— Стенографист должен уметь работать в любых условиях... А если бы это случилось в критической ситуации, например, на поле боя, ты бы тоже стульчик искала? — скривив тонкие губы, выдал он.

— Простите, — сев там, где мне сказали, я ощутила, как очень двусмысленно соприкоснулись наши бедра. Но его это, похоже, совсем не трогало. Ерзать и отодвигаться я не посмела. Да и некуда было.

Сабаку-сама наморщил лоб, видимо, вспоминая подробности... — Ранг миссии — А. Уровень секретности — три плюса. Кодировка — универсальная специальная.

Я слышала, переводила в код и записывала, в то же время всеми фибрами души впитывая его запах, звук его речи, жар его кожи, добирающийся до меня сквозь одежду. Постепенно я стала воспринимать не слова, а то, что крылось за ними. Мое сознание как бы разделилось на два потока, они иногда пересекались, но большей частью шли параллельно друг другу...

Они вступили в полупустой, частично руинированный город. Волосы Темари трепал сильный восточный ветер — предвестник грозы. Канкуро несколько раз повернул голову влево и вправо — оценивал местность. Тыква привычно оттягивала плечи, эта тяжесть отчего-то успокаивала. Им на встречу, огибая развалины, выдвинулась делегация. Глава города (его невозможно было не узнать по плотному бочкообразному телу), подвергшегося нападению, и члены городского совета:

— Наконец-то вы прибыли! Мне сказали, что они пошлют сильнейших, но... Вас всего трое? — удивился толстяк, отирая тряпочкой потеющую лысину.

— Этого достаточно, — презрительно усмехнувшись, окатила его взглядом, будто ледяной водой, Темари.

— Кто-нибудь видел нападавшего? — Гаара размашисто двинулся вперед, чтобы хоть по каким-то знакам определить род существа, которое вторглось в Дориар. Так называется этот город.

— Те, кто видел, уже ничего не смогут сказать... — глава семенил позади, уже начиная задыхаться. 'Похоже, его пузо побольше моей тыквы'...

— Сабаку-сама, — подсказал Канкуро.

— Сабаку-сама, — послушно повторил толстяк. — Вот, взгляните, — Гаара проследил за сосискообразным пальцем. Секундная заминка... Все трое мгновенно поняли, с кем имеют дело.

— Это Четыреххвостый, — вырвалось у старшего брата.

Гаара кивнул. Он уже ощупывал каменное изваяние женщины, прижимающей к себе маленького мальчика. Сколы, неровности, выбоины... Она стоит здесь уже третий день. Значит, их еще и известили не сразу. Поразительная беспечность.

— Вы что, ждали, пока он не пожрет всех, кто здесь есть? — грубо, но точно выразил его мысль кукольник.

— Мы не...

Но никто не стал слушать объяснений.

Гаара повернулся к своим:

— Если он вышел на поверхность так близко к городу, значит, здесь где-то есть старые коммуникации... Это последний из сбежавших.

— Почему нам достался именно этот? — на риторический вопрос Темари мужчины развели руками.

— Конохе пришлось иметь дело с Семихвостым, — напомнил кукольник сестре. — Так что...

— Ты забыл? У Конохи есть Наруто. А у Наруто есть... в общем, то, чего у нас сейчас нет, — прикусила язык она, покосившись на горожан, обступивших их и с надеждой заглядывающих в лица шиноби.

— Я пока еще Казекаге... — упрямо вздернул подбородок младший брат и, не оглядываясь, направился к чернеющему среди руин провалу, уводящему под землю.

Насколько глубока нора Василиска? Выберутся ли они из нее живыми? Четыреххвостого не так просто запечатать в его владениях. Тем более ни один из них не владеет техникой печатей... Значит, речь идет об уничтожении. Песчаную бурю на эти светские власти! Присылают заказы с такими формулировками, что разобраться в них можно только на месте.

