Канкуро-сан закончил возиться с Саншо, Карасу и Куроари. Он тщательно отмыл их, почистил и смазал суставы и заново покрыл все оружие ядом, пообещав запечатать марионеток немного позднее.

Покосившись на эту странную стражу, рассевшуюся у самого источника, я сняла халат, выданный мне владелицей, и вошла в воду. Ранки от звездочек были успешно залеплены какой-то влагонепроницаемой дрянью, поэтому намокнуть им было не опасно.

Несмотря на то, что баня была смешанной, к источнику я спустилась первой. На этом настоял Гаара-сама...

Водрузив на голову влажное полотенце, я погрузилась по плечи в горячий источник. От воды поднимался парок, где-то одиноко стрекотала еще не уснувшая цикада, потемневшее небо выпускало на волю первые звезды. Все ветры пустыни, как же хорошо! Опустив веки, я наслаждалась покоем и теплом, не мешал даже легкий зуд от заживающих порезов. Это была еще одна странная вещь, о которой мне непреминул сообщить Казекаге-сама... 'Я думал, что знаю только одного человека, на котором ТАК все зарастает'. Интересно, почему я это считала чем-то само собой разумеющимся? Наверное, потому что мне не доводилось получать сколько-нибудь серьезных повреждений до сих пор, ну, не считая того случая, когда Гаара-сама учил меня летать в парке... Наверное, тогда он счел мое быстрое выздоровление заслугой медперсонала.

В наушнике слышалась возня и тихий разговор Пустынных. Говорил в основном старший, от младшего можно было услышать разве что 'Хм-м-м'. Им выделили одну комнату на двоих, мне сегодня предстояло спать отдельно. О чем я уже успела посожалеть. Через несколько минут я невольно прислушалась к их беседе, потому что речь зашла обо мне...

— Фудзивара-но Рю-сан полна сюрпризов, а, братец? Вот уж от кого не ожидал... Когда в нее попали, думал, все, кончилось наше путешествие... Если бы я не знал, что она не куноичи, то сказал бы, что у нее необычно сильный кёкэй гэнкай. Не двигаясь с места порвать четырех преступников рангом не меньше B...

— Я уже ни в чем не уверен, — судя по звуку, Гаара-сама укладывал футон поудобнее.

— А что она? — зашелестела ткань, брякнули перекладываемые вещи. -Тебе ничего не говорила о том, кто были эти люди?

— М-м...

— Надо бы расспросить ее, как вернется... Бабуля Ханна сказала, что скоро ужин, я хочу успеть искупаться до него. Ты со мной?

— Угу.

Я вздохнула, вот так всегда, не дают побыть эгоисткой, только расслабишься, оказывается, уже и вылезать пора:

— Казекаге-сама, я уже выхожу, можете собираться, — передала я в микрофон. Еще одно сдержанное 'Угу'.

Столкнувшись с ними на входе в дом, я впервые поняла, насколько они похожи... Канкуро-сан без грима выглядел совсем не устрашающе, внешность у него вполне даже благородная, только он чуть плотнее своего младшего брата. Очень необычно было видеть Казекаге-сама в махровом халате на... все ветры пустыни, у него же под этим халатом ничего нет... то есть, есть конечно, и даже более того, но... Я совершенно по-дурацки застыла на месте, жадно пожирая глазами стройную фигуру обожаемого человека, пораженная сделанным открытием, потом густо покраснела и, пробормотав нечто маловразумительное, стремительно скрылась из вида обоих мужчин. Гаара-сама сопроводил это действо непонимающим взглядом, но ничего не сказал.

Запершись в комнате, с бешено колотящимся сердцем я упала на футон и накрылась с головой одеялом. Какое счастье, что мы сегодня спим не рядом, иначе я бы не вынесла этого! Пока наши выстиранные и аккуратно починенные добрыми руками спасенной владелицы онсена костюмы сушились на натянутых во дворе веревках, ходить и спать, по всей видимости, нам предстояло в халатах. Минут через двадцать будем ужинать... я закусила губу, стараясь унять буйство воображения, но получалось у меня из рук вон плохо. Хуже всего было понимать: он так же, как и я, слышит все, что я делаю. Из наушников донесся плеск воды, спокойный длинный вздох Гаары-сама... Шорох сбрасываемой с широких плеч теплой ткани... О-о-о! Перестань, Рю... Сейчас же прекрати... Промаявшись большую часть времени и все-таки кое-как справившись с собой, я вспомнила, что нужно бы привести себя в порядок перед тем как садиться за стол.

