— Одну минуту, Фудзивара-сан. Мы не знаем, что нас ждет за этой дверью. Поэтому, прежде чем мы туда войдем, я думаю, пора прекратить этот небольшой фарс, что вы так успешно разыгрываете перед нами с уважаемым Годайме Казекаге.

После этих слов моя рука плетью повисла вдоль тела, я закусила губу и обернулась. Лишь две пары недоумевающих глаз сверлят меня насквозь. Сакура и Шикамару. Пролетел, гений! И куноичи хороша — столько лет знать Наруто и за столько дней не догадаться о подмене... Хотя, она ведь что-то подозревала в самом начале, однако эти подозрения отчего-то не развились в уверенность.

— Хорошо, — поддельный Узумаки сложил ладони в печать и коротко выдохнул: — Кай!

Личина растворилась в сухом, почти стерильном воздухе подземелья множеством искристых бликов. Перед изумленными ниндзя предстал рыжеволосый правитель Селения, скрытого в Песке, собственной персоной. И эта персона имела удовольствие ехидно ухмыляться, щуря прозрачные голубые глаза:

— Я знал, что ты додумаешься первым. Для обладателя бьякугана это не составит большого труда. Однако мне интересно, каким образом? Я ведь усовершенствовал это гендзюцу... Даже родные брат и сестра не догадались о подмене...

— Я прожил бок о бок с этим самоуверенным дурнем больше десяти лет, и ты думаешь, не изучил рисунок его тенкетсу до самой последней точки? — саркастически приподнял брови Хьюга. — У каждого человека свой узор точек выхода чакры, его невозможно спутать с другим, если только они не однояйцевые близнецы.

— Теперь понятно. Абураме-сан, я благодарен вам за то, что не стали разглашать мою тайну до времени, — неожиданно церемонно обратился Сабаку-но Гаара к Шино. — Но ты изрядно помотал мне нервы, и если бы не необходимость соблюдать инкогнито, я бы выяснил, как звучит твой голос из-под двухметрового слоя моего песка, — злорадно добавил мой любимый.

— Наконец-то все встало на свои места, — удовлетворенно заметила Сакура, приходя в себя, — а я-то гадала, отчего Рю такая спокойная, пока возлюбленному грозит неизвестно какая опасность.

— А за Наруто ты не волнуешься? — тихо, как бы неуверенно, спросил Нара.

— За этого шалопая? Еще чего! Пожалуй, это единственный шиноби в котором я уверена на все сто. Единственное, на что у него не хватило духу, так это признаться мне в... своих чувствах. Но в бою он еще ни разу никого не подводил. Поздравляю, Казекаге-сама, это было дальновидное решение, — она коротко поклонилась Гааре.

— Я буду немало удивлен, если после его визита от Суны останется хоть что-нибудь, кроме нерушимого здания Совета, — скривил рот в немного наигранной улыбке Нара. Понятно, ему не понравилось то, как Гаара обвел его вокруг пальца. — И до каких пор вы надеялись водить меня за нос? — это уже вопрос не только ему, но и мне. Конечно, рта открыть мне никто не дал.

— Нейджи выбрал удобное время, чтобы обнаружить меня. Я собирался это сделать при первой же серьезной угрозе здесь, на 'Окулюсе', — ответил за обоих Пустынный.

— И когда ты успел освоить теневое клонирование? — поинтересовался Шикамару.

— У меня было свободное время, — уклонился от прямого ответа Гаара. — Кажется, ты хотела войти сюда, Рю, — так мы вернулись к тому, на чем прервались.

— Погодите! Нельзя же делать вид, что ничего такого не случилось! — возмутился Нара. — А что будет, если мы встретимся с таким... с чем-нибудь, что под силу только Наруто? Как тогда быть?

— Здесь нет ничего такого, с чем не справилась бы я, — жесткие властные нотки в моем голосе совсем не понравились мне самой. Что бы это ни было, но оно завладевало моей сущностью тем быстрее, чем дольше мы находились в этом странном месте, которое я уже внутренне величала своим домом.

— Мы ничего не знаем о тебе, — в тон мне ответил Нейджи. — А та неясная картина, что только начинает вырисовываться, не внушает доверия, — припечатал он.

