— А зачем это надо? — знакомая победная улыбочка, боялась скоро не дождаться.
— Удобный случай "проехать на заднице" перед новым режимом, — ох, опять, — тебе надо себя показать. Я подготовлю почву, а ты — сразу на кухню. Пока свежее и сочное. Скажешь, сама нашла и проявила инициативу.
— ???
— Я знаю, что сейчас по трансляции сообщили. Мы с Соколовым, этот вопрос, ещё позавчера обсудили...
— Хоть намекни.
— Ради сплочения коллектива, в условиях временной автономии экспедиции, предложено использовать для питания местные дары природы. Завтра — каждый второй хоть что-нибудь притащит. А ты — будешь самая первая. Это запоминается. Власть любит людей, что понимают её с полуслова. Особо — догадливых. Тех, кто понимает вообще без слов...
— Думаешь, народ добровольно согласится, это есть?
— А ты попробуй! И ещё, — и протянул мне маленький матерчатый сверток, — Возьми перчатки. Руки надо беречь.
Совместная работа сближает не хуже совместной выпивки. Первый раз в жизни я с Володей, в известном смысле, "повозилась на грядке". Торчащие из земли острые камни (сквозь листву не фига не видно, а как ногой наступишь или поскользнешься — ой!) сделали процедуру достаточно опасной. Попутно — обсудили увиденное.
— Ты хоть понимаешь, что Соколов у нас на глазах проделал? — продолжал он ораторствовать, — Перехватил управление. Опомоил всех вероятных конкурентов. Просто и изящно. "Каудильо", вожак, лидер...
— Так уж и перехватил. Можно подумать, что не он был её начальником до того. Кем был, тем и остался...
— Не так! — как он ухитряется и языком трепать, и жевать, и работать руками, словно лукоуборочный комбайн? — до того он был "назначенный сверху", — резко подчеркнул последнее слово, — сегодня утром стал "всенародно признанный". Есть разница?
— Слабо ощущаю, — на мой взгляд, любой начальник существует, что бы давать работу и платить зарплату.
— Это — ты... А как на него солдаты смотрели, видела? — ох, опять заговоры ищет, — Я думал — он, не отходя от кассы, сразу митинг устроит, — забавно сморщился, разгрызая соцветие, — а он хочет, что бы его выбрали!
— Зачем? — может быть, хватит корячиться? Если всю эту кучу нести мне одной — то однозначно! Не луком единым сыт человек... Решено. Перекур! Смешное словечко. Ни я, ни Володя не курят, а успело прицепиться...
— Власть обычно получает тот, кто наглядно и убедительно докажет окружающим, что до него ими правили сплошные трусы и мерзавцы.
— Наговариваешь на человека! Соколов ни единого слова не произнес... Всё само собой случилось.
— Хуже! — кажется, насчет перекура у нас сложился консенсус, — Он позволил нижним чинам лично убедиться, что "назначенное сверху" начальство, в опасный момент их бросит. Это уже не пропаганда, а прямо натуральная идеологическая диверсия... Я уверен, что сейчас, "с той стороны", на него дружно "телеги" строчат...
— Смешно... — представила эту картину, — толпа народа видела, что случилось на самом деле. И фоток полно...
— Фото... — протянул с отвращением, — фото, это плохо. Владеть компроматом на собственных командиров — рядовым не по чину. Одно дело — когда рассказывают "я видел" и совсем другое, когда показывают "смотри!".
— У белобрысой девицы, по-моему, даже телекамера была...
— Включенная телекамера в любом случае возле "аномалии" стояла, — снова глубоко задумался о своем, — материала много. Соколов, не дурак. Он всё заранее рассчитал. Тоже, учится на ошибках... Пора возвращаться!
— А что я в столовой скажу? Здравствуйте, я тут вам дикого лука притащила?
— Лучше начинай думать, что скажешь, когда я тебя в общественные инспекторы по продуктам выдвину.
— ??? — так и подозревала какой-то долгоиграющий план.