Заглянув в общую раздевалку и убедившись, что там никого нет, я подошла к своему шкафчику. Увлеченно копаясь в нем, занятая собственными мыслями, я не услышала его шагов, а когда поняла, что он молча стоит сзади и наблюдает за мной, было уже поздно. Сглотнув, я медленно выпрямилась, расческа все-таки нашлась, но... разве это сейчас имело значение?

Пустынный подобрался ко мне вплотную, дыхание его сбилось, я напряженно ожидала дальнейших действий... Аромат, исходящий от него, окутал меня с ног до головы, заставляя трепетать каждый нерв и хватать ртом испарившийся куда-то воздух. Крепкие руки обвились вокруг моего тела, одна обхватила талию, вторая — плечи, стараясь не причинить мне боли, Гаара-сама несильно сжал меня, привлекая к себе.

— Твой... запах... — глухо прошептал он, зарываясь носом в мокрые и еще не распутанные волосы. Происходящее покрылось какой-то светлой дымкой, стирая границы реальности, заставляя думать, что это — сон. И такого на самом деле не может быть. Потому что он... и потому что я... Но это было. Теплые пальцы прошлись по моей шее, отводя в сторону волосы... Обжигающее дыхание любимого сместилось с затылка на шею, секунда — и его сухие, чуть обветренные губы коснулись кожи там же, где я целовала его вчера и... сегодня, как будто возвращая этот блаженный 'долг'... Поцелуй все длился, вызывая сладостную дрожь, колкий жар растекался по коже от места соприкосновения по всему телу...

— Гаара-...сама... — подобием стона сорвалось с моих губ.

Он отпустил меня так же неожиданно, как и обнял, и отошел к своему шкафчику, а я стояла столбом, зажмурившись и сжав кулаки до хруста в пальцах. На глаза наворачивались злые слезы: почему он всегда обрывает вот так... Почему не... Схватив расческу, я, не глядя по сторонам, вернулась к себе. Его чрезвычайно неуверенный голос по рации нагнал меня у самого порога:

— Я... просто не знаю... что делать... дальше.

Это признание ввергло меня в ступор. Интересно, и почему это я решила, что он должен знать и уметь абсолютно все? Только потому что он Казекаге? Обеспокоенный моим молчанием он бросил в эфир:

— Рю?

— Простите, Гаара-сама, я... тоже... не умею... Но научусь! — тут же горячо пообещала я, вызвав с его стороны нечто вроде смущенного смешка.

— Неопытный... в этот раз... у тебя... будет... учитель, — нерешительно завершил он.

Я не нашла что еще сказать и чувствуя, как щеки горят румянцем, взялась за свои волосы.

К столу я вышла позже всех, когда услышала в наушнике нетерпеливое покашливание Казекаге-сама и поняла, что тянуть дальше нет смысла.

Низкий столик в просторной комнате, где со вкусом были расставлены расписные ширмы, предлагал обильную трапезу. Все выглядело таким аппетитным, что я невольно сглотнула. Две маленькие подушечки из трех уже были заняты Казекаге и его братом. Последняя ждала меня.

Кукольник вертел в руках бутылочку саке, раздумывая, выпить или все же отказаться. Решился, налил в маленькую чашку прозрачной жидкости... Я села напротив него рядом с Гаарой-сама. Негромко мы пожелали друг другу приятного аппетита, Канкуро-сан поднял чашечку:

— Ваше здоровье!

Казекаге кивнул, я несмело улыбнулась.

— Гаара, может, ты тоже будешь? — Канкуро-сан щелкнул по горлышку бутылки ногтем.

— Только в следующем году, — ответил тот, подвигая к себе блюда с мясом и рисом.