— Твое присутствие здесь санкционировано Годайме Хокаге-сама, Хьюга-Нейджи-сан. И если бы не это условие, то на поверхности ты оказался бы в несколько раз быстрее, чем здесь, — до чего же противный тип, а! Определенно, он выводит меня из себя!

— Мне интересно, Кем санкционировано Твое Присутствие Здесь, — откровенный интерес, вызывающий и сбивающий меня с толку, сквозил в его голосе, колючем, словно отблески далеких звезд неприветливой ночью.

— Мы бы давно это выяснили, Нейджи, если бы не твои отдающие театральностью выпады, — встряла Харуно. Куноичи стояла прямо перед ним, уперев руки в бока и с вызовом глядя на одного из тех, кого называли гениями Конохи.

Тот проигнорировал этот выпад.

— Помнится, в начале нашей милой беседы, Хьюга-сан сказал, что мы не знаем, что за этой дверью, — я вздернула подбородок. — Это значит, что его бьякуган по каким-то причинам не может проникнуть туда. Агрессия, уважаемый, это лишь проявление неуверенности в себе. Мне бы тоже следовало об этом помнить, однако я, как и вы, оказалась в непривычной для меня ситуации. И, естественно, чувствую себя не в своей тарелке.

— Мне так не показалось, — вновь возразил прозрачноглазый. — Ты ведешь себя довольно уверенно именно здесь. Ты много знаешь об этом месте. И твои сведения на много порядков отличаются от тех, которыми владеем мы. Да, ты права, мой бьякуган здесь бессилен. И поэтому я предпочитаю осторожничать, не зная, кто ты нам все-таки. Друг или успешно прикрывающийся маской дружелюбия враг?

— Думай, о чем говоришь, Нейджи, — горячая рука Гаары легла на мое плечо, даруя бессловесную поддержку. — Она пришла со мной. Значит, я несу ответственность за все ее действия. До сих пор она ничем не заслужила порицания. Фудзивара-но Рю не трус и не предатель. По крайней мере это я могу гарантировать.

— Многовато на себя берешь, Гаара, — неприятный взор Нейджи-сана переместился на Казекаге. — Однако я остаюсь при своем мнении. Пока у меня не будет достаточных доказательств обратного.

— Я надеюсь, вы уже закончили? — Сакура вздохнула и завела глаза к небу. — У меня скоро ноги отнимутся здесь стоять. Мы остановились на том, что хотели войти сюда, Рю. Действуй!

— Спасибо, Сакура-сан, — мои пальцы ожили и, будто отдельные от меня существа, потянулись к панели.

Когда дверь плавно отъехала в сторону, скрываясь в толстой стене, мы вначале не могли ничего разглядеть в сияющей абсолютной белизной комнате.

Нейджи хотя и не двигался, вся его поза неуловимо изменилась, и теперь дышала напряжением, готовым взорваться в любой момент вихрем сокрушительной атаки. Остальные так же слепо щурились на свет, как и я.

— А-а-а... Наконец-то ты решилась войти. Твои прихвостни всегда так тебе мешают? Помнится, раньше все было несколько по-иному, — ироничный, сухой, потрескивающий и искрящийся, будто свежий снег, голос как нельзя лучше подходил окружающей говорящего обстановке. Этот голос отчего-то взволнлвал меня, Он был мне будто бы знаком...

— Отчего же ты молчишь, моя дорогая леди? Или, может быть, ты думаешь, что твое молчание скроет от меня смятение в твей хорошенькой рыженькой головке? — нет... Это не снег, это сахар, сладкий, рассыпающийся крупинками, покрывающий белой пеленой все вокруг...

— Что ж... Я никогда не был любителем затянутых монологов, моя дорогая леди, — неожиданно в сплошной белизне стало проявляться лицо. Почти такое же бледное, как обивка белейшего кресла, на котором сидел этот странный человек.

