Противостояние рыбака и щуки продолжалось добрую треть часа, когда парню в голову пришла простая в своей гениальности, или наоборот, гениальная в своей простоте, идея. Его удилище представляло собой крепкую кленовую палку длиною чуть более метра. Ширина проруби не превышала двух третей метра. Продолжая держать снасть в натяжку, и по возможности подматывая леску, Ефрем аккуратно приблизился к проруби и устроил поперек нее удилище. Теперь оставалось только следить, чтобы от рывков концы кленовой жердины не соскользнули в воду, но это уже не требовало особого напряжения. Подбив их вычерпанной из проруби мокрой ледяной кашицей, рыбак подобрал лежавшую в пяти шагах острогу. Подмотав еще, на сколько можно леску, он встал над прорубью. Оставалось дождаться удобного момента и вогнать острогу в тело рыбины. А та уже сопротивлялась не так яростно, и парень смог разглядеть ее отчетливо. Щука точно не уступала размерами той, которой когда-то бросил вызов Славий. А возможно, даже и была крупнее. Ефрем уже предвкушал восхищенные и даже завистливые взгляды товарищей, когда он притащит рыбину на холм.
Дальнейшее произошло буквально в несколько мгновений. Ефрем увидел, как немаленькую рыбину накрыла стремительная тень. Блеснул равнодушно-холодным взглядом глаз размером с блюдце. По льду ударило так, что от сотрясения парень едва устоял на ногах. Плеснувшая из проруби вода окатила его холодными брызгами, затем взбурлила, перемешиваясь с донным илом, и в поднявшейся мути уже нельзя было ничего рассмотреть. Благо крепкая кленовая жердина не соскользнула в прорубь, но прогнулась так, что казалось она вот-вот треснет, либо просто сложится пополам и проскользнет в воду. Новый удар снизу заставил Ефрема присесть на полусогнутых ногах. И тут снасть не выдержала. Послышался резкий щелчок, и освободившееся удилище, спружинив, взмыло вверх. Ошеломленный рыбак завороженно наблюдал, как оно сделало несколько оборотов в воздухе и, упав, с глухим стуком запрыгало по льду.
Первая, всплывшая в голове мысль, была удовлетворением от того, что вместе с кленовым удилищем сохранилась ценнейшая принесенная пришельцами катушка. Леска, как, оказалось, оборвалась на узле у самого поводка. Немного было жаль поводок из крепкой стальной проволоки и тройник. Но эти потери местные кузнецы смогут возместить. О золотой блесне и говорить нечего. Но все это парень осмыслил позже. Сейчас перед его мысленным взором застыл огромный рыбий глаз. И в этом глазе светился настоящий вызов, в сравнении с которым вся окружающая реальность казалась какой-то незначительной суетой.
Несмотря на то, что в эмоциональном рассказе Ефрема глаз рыбины вырос минимум в два раза, товарищи ему легко поверили. Жителей данного мира трудно было смутить рассказами о самых невероятных монстрах, а это была просто-напросто какая-то исполинская щука. Сомнения вызвало лишь настойчивое желание парня поймать эту хищницу. Высказывались предположения, что рыбина со временем уйдет от берега сама, и тогда сюда вернется обычная рыба. Сразу поддержал брата только Славий. Им снова овладел азарт охотника за чешуйчатыми гигантами. Потому, когда брат откровенно признал, что одному ему будет не под силу справиться с чешуйчатым исполином, охотно подключился к обсуждению планов поимки.
Понятно, никакие обычные рыбацкие снасти не подходили. Ковать же крючки подходящего размера не было ни возможности, ни специалистов. Для начала решили узнать, соблазнится ли щука мороженой рыбой. Выбрали рыбу на полпуда и на привязанной к ореховой жердине веревке опустили в прорубь. Почти час прошел в безрезультатном ожидании. Одновременно вздохнув, братья отправились помогать товарищам, заготавливать стройматериалы. Вечером решили вытащить наживку, чтобы привязанная рыба не пропала зря. И вот, когда та уже показалась из воды, лед сотряс сильный удар, прорубь взорвалась фонтаном ледяных брызг, и чудовищная сила легко вырвала из рук Славия ореховую жердину, заодно унеся в воду и зацепившуюся за нее правую рукавицу. От неожиданного рывка парень сам едва не нырнул в прорубь, но его успел ухватить за плечо Ефрем. Теперь подледная тварь задолжала обоим близнецам.
Два дня ушло на разработку плана и подготовку к поимке. В процессе хищнице периодически скармливали запасы мороженой рыбы, чтобы та не вздумала уйти. Теперь в ее наличие убедились все пятеро рыбаков. Истинные размеры чудища установить не удалось, да и видеть удавалось только фрагмент гигантского тела, проносившегося возле какой-либо из прорубей, но и этого хватило, чтобы окончательно поверить рассказам Ефрема о глазе с человеческую голову.
Итак, на третий день все было готово. Одну из прорубей расширили до саженого размера. Рядом на крепких козлах установили рычаг из восьмиметрового ствола осины. К короткому концу рычага привязали укрепленную леской веревку с наживкой и опустили в воду. Противоположный конец рычага держали трое рыбаков. Близнецы стояли у проруби, держа наготове зазубренные рогатины. К рогатинам крепились крепкие веревки, привязанные к вмороженным в лед кленовым кольям.
Державшие рычаг рыбаки некоторое время поиграли им, поднимая и опуская наживку. Когда им это надоело, Макар подставил под бревно заранее приготовленную жердь так, чтобы наживка оставалась в воде. Теперь по веревке иногда били рогатинами Ефрем и Славий.
Как известно, в ожидании время тянется особенно медленно. Прошедший час в ощущениях рыбаков растянулся пятикратно. Ефрем уже начал нудить о негожем праздном безделье в то время, когда надо заготавливать строительный лес.
И тут щука хватанула! Да так, что вздыбившееся восьмиметровое бревно скользнуло по козлам, и не упрись передний конец в край проруби, оно ушло бы под воду раньше, чем кто-то успел бы среагировать.
— А ну! — заорал Макар, подпрыгивая за задранным концом рычага.
Вслед за рыжебородым старшиной прыгнули и оба дюжих молодца. Хоть из-за сползшего бревна плечо рычага уменьшилось, но все же оказалось достаточным, чтобы трое мужчин опустили его до самого льда. Зато увеличившийся второй конец позволил выдернуть пятнистую великаншу выше запланированного. Пораженный величиной высунувшейся из проруби щучьей головы Славий замешкался. Он, конечно же, ожидал увидеть нечто гигантское, а судя по рассказам брата, возможно и более гигантское. Но все же, Неожиданно вынырнувшая более чем метровая рыбья харя может вогнать в ступор кого угодно. Кого угодно, но только не Ефрема. Дико заорав, тот вонзил рогатину под жабрами, там, где светлая чешуя была более мелкой, а рыбья кожа более тонкой. Сообразив, что что-то идет не так, рыбина открыла пасть, выпустила добычу и рухнула в воду. И тут-то в последний момент, очнувшийся Славий, вогнал свою рогатину прямо в щучий глаз. Да так ловко, что древко ушло внутрь рыбьей головы почти наполовину.
В следующую секунду братьев окатило ледяной водой. Дернувшаяся веревка сбила Ефрема с ног, и он соскользнул в бурлящую прорубь. Славий кинулся на выручку брату, но поскользнулся сам и тоже оказался в воде. Благо, соскальзывая в прорубь, оба брата успели схватиться за привязанные к кольям веревки от рогати ни шустро, ледяная вода прибавляет прыти, выбрались обратно на лед.
— Опускай вагу! — заорал Ефрем спешившим к ним на помощь товарищам.
Те развернулись, подбежали к длинному концу рычага и снова его подняли, опустив веревку с наживкой в бурлящую мутной водой прорубь. Ефрем подполз к краю проруби и, ничего не видя из-за плещущей воды, наощупь срезал за сапожным ножом наживку, после чего начал привязывать освободившийся конец к дергающимся веревкам от засевших в рыбине рогатин. Славий держал брата за ноги, чтобы тот второй раз не соскользнул в воду.
— Давай! — снова заорал Ефрем, откатываясь в сторону от ледяных брызг.
Макар с товарищами снова опустили рычаг, выдернув из проруби голову гигантской щуки. На этот раз поднять удалось с трудом из-за упершегося в лед древка рогатины, которую воткнул в рыбину Ефрем. Мужики налегли и рывками все же опустили свой конец бревна до конца. Однако рогатина при этом провернулась в теле рыбы, разодрав рану и ослабив веревку. Теперь щука висела больше на одной веревке, привязанной к воткнутой в глаз рогатине, и эта рогатина стала выползать, грозя совсем высвободиться из головы щуки. Но в это время братья уже обежали прорубь навстречу друг другу, обматывая рыбину под жабрами другой заранее приготовленной веревкой. Затянув петлю, они набросили концы на поднятое бревно. Затем подсунули длинные крепкие жердины под плавники около жабр с обеих сторон и связали их концы между собой так, чтобы жердины лежали поперек проруби и не позволяли щуке соскользнуть в воду.
Теперь оставалось лишь дождаться, когда хватающая воздух зубастой пастью гигантская рыбина ослабнет, после чего вытащить ее на лед было уже делом техники.
Няшик
В тот же день в столице казимиров случилось небывалое. Охотники, возглавляемые вновь назначенным молодым хорунжим Войкой Дзенько, привели теленка Хозяина лесов. Хозяином здесь, в отличие от родного для попаданцев мира, называли не медведя, а исполинского лося, достигавшего в холке трех метров.
Теленок-первогодок не уступал размерами обычному взрослому лосю. Помещенный в загон для карванов, он жалобно трубил, боязливо отбегал от людей, но тянулся к животным, вероятно принимая их за сородичей. Карваны же, сбившись в кучу, шарахались от него, дико крича каждый раз, когда он приближался вплотную. В конце концов, теленку соорудили отдельную загородку, а любопытствующим казимирам запретили приближаться к ней.
Узнавшая о теленке Маша захотела непременно его увидеть. Тоська поддержала подругу и практически в ультимативной форме выкатила требование отцу и братцу. Те, согласовав с вышестоящими инстанциями, организовали для пришелицы экскурсию к загону. Сопровождал их Войка с тройкой рослых хлопцев из замковой стражи.
— Ой, какой хорошенький! — восхищенно воскликнула Маша, ничуть не смутившись огромными размерами малыша. — Ой, какие печальненькие глазки! Тебе грустно, маленький? Иди ко мне, я тебя пожалею.
И теленок, до сих пор сторонившийся людей, подбежал к изгороди и потянулся мордой к девушке. Находившиеся в нескольких шагах стражи бросились было, чтобы огородить ценную подопечную от непредсказуемого животного, но та уже гладила теленка по морде и трепала смешно оттопыренные уши, подсовывая специально прихваченную лепешку. Теленок, до сих пор отказывавшийся что либо есть, принял угощение, быстро его сжевал и потрогал теплыми мягкими губами Машину руку, вероятно требуя добавки. Но со стороны казалось, будто он благодарно поцеловал руку девушки. Войка смог лишь изумленно заломить шапку на затылок и сделать знак стражам, чтобы те отступили на прежнюю позицию, дабы не смущать девиц своим присутствием.
— Как его зовут? — обратилась к Войке Маша.
— Кого? Его? — парень посмотрел на теленка. — Никак не зовут.
— Понятно, — снисходительно кивнула девушка, продолжая наглаживать детеныша исполинского лося. — Как же тебя назвать, маленький? Малыш у меня уже есть. Ты такой миленький, Назову тебя Няшей. Согласен?
Лосенок наклонил голову ниже и снова потрогал мягкими губами Машину руку, словно давая согласие. Войка от такого дива потянулся рукой сдвинуть шапку на затылок, будто бы та мешала задрать еще выше брови. Но так как шапка и так уже была на затылке, то неосознанным движением руки молодой хорунжий сбил ее на землю.
Вслед за пришелицей и Тоська осмелилась погладить по морде теленка.
— Папа говорит, что не следовало приводить его в город, — поделилась она с Машей. — Мой папа рос. А у росов хозяин леса считается священным животным. Они никогда на него не охотятся, а зимой оставляют на тропе хозяина корм. Папа ругал Войку за то, что тот привел теленка. Теперь за ним может прийти хозяин.
— Глупости, — расслышав слова сестры, отозвался Войка и поднял шапку. — Мы встретили теленка одного. Значит, его родители где-то потерялись или, скорее всего, погибли.
— Сам ты глупости говоришь, отмахнулась Тоська. — Как может погибнуть хозяин? На него даже тиран не нападает. Да и не встречаются тираны с нашей стороны хребта. Тем более зимой.
— Много ты знаешь, — теперь уже отмахнулся от сестры хорунжий и отошел к стражам.
Через некоторое время он попросил Марию подвести лосенка к кормушке. Тот послушно пошел за девушкой и впервые за время неволи поел.
Однако вскоре Войка пожалел, что поддался на уговоры и привел девушек к загону. Увидев, что Маша уходит, теленок поднял дикий рев, принялся метаться по загону и, вставая на дыбы, бить копытами по жердям изгороди. Успокоился он только после того, как Маша вернулась к загону.
— Ну ты чего хулиганишь, Няшик? — погладила его девушка. — Я же не могу жить с тобой в загоне. И с собой тебя взять не могу. Понимаешь.
Лосенок обиженно фыркнул и посмотрел на девушку с такой печалью, что та в невольном порыве обняла его морду и поцеловала в лоб.
— Будь хорошим мальчиком, Няшик. А я обязательно буду навещать тебя каждый день и приносить чего-нибудь вкусненькое.
На этот раз Няшик долго и молча смотрел вслед девушкам. Периодически оглядывающийся Войка уже решил, что теленок успокоился и смирился с уходом понравившейся ему двуногой. Ан не тут-то было.
Когда навещавшие его люди скрылись за первыми домами, новонареченный Няшик отбежал к противоположному краю загона, гулко протрубил и ринулся вперед, нанеся по жердинам такой сокрушительный удар копытами, что те с оглушительным треском переломились и разлетелись в стороны. Перепрыгнуть нижние жердины не составило труда. И вот теленок хозяина леса уже несся по улице, распугивая встречных казимиров.
Догнав девушек, он обиженно промычал, шумно выдохнул прямо в ухо Машеи толкнул ее мордой в плечо, мол, давай уже погладь меня.
Переполошившиеся было стражи, убедившись в Не опасности лосенка, успокоились и начали обсуждать, что с ним делать. Против предложения стреножить его, набросить аркан и оттащить обратно в загон, воспротивилась Маша. В итоге Войка дал добро пока забрать Няшика к себе во двор, после чего сам прыгнул на карвана и поскакал в замок доложить о непредвиденных обстоятельствах.
Так-как все связанное с пришелицей было по возможности засекречено, то информацию следовало доносить непосредственно представителям Верхней Палаты. Именно эта семерка вершила судьбы селений казимирского королевства. Ну, или пыталась вершить. Слишком уж часто их личные разногласия перерастали в войны между поселениями, в которых по известной поговорке трещали чубы у холопов. Из-за поселившейся в доме семейства Дзенько пришелицы, а так же с целью сохранения секретной информации о местонахождении золотого месторождения и проживающих рядом с месторождением еще троих пришельцах, пан Дзенько был введен в Верхнюю Палату восьмым делегатом без права голоса. Так же была очень важна, хоть и вызывала сомнения, информация о приручении пришельцами детеныша тирана. Живя в мире, населенном кровожадными монстрами, люди вынуждены были существовать на относительно ограниченной территории, И приручение самого опасного хищника планеты дала бы им возможность эту территорию значительно расширить.
