* * *
— Ну, сказывай, наполовину рос, кто таков, куда крался ночью и почему от тебя смердит, будто ты живешь в лисьей норе? — кивнул ночному гостю Игнат, когда того отвели к месту стоянки и усадили у небольшого костерка.
Назвавшийся наполовину росом судорожно сглотнул под давлением взглядов собравшихся вокруг бородатых мужей, потер свой тоже уже заросший небольшой бородкой подбородок, потеребил ус и, наконец, решившись, кивнул в сторону перевала.
— Там встало на ночлег войско, собранное панами делегатами для похода на моск... для похода на росов. Я шел, чтобы вас предупредить.
— Ой, ли? — с подозрением вопросил Игнат. — Отчего же такая забота? Нешто ты мыслил в одиночку по здешним лесам добраться до наших краев? Сказывай, паря, да не мудри.
Казимир, а это был явно казимир, о чем свидетельствовала и одежка, и кривая сабелька, и не успевший зарасти бритый затылок, растерянно замолчал. Старшина его не торопил, давая собраться с мыслями.
— Может, он про Машку чего знает, — вполголоса обратился к Игнату Михаил.
Казимир услышал слова попаданца и глаза его блеснули.
— Не о зеленоглазой ли пришелице Марийке ты говоришь?
— О какой еще Марийке? — не понял Михаил.
— Как величать-то тебя? — Игнат подал знак Михаилу помалкивать, а когда ночной гость назвался, приказал: — Сказывай, Войка, все, что о зеленоглазой деве знаешь.
Решив, что скрывать что — либо от росов нет смысла, казимир принялся рассказывать все без утайки с того момента, как их отряд повстречал в горах бешеного роса, подставившего нож к горлу зеленоглазой пленницы. В процессе повествования он отметил, что задавший вопрос о Марийке кучерявый парень больше всех переживает о ее судьбе. Вспомнив слова сестры о якобы имеющемся у пришелицы муже, Войка понял, что это тот самый Михаил и есть. А потому, рассказав все без утайки, он умолчал только о гибели Марийки и его сестры в зубах горных львов. Хоть его вины в том не было, но кто знает, как подействует на этого роса известие о гибели любимой женщины, которая к тому же носила под сердцем его дитя...
— Говоришь, пока тот Хорька сдерживал погоню, девицы успели затеряться в горах? — с подозрительным прищуром воззрился на Войку Игнат.
— Я к тому времени уже находился среди обозных смердов, — пожал плечами казимир, но если бы Марийку или Тоську поймали, я бы наверняка услышал.
— Так Машка что, бродит сейчас где-то в горах? — не желая осознавать реальность, обвел присутствующих взглядом Михаил.
Никто не нашел, что ответить. Лишь Войка смущенно опустил глаза. Однако следующие слова здоровяка Бурелома заставили сбежавшего казимира насторожиться.
— Надо отвести его к остаткам тех карванов. Может, узнает валяющиеся там вещи.
Подавив стон, Войка сжал зубы и крепко зажмурил глаза. Он понял, что речь идет о пиршестве горных львов, о котором рассказывали преследовавшие беглянок соотечественники. Значит, сестра действительно погибла. Но почему здоровяк говорит только о карванах? Впрочем, не нужно обнадеживать себя ложными надеждами и лезть с подозрительными расспросами. Придет время, и все само прояснится.
Больше казимира ни о чем не расспрашивали. Игнат пообещал Михаилу, что они еще раз попробуют обнаружить следы девушек. Тем более, как теперь выяснилось, с ними был еще и теленок исполинского лося, а его след они видели в том ущелье рядом со следами взрослого гиганта.
К тому моменту забрезжил рассвет, и времени на разговоры не осталось.
Наказав пятерым росам замести следы стоянки, и уйти с карванами как можно дальше по расселине, Игнат с остальным отрядом, включая Войку и Михаила, полез вверх по склону. Было уже совсем светло, когда они выбрались на удобную площадку. Отсюда хорошо просматривалась тянувшаяся вдоль горной речушки долина, по которой должно двигаться войско казимиров. Однако то не спешило появляться. То ли паны любили поспать, то ли их задержало бегство смерда. По крайней мере, сам сбежавший объяснить причину задержки не мог.
