Я - природник. Главы 1-15.

Девушка, совсем молоденькая, он не знал, сколько ей. Да и не важно. Светлые, ржаного цвета волосы, карие глаза... Она была стройная, высокая по человеческим меркам. Красивая. Падала на колени, молила о чём-то, закованная в тяжёлые кандалы, плакала. Кажется, просила лёгкой смерти. Кто сказал, что её будут мучить? Когда он зашёл вчера, дрожала. Мелкая, частая дрожь и... Страх. Он быстро лишил девушку страха. Раздел, обхватил стройную фигурку сильными, исполинскими руками и уложил на большую, мягкую кровать. Ласкал. Долго, очень нежно прикасался своими мощными ладонями, способными за секунду лишить её жизни. Через полчаса юная наложница расслабилась, начала медленно, осторожно отзываться на каждое движение. Ещё немного. Девушка тихонько застонала, ответила на прикосновения. Тогда он ушёл. Просто развернулся и ушёл, с насмешкой ловя её недоумённый взгляд, оттолкнул протянутую руку. Аллр никогда не брал наложницу, которая его боялась. Но сегодня всё будет по-другому. Утром, поднимаясь наверх, в надземную часть своего замка, он прошёл мимо её покоев. Девушка ждала. Думала о нём и ждала, когда придёт хозяин. Заглянет ли сегодня? Древний чувствовал это настроение, слышал нехитрые мысли. Аллр хотел повременить, ещё день, или два. Но нет, он придёт сегодня, вновь наполнит её страстью.

Как быстро. Быстро люди забывают приличия, нормы морали, всё, чему учили с детства, вдалбливали розгами, уговорами. Для себя. Они всегда готовы изменить чему угодно, для себя. Только бы выжить. Нет, не просто выжить, а удобно, приятно устроиться в окружающем их мире, дать волю своим желаниям, безнаказанно получать вожделенное. И поменьше отдавать взамен. Меньше усилий, мыслей, чувств. Чем они отличаются от нас? Да ничем.

Аллр опять усмехнулся и взглянул на ненавистную папку. Вычитывать все незначительные изменения в готовом, продуманном до мелочей плане, желания не было.

— Доложи на словах, устал. — Его, действительно, вымотала длинная бессонная ночь во дворце верховного, его резиденции на планете. На далёкой от столицы Цире.

— Конечно, великий. — Длонх чинно поклонился. Аллр знал, что старый, проверенный вояка не паясничает, и не пытается выслужиться. Он никогда не выслуживается. Ответы только по уставу, предложения — в рамках своей должности. Поклон в устав не входил, то была дань. Дань уважения, признания заслуг. Его заслуг перед всем тёмным миром.

— Говори. — Великий Джохт, от твоего жара плавится мозг.

— Мы оставили без изменений все основные пункты, но... Стратеги предложили: одновременно атаковать только шесть планет, а не семь, как было предусмотрено ранее. — Только бы этой седьмой не оказалась Тилея, подумал Аллр. Впрочем, нет. Она основа плана, главная задумка этой быстрой атаки. — Мы исключили одну из гномьих планет, что бы оставить в резерве группу волокров. Она может стать дополнительной ударной силой, уже на первом этапе операции. Поможет, в случае надобности, сломить сопротивление светлых быстро, до подхода сил гвардии. Эта мера — на крайний случай. Шанс того, что на всех планетах мы получим достойное внимания сопротивление, очень мал.

Что ж, предложение было разумным. Эта операция готовилась шесть лет, она просто не имеет права на провал. Разумно.

— Кто поведёт войска на Тилею?

— Предполагалось, что с ними выступит Архимаг Пхарг, он один из смотрителей за волокрами и...

— Можешь не объяснять мне, кто такой Пхарг. — Прервал гвихида Аллр.

— Прошу меня простить. — Продолжил Длонх. — Вместо смотрителя стратеги выдвинули мою персону. Скажу откровенно, я настоятельно просил об этом.

— В чём причина такого усердия? Вы ведь никогда не принимаете поспешных решений, мой друг. — Длонх приосанился. Ему всегда льстило, что один из демонов, высших тварей их мира, называл его другом. И такими словами Аллр никогда не бросался. Древний предпочтёт промолчать, чем скажет лишнее.