А потом он поднялся. И Нейджи как будто обмяк. Сдался, поняла я. Но с чем было это его внутреннее противоборство? Звук электронных приводов, поскрипывание кожаной обивки, человек с базы 'Окулюс' предстал перед нами по весь рост. Он оказался выше любого из нас как минимум на локоть! Идеально сидящая белая тройка, не разбавленная никаким иным цветом, казалось, вот-вот растворится в окружающей обстановке. Он двинулся к нам, и шиноби отступили. Даже Гаара.

Каждый его шаг сопровождался характерным звуком, а когда подошва незнакомца опускалась на пол, тот вздрагивал, будто принимал на себя тонну веса. Я застыла каменным изваянием, столь неуместным в этом царстве технологий. Приблизившись, Пустой взял меня за подбородок, вздернул лицо кверху, внимательно вгляделся в меня. Я похолодела внутренне, ощутив металлические холодные пальцы на своей коже... Но более всего поразили меня его глаза. Молочного цвета радужка с черным проколом зрачка, взятая в узкое антрацитовое кольцо, которое отделяло ее от белка. Сама того не ожидая, я ухнула в эти глаза, как в гостеприимно распахнувшуюся туманную бездну.

— Кайму-сама! — он обернулся на зов.

— Все готово для испытаний Портала, — высокая, стройная рыжеволосая женщина с требовательными нотками в суровом голосе глядела на него снизу вверх. И от этого взгляда он сам себе казался очень маленьким. Буквально карликом.

— Ты уверена? — сомнения глодали его изнутри, заставляя оттягивать срок пуска.

— Абсолютно. Лабораторные испытания проходят успешно. Тем более он на контроле у Красного, — тон ее не оставлял даже малюсенькой лазейки для того, чтобы можно было отступить и еще раз... Что? Убедиться в том, что он все делает правильно? Или что она тоже все делает правильно?

— Кайму-сама, — он взял ее за плечи: непозволительная роскошь для правящего семейства. — Скажи мне, что мы все делаем правильно... — И с надеждой заглянул в эти серо-стальные глаза, так напоминающие своим блеском блеск его любимой катаны.

— Твоя неуверенность начинает меня раздражать, — она спокойно сняла его руки, но на последок едва заметно сжала их, давая понять, что за показной черствостью есть нечто большее. — Ты принимаешь окончательное решение. И спихнуть ответственность на меня, так же, как за Триангулар, на этот раз не выйдет.

— Я и не стремлюсь 'спихнуть ответственность', — слишком поспешно для обдуманного ответа заявил он, чувствуя, как по позвоночнику в кишки вползает гадкое чувство напряжения, разливается там волной ледяной воды и нестерпимо тянет в уборную.

— В любом случае, дорогой, коней на переправе не меняют... Однако если ты решишь, что необходимости в открытии Портала и его использовании нет, тогда, конечно, ты вправе отменить все, закрыть проект и забыть о нем с чистой совестью, — женщина улыбнулась, но в улыбке сквозила такая уверенность в том, КАКОЕ ИМЕННО решение он примет, что Кайму почувствовал себя связанным по рукам и ногам.

Мда... Его титул и влияние уже давным давно были раздавлены толстыми каблуками ее высоких ботинок. Он во всем подчинялся ее воле, потому что эта женщина могла все. Она правила народом Пустых железной ладонью в бархатной перчатке. С ее приходом к власти все так изменилось. Да, безусловно, они все стали жить лучше, но какой ценой... Ее безжалостность к малейшим проявлениям человеческой слабости войдет в легенды. Равно как и результаты, достигнутые таким способом.

А теперь вот этот проект... Она хочет добиться 'счастья для всех, и пусть никто не уйдет обиженным', но осуществимо ли это? В своем стремительном полете над обстоятельствами, людьми, над самой жизнью, наконец, не приближается ли она и не тянет ли их за собой к неумолимой гибели? Ох, ему так хотелось надеяться, что нет. Но упрямые чувства все твердили обратное.

— Ладно, я готов, — он передернул плечами, стряхивая накатившее в очередной раз оцепенение сомнений и, взяв ее за руку, потянул за собой. Если уж ему суждено... Лучше сделать и пожалеть, чем не сделать и пожалеть. Эти ее слова он запомнил на всю жизнь...

Тьма...

