Джеймс устало опёрся о стрелковый стенд. Его лоб был покрыт испариной, руки слегка дрожали, глаза были расфокусированы. Гермиона, вне себя от волнения, сделала шаг к нему и осторожно положила руку на плечо:
— Гарри, что ты говорил про Артура Уизли?
Мозг суперагента работал на бешеной скорости. Значит, в здание Министерства магии проникла змея. Явно магическая, — уж если собаку съевший на всяких экзотических случаях медперсонал MI6 не может остановить кровотечение и нейтрализовать яд, значит, без магии дело не обошлось. Эта змея совершенно точно собиралась сделать что-то, что не вписывается в стандартные рамки поведения змей в стенах Министерства, иначе бы она действовала не скрываясь, во время рабочего дня. То есть либо эта змея на стороне Дамблдора, либо на стороне Волан-де-Морта, либо на стороне какой-то третьей силы. Но можно спокойно ставить три к одному, что она работает на Волан-де-Морта, — он змееуст, змеи были единственными животными, с которыми у него получалось наладить контакт, и у него есть ручная змея редкостной сообразительности и ядовитости, которую пришлось доить Питеру Петтигрю... Можно ли принять за гипотезу? Очевидных противоречий с известными фактами нет...
Итак, один из главных миньонов Волан-де-Морта попробовал скрытно проникнуть в Министерство. Охранник на входе — расходный материал, и змея, справившись с ним, потеряла бдительность, но оказалось, что Отдел Тайн дополнительно охраняется... Неужели Уизли? Чтобы Уизли вызвался что-либо охранять по собственной инициативе?! Да никогда в жизни! Но мы знаем о существовании организации, противостоящей Волан-де-Морту, куда оба старших Уизли входят.
Итак, Уизли дежурил на входе в Отдел Тайн — скорее всего, по заданию Ордена Феникса. На него напала ручная змея Волан-де-Морта. Завязалась схватка, и, если бы не подоспевшие спецназовцы, Уизли пришлось бы плохо... Собственно, ему и пришлось... Долг Крови? Полезная вещь!
— Гермиона, — Джеймс повернулся к девушке, — на Артура Уизли только что напали. Какая-то змея. Большая и ядовитая.
— Как ты узнал, Гарри? Это твой шрам?..
— Я... — Джеймс прикинул возможные варианты и выбрал тот, где надо меньше всего объяснять. — Я видел всё с точки зрения змеи. Я... Я был змеёй.
— Змея заползла в Нору?!
— Нет, — покачал головой Джеймс, направляясь к выходу. — Мистер Уизли был не в Норе. Он был в коридоре девятого этажа Министерства магии.
— Тогда это просто галлюцинация, — расслабилась Гермиона. — Уже первый час ночи. Ты устал, целый день учёбы, двойные Зелья со Снеггом, потом эта тренировка, шум стрельбы... Потом ещё у тебя давление поднялось, я почувствовала животом... Это просто галлюцинация, Гарри. Артур Уизли в такое время наверняка у себя дома и сладко спит.
Джеймс помотал головой, сознательно пропуская мимо ушей подколку про давление:
— Нет, Герми, это была не галлюцинация. Я правда был огромной змеёй, я проник в Министерство магии, убил ночного сторожа, проскользнул мимо, добрался до входа в Отдел Тайн, обнаружил там мистера Уизли и напал на него. Нам срочно нужна Минерва МакГонагалл. А завтра, если нам ничего не помешает, мы закончим то, что не доделали сегодня... — он умоляюще посмотрел на девушку, и та, не выдержав, хихикнула:
— Посмотрим на твоё поведение, змея...
Подростки вышли из Выручай-Комнаты. Тяжёлый металлический люк растворился в хитросплетениях паутинок и трещин, покрывающих стены старого замка; Комната ждала, когда она понадобится кому-нибудь ещё.
За углом коридора Джеймс и Гермиона наткнулись на младших Уизли.
— Четыре минуты восемнадцать секунд, — издевательски протянула Джинни. — Гермиона, я вижу, ты чем-то расстроена? А ведь я говорила тебе, что он самый быстрый ловец в истории Хогвартса. Ну как, подруга, он чересчур быстр не только на метле, да?