— Мне надо, что бы в твою лабораторию постоянно ходил разный народ, а ты с ними накоротке общалась. Пусть несут, на анализ, травы, грибы и ягоды. Другого биохимика у нас нет, а тебе я доверяю. Ну, и вообще... — блин, кажется, он собирается превратить мою лабораторию в свою явочную квартиру...
— А что в таких случаях полагается сказать?
— Лучше всего — что-нибудь веселое. И — напомни опыт римских легионов, где рядовым строго запрещали есть с полу...
— Тогда, знаю! Оцени, — приняла позу строгой воспитательницы из детского сада, — Деточки, давайте сразу договоримся? Если захочется что-то в лесу сорвать и попробовать, то одну ягодку — кладем в рот, а вторую — в карманчик... для судебно-медицинской экспертизы.
— Годится!
Далекий выстрел разорвал тишину совершенно неожиданно. Один... Странно гулкий и раскатистый. За ним, словно для контраста, протрещала автоматная очередь. А потом грянул воинственный вопль, напугавший меня до икоты. Жуткий вой индейцев, идущих на штурм форта в американских фильмах... На лагерь напали? Так быстро? Я — замерла на месте, бросив тюк с добычей. Владимир — оскалился по-волчьи, медленно поводил по сторонам головой, не то — прислушиваясь, не то — принюхиваясь. Что-то понял и расслабился... Пробурчал:
— Не, это наши орут, — пробурчал под нос, — Хорошие мысли приходят в умные головы одновременно...
— Там что, уже война началась? — повернулся ко мне, очевидно раздраженный моей непонятливостью.
— Охотятся... На ходу подметки режут! — и буквально прикрикнул, — Ты не стой! Мне в другую сторону надо, — и сгинул. Буквально. Едва завернул за кустики — и нет его... Бросил слабую женщину в диком лесу. Эх!
На площадке перед столовой меня ждало переживание. Кусок примерно такой же, как у меня пластиковой пленки (их всем одинаковые выдали?), а поверх него — зверь. Весь покрытый грубой серой щетиной, грязный, страшный, с гривой от головы до хвоста, оскаленными клыками и жутким черным рылом, похожим на хобот... О запахе я уже не говорю... Пахло всем сразу — лесом, свежей кровью, нечистотами и... свиньёй. Мама, кабан!
— Зачем вы его притащили?! Что я с ним делать буду? — четверо морпехов, потных от бега, в расстегнутых мундирах, мялись с ноги на ногу перед дежурным поваром. Видимо, не ждали столь холодного приема...
— На него же смотреть страшно! А если там какая-нибудь зараза? — продолжал разоряться кулинар, — Вам только намекнули, а вы и рады стараться! Пудов на десять потянет! Даже если замариновать — одного чеснока целый мешок нужен, — вблизи туша лесного зверя выглядела и вовсе устрашающе, — Где я вам столько возьму?!
— Я чеснок принесла, — появление штатской дамы подействовало на военных облагораживающее. Кое-кто даже попытался наспех застегнуться, — Честное слово! — по-моему, они не вникли в смысл сказанного... Пришлось показать добычу, — Вот!
— В самом деле — чеснок... — повелитель котлов и сковородок задумчиво разжевал листочек, добытый из развернутого куля (следующий раз надо какие-то ручки приделать). Морпехи откровенно перевели дух. Процесс пошел...
— Свиня... — восторженно охнул за спиной обладатель украинского акцента, — Та як же его, такого пушистого, палить?
— Палить нельзя! — вмешался ещё один голос, — там шерсть... и подшерсток. Только шкуру снимать! Деловито добавил, — Мне бы ножик бы хороший...
— Да не стойте столбами, — повар понял, что инициатива стремительно переходит в чужие руки, — Ему часу нельзя лежать! Закиснет! Пропадет! Свежуйте, как можете... Только доктору покажите — вдруг оно больное?
