— Я видел китайцев, курящих опиум. Неприятно видеть, — поддакнул журналист.
— И куда ваш мир катится?! — воскликнул Смит. Волк молча дал ему книгу "Не убоюсь я зверя". Сергей тем временем попросил:
— Петя, я же знаю, что ты можешь мысленно обратиться к Немо. Попробуй, может, отзовется.
— А может и нет, — сказал снайпер, помолчал, и отрицательно махнул головой.
— Давайте фильм доглядим, а я про парусник подумаю, — предложил Сергей.
После окончания подводник начал речь:
— Для начала надо понять, для какого плавания нужен парусник. Нужен нам океанический корабль. Достаточно большой, чтобы увезти больше груза и выдержать любой путь кроме льдов Арктики. Но достаточно мал и продуман по конструкции, чтобы нас хватило для управления.
— Зачем нам много груза? Удрать от вулкана, и всё тут, — задал вопрос Лёха.
— Хоть бы для балласта...
— Не только, — перебил Сергея Саня. — На продажу хотя бы доски и брус эвкалипта загрузить, и то заработаем.
— И хорошо заработаем. Тонкие широкие доски самое то на продажу. Крепкая древесина, и красивая. Это же красное дерево! — добавил Лёха.
— На острове есть руда железа и, наверно, всех распространенных металлов, способных его легировать с улучшением свойств. Легированная сталь намного дороже дерева по весу, — добавил токарь. — Только когда руки дойдут....
— Красное дерево это махагони с Кубы, а не эвкалипт, — заметил мальчик.
— Сильно отличается? — не полез за словом в карман Лосев.
— Нет, очень похожи. Но от вида зависит, мы же видели, — объяснил ботаник.
— Похрен эта теория. Пока, — тормознул спорщиков Белов.
— Не-а, надо подумать, что и из чего на корабле будет делать, какую древесину заготавливать. Так, Пенкроф? — не сдался Лёха.
— Принято киль и шпангоуты делать из дуба, обшивку, настил и мачты с реями из сосны или ели. Дуб крепкий и не гниёт, но тяжелый. Из вяза хорошо делать обшивку, он же не гниёт, но боится древоточцев. Шпангоуты хорошо гнуть из него. Сосна лёгкая, на палубу и мачты с реями хороша, но гниёт и не такая прочная, — рассказал моряк.
— Дуба и вяза у нас нет. Вместо дуба хорошо эвкалипт использовать, он крепкий, его не грызут всякие жучки, красивый, ровный. Сосна меня смущает. Есть что получше? — рассуждал плотник.
— На склонах горы есть атротаксисы, это тасманийские кипарисы. Их древоточцы не трогают, долговечная, как вяз, мягкая древесина. И пахнет хорошо.
— Отлично. Я только не пойму, если древесина эвкалипта тяжелее, но крепче, то, может, и на наружную обшивку, и мачты пойдёт, но можно тоньше, — выдвинул мысль Лёха. — Хотя наверное и та толщина сойдёт. Да, я знаю, что тяжелее резать, но зато крепче будет корабль.
— Похрен, пусть запас прочности поболе будет, — предложил подводник.
— Не надо, так у нас не принято, — отмахнулся было Пенкроф. — Да и что ты, трюмная крыса железного корабля, понимаешь в строительстве парусников? Да ещё и русский.
— Я много чего знаю. Как на строительстве экономят, а потом смеются про таких, как ты, "у короля много". Хочешь построить хлипкое корыто, чтобы меньше себя утруждать и местные деревья сэкономить? Давай, вперед. Только у мыса Горн плыви на нём без меня, — тихим раздражённым голосом ответил на хамство Сергей. Пенкроф на глазах сдулся.
— Читал я, что лучший британский клипер "Катти Сарк" сделан по схеме деревянная обшивка на железном каркасе. И дерево только тик и вяз, никакой сосны. И по морям ходил вроде как с 1870-го года и до середины двадцатого века, — вспомнил Ефремова Волк. — Сейчас найду документальный рассказ. Но что уже после Второй Мировой перестали ходить по морю и сделали музей, это точно знаю.