— Рю? — скорее в шутку, чем в серьез предложил Сабаку-сан.

— Мне... тоже еще нет двадцати, — пробормотала я.

— Скучные вы ребята, — притворно огорчившись, вздохнул молодой мужчина. — Сюда бы Тсунаде-сама, вот кто знает толк в развлечениях!

— Не стоит слишком расслабляться, Кан. Не забывай о нашей цели, — предупредил брата Казекаге-сама.

— Ну, кто бы говорил... — мастер кукол принялся за еду, не забыв добавить в заветную чашечку еще немного саке. Опрокинув в себя вторую порцию, он откинулся назад: — Вспомни наше первое посещение Конохи. Тогда кто-то забыл о плане начисто... И это точно был не я.

— Это было давно, — с трудом, словно не желая, чтобы я об этом узнала, отозвался рыжеволосый. — И... я был другим...

— Да... Знаешь, я даже рад, что у нас тогда ничего не вышло... Иначе Сакура не спасла бы мне жизнь... и вообще... — Канкуро-сан мечтательно закатил глаза. — Жаль, что она не хочет переезжать, я ведь ей предлагал...

— Твое нахальство, Кан, меня... удивляет, — Гаара-сама прекратил есть, положил палочки рядом с тарелкой. — Ты... — он оглянулся на меня, но потом все же продолжил, — отнюдь не стараешься хранить ей верность... Скажи спасибо, что она смотрит на это сквозь пальцы!

— Не вижу в этом ничего такого... Если бы мы были вместе, я бы не стал обращать внимания на других... — пожал плечами темноволосый.

— А если бы она так же свободно думала об отношениях? — видимо, этот спор между ними не первый и не второй, — подумала я. — Но заканчивается одним и тем же: каждый остается при своем мнении. — Между прочим, Сай... до сих пор... к ней... неравнодушен...

— Я не ревнивый! — расхохотался Канкуро-сан, но в глубине карих глаз мелькнула затаенная мука. — Может быть, ты станешь лучше понимать меня, когда познаешь секрет плотского удовольствия, — сообщил он таким тоном, что я залилась краской и мысленно пожелала исчезнуть.

— Кхгм... — Гаара-сама выразительно посмотрел на старшего брата, — оставим эту тему, — он повернулся ко мне: — Рю, поделись с нами тем, что узнала... гм... сегодня днем...

— Угу, — я прожевала суси, которое только успела положить в рот, и стала излагать, стараясь не повышать голос, мало ли, ведь и у стен есть уши: — Человека, напавшего на нас, зовут Ичимару. Он шиноби Пустоты и состоит в прямом сговоре с советником Намару. Девятка отступников находилась в его непосредственном подчинении, я полагаю, что он управлял ими примерно так же, как Сабаку-сан своими куклами, только... как бы выразиться... на более тонком уровне. Те существа, которые напали на вас у логова Василиска, назывались никийскими дьяволами и были одним из видов биологического оружия Пустоты. — Канкуро-сан нахмурился и очень недобро глянул на меня. Пожалуй, он и не предполагал, что я так осведомлена. — Как и Опустошенный в парке Суны. Помните, Казекаге-сама? — шиноби только кивнул. Я смолкла, давая им время оценить услышанное.

— И если вы еще не сказали вашему старшему брату о цели нашего путешествия, я восполню этот пробел. Мы направляемся к последней рабочей станции Пустоты. Это комплекс лабораторий, научно-исследовательских центров и жилых помещений, располагающийся довольно глубоко под землей... Кстати, Казекаге-сама, тот протектор все еще у вас?

— Да. Это... его вещь? — хищно блеснул светлыми глазами Гаара-сама.

— Нет. Этот артефакт принадлежит Пустоте, — сообщила я. — Вещь чрезвычайной важности. Думаю, не сложно оценить насколько... Металлическая пластина представляет собой осевой накопитель данных... Грубо говоря, на нем есть огромная масса данных о том, что представляет собой Селение, скрытое в Пустоте.