Когда они ушли довольно далеко, и свет с поверхности перестал проникать в туннель с неровными стенами, по которому можно было двигаться, не пригибаясь, Гаара понял, почему все трое до сих пор видят, пусть и слабо, окружающую обстановку. Светились сами стены. Совсем неяркими, зеленовато-желтыми рваными отблесками. Казекаге брезгливо коснулся грунта и взглянул на результат — сияющие частички, походящие на меленькие-меленькие чешуйки, переливались на подушечках пальцев. Василиск полз, раздвигая пласты грунта всем телом, на стенках хода оставалась отмирающая чешуя. Она еще не потемнела, значит, это было не так давно. По позвоночнику, нервно перебирая тысячью лапок, пронеслась мокрица страха. Он стряхнул ее и раздавил толстой рифленой подошвой сандалии. Полегчало.

— Почему нам сразу не сказали, что это один из Хвостатых развлекается? — завела беседу, чтобы не хвататься за веер на каждый шорох, Темари.

— Столь явные признаки демонического присутствия... — Канкуро покачал головой. — Черт, да младенец поймет, что это было, с первого же взгляда на камни! — недоумевая, воскликнул он.

— Когда до вас, наконец, дойдет, что эта миссия изначально задумывалась именно для нас. Минимум информации, максимум бесполезных воплей о гибнущих горожанах, требование моего присутствия... Ничего не напоминает? — младший брат сделал еще несколько шагов, опустился на колени и принюхался к земле.

С опаской наблюдая за его более чем странными действиями, Темари и кукольник молчали.

Он поднялся, отряхнул грязь с колен, и холодные глаза его нехорошо блеснули в зеленоватом сумраке:

— Василиску двигаться сейчас тяжело. Он много съел, но еще не освободился от отходов, у нас есть шанс застать его спящим, — пояснил Гаара свои действия брату и сестре, а затем неожиданно безо всякого перехода заявил: — Эта идея зародилась в старческом мозгу одного из Советников. Они думают, что я ничего не знаю об их попытках узурпировать власть в деревне и устранить меня. Одного или вместе с вами... Пусть думают, жалкие сволочи, пусть станут еще более беспечными...

— У тебя есть доказательства? — опасливо поинтересовалась Темари.

— Не так много, чтобы обвинить и казнить, но достаточно для того, чтобы видеть ситуацию в целом, — привычно сложил руки на груди Казекаге. — Шукаку не лишил меня мозгов, как привыкли считать некоторые особо рьяные оппоненты...

— И что ты намерен делать? — Канкуро поежился от интонации Песчаного, давно он уже не слышал такой ярости в голосе брата.

— Прямо сейчас у нас одна задача — выжить в схватке с Четыреххвостым. А если ты о Совете — ждать. Они полагают, что без Тануки я стал слабее...

— А разве не так? — поджала губы Темари, с болью глядя в спину рыжеволосому, который, кстати, уже года три назад перегнал ее в росте.

Гаара покачал головой. И в этом движении было столько неколебимой уверенности и знания чего-то так глубоко скрытого внутри его личности, что старшие приободрились.

Вскоре туннель начал ветвиться. Шиноби безошибочно находили дорогу благодаря налету на стенах, и чем дальше они продвигались, тем быстрее шел Казекаге, будто ему нетерпелось доказать самому себе, что он не стал слабее.

Гаара-сама замолк и прикрыл глаза. Меня рывком выдернуло из информационного поля, так я решила для себя называть то, что вижу.

— Воды? — предложила я, с упоением разглядывая обозначившиеся под натянувшейся тканью рубашки мускулы. Да, он сильный, но как эта сила далека от физической...

Казекаге кивнул. Я сложила бланки рядом с ним, отошла к столику, и получила в спину:

— Спасибо, что встретила. Я рад.

Грудь стиснуло так, что я не могла вздохнуть. Неужели он поблагодарил... меня?! В голове застучали молоточки, щеки лизнуло пламя. Здорово, что я стою к нему спиной, и он не видит выражения моего лица. Такие улыбки бывают только у тех, кто отстает в развитии... и у меня. Потому что я... и потому, что есть он.