Но вот, наконец, появился десяток передового дозора. Казимирские воины ехали плотной группой, ощетинившейся во все стороны рогатинами. А вскоре показалось и голова двигающегося войска. И вот уже росы взирали на вытянувшуюся по долине колонну.
— Экая тьмуща народу-то! — тихо пробасил пораженный Бурелом.
Михаил снисходительно хмыкнул в ответ на удивление роса, но вспомнил, что все население Росской равнины по численности равнялось двигающемуся внизу войску.
— Напустить бы на них черных мурашей, вот была бы потеха, — подал голос Филька.
— Экий ты злыдень, — отозвался Емеля.
— Я-то? Не забыл ли ты, друже, Войкин сказ про то, как они, — Филька указал взглядом вниз, — своих же казимиров вниз головой в яму с жидким дерьмом опускают?
Емеля не ответил, но судя по тому, как передернулись его плечи, рассказ сбежавшего казимира он помнил, и с воображением у него был порядок.
— Меньше балабольте, сороки, — цыкнул на парней старшина, — больше примечайте, как да что в войске, сколь верховых, сколь да с чем повозок, сколь еще чево.
— А вон то, что за ложки такие большие? — удивленно вскинул брови Бурелом, — Нешто черного татя кормить собрались? Дык они и ему, мыслю, в рот не влезут.
Вопрос тут же переадресовали беглому казимиру, который ухитрился задремать, пригревшись на утреннем солнышке. Вымотавшийся за беспокойную ночь парень с трудом сообразил, кто он, где он, и что от него хотят бородатые мужики. Наконец, придя в себя, пояснил, что ложки являются деталями метательных машин, предназначенных для осады крепостей. Каждый камнемет способен забросить на полторы сотни шагов три булыжника размером с человеческую голову. Наличие двух таких машин всерьез обеспокоило росов. А когда Войка рассказал, что булыжники нередко оборачивают промасленными тряпками ,и прежде чем метнут, поджигают, беспокойство переросло в серьезную тревогу. Если ранее была надежда защититься от значительно превосходящего численностью врага за стенами крепостей, то теперь техническое превосходство казимиров разбило ту надежду.
Необходимо было как можно скорее возвращаться и предупредить Круг о серьезной угрозе. Тут уже не до поисков следов пропавшей пришелицы. Приняв такое решение, Игнат распорядился о возвращении к остальному отряду. Росы начали отползать от края площадки.
— А ведь если устроить засаду в узком ущелье, то полсотни хороших лучников могут все это войско на ноль помножить, — неожиданно высказался не спешивший отползать от края площадки Михаил.
Росы застыли на месте. Игнат, а за ним и Бурелом вернулись и посмотрели вниз на хвост колонны казимиров.
— Если казимиры пойдут по прямой, а не через ущелье Лесных духов, то их путь будет лежать как раз через такое узкое место, — высказался Бурелом. — А на Холме наберется полсотни хороших лучников. Не всем будет по нраву стрелять в людей, но...
— Такому великому войску не страшны любые горные твари, и потому они наверняка двинутся прямой дорогой, — прервал здоровяка старшина. — Но нам не успеть добраться до Холма и вернуться назад, даже если будем скакать без остановок. А в предгорьях таких узких мест нет.
— Значит нужно действовать тем числом, которое имеем, — решительно заявил попаданец. — Из меня-то стрелок никакой, но если каждый из вас положит или хотя бы ранит пяток врагов, то численность казимиров уже сократится на полсотни.
— Я с пятидесяти шагов попадаю в яблоко, — вскинулся войка, но тут же смутился: — только у меня нет лука.
— Вот, — указал на него Михаил, — а он укажет командиров и лучших воинов, которых следует выбивать в первую очередь. А войско без командования все равно, что стадо без пастуха.
Глаза беглого казимира прищурились, губы растянулись в хищной улыбке.
— Да, я покажу, кого надо выбивать в первую очередь. С войском едут четыре делегата Верхней палаты. Вы видели их в красных штанах на росских карванах. И я покажу мастеров метательных машин. Без них никто не сможет собрать механизмы. А если и соберут, то не смогут установить дальность полета снарядов.
— Да и вообще, эти метательные ложки сжечь не мешает, — разгорячился Михаил.
— Погоди, Михаил, — окоротил его Игнат. — Ты откуда все такое эдакое знаешь? Нешто и про то в ваших мудреных книгах пишут?
— Да в книгах еще не о таком пишут. Был бы тут Серый, вот он бы точно выше крыши всяких воинских премудростей из прочитанных книг нарассказывал. А я только из фильмов про индейцев и белорусских партизан кое — что помню. Тебе бы, Игнат, фильм про зооспартанцев посмотреть. Там они небольшим числом целую армию неприятеля несколько дней в узком ущелье сдерживали.
— Такую армию, как у казимиров? — влез с вопросом Филька.
— Да у твоих казимиров максимум половина батальона наберется, — презрительно отмахнулся попаданец. — Короче, предлагаю сделать так...
Послушав минут пять разошедшегося Михаила, Игнат почувствовал, что его мозг начинает закипать. Потому решил больше не медля выдвигаться в обход войска казимиров. А уже по пути, в зависимости от того, куда свернут казимиры, думать о дальнейших действиях. Но с одним пунктом из предложенных пришельцем он был полностью согласен. Необходимо было любой ценой, вплоть до собственных жизней, не допустить доставки метательных машин к росским оборонительным укреплениям.
Когда росы, уже обогнав неприятельское войско, вновь добрались до ущелья, где валялись обглоданные львами кости двух карванов, сердце Войки наполнилось надеждой. Будучи неплохим следопытом, он сам убедился, что среди карваньих костей не было ни одной человеческой. А значит Тоська, а судя по остаткам знакомой упряжи и некоторых других брошенных вещей, здесь побывала точно она, избежала зубов хищников и возможно до сих пор жива. А уж его-то сестра не какая-то там изнеженная панночка. Она сможет о себе позаботиться. Тем более, с ней зеленоглазая колдунья, способная приручать диких зверей. Вспомнив о Марийке, беглый казимир даже подумал, что это благодаря ей львы не тронули девушек. Мелькнула даже и вовсе невероятная мысль, что в дальнейший путь Тоська с Марийкой отправились верхом на львах. Ведь, судя по следам, прирученный ею лосенок явно хромает на одну ногу. Но высказывать свои предположения росам он не стал. Тем более, что в ущелье имелись и другие следы, один из которых заставлял беспокоиться его новых товарищей, а в Войкину душу вселял дополнительную надежду. Это был след белого воя.
Росы называли белого воя снежным человеком и, в отличие от черного татя, до сего момента считали его существование вымыслом. Войка же с детства помнил рассказ старого Яна, как тот будучи еще мальчонкой, заблудился в горах, и как наткнувшийся на него огромный белый вой посадил мальчишку на плечо, дал ему большую сочную лесную грушу и отнес к ближайшему селению. И таких рассказов о спасении людей горным великаном в казимирских селениях ходило не мало. Правда, кроме старого Яна Войке удалось пообщаться только с одним охотником из города делегата пана Яцкеля, который утверждал, что лично видел, издали бредущего по горной тропе белого воя.
— Точно этот вой не причинит вреда девушкам? — обеспокоенно обратился к казимиру выслушавший его рассказ Михаил.
— Я никогда не слышал, чтобы он причинял вред человеку. Наоборот, есть много рассказов о том, как он спасал охотников от черного воя или других опасных тварей. Говорят, в наших равнинах нет тех огромных хищных тварей, что обитают у вас потому, что белые вои не пропускают их через перевалы.
Слова Войки укрепили надежду и в душе попаданца. Парень заметно воспрял духом. Теперь ему хотелось быстрее вернуться на Холм, чтобы убедиться, что новый знакомый прав, и горный гигант доставил его любимую домой. А то, что Машка способна найти общий язык даже со снежным человеком, будь он трижды белым воем, парень не сомневался. Главное, чтобы тот не сожрал ее сразу...