Он мнется перед зияющей пастью Портала. Еще один шажочек... еще один шаг... Ему кажется, что лампы тревожно уставились на него своими никогда не моргающими бельмами, он сходил с ума, слыша их шепот: 'Не смей, не смей, не смей...'. Пойди он тогда на поводу им, все было бы по-иному...

Тьма...

Он просыпается. Медленно-медленно, как будто внутри кто-то включает один механизм за другим. Он двигает пальцами и слышит слабое жужжание. Он чувствует, что воздух наполнен ароматом кварца и догадывается, что находится в так называемой стерильной комнате, куда помещают только в очень тяжелом состоянии... Неужели их эксперимент завершился столь неудачно? Неужели их совместно разработанная теория так и не подтвердилась практически? Они ведь были на сто процентов в этом уверены!

Рот сухой, ни капли слюны...

— Пить! — его надтреснутый голос разносится по палате, отражаясь от голых стен и приборов слежения за состоянием. С величайшим трудом, он поднимает веки, свинцовыми бляхами, что кладут обычно мертвецам на глазницы, давящие на глаза...

Я почувствовала, как меня буквально пинком вышвыривают из чужого прошлого.

— А ты все такая же бесцеремонная, как и раньше... Но нет, я не покажу тебе этого... А словами не передать, как я мучился от того, что мое тело заменили на ЭТО.

— Вынуждены были заменить, — вяло напомнила я, не зная, откуда идут слова, и кто внутри их нашептывает. — Вынуждены были... Кайму-сама. Иначе ты бы погиб...

— А я и погиб! — взрывается он, и его до этого момента каменное лицо идет волнами от испытываемого негодования. — Я подох там! В этой чертовой дыре, которую ты гордо именовала Порталом... Мозг, дорогая моя леди, это еще не весь человек, — белоголовый успокаивается так же внезапно, как вышел из себя. — Это даже не большая его часть... — устало добавляет он. — Говори, зачем пришла и убирайся отсюда. Нас и так осталось слишком мало для того, чтобы вновь вернуться под твою руку... Каждый выживает как может... Ичимару разбудил всех, кого сумел. Остальные так и не вышли из криостаза. Ты хотела счастья для всех... И уничтожила целый народ.

— Рю, что он несет? Ты можешь объяснить, что здесь происходит? — Гаара, молча взиравший на происходящее, решил вмешаться. Все ветры Пустыни, наконец-то! Я открыла было рот, чтобы сказать, что эта двойственность раздирает меня изнутри, а еще больше то, что я почти поняла о чем он, однако...

— Понятно. Тебе нужно разбудить абсолютную память. Бедняжка, верно, терзаешься тем, что в тебе будто два человека, да? — от его тона сочувствием не повеяло ни на миг. Злорадство? Может быть, и так. Гаару и остальных он просто напросто игнорировал и делал это так мастерски, что на какой-то миг мне показалось, что мы остались вдвоем в этой чудовищной белой комнате.

— Я не могла всего этого сделать... Мне только восемнадцать. Я не могла... — сознание разлеталось на куски... Вся стройная мозаика моего существования, такая красивая и такая бессмысленная, рушилась в одно мгновение этим получеловеком с молочными глазами.

— Ее жизнь прошла на моих глазах, — Гаара подошел ближе, словно преодолевая мысленное сопротивление Кайму-сама. — Он действительно не могла этого сделать. Вы — не более чем легенда в современном мире. Вы настолько обросли домыслами и сказками, что даже то, что мы о вас знаем, слишком мало походит на истину. Теперь. Кагда я все это увидел воочию.

— И ты думаешь, я поверю? — его лицо искривила усмешка. — Я слишком хорошо знал ее, чтобы... делать теперь поспешные выводы, — через паузу добавил он.

— Ты знал ту, другую... Моя Рю не такая. Она вовсе не чудовище, способное ради прихоти истребить... свой народ, — слова камнями выпадали из его рта, будто ему проходилось неимоверными усилиями проталкивать их сквозь сжимающееся горло. В какой-то мере он говорил не только обо мне, но и... о себе! Внезапное осознание этого наполнило сердце необыкновенным теплом.