— Я... тоже. Очень, — банально ответила я. Вернее, я могла бы ему поведать много-много, и как волновалась, и как ждала, и как безумно скучала, и как безмерно счастлива сейчас, несмотря на трепку от Темари и осознание собственного эгоизма. Вернувшись на место, я подала ему воды, и, мысленно зажмурившись, спросила:

— Вы... не против, если я всегда так буду?

Сабаку-сама перестал пить, покосился на меня:

— Нет, — просто сказал он.

Все ветры пустыни, и почему, когда он говорит так кратко, у меня душа разрывается на части от наслаждения? Что будет, если он станет беседовать со мной так же, как с Канкуро и Темари? Я умру от непереносимого блаженства?

— Болит? — перевел Казекаге взгляд на мои руки.

Я собралась с духом:

— Если честно, да. И работать мешает. Но в таких случаях принято говорить, что это не доставляет никаких неудобств и все такое, — завершила я с несмелой улыбкой.

Гаара-сама отвернулся, вглядываясь в серо-желтую пелену дождя за окном, он внезапно вспомнил:

— Я... почувствовал тогда... что-то.

Я словно приросла к кровати, спину сковал тугой корсет... Так бывает, когда уже догадываешься в какую сторону свернул разговор, но еще не до конца уверена. Кто-то невидимый выкручивал и рвал мои нервы, дыша в затылок то холодом, то жаром... Мой тайно любимый человек старался сохранять ровный тон:

— А ты?

Я чувствую это 'что-то' уже почти четырнадцать лет, — могла бы ответить я. Но вместо этого пробормотала:

— Да.

— Нечто подобное было, когда старик Намару первый раз... — словно ища ответ внутри себя и не находя, поделился Сабаку-сама. В очередной раз обозвав себя дурой, я подумала, что он станет еще одним из тех немногих, кто узнает о моем восприятии действительности.

— Казекаге-сама, хочу вам кое о чем рассказать. Это не отнимет много времени, — спешно предупредила его возражения я. Он отвел взгляд от окна и устроился поудобнее на своем ложе. В течение нескольких минут, пока я последовательно разворачивала перед ним себя, словно карту чужой территории, его взгляд менялся. Интерес, недоверие, снова интерес, и наконец в глубине колючих точек зрачков появилась мысль, за которую он крепко уцепился:

— А с людьми так происходит только при прикосновении? — окидывая меня странным жадным взором, спросил Гаара-сама.

— Нет. Иногда довольно длительного пребывания рядом, личной вещи... — мне кажется, я не ошиблась, сделав кое-какие выводы. Поэтому без обиняков заявила: — Я помогу вам, ведь вы об этом думаете?

— И много ты узнала обо... мне? — продолжал допытываться шиноби, игнорируя мой вопрос.

— Не слишком, но в дальнейшем это неизбежно, — честно ответила я, и внутренне похвалила себя за то, что мне удалось быстро перестроиться на деловой лад. — Я работаю с вашими документами, и мы видимся почти каждый день, — а вот теперь он получает полное право отстранить тебя от работы и вообще изгнать из деревни. Или уничтожить. Кто знает, как много тебе уже известно и что станет известно потом, Рю — внутренне сжимаясь, я раскрыла себе самой глаза на состояние дел.

Казекаге закинул руки за голову, на лицо его снизошло торжественное выражение, и если бы не эта жажда убийства в глазах, я могла бы сказать, что он чрезвычайно мил.

— Сколько тебе лет, Фудзивара?

— Я на десять месяцев младше вас, Сабаку-сама...

— Почему не отдали в Академию? Была бы намного сильнее... — моего ответа и не требовалось, он просто рассуждал. Вслух. Это было не обычно. Вероятно, он пришел к какому-то решению, потому что глаза его загорелись:

— Я буду тренировать тебя!

