В львиной шкуре (продолжение - 5)

— Как видишь, — Александр жестом обеих рук продемонстрировал свою обновку. — Только я вот что подумал...

— Что?

— Не след тебе или мне соваться на торг, тем более за воинской справой. Не по чину выйдет. Сразу внимание привлечём.

— А что делать?

— Надо идти к ладьям. Наймёмся гребцами.

— А если не примут? — явный скепсис отразился на лице Алексея.

— Тогда можно в качестве пассажиров. За дорогу расплатимся сёдлами.

— А как мне быть с одёжкой? Я сейчас от тебя отличаюсь, как селезень от петуха...

Алексей тоже снял шляпу, казаки и кожаный плащ. Но оставались ещё добротный джинсовый костюм и водолазка — вещи из Южной империи.

— Армяк мой сверху накинешь, лапти наденешь, так что мало чем будешь отличаться.

— А на голову? Как без шапки-то?

— Купим мы тебе шапку. А прежнюю, скажешь, обронил где-то или ещё чего-нибудь...

Вскоре парни принялись за дело. Изменив свой внешний вид, они стали убирать в седельные сумки приметные вещи: кобуры от пистолетов, сами пистолеты, гарды от палашей, которые пришлось разобрать. Клинки и ножны завернули в куски материи, для чего поделили холстину пополам. Через некоторое время друзья стали напоминать верблюдов, обвешанных грузом и неспешно шагающих в сторону берега.

— Слышь, Лёшка, ты как думаешь, если в Казани узнают, что их царевич того... отправился к своему Аллаху, что они станут делать? — спросил Александр, желая разговором отвлечься от "тяжёлых" мыслей.

— Мстить, наверное, начнут. Хотя, как я слышал, нынешний Казанский хан шибко не в ладах с погибшим царевичем.

— В ладах, не в ладах, а повод для грабежей самый подходящий...

— Думаешь, Великий князь так просто спустит ему грабежи? — спросил Кувшинов.

— Нет, конечно, но купцов лучше предупредить.

— Они, поди, и без нас всё знают. Шуму-то мы наделали знатного.

— Это да... — загрустил Александр.

А через час ребята уже нанялись гребцами на торговую ладью. Свой внешний вид и необычный груз друзья объяснили тем, что встали в лесу на отдых, распрягли лошадей и отпустили их пастись. Однако тут объявились тати. Пришлось от разбойников защищаться. Отбиться-то — отбились, а вот лошадок и кое-каких вещичек недосчитались... Поэтому были вынуждены на собственном горбу тащить остатки былой роскоши. На вопрос, откуда они, парни, не задумываясь, выдали данные своих товарищей, с которыми проучились не один год и знали друг о друге очень многое. Про цель поездки объяснили просто, захотелось побывать в Орде, заодно испытать себя в торговом деле. Хозяина ладьи эти ответы вполне устроили. Тем более молодые крепкие отроки очень выгодно отличались от прочих гребцов, среди которых кто только не попадался: кривые, рябые, склочные, запойные... Богатая Москва привлекала личности всех мастей, особенно в эту пору. А на следующее утро караван двинулся в путь. Нужно было поспешать: октябрь не за горами, а там и первые заморозки, поэтому желательно до Покрова дойти до Орды.

Глава 7.

Слепой случай.

С самого утра князь Лукомский пребывал не в духе. Вчера, как только он вернулся с конной прогулки, к месту гибели Казанского царевича был отправлен Емельян Собакин — верный слуга, а заодно опытный следопыт. Лукомский велел ему разыскать сбежавших отроков, а то вдруг ускользнут? Этого допускать было нельзя. Требовалось отыскать беглецов и натравить на них людей Московского Государя. А тот будет вынужден покарать преступников прилюдно...

