Заодно же с получением этих сведений об американских кокосах мы закинули чавинцам и ещё одну удочку — насчёт более-менее нормального вменяемого картофана. Ежу ясно, что у них самих его нет, но Наташка, порывшись хорошенько в материалах на своём аппарате, откопала в них, что предковый для "нашего" сорт должен уже иметься у чингачгуков современного Чили. А раз уж чавинцы почти до юга Мексики доходят, то и в противоположном направлении тоже, надо думать, шастают в такую же примерно даль. А посему, хоть и не рассчитывая особо на успех, мы всё-же изобразили им картинку и дали словесное описание интересующего нас картофана. Мало ли что, вдруг прокатит? Самим его разыскивать — я ведь уже, кажется, не раз повторял, что никто из нас ни разу не дон Франциско Писарро. Это ж надо Панамский перешеек прочно оседлать, и в планах на светлое будущее это, конечно, фигурирует, но на очень светлое, откровенно говоря. Ну где же нам вот прямо сейчас набрать людей на порт-крепость в устье Чагреса, крепость у его излучины и ещё один порт-крепость уже на тихоокеанской стороне, как раз в районе современного Панама-Сити?
Аришат, наверное, в полный осадок бы выпала от всех наших колониальных задумок, будь она в курсах, но она, естественно, не в курсах, да и незачем этим эдемским финикам о них вообще раньше времени знать. А то ведь решат ещё, параноики, что мы бортануть и ольмеков, и их с кокой замыслили, начав закупать её напрямую у чавинцев в Панаме. Откуда ж им знать, насколько мизерной стала бы для Тарквиниев эта экономия в сравнении с той ценой, что платят за листья коки гребиптяне? Поэтому пока-что в осадок дочь Фамея выпадает совсем от другого. У нас как раз отладка нашей электропечи идёт с пробной выплавкой стали...
Современные металлурги, скорее всего, пришли бы от этой нашей тигельной индукционной печи в ужас. Мы ведь в своё время и от пятидесяти-то герц отбрыкивались, когда первый экспериментальный генератор переменного тока ваяли — и без того других технических проблем невпроворот было. Например, у нас так и не вышло тогда ни хрена с самовозбуждением обмоток, для которого нужен постоянный ток. Для меднозакисных диодов он оказался слишком сильным и тупо пробивал их, сколько их последовательно в столбик ни паяй. В результате на нём, чтобы он всё-же работал, а не собственный макет для будущего музея изображал, нам пришлось для него принудительное возбуждение от багдадских батарей применить. Для серийного промышленного образца такое, конечно, ни в звизду, ни в Красную Армию, а на ламповые или на нормальные полупроводниковые диоды мы могли только облизываться. На деле же нам пришлось городить монструозный по сравнению с ними ртутный выпрямитель тока с водяным охлаждением, без которого он недолговечен. Но, как говорится, нет худа без добра — это, в свою очередь, автоматически подкорректировало нам "техническое задание" на всю промышленную энергоустановку в целом по весу и габаритам в сторону их многократного увеличения. Нам ведь диаметр генератора увеличивать поначалу не хотелось, что и ограничивало его многополюсность, а когда это ограничение смягчилось — вырос соответственно и предел достижимой для нас частоты генерируемого тока. За всё в этом бренном мире, конечно, приходится платить — понадобился токарный станок увеличенных размеров, из-за резко возросшего биения масс возросли и требования к балансировке ротора, а возросшие при увеличении размеров и веса рабочие нагрузки в подшипниках скольжения окончательно поставили крест на деревянных и вынудили делать их из бериллиевой бронзы. Но все эти проблемы — уже, хвала богам, чисто механические, для меня решаемые куда проще электротехнических.
