, Элджи, но нужно сделать так, чтобы он, по крайней мере, сделал так, как должно быть правильно. Дементоры начинают покидать Азкабан! Спросите сами у человека, который этим занимается целый год! — незаметно подошедший сзади Люпин положил руки на плечи Гарри.
Иррегус-Штраус, на которого все дружно посмотрели, неуклюже вытер рот салфеткой и процедил:
— Занимался, вы хотите сказать, Римус. Пока меня не уволили! Сейчас я такой же безработный, как и вы.
Гарри и Рон вытаращили глаза. Уволили? А в газете писали, что работники Министерства увольняются сами.
— Нет, Фудж не просто слеп, он — глупая марионетка в чьих-то грязных лапах, — проворчал какой-то колдун рядом.
— Вот сейчас он придет, и мы сами у него спросим, друзья мои, — Дамблдор проходивший мимо, остановился возле Гарри и Рона и спросил. — Рональд, ты в порядке?
— Да, профессор. В полном.
— Ну вот и хорошо. А ты Гарри? Порезы не болят?
— Нет, профессор, уже затягиваются.
К концу обеда, когда прохаживающиеся между столами колледжей с бутербродами в руках и беседующие друг с другом колдуны вдоволь наговорились, открылась дверь, и на пороге Большого зала появились трое. Корнелиус Фудж, министр Магии, был ужасающе бледен и перепуган. Было такое впечатление, что ему страшно не хочется идти сюда, но его силой заставили сделать это. В данном случае, на роль грубой силы претендовали двое, казалось, совершенно не подходящие для этого: все еще чуть прихрамывающая Валери Эвергрин и незаметный старичок в серой мантии и остроконечной шапочке, которого, как с трудом вспомнил Гарри, звали Мундугнус Флетчер. Гермиона, бросив взгляд на Фуджа, извинилась перед Инь и галопом вернулась на свое обычное место за столом Гриффиндора между Гарри и Роном. Фудж быстро прошел мимо них, ни на кого не глядя, Мундугнус Флетчер равнодушно проскользнул следом, не отставая от Фуджа (складывалось впечатление, что он подталкивает министра коленом пониже спины, заставляя его двигаться вперед). Валери Эвергрин широко улыбнулась ребятам и заняла свое место между Дамблдором и профессором МакГонаголл. Гарри оглядел преподавательский стол, но нигде не заметил профессора Снейпа. Видимо, он все еще был не в состоянии присутствовать на этом сборище.
Фудж трусливо оглядел собравшийся в зале не один десяток колдунов и робко присел с другой стороны от Дамблдора. Директор даже не повернул головы. Дикоглаз Моуди брезгливо отвернулся от министра. Фудж здесь был не всесильным человеком, и он это прекрасно понимал, он приехал, чтобы отчитать Дамблдора и снять его с должности, а на самом деле, отчитывать будут его. Судя по всему, министр всерьез опасался, выйдет ли он вообще отсюда живым.
Дамблдор встал и заговорил. Он так долго и обстоятельно рассказывал о тех событиях, которые произошли за последние три дня, что Гарри отвернулся, чтобы не видеть, как люди смотрят на него. Внезапно, он вскочил и, сам не зная, почему, бросился бежать к дверям. Гарри больше не мог, просто не мог слушать это в третий раз. Он проклинал себя за трусость и очередной припадок отчаяния, но больше не просто не мог!
Он дрожащими руками собирал свои вещи в спальне, потом, упаковав метлу, приготовил клетку для Хедвиги и стащил все это в холл, а потом на траву возле каменных ступеней главной лестницы. Потом уселся на свой сундук и просто стал ждать, пока не закончится заседание Ордена Феникса. К его изумлению, люди не стали шумной толпой выходить из дверей, когда открылась одна из створок, оттуда вышли только Дамблдор и Фудж.
— Вы поняли, Корнелиус, чем может закончиться задержка с Азкабаном?
— Да, Дамблдор, это ужасно. Но я все еще не согласен с вашим планом относительно гигантов! Как это воспримет все колдовское сообщество, как? — Фудж всплеснул маленькими лапками и по-стариковски потряс головой.