— И на ком, на себе? — совсем потеряв страх, ляпнула я.

— Никто больше не должен знать о том, что ты мне рассказала... Сколько еще там осталось до заседания? — сменил тему он.

— Два часа, — глянула на хронометр я.

— Записывай, Фудзивара...

Стены стали сходиться несколько десятков метров назад и больше не светились. Что-то произошло. Что-то, заставившее Василиска резко изменить свои размеры. Они ползли вперед с упорством, достойным норных псов, загоняющих пустынную лису. Лису... Наруто, адский лисёныш, почему ты так долго не приезжаешь? Нам столько нужно обсудить... Тыква больно била по локтю, ее приходилось тащить за собой, потому что иначе невозможно было проникнуть в этот узкий ход. Канкуро было еще тяжелее — у него кукол трое. Зато Темари, похоже, особых неудобств не испытывала.

Впереди замерцал свет. Не так уж и неожиданно под руками осыпался край норы и сначала Гаара, а за ним все остальные вывалились в какую-то рукотворную пещеру, освещаемую мерзкими слизистыми созданиями, обсевшими стены, потолок... Их не было только на полу. Отряхиваться никто не стал — бесполезно. Открывшееся пространство когда-то, наверное, было очистной станцией. Здесь еще сохранились заросшие каким-то грибком и оплетенные корнями пустынных растений насосы. Четыре штуки. Четыре отводных канала вели с очистной на четыре стороны света: север, юг, запад и восток.

— И куда теперь? — Темари все-таки попыталась счистить землю с колен и локтей.

— Жаль, что с нами нет этого заносчивого Хьюги, его бьякуган бы сейчас пригодился, — кукольник сделал несколько движений, чтобы размять тело.

Младший присел на корточки, огляделся по сторонам. Слизней нет на полу. Если эти существа имеют хоть зачаток нервной системы, тогда... Он вскочил, закидывая тыкву за спину:

— Идем! — и, не дожидаясь реакции, рванул по северному направлению. Старшие бросились за ним.

— Что он делает? — простонала на бегу Темари.

— Сдается мне, пока я в детстве разбойничал по ночам на кухне, наш малыш в библиотеке времени даром не терял... — усмехнулся Канкуро. — Посмотри, здесь нигде нет этих... тварей.

— Единственное, что я вижу, это ... НИЧЕГО! — злобно огрызнулась сестра, начиная терять терпение оттого, что впереди их ждала одна неизвестность. — А вдруг мы попадем в какую-нибудь ловушку? Ай, ой... Гаара! Ты хоть предупреждай, когда останавливаешься, — прошипела она, в темноте налетев на внезапно тормознувшего брата.

— Вы что, не чувствуете? — поразился тот.

— Чего? — Канкуро, слепо шаря вытянутыми руками, чтобы ни на кого не наткнуться, подошел ближе.

— Воздух... земля... Вот опять! — шепот рыжеволосого звучал глухо. И тут они ощутили. Едва заметная дрожь прокатилась по окружающему пространству, вздыбив волосы на затылках.

— Это... что? — Темари взяла веер наизготовку, правда, надеясь, что лупить вслепую все-таки не придется.

— Он уже близко. Эффект присутствия. До чего же силен! — восхищение, сквозившее в голосе Казекаге, убедило девушку в том, что им придется ой, как нелегко. Последний, кем восхищался этот рыжий маньяк — Наруто. Их первая встреча закончилась плачевно для Гаары, но зато дьяволенку в оранжевом костюмчике удалось вбить в их братца хоть немного понятия о ценности человеческой жизни.

'Близко' оказалось совсем не тем, что старшие брат и сестра вкладывали в это понятие. Они шли уже довольно долго, осторожно продвигаясь вдоль стен. Темари убедила их взяться за руки, она стеснялась признаться даже самой себе, что широкая горячая ладонь Канкуро действовала на нее успокаивающе.