В результате у нас появились две серийных модели генераторов переменного тока — бытовой на пятьдесят герц и металлургический на триста. По современным меркам этого катастрофически мало — рабочие частоты нормальных современных индукционных печей от одного килогерца начинаются. Но где она, эта хвалёная нормальная современная цивилизация? У нас — махровая античная, да ещё и её далёкая варварская периферия, так что и нехрен тут капризничать — сойдёт и так для сельской местности. А то, что дольше плавка идти будет, так это не наши проблемы, а крутящего водяной привод потока.
В остальном же наши вкусы с современностью особо не расходятся — и у нас индуктор представляет из себя спираль из медной трубы, по которой принудительно прогоняется охлаждающая её вода. Ни о ккаком бесшовном трубчатом прокате такой длины, конечно, не могло быть и речи — наша труба выгнута из листа и пропаяна цинком, но насрать на шов — ток один хрен будет идти главным образом через медь. А в центре спирали — тигель из огнеупора, в котором и идёт плавка. Главный недостаток тигельной печи при выплавке стали непосредственно из руды в том, что всплывающий наверх шлак неудобно убирать совком, так что нужны относительно богатые железом руды — если не магнитный железняк, то хотя бы уж лимонит, дабы поменьше того шлака образовывалось, а вот болотную руду, самую бедную, придётся предварительно обогащать. Но на Кубе, хвала богам, хватает богатой металлом лимонитной руды, в том числе и такой же, как в недоступном нам пока-что Бильбао — природнолегированной хромом и никелем. Как раз к северу от Тарквинеи одно из её крупнейших месторождений с удобными для разработки выходами прямо на поверхность...
Пока металл выплавлялся под крышкой тигля, Аришат просто наблюдала, как и все, не понимая сути. Ну крутится водяное колесо, одно из тех, на которых эти испанцы помешаны, как будто бы у них рабов нет, ну крутится от него через зубчатую передачу какая-то странная блямба, соединённая толстым медным проводом с медной же трубчатой спиралью, ну вливается в верхнюю часть той спирали через воронку вода, нагнетаемая насосом от того же водяного колеса — всё, вроде бы, не просто так, а по поводу, но вот по какому поводу — нормальному античному человеку не понять. Оторопела она позже — когда с тигля сняли крышку, и на совке показался раскалённый до свечения шлак. А уж когда из носика наклонённого тигля вдруг полилась в форму ослепительно белая струйка ЖИДКОГО железа — финикиянка была в шоке. Охлаждение одной из отливок, ковка на механическом молоте, закалка и испытания стальной полосы поразили её потом гораздо меньше. А пацан просто наблюдал за процессом во все глазёнки — по своему малолетству он ещё не понимал всего сюрреализма происходящего.
— Так где же всё-таки сама печь? — сформулировала в конце концов более-менее внятный вопрос Аришат.
— Да вот же она, — я указал ей на тигель в медной спирали.
— А как же она греет без огня?
— Трением. Ты же видела, как дикари трут деревяшкой по другой деревяшке и получают огонь? Вот смотри, — я с самым серьёзным видом подошел к наждаку, то бишь к заточному станку, подал знак рабу включить его, тот подсоединил муфту, абразивный круг завертелся, а я подобрал испытанную стальную полосу и прижал её уголком к торцу круга. Вниз посыпались искры, а сам сточенный уголок вскоре раскалился докрасна, и я демонстративно прикурил от него сигару.
— И тут тоже примерно так же, — я снова указал на индукционную печь, — При вращении генератора его бронзовые кольца нагреваются, и тепло по медной проволоке передаётся в печь. Оно и нагревает тигель с рудой со всех сторон, — наши, включая даже Велтура, то и дело отворачивались и прыскали в кулаки. А чего они ожидали? Что я буду разжёвывать ей сейчас принцип электромагнитной индукции? Мы куда больше ржали в Оссонобе, когда Волний-мелкий, услыхав наше с Серёгой обсуждение p-n перехода и дырочной проводимости в полупроводнике, сделал глубокомысленный вывод о том, что когда электроны проходят по проводу, то первому ведь приходится пробуравливать себе путь в сплошном металле, и после его прохода в нём, ясный хрен, остаётся дырка, гы-гы!