Следы отыскались быстро, а вот дальше... Князь выделил Собакину в помощь всего одного человека, так сказать посыльного, чтобы в случае чего было кого отправить передать весточку. Но сам посыльный даже близко не соответствовал званию следопыта. Очень скоро Собакин обнаружил место, которое его насторожило — всадники останавливались. А потом от места остановки вело уже два следа, но в разные стороны. И если первый след по-прежнему принадлежал лошадям, то второй людям. Причём людской оказался приметным. Раньше ничего похожего Емельян не встречал. Но как быть? В какую сторону направиться? Верх взяла мысль "подсказанная" посыльным, мол, верхом убегать намного сподручнее, тем более животинка денег стоит. Жадность Собакина и подвела. Он даже помыслить не мог, что лошадей можно бросить. Через некоторое время они нагнали небольшой купеческий караван, в котором отыскались искомые кобылки. А вот отроков, похожих на тех, которых описал князь, не наблюдалось. Желая выяснить, откуда у купцов взялась неосёдланная скотина, Емельян и его подручный чуть не нарвались на хорошую взбучку. Кто же сознается, что бесхозных лошадок тупо присвоили? А так как спрашивающие не претендовали на них, то купцы и вовсе послали любителей задавать вопросы куда подальше. Конечно, Собакин мог козырнуть именем князя Лукомского, но тот категорически запрещал "светить" своё имя перед кем попало. Да и что бы это дало? Тем более сами лошади Емельяна не интересовали. Искать же правду — уйдёт слишком много времени, которого нет. В общем, после непродолжительной перепалки, следопыт и посыльный были вынуждены развернуть своих коней и возвращаться назад.

Свои поиски Собакин продолжил с того места, где следы разделились. Однако очень скоро они пропали, как будто те, кто их оставил, взлетели подобно птицам. В колдовство Емельян, конечно, верил, только после хитрости, проделанной с отпущенными лошадьми, он перестал считать беглецов дурнями. Немного поразмыслив, Собакин стал изучать землю более придирчиво и скоро обнаружил необычную примятость на траве, которая вела к оврагу. Очутившись у его края, он расслышал голоса людей. Жаль, что рассмотреть их мешали заросли кустарника. Недолго думая, Емельян отослал своего подручного к городской страже, типа обнаружено логово разбойников, которых надо изловить. Стража на удивление появилась довольно скоро. Оказывается, беглецов разыскивали не только люди князя Лукомского. Правда, спохватились они с большим опозданием.

Отряд дружинников под руководством немолодого бородатого десятника попытался незаметно подкрасться к разбойникам. Но не удалось. Рельеф оврага не позволил. Кто-то из дружинников поскользнулся, упал, чем и выдал себя. Однако те, кто прятался на дне оврага, не испугались, а дали бой. Тем более числом они не уступали стражникам. А больше всех среди них выделялись два здоровяка, одетые в кожаные кафтаны и шляпы. В результате драка оказалась жаркой и кровопролитной. Досталось даже десятнику. Его оглушили здоровенной дубиной. Но всё же выучка дружинников взяла верх. Одних разбойников побили, другие бросились наутёк. Хозяева кожаных кафтанов и шляп тоже решили спастись бегством. Прокладывая себе путь вдоль ручья, они пробились к Москве-реке. Здесь их ждала лодка. Запрыгнув в неё, разбойники поспешили отплыть подальше от берега. Видя, что преступники уходят, стражники стали стрелять по ним из луков... Вскоре лодочку, одиноко покачивающуюся на речных волнах, неспешно уносило течение...

Поздним вечером Великому князю в присутствии казанской знати было доложено, что разбойники, убившие царевича Мухаммеда-Амина, понесли суровое наказание. Их утопили в Москве-реке, как безродных псов. Однако Московский Государь, услышав эту новость, не на шутку разгневался, браня своих людей за то, что преступники избежали ЕГО суда и более жестокого наказания. Грозный голос Ивана Васильевича долго сотрясал великокняжеские палаты, пока ему не доложили о смерти матери. Организм пожилой женщины не справился с полученной раной. После этих известий Великий князь сразу сник. Гости, выразив сочувствие, поспешили уйти. Придворные тоже не горели желанием попадаться ему на глаза. И лишь супруга попросила разрешение сходим вместе с ним к телу Великой княгини.