Гермиона вспыхнула, но парировала:
— Четыре минуты полёта на «Молнии» лучше, чем два часа пыхтения на «Чистомёте». Даже если это «Чистомёт» Майкла Корнера, дорогая.
— А у Корнера разве «Чистомёт»? — почесал в затылке Рон. — По-моему, у него «Комета 220». Она даже с «Чистомётом» тягаться не может, «Кометы» вообще уже вчерашний день метлостроения... А уж с «Молнией» её даже сравнивать некорректно: одно — метла, другое — набор прутьев на деревяшке...
Джинни отвесила брату дружеский подзатыльник. Рон озадаченно заткнулся.
— На вашего папу напали, — пропуская предисловия, начал Джеймс. — Он охранял что-то в Министерстве магии, и его покусала змея. Мы идём к профессору МакГонагалл. Вы с нами?
— С папой что-то случилось? — открыл рот Рон. Джеймс закатил глаза.
* * *
Профессор Дамблдор наклонился вперёд. Свечи, стоявшие на его столе, подсветили лицо директора снизу, создавая тени там, где человеческий глаз привык видеть свет, и ярко освещая те места, которые обычно остаются в тени. Самым ярким пятном фигуры оказалась козлиная бородка. Общее впечатление было демоническим.
— Да, профессор МакГонагалл, я вас слушаю.
Джеймс скосил глаза. Половина первого ночи, но директор, в отличие от декана Гриффиндора, очевидно, ещё не собирался спать. Перед ним были разложены какие-то документы, счета, таблицы и графики; вошедшие оторвали Альбуса от вычерчивания какой-то сложной диаграммы. В углу письменного стола сиротливо притулился механический арифмометр; бронзовая сферическая астролябия пестрела многоцветными пометками.
Минерва МакГонагалл склонила украшенную ночным чепчиком голову:
— Профессор Дамблдор, мистеру Поттеру приснился ночной кошмар, и я решила, что эта маленькая, но досадная неприятность требует вашего внимания.
Дамблдор внимательно оглядел юношу сквозь свои знаменитые очки. От директора не укрылось, что Минерва МакГонагалл была в наспех накинутой мантии, из-под которой выбивался краешек ночной рубашки (белая ткань с розовыми львятами, плотоядно пожирающими зелёных змеек), а объект разглядывания, как и сопровождавшие его мисс Грейнджер, мисс Уизли и мистер Уизли-самый младший, щеголяют в форменных мантиях, в которых они провели весь предыдущий день:
— Минерва, вы в курсе, что у нас в преподавательском составе есть профессор, специализирующийся именно по снам?
— Мы поначалу и отправились к ней, — покачала головой Минерва, — но Сивилла погрузилась в созерцание будущего с помощью трёх бутылок хереса натощак и вырубилась. В смысле, ушла в астрал. И заперла за собой дверь.
— Понятно. — Дамблдор снова перевёл взгляд на Бонда. — И что же это был за кошмар, мистер Поттер? Он включал в себя профессора Снегга? Даю вам честное директорское слово, мистер Поттер; ваш сон будет намного более крепким и освежающим, если вы позволите себе не носить школьную мантию хотя бы в постели.
— Нет, сэр, — твёрдо ответил Джеймс, подавляя в себе желание встать навытяжку. — Для начала, это был не совсем сон. Мы с Гермионой... Э-э-э...
— Занимались дополнительно, — подсказала Гермиона. — Готовились к Чарам. Гарри — он мальчик умный, но некоторые вещи до него доходят с трудом. Я уже начала думать, что проще Рону новый материал объяснить. Или парте, сообразительность у них примерно равная...