— А это что такое? — снова поразилась Аришат, разглядывая в мою трубу что-то на пляже лагуны, — Взгляни-ка сам!
— Что ты там увидела странного? — не въехал я, забрав у неё трубу и глянув в предложенном мне направлении — пляж как пляж, бабы как бабы.
— На берегу мужчины наблюдают за купающимися женщинами!
— Да, они присматривают себе будущих невест для обзаведения семьёй. Разве не для этого мы привезли их сюда?
— Но я видела среди них и рабов! Вон тот рыжий утром мешал раствор и таскал камни, а сейчас я увидела его там!
— А, этот лузитан? Да, он из числа самых первых, попавших сюда, и здесь он на хорошем счету. Как раз на днях будет освобождение полутора десятков самых послушных и усердных рабов, и он попадёт в их число. А вольному колонисту нужна жена, вот он и присматривает её себе вместе со всеми.
— Но ведь ты же сам говорил, что женщин у вас не хватает даже для свободных колонистов! Как же можно допускать к их выбору рабов?
— Эти пятнадцать будут ко времени выбора жён уже свободны и наделены всеми правами колонистов. Справедливо ли будет лишать их возможности заранее присмотреть невесту и познакомиться с ней, показав ей себя с лучшей стороны? Другие, как видишь, не упускают случая.
— Но я видела среди купающихся и наших эдемок! Их что, тоже будут выбирать и вчерашние рабы?
— И что ты видишь в этом страшного? Невест всё равно меньше, чем женихов, и неволить ни одну из них никто не собирается. Окончательный выбор — за ними. Кого они выберут сами из числа пожелавших их, тем и достанутся в жёны.
— Но наравне с дикарками, которых вы привезли из-за моря!
— Да, наравне. Они попали к нам и теперь тоже уже наши, а у нас все наши люди в равном положении...
— И ты считаешь это нормальным?
— А почему нет? Это — справедливо, и это — хороший воспитательный пример для тех, кто ещё не успел заслужить освобождение.
— Я говорю о женщинах, а не о ваших рабах. Неужели ты не видишь разницы между нашими финикианками и этими дикарками?
— Сейчас, когда они все раздеты — даже в трубу не вижу, — хмыкнул я, — Среди этих ваших "финикиянок" некоторые и посмуглее иной дикарки.
— Тебе бы всё шутить! — усмехнулась Аришат, — Ты же прекрасно понял, что я имела в виду воспитание, а не внешность!
— Понял, не переживай. И что воспитание? Как те не нашей культуры, так и эти. Как те не говорят на нашем языке, так и эти. Что тех, что других — всё равно одинаково придётся переучивать и перевоспитывать, и я даже не уверен, легче ли будет переучить ваших, чем этих...
— Ну, не знаю, — пожала плечами финикиянка, скосив взгляд на Маттанстарта, который тем временем увлечённо общался со сверстником-чингачгучёнышем на ломаном турдетанском, — А правда ли, что ты запретил набирать женщин там, где вы встретили тех дикарских торговцев с юга?
— В том племени у излучины реки — да, категорически запретил, — подтвердил я.
— Странно! Мне казалось, что ты стремишься раздобыть подходящих женщин для вашего города отовсюду, откуда только удастся...
— Правильно, ПОДХОДЯЩИХ, — уточнил я, — А там они — НЕПОДХОДЯЩИЕ. И твоим согражданам я тоже дружески не советую добывать себе женщин там.
— Чем они так плохи?
— Тем, что они оттуда, где ходят эти караваны с юга. Они доставляют ольмекам те бодрящие листья, которые вы перепродаёте нам, но вместе с листьями они привозят и ту скверную болезнь, от которой немало настрадался и твой город...