На другой день с утра пораньше подручные дьяка Мамырева объявили боярским детям волю Великого князя. А так же предупредили, чтобы они ни в коем случае не надевали кожаные кафтаны и шляпы. Хотя бы до следующего года. Что же касается их друзей, про которых гудела вся Москва, то ответ был следующий. Отроки учинили ссору с Мухаммедом-Амином, в результате которой лишили его живота. После чего оказали сопротивление страже. В итоге тоже погибли. Причина ссоры с Казанским царевичем неизвестна.

Так же утром следующего дня к князю Лукомскому вернулся его следопыт. Вчера в одном из убитых стражниками мужчин он узнал своего знакомца — приходилось иметь дело. Поэтому Собакин быстро понял, что беглецы не имеют к разбойникам никакого отношения. Вот только примечательные одежды... Откуда они у татей? Оставалась надежда, что произошла встреча, после которой обычно не остаётся свидетелей. Правда, и эта надежда не радовала. Князь хотел, чтобы беглецы попались живыми... Пусть увеченными-искалеченными, но живыми! Емельян решил найти хотя бы трупы. Весь вечер и ночь он "обнюхивал" дно оврага не хуже породистой ищейки. Однако всё напрасно. Примечательные следы обуви нигде не попадались. Может, они и были, но произошедшая драка похоронила под собой ту толику откровений, которая бы помогла выйти на цель. С этими новостями Собакин вернулся к своему хозяину. Вот и злился Лукомский. И в первую очередь на самого себя. Дай он Емельяну побольше людей, тогда бы удалось взять сразу оба следа. Но разве князь покажет перед подчинённым свой просчёт? Все шишки полетели на Собакина. Как он, опытный следопыт, мог довериться словам пустомели? Если лошади остановились и рядом появились новые следы, то не из воздуха же они возникли? Тут не надо большого ума, чтобы понять: всадники решили идти пешком... Емельян сам давно понял свою ошибку, поэтому виновато молчал и терпеливо сносил оскорбления. Так надёжней. Хозяин покричит, покричит, да успокоится.

Действительно, Лукомский успокоился довольно быстро. Он вообще не видел пользы в пустословии. Криками делу не поможешь. Понятно, что судилища устроить не удалось. Великому князю всяко поспешили доложить о смерти преступников, и власть будет твёрдо стоять на этой версии, а стражники под присягой подтвердят её правдивость. Но что же случилось с беглецами на самом деле? Как истинный скептик, Лукомский считал, раз труп не обнаружен, значит, человек жив... или условно жив, пока какой-нибудь случай не докажет обратного. И тут он был абсолютно прав. Именно случай сбил Собакина на время со следа, и этот же случай позволил Холодову и Кувшинову разминуться с разбойниками буквально на каких-то двадцать минут. А задержал татей их же подельник, явившийся к ним со свежими новостями. Основная была о том, как два молодца среди бела дня побили отряд казанцев недалеко от торговых рядов и спокойно убежали. Вот бы в ватажку таких орлов... А как рассказчик обрадовался, когда обнаружил в овраге вещи тех славных воев! Были они тут, были! Только куда делись? "Пропажу" бросились искать, однако найденным вещам не позволили лежать бесхозно. Плащи и шляпы моментально обзавелись новыми хозяевами... Пока разбойники лазили по дну оврага, сверху подоспела их смерть... Недаром случай называют слепым.

Глава 8.

Подлог.

— Ах, ты, сучий потрох, крамолу удумал?! — от пинка Собакин слетел с лавки, на которой вчера уснул после бурного застолья. Упав на пол, мужчина принял сидячее положение и непонимающе затряс головой. — Это что такое, я тебя спрашиваю?! — снова резануло по ушам.

Протерев кулаками глаза, которые никак не желали показывать чёткую картинку окружающей обстановки, Емельян, наконец, разглядел князя, стоящего над ним. Тот держал в правой руке суконный колпак, подбитый кроликом, и тряс им перед его лицом.

— Что это, я тебя, скотина, спрашиваю?

— Се... се... сапка, — с трудом произнёс Собакин, так как пересохший рот отказывался внятно произносить звуки.