Игнат не особо доверял рассказам казимира и не разделял оптимизм Михаила. Однако, понимая бесперспективность поисков затерявшихся в полных опасных монстров горах двух девушек, поддержал веру пришельца в то, что легендарный великан может доставить Марию на Холм. Теперь их общие цели совпадали, и старшину больше не беспокоили метания парня, из-за которого их отряд и отправился в столь опасное предприятие. И как выяснилось, отправились они не зря. Трудно даже представить, что станет с росскими поселениями, появись под их стенами столь многочисленное войско, да еще и имеющее в своем оснащении камнеметательные машины...
Теперь, обогнав казимирское войско, отряд уже не двигался короткими тропами, а исследовал предполагаемый путь, по которому с большей долей вероятности двинется вражеский обоз. И вскоре они обнаружили удобное для засады место. Двигаясь в казимирские земли, росы прошли мимо этого ущелья по тропе, ведущей через тот самый карниз, над которым грелся на солнце гигантский горный удав. Но для обремененного телегами войска эта тропа не подходила. Единственным подходящим путем для обоза было ущелье, с одной стороны которого казимирам придется двигаться вплотную к почти отвесной скале. Кое — где придется разбирать каменные завалы, но для того завоеватели и взяли с собой полсотни смердов.
Увидев столь удобное для засады место, росы немедля отправились разведывать тропы на верх скалы, откуда намеривались безнаказанно расстреливать втянувшееся в ущелье войско. Но доступную тропу смогли обнаружить, только снова пройдя по памятному карнизу. Благо на сей раз его не охранял ползучий гигант. И все же росом предстояло встретиться с ним позже. А пока им нужно было решить проблему с карванами. Подняться на скалу верхом не было возможным. Оставить верховых животных одних в местах кишащих хищниками опасно. А оставить на охране некого, ибо каждый лучник на счету. Луков не было только у Войки и Михаила. Но Войка нужен был, как целеуказатель. Да никто не доверил бы пришлому казимиру охрану ценного имущества. Ну а от одного Михаила, как от охранника, толку было не много. Он и сам-то, по большому счету, нуждался в охране. Да и не остался бы парень внизу, когда товарищи реализуют предложенный им же план по деморализации вражеского войска и сокращению его численности. К тому же у Михаила была еще задумка по организации камнепада.
В общем, решили оставить половину отряда с карванами, пока остальные поднимутся наверх, разведают лучшие позиции для стрельбы и по возможности подготовят обвалы.
Позор и планы Поросяцкого
Эдмонд Поросяцкий клял себя за то, что повлиял на решение суда, и вместо утопления в выгребной яме выродка Войку приговорили к участи обозного смерда в походе на росов. Но очень же ему хотелось больнее наказать москальского выкидыша Вадима и его головозадую жинку Фриду. Пан Поросяцкий даже представить не мог, что было бы с ним самим, выйди его Ганька за этого Войку. А ведь все к тому шло. Благо Создатель отвел беду, не позволил свершиться неправильному. Ну и что, что Ганьке нет достойной пары. Зато его, пана Поросяцкого делегата Верхней Палаты, голова не покрыта позором. Ну да, у остальных делегатов сыновья либо слишком малы, либо уже женаты, а у других и вовсе дочери. Но не выдавать же Ганьку за простолюдина. Вон у пана Бжезинского, делегата от Черепашьего Зоба, жинка вот-вот представится. Вот и будет для Ганьки знатный жених. Плохо, что с таким престарелым зятьком внуков пану Поросяцкому не видать. Но за кружкой крепкого пива можно будет и намекнуть зятьку, буде он таковым станет, подложить молодую жинку под какого-нибудь здорового хлопца из дальних селений. А как дело будет сделано, так снести осеменителю голову с плеч, да утопить тело в крепостном рву. Главное, подыскать хлопца ликом на пана Бжезинского похожего.