— Мы занимались Чарами, и внезапно у меня заболел шрам, — оборвал словоохотливую девушку Джеймс, внезапно поняв, что Рон стоит прямо за спиной Гермионы, внимательно её слушает и постепенно приобретает сливовую окраску. — Тот самый, который от Авады. Это было словно вспышка зелёного цвета, — вдохновенно врал Джеймс, — и я увидел какой-то коридор. Моё тело стало сильным, гибким, гладким. Я скользил по тёмному холодному камню на животе. Было темно, но я всё равно видел вокруг мерцающие предметы странной переливчатой окраски... На первый взгляд коридор был пуст, но там впереди притаился человек, я видел его фигуру, она слабо светилась во тьме... Он сидел перед дверью в конце коридора... Я знал, что мне надо проникнуть за эту дверь, и прополз мимо, но человек внезапно вскочил и сделал мне больно.
— Он выстелил в вас заклинанием, мистер Поттер? Вы помните инициирующий жест или цвет магического активатора?
— Он наступил мне на хвост, — ответил Джеймс. — Я был змеёй, а этот сонный человек встал и наступил мне на самый кончик хвоста. Должен признаться, могучая глыба, матёрый человечище этот мистер Уизли.
Дамблдор непонимающе перевёл взгляд на Рона. Тот — рыжеволосая шпала, покрытая равномерным слоем подростковых прыщей и веснушек — ни на могучую глыбу, ни на матёрого человечища никак не тянул.
— Не этот Уизли, другой Уизли, — пояснил Бонд. — Мистер Артур Уизли. Он сделал мне больно, и я его укусил. Несколько раз. В шею, в лицо и, кажется, в бок. А когда он повернулся, чтобы убежать, ещё в ягодицы добавил, чтобы неповадно было. Все клыки об него сточил.
Альбус встретился глазами с Минервой МакГонагалл. Та ответила понимающим кивком.
— А вы можете описать, где это происходило? — Директор изо всех сил постарался, чтобы вопрос прозвучал беспечно.
— Я знаю совершенно точно, — ответил Джеймс. — Министерство Магии, девятый уровень, коридор, ведущий от зала лифтов к Отделу Тайн. Сэр, Артур Уизли потерял около двух литров крови, он страдает от нервно-паралитического яда, который я ему впрыснул. Если немедленно не отправить ему помощь, он может выжить. Но, честно говоря, я бы на этот результат и кната не поставил.
Через своё устройство связи Бонд услышал, как Эм, следившая за его словами, передала команду очистить здание Министерства Магии.
— Сегодня как раз очередь Уизли, — Минерва многозначительно вздёрнула сначала одну бровь, потом другую.
— Верно, — Альбус встал из-за своего стола, и Джеймс, наконец, смог рассмотреть его одежду — пафосный, пурпурный халат, расшитый золотом. — Эдвард! И вы, Дайлис!
На портретах, висящих рядом со столом директора, волшебник с землистым лицом и короткой чёрной чёлкой и его соседка, пожилая ведунья с длинными серебряными локонами, мгновенно открыли глаза.
— Вы слушали? — спросил Дамблдор. Волшебник кивнул, волшебница сказала:
— Сам виноват. Мы просили хотя бы радио для нас поставить. Никаких развлечений в этом промозглом Хогвартсе...
— Он рыжий, в очках, — сказал Дамблдор. — Эдвард, вам надо поднять тревогу, позаботьтесь, чтобы его нашли наши люди.
Оба кивнули и боком ушли из своих рам, но не появились на соседних портретах (как это обычно бывало в Хогвартсе), а просто исчезли. На одной картине остался только задник — чёрный занавес, а на другой — красивое кожаное кресло. Джеймс заметил, что другие директора и директрисы, мирно дремавшие в своих портретах и похрапывавшие самым натуральным образом, нет-нет да и поглядывали на него украдкой из-под полуопущенных век.
— Эдвард и Дайлис были самыми прославленными директорами Хогвартса, — сказал Дамблдор, стремительно пройдя мимо гостей к клетке с фениксом. — Настолько знаменитыми, что их портреты висят во многих важных учреждениях волшебников. Они свободно перемещаются между своими портретами, и поэтому могут сообщить нам, что происходит в других местах. У них это займёт всего лишь несколько минут. Садитесь, пожалуйста.
Минерва МакГонагалл вынула палочку и сотворила четыре весьма колченогих и неудобных стула, на которых расселись ученики. Сама Минерва заняла широкое, мягкое кресло для посетителей.