— Мы, все собравшиеся здесь сегодня, и есть колдовское сообщество. Мы единственная реальная и разумная сила, дорогой мой министр, которая еще может противостоять Вольдеморту. Лига Защиты от Сил Зла больше не функционирует. Кто же мог предполагать, что за ней, как за ширмой процветают финансовые махинации Люциуса Малфоя? Тем более, что ему удалось бежать! Этот человек копает под вас, Корнелиус. И в то самое время, когда происходят такие вещи, вы преспокойно отправляете в отставку Бенджамина и возводите в ранг начальника Отдела по надзору за Магическими существами Уолдена Макнейра! Человека Люциуса! Да еще и Упивающегося Смертью! Ну что мне с вами делать, мой дорогой? — Дамблдор говорил с министром Магии, как с несмышленым ребенком.
— Они предъявили требование о регистрации этого объединения как политической партии, — жалко содрогнулся Фудж. — Кто знает, как отнесутся к этому люди? Если народ поддержит это, тогда...
— Тогда вы поймете, наконец, что значит идти на поводу у толпы, Корнелиус. Популистские решения вас уже не спасут, — Дамблдор спустился вниз и сел на ступеньку. Он смотрел на озеро. Фудж боязливо пробежал по лестнице и присел рядышком. На Гарри, сидящего за их спинами, они не обращали внимания.
— Разве вы не знаете, как тяжело управлять всем этим? — Фудж устало вздохнул.
— Знаю, Корнелиус, поэтому и отказался в свое время от такого высокого поста. Я ученый, а не политик. Но и политическую линию нужно проводить с достаточной долей научной точности. Вам нужно быть очень осторожным. Вполне возможно, что на вас будет совершено покушение, если вы не согласитесь с их требованиями, — аккуратно намекнул Дамблдор.
Но Фудж уже не дрожал. Он разглядывал гигантского кальмара, раскинувшего щупальца на солнцепеке, и только обреченно ломал пальцы.
— Мы все так рискуем, Дамблдор, мы слишком рискуем, — пробормотал он так тихо, что Гарри его еле услышал. — Но если Орден Феникса — единственная сила, которая может спасти мир от гибели, то я на все согласен. Только зачем было вводить в состав вашего круга... детей? Это сумасшествие какое-то! Что будет, если...
— Они уже не дети, Корнелиус, — медленно и печально сказал Дамблдор. — Гарри и его друзья за несколько лет доказали, что способны померяться силами с таким Злом, которое вам даже и не снилось. Если честно, я бы тоже хотел, чтобы они подольше оставались малышами. Тогда мне было бы легче их защищать, но разве это научило бы их принимать самостоятельные решения? В такие опасные и тяжелые времена дети быстро растут и учатся выживать, потому что этого требует жизнь.
— Но если вы так говорите, значит, вы и взаправду верите, что война вот-вот начнется! — испуганно пискнул Фудж.
Дамблдор похлопал его по плечу.
— Не будем прятаться от действительности, Корнелиус, дружище. Вольдеморт сейчас уже слишком силен. Он не будет стоять на месте, он станет двигаться вперед. Его цель — господство над миром.
— Это безумие! — выдохнул Фудж.
— Профессор Эвергрин тоже думала так, но потом признала свою ошибку. Он не безумец. Он слишком умен, поэтому ему иногда выгодно надевать маску безумного пророка Тьмы. На самом деле, это всего лишь маска. Он мыслит очень четко.
Они помолчали.
— Ладно, я тоже пойду, пожалуй, — сказал, наконец, Фудж. — У нас обоих много дел. И, Дамблдор...
— Да, Корнелиус?
— Спасибо, что вытащили меня из этой передряги. Если бы не вы, что бы стало с нашим главным госпиталем?! Вампиры, кто бы мог подумать...
— Снимаю барьер, — сказал Дамблдор и провел ладонью по воздуху. Он словно бы заискрился. — У вас мало времени, министр.
— У нас у всех мало времени, — виновато съежился Фудж и аппарировал. Сияние прекратилось.
— Ну что ж, Гарри. Теперь ты, Рональд и Гермиона — члены Ордена Феникса, — Дамблдор все еще сидел спиной к мальчику. — Как тебе эта новость?
— Я согласен, что Рон и Гермиона заслуживают этого, сэр. Но не могу сказать того же о себе, — твердо сказал Гарри.
— Ты преуменьшаешь свои заслуги, сынок. Это всего лишь справедливость.