— Причина известна. Вы возлагаете много надежд на этот прорыв, а наш единственный агент на Тилее уже месяц не даёт о себе знать. Мы всё так же предполагаем, что Глоады Ангер, как и большинства преподавателей школы, не будет на месте в момент атаки. Как я докладывал, перед началом учебного года они отбывают на Валлор. Но полной уверенности быть не может, новостей с Тилеи нет. Именно поэтому я решил лично встать во главе прорыва, на его первой стадии. Если вы считаете...

— Достаточно слов, Длонх. Вы поступили правильно. Можете сообщить стратегам, я поддерживаю все ваши начинания. Это всё? — Аллр ногтем подтолкнул пухлую папку к гвихиду.

— Да, великий. Позвольте мне удалиться?

— Нет. Скажите мне, как поживает ваш правнук, Длонх. Я недавно узнал, он сильно разбился, упав со скал? Мальчику лучше? — мощные брови Аллра озабоченно сошлись на переносице.

— Благодарю вас за заботу, древний. Ребёнок поправляется, возможно, уже к своему дню рождения он сможет ходить. — Длонх благодарно склонил голову. Демоны редко проявляют такой интерес к жизни низших тварей.

— Будет праздник?

— Конечно, великий Аллр. Дегху исполнится десять, первый юбилей! — Длонх улыбнулся при воспоминании и правнуке, пока единственном наследнике их рода. — К сожалению, праздник приходится как раз на день атаки. Но я поздравлю мальчика. После.

— Мне приятна ваша уверенность в исходе операции, гвихид. Идите. — Аллр взмахнул ладонью, отпуская помощника.

Длонх развернулся и, четким, военным шагом, проследовал к окну. Поднялся по ступеням, вышел на подоконник и, расправив крылья, улетел. Тяжело сейчас добираться по воздуху, подумал древний. Джохт в зените.

Хлопоты

Утро. Определить, что над горизонтом поднимается Солен, можно было лишь по светлеющей узкой полоске неба, разделяющей две огромные скалы в нашем ущелье. Только во второй половине дня солнечный свет окрасит золотом вершины скал, потом быстро, стремительно направится вниз, согреет своим теплом мой утёс и хижины под ним, до вечера уже не скрываясь, даря свой свет всем обитателям нашей общины. Что-то размечтался я, пора уже и делом заняться.

Вам приходилось когда-нибудь первый раз после долгой болезни, либо ранения, вставать с постели? Говоря откровенно, подняться меня заставила лишь смертельная скука. Нет, не говорите, что в моём распоряжении была книга! Даже думать про неё забудьте. Как только смогу забираться по канатам в свои пещеры, я обещаю её торжественно сжечь, да простят меня все поклонники великого мудреца. И не возражайте даже! Она большая, а пещеры у меня холодные. Вообще зря я мирился со стражей — не видать мне теперь дровишек за дарма, как своих ушей. Так бы приходили, хоть раз в неделю, с новыми копьями, всё как положено... Эх, нерасчётливый я человек, всё время так — сначала сделаю, потом думать начинаю. На днях Мякинь заходил, справиться о здоровье, так я ему ляпнул сдуру, что ходить могу, всё... Приходится к обеду самому выходить, в постельку никто не принесёт. Недобрые люди, уйду я от них.

Сегодня решил, сходит к Ролу, послушаю, что расскажет, а заодно про добычу спрошу — чего забрали, спрашивается. Не кривя душой, могу сказать — я очень надеюсь на встречу с сотником. Может, удастся выбраться из этой дыры? Не то, что бы мне здесь так плохо, просто... Отсутствие свободы начинаешь резко ощущать тогда, когда её хоть чем-то ограничили. Не важно, чем. Короче говоря — хочу на волю! Вот.

— Привет, Хирт, как твои дела? — за размышлениями я добрался до кузницы.

— Тэгир, здорово, давно тебя не видел! — Тоже мне новость.

— О, Тэгир, ты уже ходишь? А Гекор разрешил? — Алика проводила почти всё свободное время у кузницы, рядом с таким "нелюбимым" Хиртом. Хм.

— А вы значит, всё милуетесь? — Хирт покраснел как рак, а малявка фыркнула и упорхнула к дому старосты. Кажется, переборщил слегка. — Покажешь ножи?

— Да, конечно! Сейчас принесу. — Парень кинулся в кузню, чуть не сбив с ног своего папашу, показавшегося на пороге.

— Милуются, говоришь? — С ухмылкой подошёл Руд. — Этот лоботряс на днях обнять её решил, так до сих пор шишка на лбу, не заметил? Она его щипцами для углей приложила! Хорошо хоть, по голове, не самый ценный орган. — Ехидный у Хирта папаша, как я прямо!

— Ну бать!.. Чего ты... — Выглянул из окошка шишкастый отрок.

— Подслушиваешь? Буду пороть. — Да, у Руда не забалуешь.

Я потянулся, набрал полную грудь воздуха... и тут же закашлялся — воздух у кузни был не очень-то свеж.

— Вот, посмотри! На днях закончил. — Парень аккуратно, с нежностью развернул тряпицы, в которые были завёрнуты мои ножи. — Алике понравились! — С ноткой гордости добавил он.

На них действительно было приятно посмотреть. Рукоятки иссиня-черные — Хирт долго вываривал их в каком-то жутко сложном растворе. Матовые, и немного шершавые, словно бархатные, они ласкали взор. По всей длине их обвивали змейкой руны, тускло отсвечивая серебром и голубым агатом, который мелкими ограненными камушками создавал окантовку вокруг резьбы. Лезвия длиной почти в три ладони — заточка клиновидная, на всю их ширину, а отполированы — как зеркало! И для каждого — свои кожаные ножны. С красивым тиснением, образующим причудливый узор, они тоже были великолепны. Это наверняка кожевник постарался, Хирт только подгонял. Да... Такими можно просто любоваться. А если кого и отправишь ими в мир иной, то можно с уверенностью сказать, что умер он красиво.

— Тебе, Хирт, в Тилон надо ехать. С таким талантом не пропадёшь!

— Да вот у батьки срок через год с лишком выйдет, тогда и поедем. — Сказал парень, сразу после чего схлопотал по своей многострадальной голове.

— Не тебе решать, недоросль! — Кажется, физические замечания вошли у Руда в привычку. Ой, боюсь, отольются кошке мышкины слёзы. Даже за те месяцы, что я провёл в колонии, видно было, что парень подрос и порядком окреп.

— Ну ладно тебе, батя!..

— Спасибо, Хирт, ножи прекрасные, просто нет слов. И тебе, Руд, за лезвия.

— Да чего там! — Кузнец только рукой махнул. Хотя видно же, что приятно ему. И в первую очередь — похвала его сыну.

— Камни остались? — Надо обязательно отблагодарить за такое чудо.

— Да, целых три! Я сейчас принесу.

— Оставь. Куртку купишь. Ну и батьке чего. — С моим решением Руд не спорил. — Спасибо ещё раз, бывайте!

— И тебе спасибо, за камни.

Пристегнув ножны к петлям на штанах, я отправился к Ролу. По дороге меня перехватил Мякинь.

— Здравия, Тэгир, здравия! Вижу, уже получше вам! Может, и в пещеры скоро съедете? — Видно, устал за мной староста ухаживать. Понятное дело — сначала Алика, потом я. С другой стороны, потерпит. Мало я для них сделал?

— Как решу, перееду. — Не стал я обнадёживать Мякиня.

— Да что ж, скока надоть, стока живите. Я ж ничо... Да! Чего хотел-то! Вы, коли к Ролу пойдёте, спросите про довольствие, а? Самому боязно... У нас ведь эта, шахты две работают теперя, и норму выше сдаём, а что до пищи, так всё по старому отряжают. Спросите, а? Людей прибавилось, а...

— Понял! Поговорю с ним. — Прервал я разговорчивого старосту.

Люди по дороге к крепости смотрели на меня как-то странно, я даже доспех свой осмотрел — что не так? Надо сегодня попробовать в пещеры забраться, а то хожу в броне, как на бой собрался. Рука, правда, еще не очень хорошо работает, но не вечно же мне в ущелье торчать. И мысль одна появилась, по поводу книг Феолия, надо проверить.