— Восемьдесят лет?! Это необычайно много для деревянного корабля, да ещё и клипера. Наши клиперы лет по двадцать-тридцать служат, — недоверчиво ответил янки. Потом увидел книгу и быстро просмотрел. Потом уважительно покивал головой, глядя на распечатки фотографий знаменитого корабля, скачанных из Интернета. Наконец, сказал. — Отчего вы решили, что нам надо в пролив Дрейка? Можно подняться к экватору и по ветру идти к Ост-Индии, и дальше куда захочется.
— Ага, через Торресов пролив без лоцмана... Но можно и с юга или севера обогнуть. Это если в Атлантику, — скептически ответил подводник. — Мы, конечно, можем и корейскому народу помочь. А что? Из всех неевропейцев они больше всего подходят, и нравятся своим характером. Знаю потому что есть знакомые. Китайцев и индусов слишком много, затеряемся. Японцы и майя слишком кровожадные народы. Про инков ничего не скажу, вроде как поздняя цивилизация, но я не историк. Может, уже есть земледельцы какие. Так что, скорее всего, плыть нам в Европу.
— Больше никаких нет неевропейских цивилизаций? — спросил журналист.
— Про те, что есть кроме названных, почти ничего не знаем. Дохристианские народы и государства с берегов Балтийского моря. Я уж молчу про те, в существование которых историки сомневаются, например, сибирские цивилизации Бронзового века, — вместо Сергея Саня ответил.
— Мифические, как Атлантида? Про которые только мифы, и больше ничего? — усмехнулся Гедеон Спилет.
— Нет, про те, от которых остались руины, но больше ничего. Цивилизация Кольского полустрова, Аркаим на южном Урале, Горная Шория северного Алтая.
— Не доберемся, — ляпнул Лёха.
— С древесиной разобрались? Тогда какой величины корабль, сколько мачт и какие паруса? — спросил Саня.
— Я думаю, нужен корабль длиной восемьдесят-сто футов длиной, шириной двадцать-двадцать пять футов и осадкой футов десять-пятнадцать, — сказал Сайрес Смит.
— Согласен с вами, сэр, — Пенкроф.
— Какая длина имеется в виду, с бушпритом или без? — токарь спросил.
— С бушпритом. Чертежи я сделаю, но надо определиться с парусным вооружением. Что посоветуете, Пенкроф? — сказал Сайрес.
— У нас девять человек, потому придётся делать двухмачтовое судно. С трёхмачтовым не управимся. И тут кроме меня нет людей, умеющих управляться с парусами.
— Я на фрегате "Мир" проходил одну практику, — сказал подводник.
— Мне приходилось помогать с парусами во время странствий, — вспомнил журналист.
— Лучше, чем я думал, но плохо. Двое плохо умеют, а шестеро совсем не знают морского дела, — вздохнул Пенкроф. — Хорошо бы бригантину построить. Как "Амазонка", на которой я ходил. Но придётся шхуну, и гафельную, а не марсельную.
— Это старого типа шхуна с одними косыми парусами? — уточнил электрик.
— Да, с одними косыми парусами, четырёхугольными. Есть ещё латинский косой парус, есть стакселя. Но что вы имели в виду, когда назвали гафельную шхуну старой?
— Самыми лучшими считаются шхуны с бермудскими парусами, но они поздно пошли в ход, — вспомнил учёбу Белов. — Блин, не потянем, материалы не те.
— А, знаю такие паруса, но в наше время редкость, — понял собеседника Пенкроф. — На попутных ветрах с сильным волнением у того же мыса Горн лучше идти на прямых парусах. Но на бриг и барк нужен большой экипаж, и для работы с прямыми парусами надо на реи лазить, чего не надо с косыми. Гафельная шхуна проще для неопытных людей, но рыскает при сильном попутном ветре и большом волнении. На бригантине "Амазонка" экипаж был из восьми человек, но все обученные. Нам же в море придётся учиться после постройки.
— Нет, мужики, так дело не пойдёт, сразу выйти в море и учиться, — Сергей упёрся. — И мы же раньше не строили корабли. Думаю, надо сначала сделать небольшой учебный парусник. И на верфи, и с парусами научимся работать.
— И перевозки вокруг острова надо на чём-то делать...
— Что возить? — перебил Саню Сайрес.