— Ты что, издеваешься?! — снова прокричал князь и пнул Собакина в очередной раз. — Думаешь, я не вижу, что держу в руке?

Упавший на бок Емельян сжался в позе эмбриона и пытался понять, чего хочет князь? С похмелья голова работала плохо и отказывалась ему помогать. В мозгах всплыл лишь образ княжеского конюха Тишки, который вчера угощал его бражкой. Князь за радение в делах одарил Тишку деньгой, а тот на радостях решил выпить. Только пить одному всё равно, что скакать на палке вместо живого коня, поэтому конюх искал компанию. И она нашлась в лице Емельяна, который тоже не прочь был выпить, но по противоположной причине — впал в немилость. В общем, напились они вчера так, что Собакин и не помнил, как потерял связь с явью.

— Откуда у тебя эта шапка? — снова спросил князь. — Отвечай!

— Не моя... — жалобно проблеял Емельян.

— Как не твоя, если была при тебе? Ты, что же, пёс, своему князю брехать вздумал?! — и снова пинок по многострадальным рёбрам.

— Я её позавчера подобрал на месте драки.

— Какой драки?

— Там, где стражники разбойников побили.

— А мне, почему не сказал?

— А на кой тебе старый колпак? Не для княжьей он головы...

— Поговори у меня ещё! — уже без злобы пригрозил Лукомский и отошёл к лавке, чтобы присесть на неё.

— Господине, а что случилось? — Емельян нехотя поднялся и взглядом побитой собаки уставился на князя.

Лукомский не говоря ни слова, вывернул шапку наизнанку и показал прореху в подкладе. Оттуда торчал лист бумаги.

— Я разве отправлял тебя куда-нибудь с тайным поручением?

— Нет, — Емельян сглотнул подступивший к горлу комок.

— А как бумага здесь очутилась?

— Не знаю... От татей, наверно, осталась... Точно от них! Верно тебе, говорю...

— Ой, смотри у меня! — Лукомский нахмурил брови.

— Вот тебе крест! — Емельян размашисто перекрестился. — Да и на кой мне бумага? Слаб я в грамоте. Когда малой был, ещё мог хорошо буквицы разбирать, а сейчас...

— Ладно, поверю, — Лукомский снова перевёл взгляд на шапку, потом на Собакина. — Чё морду скривил?

— Горло сушит после вчерашнего, — виновато ответил тот, потупив взгляд.

— Ну, так испей водицы! — разрешил князь. — А то блеешь тут козлом передо мною, слушать противно.

Собакин поспешил к ведру с водой, возле которого лежал деревянный ковш. Опорожнив его подряд два раза, он взглянул на стол. Там со вчерашнего вечера остались стоять стаканы. В одном плескалось что-то вонючее. Не обращая внимания на запах, Емельян быстро влил это пойло себе в рот. Спустя несколько мгновений самочувствие стало улучшаться.

— Господине, а что в бумаге-то? — решил он задать вопрос.

— Откуда я знаю? Видишь, послание запечатано...

— И что делать?

— Собирайся, отведу тебя сейчас к князю Хованскому.

— За что, господине?! — Собакин рухнул на колени. — За что под пытки!? Я же служил тебе верой и правдой...

— Ты чего, дурень, от хмельного зелья совсем умом тронулся? — нахмурился Лукомский. — На какие пытки? Бумаги эти обнаружены в шапке разбойника, мы отдадим их князю Хованскому и расскажем, как нашли. А дальше пусть думает, что с ними делать. Недаром ему Государь тайный сыск доверил.

Эх, лукавил Лукомский, лукавил! Бумаги он лично засунул под подклад шапки, пока Собакин спал пьяным. И подпоили его тоже не случайно. Это князь специально так подстроил. Незачем холопам знать лишнего. Язык-то без костей. Сболтнут где-нибудь по пьяни, а ему отвечай. Поэтому, не смотря на всю преданность, слуги князя Лукомского про дела своего господина знали крайне мало. А о том, что знали, предпочитали молчать, ибо чревато...