Дойдя до площади, решил зайти в корчму — давно я живского пива не пробовал, да и десятники там часто околачиваются, заодно узнаю, у себя ли Рол. А то в крепость подняться можно, но что мне, полдня там торчать, если его на месте нет? Толкнув рукой тяжёлую, обшарпанную дверь корчмы, прямо у порога столкнулся с Лорком. Высоченный и плечистый десятник хотел выругаться, но увидев, что это я, сменил гнев на милость.

— А я смотрю, кто так стражу не уважает? Чуть дверью не зашиб! Привет, Тэгир. — Ладонь его была чуть не в два раза шире моей, рукопожатие вышло таким, что я аж поморщился. Рука давала о себе знать. — Прости, забыл о ранении! — Извинился десятник. Хм, у него даже улыбка такая, что в дрожь бросает. Лорк был слишком большой, с грубыми, топорными чертами лица, он выглядел устрашающе и, не смотря на свою молодость, считался самым опытным десятником в сотне Рола. Местные его боялись, хотя по характеру парень был не злобный. Ну, не то, чтоб мухи не обидит, но если сравнить с другими стражниками — просто сама доброта.

— Привет. Да, не страшно. Гекор говорит, что разрабатывать надо, вот ты и помог! — Я улыбнулся, но сразу пожалел — ухмылка Лорка могла спугнуть разъярённого Аллеорха. — Что Рол, у себя?

— Наверное. Он с утра в ряды спускался, с торговцами о пошлинах говорил, но сейчас должен быть у себя. Вроде. — Десятник почесал в затылке своей огромной рукой. Как бы голову ненароком не оторвал.

— Ты сам куда сейчас? Может, проводишь? — Объяснил я свой интерес к делам стражника. — А то я наверху ещё не бывал пока.

— Давай. Сегодня не моя смена вообще, делать особо нечего, разве что Живу пугать! — Теперь он яростно зачесал двухдневной давности щетину, потихоньку переходя от подбородка к шее. Мыться надо чаще, батенька. Хотя, я сам немногим чище...

— Пойдём тогда. Пива позже попью.

— Оно верно, Рол пьяных на дух не переносит. — Сообщил мне Лорк. Судя по выражению лица, убедился он в этом на собственном опыте.

Зайдя на подъёмник, ждали пару минут, пока он начнёт свой неторопливый и размеренный путь наверх. Если я правильно понял, система была такая: человек, желающий подняться, становился на платформу и стражники, дежурившие на вершине, у лебёдок, разглядывали посетителя, после чего докладывались начальнику смены. Только после его разрешения вы могли начать подъём. Не знаю даже, пустили бы меня одного?

Вид сверху был отличный — вся площадь, как на ладони, а через разрыв в скалах пустыню видно на многие вёрсты окрест. Тут, наверное, было очень красиво во время заката, когда Солен уже скрывал свой диск за горизонтом, окрашивая скалы и всю округу в багровые тона и высвечивая защитный купол. Кстати, о куполе. Я узнал, что он был не просто барьером, не дающим вам покинуть колонию. Купол не позволял прогреваться воздуху внутри тюрьмы выше определённой отметки, за его пределами днём пекло страшно — в пустыне практически не было жизни. Но барьер пропускал внутрь любого, добравшегося до тюрьмы через пустыню. Об этом мне рассказали торговцы, совершающие такие переходы регулярно, с немалым риском для себя. Я усмехнулся — как бы не тяжело было добираться до нас, похоже, что риск того стоил.

— Ну, пойдём уже! Чего тут на пустыню глазеть. — Оторвал меня от размышлений десятник.

— Веди.

Мы подошли к начальнику караула, который, внимательно меня осмотрел и записал со слов Лорка моё имя в учётную книгу. Тут произошла небольшая заминка: с одной стороны, я не мог числиться заключённым, не имея номера и особой метки на руке, с другой стороны, записать меня гостем дежурный тоже не мог. Они все получали пропуск, при въезде в колонию, и могли покинуть её, через портал в крепости, только с личного разрешения Рола. Вы спросите — а не могли заключённые воспользоваться таким пропуском для побега? Нет. Все торговцы, приезжающие в колонию, были лично знакомы с сотником, именно для представления ему новых дельцов, которые вскоре посетят колонию, его часто вызывали в Тилон.