— Железоникелевый колчедан на дальнем конце острова, например, — объяснил токарь. — И кое-кто жаловался на трудности с прямыми парусами. У нас тут три инженера. Мы что, не придумаем какие-нибудь лебедки, чтобы с палубы натягивать и убирать паруса?
— Никто так не делал с прямыми парусами, — возразил Пенкроф.
— Раньше и паровые машины не ставили на корабли. Мы попробуем лебедки, — поддержал Волка Смит.
— Хорошо бы и вправду паровую машину поставить на случай штиля или противного ветра, — размечтался Пенкроф, но Смит его обломал:
— Боюсь, мощной и экономичной не выйдет, потому что нужны точные станки. Слабая и прожорливая не стоит усилий.
— Это понятно. Пенкроф, как насчёт того, чтобы на бермудскую или гафельную шхуну поставить один или два прямых паруса? — спросил Сергей.
— На фок-мачту иногда ставят брифок, а на грот-мачту бывает, что грот ставят. Нужно подумать, — ответил моряк.
— Какие детали корабля требуют самых больших бревен? — спросил Пенкрофа Лёха Лосев.
— Мачты и киль. Главное, киль. Но тяжело найти бревно на киль больше ста футов длиной.
— Нашли проблему. Вон сколько эвкалиптов. Если цельный киль думаете не больше пятидесяти метров, то как нефиг делать подберем дерево. 50-70 метров уже тяжело, больше не найду. И прошу кота за хвост не тянуть, ещё же сушить надо деревья.
— Мы же не утянем киль до верфи! — молвил Саня.
— Сайрес Смит что-нибудь придумает, — не остался в долгу Пенкроф.
— Что придумает? Лебедки? Я тоже могу. Допустим, киль будет квадратного сечения сорок на сорок сантиметров. Берём для простоты двадцать пять метров длины. Этот брус будет иметь площадь сечения шестнадцать сотых квадратного метра. Двадцать пять метров дадут объем четыре кубометра, на восьмерых человек, мальчика не учитываю, это по половине кубометра или по четыреста килограмм. Мы просто так и с места не сдвинем, а лебедками тащить заколебемся. А если брать сечение полметра на полметра и длину сорок метров, то будет десять кубов или восемь тонн в пересчёте на сухую древесину, — подсчитал Александр. — Как-нибудь выкрутимся, но бревно на киль придется брать как можно ближе к месту спуска корабля на воду.
— Думаю, надо обойти все берега острова, где есть лес, и отметить все места, удобные для спуска корабля на воду, и чтобы ни скалы, ни мели не мешали. И в каждом подходящем месте оглядите все большие деревья, подходящие на киль и мачты, и разные тяжелые балки. Заодно все места, где можно закрепить лебедки. Пенкроф, Алексей, вы вдвоём должны справиться, — решил Смит, а Волк дополнил:
— Я с собой дам свой смартфон, каждое подходящее место сфотографируете и сделаете видеосъемку.
— Я ж не умею пользоваться вашими умными телефонами. И Пенкроф тоже, — Лосев растерялся.
— Я сам всех фишек не знаю. Вам никуда звонить не надо, Интернет тоже не работает, в игры тоже играть нельзя, чтобы батарею не сажать. Режим полёта, чтобы сеть впустую не искал, давно включен. Включение, выключение, разблокировка. Вот так снимать, а вот так переключать режимы фотографии и видео, а вот так просматривать фотки, — растолковал Саня. — Моих баб не ищите, я их фотографии на ноутбук перекинул.
Рано утром Лосев и Пенкроф вышли на осмотр берега. Первым делом оглядели бухточку недалеко от дома, как и её берега.
— Эх, тесновата бухта. Для яхты на десять-двадцать тонн водоизмещения в самый раз, и проход есть на чистую воду. В рифах разрыв, что надо, — вздохнул моряк.
— Если тут строить бригантину, какую ты знаешь, то никак? — всё же уточнил Лёха.
— Не развернуться, килем можно зацепиться. На месте разве. И фарватер хорошо бы промерить. По вашему, надо глубины футов двадцать, пятнадцать мало.
— Пора бы в метрах говорить.
— Пять-шесть метров надо в отлив на фарватере. Осадка бригантины на двести тонн не меньше трёх метров, — перевел Пенкроф. — Но спуск к воде хороший, деревьев много, и к дому близко.