Не то, чтобы версия о появлении сифилиса в результате скотоложства андских красножопых с ламами была общепризнанной — есть как её сторонники, так и противники. Но ближайший родственник возбудителя сифилиса обнаружен таки у южноамериканских лам, и против этого факта хрен попрёшь. Не сбросишь со счёта и аргументацию Джареда Даймонда в его книге "Ружья, микробы и сталь", по которой подавляющее большинство возбудителей болячек передалось хомо сапиенсу от одомашненной им живности. Коровья оспа — нагляднейший тому пример, и он — лишь один из многих. К скотоложству основная их масса, как и означенная коровья оспа, естественно, ни малейшего отношения не имеет, а носит чаще всего чисто бытовой характер, но ведь и это дело — тоже своего рода часть быта, и странно было бы, если бы и этот путь не использовала какая-нибудь не ко времени мутировавшая зараза.
Возомнившая себя разумной двуногая обезьяна всюду в общем-то одинакова — доминантные самцы так и норовят стянуть всех самок под себя, и хотя полностью им это никогда не удаётся, определённый дефицит самок для прочих самцов в результате всё-же формируется, и те, кому ни одной не досталось, выкручиваются, как могут, в том числе и через всевозможные извращения. А скотоводы имеют в своём распоряжении самок своего скота, и использование их по этой части вместо не доставшихся им баб напрашивается для наиболее озабоченных само собой. И несправедливо было бы попрекать этим безобразием одних только андских индюков — наш Старый Свет, что ли, в этом отношении лучше? И в наши-то современные времена страдающая от жестокого сухостоя со спермотоксикозом горячая сельская молодёжь Ближнего и Среднего Востока не гнушается впендюрить козе или овце, а то и вовсе ишачихе, а что уж говорить о древних временах, когда таков же был и весь Старый Свет, включая и породившее нашу современную цивилизацию античное Средиземноморье? Насаживающий на хрен то абсолютно человекоподобную нимфу, то натуральную козу рогатый и козлоногий, но в остальном вполне человекоподобный сатир из той же греческой мифологии — весьма распространённый сюжет в античном искусстве. Ну а по эту сторону Атлантики аналогичные статуэтки, изображающие трах людей как со своим видом, так и с прочей живностью, в том числе и с ламами, в изобилии появятся у перуанской культуры Мочика, которая через парочку промежуточных культурок произойдёт как раз от нынешней Чавин. Лам вьючных мы уже и у чавинцев увидели, а где вьючные, там и мясо-шерстные на вольном выпасе. Ну и чем они для тех чавинцев не овцы — ага, во всех смыслах? Вообще же, как считают некоторые биологи, впервые лама была одомашнена задолго до чавинцев — чуть ли не за семь тысячелетий до наших современных времён.
Зарабатывает же торгаш из каравана при удачном для него раскладе во много раз больше пейзанина-общинника, не говоря уже о полудиком охотнике-собирателе, и снять грошовую шлюху по пути, дабы выпустить накопившийся пар, для него пустяки. Для носильщика или погонщика лам того торгаша — не пустяк, но после получки разок тоже приемлемо, а до получки ему и вьючную ламу из каравана отыметь на халяву не в падлу. А для нищей бабёнки-дикарки не слишком тяжеловесного поведения заработать диковинную для её захолустного края цветную бусину способ только один — улечься и раздвинуть ноги для страждущего обладателя означенной бусины. Из чего, складывая два плюс два, получаем, что ну их на хрен, этих баб с караванных маршрутов чавинцев. И так уже старые штаммы сифилиса по всей Мезоамерике гуляют, и новых, посвежее и позлее, нам в нашей колонии уж точно не надо...
— И как ты решишь эту проблему? — поинтересовалась Аришат.
— Она уже решена. Дикари тех стран, где мы набирали женщин, уже знают, что нужно нашим людям, а наши — что нужно тем. А эти три корабля, на которых мы плавали на юг, останутся здесь, и нашим людям не придётся дожидаться следующего прибытия Акобала — они сплавают за женщинами и сами.