На ужин (опоздавший на час по причине неподатливости мяса внеплановой дичины) каждому достался изрядный ломоть жаркого, а на завтра — всем был обещан "дикий вепрь", тушеный по всем правилам искусства. На мой вкус — вышло излишне остро, пахуче и жестковато, но в целом — безусловно съедобно. Многие ходили за добавкой. А на вечерней поверке (теперь обязательной для всех поголовно) Соколов поздравил народ с почином и объявил персональные благодарности — "за расторопность и находчивость". Патрулю, удачно заметившему зверя... Стрелкам, его завалившим... Носильщикам, вовремя доставившим тушу на разделку (оказывается, у диких свиней страшно агрессивное содержание желудка, их надо потрошить буквально немедленно)... И — мне... За лук... Мелочь, а приятно. Владимир ни словом, ни жестом не намекнул на своё участие в экспромте. Ел и нахваливал. Правда, после отбоя поделился наблюдениями:
— Видела, как действует на электорат природная харизма? Он ведь никому ничего не приказывал, даже не просил. Просто намекнул на желательность пополнить запас продовольствия, для экономии продуктов долгого хранения. А народишко-то — бросился стараться, c ног сбиваясь, как будто для самих себя...
— Так ведь и вышло — для себя... — попробуй, пойми этих мужиков.
— Именно — "для себя"! — лампочка под крышей "жилого модуля" ощутимо мерцала... В целях экономии горючего питание электрической сети лагеря наладили от самого слабосильного из наличных генераторов и он явно не справлялся с нагрузкой, — А значит, наплевав на рекомендации руководства питаться только готовыми продуктами из XXI века.
— Да грош цена тем рекомендациям! — не выдержала я капанья на мозги, — Если "аномалия", по их словам, действительно "закрылась всего на несколько дней", то отчего они так резво на Новую Землю дернули? Сами себе — не верят?
— А вот это — совсем не твоего ума дело! — что-то резко берет, — тут далеко не все владеют закрытой информацией.
— Это... — душа с противным хлюпом (поперхнулась чаем) провалилась в пятки, — Мы точно вернемся?
— Абсолютно! — когда он так говорит, хочется верить, — Профессор Радек осторожен, как старый заяц. Без полной гарантии успеха, рванул бы в проход самым первым. А он — даже глазом не моргнул. Лучше Радека в работе "дыры" никто не шарит. Значит — всё в порядке. Проход откроется. Возможно, на день раньше или на пару дней позже.
— Тогда чего они так... будто дети? — теперь чаем поперхнулся Владимир.
— Я же объяснял. Они не воины, они — чиновники. Жульё на государственной службе. Как они могут доверить свою жизнь словам какого-то там профессора? Вот и... Но, нижним чинам знать такие подробности излишне. Так что, поощряя анархию, Соколов глубоко не прав...
— Ну да — подчиненным "надо всегда говорить правду и слушаться начальство"... А наоборот — не?
— Галчонок, — имитация вальяжного голоса Мюллера из "Семнадцати мгновений весны", — начальство не выбирают...
— Ты даешь! — иногда его заносит, — А как же — демократия? А как же — "легитимность законной власти"?
— А никак, — назидательно постучал пальцем о черное окно "модуля", затянутое прозрачным пластиком, — Точнее — вот так. Попробуй отыскать там свою демократию... И хватит.
Намек прозрачен. Судя по звукам снаружи, всё свободное от нарядов и караулов войско, назло природе и обстоятельствам, вывели на вечернюю прогулку... Традиционный ритуал, уместный в прежнем мире, впервые показался мне диким анахронизмом. Какой смысл держать строй и шагать в ногу по едва протоптанной вокруг лагеря тропе, если вокруг Сибирь XVII века? В радиусе тысячи километров вокруг — ни одного цивилизованного поселения. А с другой стороны — внушает. В ужасе притихшая ночная тайга слушает оглушительный рев десятков молодых глоток — "... а потом его зажарим — и съедим!" Песня-импровизация, на тему экзотического ужина. Казалось бы, что такое — меньше сотни автоматчиков? Да хоть сотня? Но, здесь и сейчас — такой дружины нет ни у одного властителя в радиусе той же тысячи километров. Им бы патронов побольше — и дойдут хоть до Москвы.
— Поняла? — Володя явно прочитал мои мысли, — Давай, повтори, что сейчас подумала.
— "Когда поют солдаты — спокойно дети спят", — хотела польстить, а он раздраженно отмахнулся.
— Не придуривайся, правду скажи! — ну, изволь.
— Им бы патронов побольше — и дойдут хоть до Парижа (в местную Москву мне что-то не охота).
— Молодец! — чему это он так обрадовался? Даже привстал от волнения. Заметил моё внимание и осекся... Не так... Рассердился, что я заметила, что он это заметил... Во! И поспешил сменить тему разговора.
— Кстати, насчет патронов. Штатный боекомплект тратить категорически запрещено. Только при явном нападении на пост или членов экспедиции... Каждый патрон — на строгом учете.
— А как же тогда кабана убили?
— Соколов отдал в общественное пользование собственное ружье. Просто назначил дежурного стрелка. Точнее, поручил включить в состав караула "вольных стрелков", дежурящих наравне со всеми. Самых метких. Вот и...
— Я слышала выстрел из ружья, а потом — из автомата, — снисходительная мужская ухмылка.
— Выстрелов было два. Дуплетом. Один — промах. Из автомата добивали. Нападение на пост... Всё штатно.
— Промахнулся? По такой туше? — опять ухмылка.
— Ты бы видела того стрелка — кореец из 2 взвода. Метр с кепкой. Он снайпер, да... Но, не из "вертикалки" же 12 калибра. Да ещё — по незнакомой цели... Отдача пацана чуть с ног не сбила. А целился в голову. Городской...
— Разве так неправильно? — откровенный смешок.
— Всё неправильно. Он — пальнул. Попал... Один раз. Кабан бросился вперед, будто танк. Что ему картечь? Видела, какой слонопотам? А перезаряжать долго... Народ поддержал товарища огнем. Результат — на кухне...
— Тогда, в чем проблема?
— Проблема в том, что в первый день Соколов напрямую командует солдатами, через головы командиров, а те — ему беспрекословно подчиняются. И это закономерный итог утреннего цирка. Человек, лично видевший, как власть удирает, поджав хвост и бросив его на произвол судьбы — порченый. Уважать эту власть он больше никогда не будет.
Глава 8.
Первый опыт.
Сказать по совести, намек на возможное поражение в правах участников экспедиции в "автономку", мне не особенно понравился. Как-то вспомнились рассказы бабушки, про "отношения" между жителями бывшего СССР, которых в войну угораздило пожить на "временно оккупированной немцами территории" и его властями. Похоже, что были они весьма сложными. Всех людей, воочию видевших, как "непобедимая РККА" драпала от врага — взяли на карандаш. Для маломальских начальников, живших под немцами — жесткий карьерный потолок. Для прочего народа — притеснения по служебной линии. И даже для детей (!) — пунктик в анкете. Типа "проживал"... Свидетелей своего унижения власть так и не простила. В ответ, естественно, получила анекдоты про себя, да...
Впрочем, работы сразу навалилось столько, что некогда было голову поднять. Особенно, когда выяснили, что мой лабораторный комплект (спасибо "мохнатой руке" куратора проекта) новее и много лучше обеспечен "расходниками", чем даже у медиков. Дел стало хватать на две смены. А тут ещё — добровольные помощники... После каждого рейда за пределы "ближней зоны" у лагеря, после каждой вылазки на моторных лодках вдоль побережья, после каждого прочесывания местности или организации очередной "точки" — возле входа дежурит очередной клиент со свертком "а вот мы случайно нарвали" или кульком "а вот мы случайно нашли". Ходоков с подношениями "а вот мы случайно поймали" — сразу отправляю к зоологам. Терпеть не могу мучить зверушек. Пусть приносят готовые "биологические препараты". И какой садист придумал, что среднее содержание микро и редких элементов удобнее определять, не анализируя почву, а по составу живых тканей мелких грызунов? В текущую эпоху (вокруг Новое Время), такой прагматичный подход к делу привычен. Муравьиная кислота, например, была получена обыкновенной перегонкой в стеклянной колбе живых рыжих муравьев. Но, не моё оно, не моё!