Альбус потыкал пальцем в птицу, мирно дремавшую в клетке с засунутой под крыло головой. Феникс встрепенулся, открыл глаз, зевнул и с неодобрением покосился на разбудившего его волшебника.
— Нам будет нужно предупреждение, — очень спокойно сказал Дамблдор птице.
Вспышка пламени, и феникс исчез. Дамблдор жестом заставил освещение кабинета ярко разгореться, стремительно подошёл к одному из тонких серебряных приборов (назначения которых Джеймс до сих пор не знал), перенёс его на стол, сел и легонько постучал по нему концом волшебной палочки.
С ритмичным позвякиванием прибор ожил, из серебряной трубочки наверху стали выходить маленькие клубы бледно-зелёного дыма. Директор внимательно вглядывался в дым, между бровей у него залегла глубокая морщина. Через несколько секунд дым пошёл ровной струёй, она сгущалась и закручивалась в воздухе... Внезапно Джеймс сообразил, что из дыма вылепилась змеиная голова с разинутой пастью. Между тем дымная змея медленно превратилась в две змеи, обе сворачивались и извивались над столом. С видом мрачного удовлетворения Дамблдор слегка постучал по прибору палочкой: позвякивание замедлилось и стихло, дымные змеи побледнели, расплылись в воздухе и пропали.
— Чаю? — предложил Дамблдор, поднимая серебряный прибор и наполняя из него свою чашку. — У меня ещё есть имбирное печенье и лимонные дольки.
В это время справа под потолком раздался крик: волшебник по имени Эдвард, слегка запыхавшийся, снова появился в своей раме.
— Дамблдор!
— Какие новости? — сразу откликнулся тот.
— Дамблдор, там никого нет! Сторож лежит за своим столом, под ним лужа крови размером с Атлантический океан. А внизу нет портретов, я не могу увидеть... Пришлось заскочить к Фаджу. Боюсь, он не поверил мне, но я кричал на него, пока он не послал человека проверить, — сообщил волшебник, вытирая мокрый лоб о висевший сзади занавес. — В общем, они не сразу мне поверили, но всё-таки отправились посмотреть. Короче говоря, всё так, как сказал Поттер. Вид у Уизли неважный, он весь в крови. Когда они ушли, я перебежал в портрет Эльфриды Крэгг, чтобы разглядеть получше...
— Хорошо, — сказал Дамблдор, а Рон в это время судорожно приподнялся. — Значит, Дайлис увидит, когда его доставят...
Через минуту на своём портрете появилась волшебница с серебряными локонами, она села в кресло, откашлялась и сказала:
— Да, его доставили в больницу святого Мунго. Пронесли мимо моего портрета... Он выглядит плохо. Ночной сторож тоже там, оба тяжело ранены. Их немедленно отправили в операционную.
— Да кого интересует этот сторож... В любом случае, благодарю вас, — сказал Дамблдор. Он повернулся к МакГонагалл, не заметив, как дёрнулось лицо Джеймса после предыдущей фразы: — Минерва, надо разбудить остальных детей Уизли.
— Конечно...
Профессор МакГонагалл встала и быстро пошла к двери. Гарри скосился на Рона — на лице у того застыл ужас.
— Альбус, как быть с Молли? — задержавшись у двери, спросила МакГонагалл.
— Этим займётся Фоукс, когда проверит, нет ли поблизости незваных гостей. Но, возможно, она уже знает... Благодаря этим превосходным часам...
Джеймс вспомнил рассказы о больших напольных часах семейства Уизли, показывавших не время, а местонахождение и состояние каждого члена семьи, и понял, что сейчас стрелка мистера Уизли показывает на «смертельную опасность». Но время было позднее. Миссис Уизли, наверное, спит и не следит за часами. По крайней мере, для мистера Уизли было бы лучше, чтобы миссис Уизли не знала о показаниях часов. Потому что если дело обстоит иначе, и миссис Уизли, зная, что мужу грозит смерть, не стала звонить во все колокола, то из этого следует сделать вывод, что, возможно, смерть супруга для неё — конечно, беда, но отнюдь не горе...