— Пошли дальше. Но дальше вроде как ничего лучше нет.
— Поглядим.
Весь день шли по берегу, осматривая мелководье и сам берег. Километров через двенадцать закончились скалы между песчаным пляжем и лесом, а немногим раньше берег стал пригоден к спуску корабля на воду. Но, к сожаленью, широкое мелководье с рифами не закончилось.
Лес же был смешанный, попадались и эвкалипты, и агатисы, и новозеландские кипарисы со съедобными семечками, и большие папоротники. Шастали местные свинки и ламы, пару раз видели леопардов. Ни одной заметной речки не встретили, только ручьи до двух метров шириной, и то на мелководьях.
Рифы с отмелями закончились только незадолго до самой южной оконечности острова. Символичным было то, что у окончания этой зоны из моря торчала скала высотой метров десять. По мели дошли до неё, пользуясь отливом, и заночевали в пещерке на подстилке из ветвей.
А результата почти и не было. Да, нашли пяток проходов в рифах, и на вид достаточно глубокие, но их надо было промерять. И все далеко, ближайший проход в 15 километрах от дома. Всё сфотографировали. На привалах вместе глядели старые фотографии на телефоне.
Утром второго дня пришлось подождать отлива, и только потом переправиться. Успели и позавтракать, и отдохнуть.
Южный берег Лесного полуострова подходил для спуска корабля на воду, и деревьев хватало. Но слишком далеко, и с трёх сторон открыт бурям. Моряк и плотник пересекли оконечность полуострова, и их глазам открылась бухта Крючок. Но мелководная и со скалами. Зато севернее был хороший берег, заросший лесом с довольно крутым склоном к воде, узенький пляж и дальше глубина.
— Вот тут то, что надо для верфи! — обрадовался Пенкроф.,
— Может, севернее ничуть не хуже берег, — снимая окрестности, отозвался Алексей.
А берег шёл ровно на север, почти не меняясь. Во второй половине дня там, где на западе южного полуострова по карте был вроде как заусенец, нашлась ещё одна бухта. Ширина в устье метров сто пятьдесят, представляла собой что-то вроде фиорда длиной метров семьсот. Образована была высокой длинной клиновидной скалой из застывшей лавы, и основным берегом острова.
— Замечательное местечко для верфи и стоянки, — обрадовался Пенкроф.
— Далековато ещё. Но пока ничего лучше не нашли. И нам что до вулкана, что до южной оконечности примерно одинаково топать, — задумчиво прокомментировал Лёха.
— Что вам не по вкусу? Вон и спуск к воде хороший. И проход хороший, и леса много. И ручеек есть.
— Нам до дома двадцать километров по лесу. Вот здесь мы. Севернее посмотрим, что творится, — объяснил Лосев и сам спросил. — Пенкроф, что ты думаешь про устье реки Благодарения? Там же ближе к дому, и металл там близко.
— Зато там лес от берега моря далеко, целая миля, а тут рядом.
— А сплав по реке? Подготовили в лесу, сплавили и достали из воды, — высказал мысль Лёха.
— Много извилин, и доставать тяжело бревна и доски, и их ещё сушить придётся. Не такое это простое дело, Алексей, — поморщился моряк.
— Пусть инженеры думают, для того их и учили, а наше дело маленькое, — махнул рукой плотник. Пенкроф хотел возразить, но передумал. В его время вместо инженеров много думали сами бригадиры, а инженерами часто становились самоучки.
Лосев заснял всю бухту фотографиями и видеозаписью. И на самодельной копии карты, сделанной Саней, пометил бухту.
Севернее с полкилометра шла гряда скал, заросшая лесом, а потом тот же высокий берег с лесом у самого моря и удобным спуском к воде. Местность дальше от моря была равнинная, но в пяти километрах к северо-востоку нашелся широкий низкий холм, при ближайшем рассмотрении оказавшийся ещё одним конусом потухшего вулкана, сильно разрушенным. Диаметр километра полтора и высота метров двести — двести пятьдесят. Там и заночевали. При этом Лёха собрал образцы разных камней, как понимал, уделяя особое внимание совсем непрозрачным камням.