— Откуда у тебя такая подробная информация? — настороженно спросил кукольник, и расслабленность ушла из его позы. Распахнувшийся на груди халат продемонстрировал несколько шрамов, оставленных разным оружием, и курчавую темную поросль, скрывавшуюся в складках ткани где-то под столом. А ведь он отнюдь не полный... У него просто сильно развита мышечная масса... — сказал кто-то внутри меня чужим оценивающим голосом.

— Гм... понемногу отовсюду. Включая мою абсолютную память... Плюс я слила в себя кое-что от одного из бойцов. Разделяю ваши опасения, Сабаку-сан, вероятно, они не беспочвенны. Я ведь рождена не в Суне. И даже не в Стране Ветра. Скорее всего, — глубоко вздохнула, чтобы придать самой себе смелости признаться в собственных догадках, — я... из народа Пустых.

На лице старшего Сабаку-но появилось торжествующее выражение, мол, какой я догадливый!

— Почему? — Казекаге-сама уставился в тарелку, вид у него был такой, будто он тщательно что-то обдумывает. И мне пришлось рассказать им обоим о моих видениях человека с белыми пальцами, способности управлять физическим телом как будто оно — лишь сложная машина, о том, что голос Ичимару я уже когда-то слышала, и его слова, обращенные к старику Намару: 'Вы не поверите, насколько близки к истине, упоминая в сочетании с ее именем слово 'Пустота'...

— Странно другое... — пробормотал кареглазый, морща лоб. — Шойчи-сан говорила, что Пустота исчезла много столетий назад, все, что сохранилось — сказания и легенды. А тут на тебе! Не только живые и здоровые представители давно сгинувшего народа, но еще оказывается, что они не так уж и слабы...

— С точностью до наоборот... — не предвещающим ничего хорошего тоном констатировал Казекаге-сама.

— Пустые что-то задумали. И для этого им нужен Песок. Но почему-то не могут реализовать свои планы, пока я... жива, — подытожила я.

— Что-то эта затея нравится мне все меньше и меньше, — Канкуро-сан налил себе еще, плотнее закутался в халат и выдал: — А не окажем ли мы им любезность, появившись на этой чертовой станции вместе с этой штукой и Рю-сан в придачу? Лично я довольно слабо представляю себе их способности и возможности, а лезть в скорпионье гнездо за алмазом голой рукой как-то не хочется...

— Мы же не втроем туда идем. С нами будут шиноби Листа, — напомнил Гаара-сама.

— Играть на поле врага опасно, — настаивал на своем кукольник.

— Тебя здесь никто не держит, — скомканная салфетка полетела на пол. Злые холодные глаза сузились. Я вся сжалась внутренне. Не люблю, когда он начинает сердиться. А характерец у него не сахар... Терпит, вроде бы, молчит, кажется безразличным, а потом как выдаст! Хоть стой хоть падай... — Дверь — в той стороне.

Старший закрыл глаза, сложил руки в замок, выпрямился. Наверное, считает про себя до десяти, чтобы не сорваться... И кто сказал, что он более уравновешенный?

— Не надо делать из меня труса, братец, — глухо и так, что мне стало не по себе, наконец ответил кукольник. — Я пытаюсь трезво оценить обстановку, несмотря на выпитое. А ты, хоть и не взял в рот ни капли, ведешь себя, как пьяница, который хвастается тем, что за день перейдет пустыню...

— Вы еще подеритесь, — громко предложила я, переводя на себя внимание обоих мужчин. — И так понятно, что дело принимает серьезный оборот, но не надо меня со счетов сбрасывать. Если мои догадки верны, то у вас есть по крайней мере одна приличная фигура... Пустые сделали три провальных попытки уничтожить преграды к достижению неизвестной нам цели. Это должно бы внушить им уважение к Казекаге-сама и его семье. И к 'существу, которое сейчас называет себя Фудзивара-но Рю'.

Братья переглянулись, одинаково вздохнули, губы Канкуро дрогнули, расползаясь в извиняющуюся улыбку... Колючки льда в глазах Казекаге истаяли, он снова взял в руку палочки, неторопливо подцепил с блюда кусочек рыбы: