Кондитер.
* * *
— Ну что, мой верный Люциус?
— Повелитель? — блондин нахмурился, пытаясь отыскать среди всех возможных вариантов поведения ту тонкую путеводную нить, которая не приведёт к профилактическому «Круцио». В последнее время Волан-де-Морт был сам не свой, нервно грыз ногти, срывался на своих последователей и раздавал наказания значительно чаще, чем обычно, — а у него их никогда не надо было выпрашивать. Учитывая, что большинство Пожирателей Смерти были спрятаны в других поместьях, а в Малфой-мэноре остались только хозяева, Тёмный Лорд, Петтигрю и Беллатриса, количество взысканий на единицу времени угрожало превысить пределы терпения Малфоя. Он даже начал подумывать о том, чтобы отказать Тёмному Лорду в крове. Увы, Люциус так и не смог придумать, как сдать нелегальных постояльцев аврорату без того, чтобы оказаться под подозрением. Драко был в полной власти Северуса Снегга, тупоголового чучела с отсутствующим воображением, готового на любую подлость по приказу любого из своих господ; Люциус не сомневался, что как только авроры начнут штурмовать мэнор, Северус воткнёт «Аваду» в горло его единственному сыну. По крайней мере, если бы он сам находился в той ситуации, в которой оказался Тёмный Лорд, он непременно отдал бы соответствующий приказ.
— Ты оглох, Люциус?
— Простите, о Всемудрейший? — Малфой моргнул, пытаясь сосредоточиться на словах Волан-де-Морта.
— Я говорю, ну что, мой верный Люциус?
Малфой попытался проследить мысль до её логического начала, но сдался на втором повороте.
— Повелитель, мой скромный интеллект не поспевает за полётом ваших замыслов. Не соблаговолите ли повторить?
Красноглазое чудовище, оккупировавшее Малфой-мэнор, почесало плоскую кожу на месте отсутствующего носа:
— Люциус, пожалуйста, будь внимателен. Какова основная задача истинных патриотов магического общества?
Поскольку Тёмный Лорд повторял эту фразу по сотне раз на дню на протяжении последней недели, правильный ответ был способен запомнить даже Макнейр. А уж Люциус Малфой-то мог готов отбарабанить нужные слова даже посреди ночи, не просыпаясь. Что, в общем-то, нередко и делал, сопровождая свои слова дикими криками и воплем «Нет, нет, только не Круцио», к вящему беспокойству Нарциссы.
— Основной задачей истинных патриотов магического сообщества является возврат власти в магическом сообществе полноправным представителям магического сообщества!
— А точнее?
Этот вопрос был сложнее предыдущего, но ненамного. Если бы у Малфоев был попугай, он без труда затвердил бы правильный ответ, даже если бы не имел склонности к звукоподражанию.
— Милорд, полноправные представители магического сообщества — это те, которые получили волшебные палочки по праву рождения, чья кровь не разбавлена маглами. Вернув себе власть, маги займут подобающее им место в мире и смогут направлять его так, чтобы сохранить и преумножить самый ценный капитал магического сообщества — чистую, неразбодяженную магическую кровь своих представителей!
— Правильно. И кто стоит на пути истинных патриотов магического сообщества?
— Да почти все, — в сердцах брякнул Люциус. — Министерство после вашей, мессир, последней акции стоит на ушах; все бегают по коридорам, орут друг на друга, наступают друг другу на ноги и мешают работать. Аврорат ещё не успокоился после нашей прогулки в Азкабан, и тут вдруг неизвестно кто врывается в святая святых... Со всех концов страны летят совы со свидетельствами волшебников, которые видели то Долохова, то Лестрейнджей. Охрана магопорядка сходит с ума, пытаясь проверить хотя бы часть из этих сообщений. Мессир, надо же ещё учитывать психологию служак на местах. Они годами мечтают о том, чтобы в их глуши случилось хоть что-нибудь, что позволит им налепить новую звёздочку на погоны, или что у них там на погонах вместо звёзд. А тут такой подарок... Конечно, по результатам проверки выясняется, что и Долохов, и Беллатриса, и Август Роквуд скрываются в заброшенном доме, расположенном на участке, за который, по странному совпадению, местный участковый уже четвёртый год судится с деревенским зельеваром. Поэтому в аврорат летит очередная депеша, пестрящая знаками «Срочна!» и «Кофеденциальна!» — грамматика у местных блюстителей закона никогда не была сильной стороной, некоторые до сих пор на своих шляпах пишут «Валшэбник», — с просьбой снести нафиг злополучный домишко и арестовать зельевара за пособничество врагу, то есть нам... На место выезжает зондеркоманда Амелии Боунс, их патрульная «Ламборгини» пробирается через леса, поля и реки, обдирая днище о коряги и валуны, которых никто не убирал с дороги со времён римского завоевания. Разворачивается группа быстрого реагирования, и двадцать авроров, увешанных боевыми амулетами, как рождественская ёлочка игрушками, врываются в несчастный домик, только чтобы обнаружить, что источником истошных воплей пытаемых маглов были кот с кошкой, принявшие январь за март. Группа грузится обратно в «Ламборгини», и, милорд, если вы хоть раз увидите, как двадцать потных мужиков утрамбовываются в спорткар, я вас уверяю, вы не забудете это зрелище до конца своей жизни, даже если вам очень захочется. Затем они едут на следующее задание... Только за вчерашний день, милорд, группа выезжала на восемнадцать вызовов, из которых лишь один не был ложным, пропорола пять шин на четырёх колёсах и ободрала краску с обеих сторон кузова, продираясь сквозь дубраву в шотландском лоуленде! Вы хоть представляете себе, сколько стоит один комплект шин для их патрульной «Ламборгини»? Шины ведь должны выглядеть аутентично, чтобы маглы ничего не заподозрили... А знаете, сколько стоит перекрасить этот чёртов автомобиль? А сколько стоит отгонять этих дебилов-авроров со своими дебильными волшебными палочками, кружащих вокруг машины с возгласами «А хотите, я её стукну? Она станет фиолетовой, в крапинку!» Фадж грозится ввести новый налог, «На борьбу с Пожирателями смерти и с их Орденом Феникса», и обложить им частные капиталы и землевладения, включая те, которые расположены в пространственных карманах. Удар по кошельку, милорд, является ударом в самое чувствительное место волшебника, а самые старые чистокровные семьи, которые нас поддерживают, являются также самыми богатыми и самыми крупными землевладельцами, просто потому, что у них была возможность обогащаться уже тогда, когда все остальные ещё только думали о создании собственных семей... В общем, из-за ваших поспешных и непродуманных действий мы потеряли даже тех немногих сторонников, которых ещё имели.
Люциус перевёл дух. Волан-де-Морт, никак внешне не высказывая своего отношения к тираде блондина, задумчиво рассматривал свои пальцы, похоже, сверяя их количество с изначальным.
— В общем, мессир, на нашем пути сейчас стоят практически все, — пожал плечами Люциус, готовясь к практически неизбежному «Круцио».
— А кто возглавляет список наших противников? — поинтересовался Тёмный Лорд, не отрывая взгляд от своих пальцев.
— Ну... — задумался Малфой. — Конечно, Дамблдор. Сам он против нас ничего не имеет, у него просто имидж такой, — спасать магов Британии от всяких злобных недоумков, а раз уж маги Британии считают злобными недоумками нас, то он будет спасать их от нас. Я уверяю, милорд, если мы немного надавим на «Ежедневный пророк», и магическая общественность решит, что основная угроза им исходит от Ордена Феникса, Дамблдор мгновенно переметнётся на сторону истины, добра и справедливости, и сдаст Визенгамоту Орден Феникса. Но, с другой стороны, если вдруг окажется, что главными возмутителями спокойствия являются любители оригами, Дамблдор со всем пылом будет раскрывать тайные организации любителей оригами, и под железные доказательства существования их планов уничтожения всего живого, любезно обнародованные ищейками Дамблдора, будет не подкопаться. Собственно, цель Дамблдора состоит в том, чтобы побеждать, а уж кого именно надо побеждать, будет ясно по пути. Вся его политика, начиная с тридцатых годов, была построена именно на этом modus operandi.
Волан-де-Морт счёл количество пальцев на правой руке удовлетворительным и перешёл к левой.
— Потом есть ещё Фадж, — продолжил Люциус. — Но он воюет не столько против нас, сколько против Дамблдора. Честное слово, повелитель, если бы не ваша выходка с запуском змеи в Министерство, Фадж поискал бы сбежавших из Азкабана, да и бросил бы. Вы не задумываетесь, почему, несмотря на побег дюжины ваших сторонников, сознавшихся в работе на вас на открытых судебных процессах перед присяжными и прессой, львиная доля усилий аврората по-прежнему направлена на поиски Сириуса Блэка? Который, напомню, пятнадцать лет назад участвовал в деятельности Ордена Феникса и ни разу не представал перед судом, уже не говоря о том, чтобы сознаться в сочувствии вам хотя бы перед нашей домашней крысой Коростой?
Волан-де-Морт оторвался от проверки чётности пальцев и обратил смурной взгляд заполненных кровью провалов на блондина:
— Ты считаешь, что я сделал ошибку, отправив Нагини в Министерство?
Люциус поискал в своей душе мужество и нашёл маленький кусочек, хранившийся в пятках в качестве неприкосновенного запаса:
— Да, милорд. Это был неразумный поступок. Вы взбудоражили работников Министерства и колдомедиков больницы святого Мунго, а, зная их умение хранить совершенно секретные сведения, вся Британия теперь знает о том, что кто-то проявляет повышенное внимание к Отделу Тайн. Простые люди в панике, милорд. Они обратят свои сердца к кому угодно, кто пообещает защитить их от... Ну... Строго говоря, от нас. Своими действиями вы дали casus belli и Министерству, и Ордену Феникса.
Неприкосновенный запас мужества неожиданно закончился как раз в тот момент, когда Люциус объяснял своему патрону, почему он идиот. Блондин заглох на полуслове и зажмурился, ожидая неизбежной боли.
Боли не последовало. Люциус рискнул приоткрыть веки. Это предоставило ему возможность обозревать заполненные кровью глаза Волан-де-Морта, расположившиеся настолько близко, что нос Малфоя коснулся бы носа Тёмного Лорда, если бы у Тёмного Лорда был нос.
— Это и правда твоё истинное мнение?
«В следующий раз, когда мы будем планировать акцию устрашения, надо будет убедить Повелителя захватить кабинет дантиста, — отрешённо подумал Малфой, пытаясь не делать глубоких вдохов. — И не авадить его сразу. Так сказать, убьём двух зайцев... Одним выдохом».
— Истинное, милорд. Я понимаю ваше желание обладать Маховиком Времени...
Волан-де-Морт расхохотался. Люциус отшатнулся от раскрытого рта и смахнул с глаз навернувшиеся слёзы.
— Маховик Времени?! — Тёмный Лорд рухнул на свой стул, перевёл дух и снова заржал. — Малфой, не думаешь же ты, что я и правда устроил всю эту катавасию из-за Маховика Времени?!
— Но из-за чего тогда?!
Волан-де-Морт откинулся на спинку стула:
— Ты забыл упомянуть нашего главного врага, Люциус. Гарри Поттер!!! Вот кто самый главный наш недруг! Именно вокруг него соберутся наши противники! Именно о нём говорит связывающее нас пророчество! Он один раз меня уже убил!
— Ну так и вы его уже один раз убили, — пожал плечами Люциус. — Авада, знаете ли, это не шутка. Так что у вас один-один. Даже три-один, потому что вы его родителей убили, а он ваших не убивал, не успел; вы своего папочку сами прикончили. Три-один в вашу пользу, так что вы можете спокойно разойтись, каждый своей дорогой.
— Ну зачем ты так, Люциус? — Тёмный Лорд насупился и обиделся. — Ведь ты же знаешь, что пророчество, которое хранится в Отделе Тайн, даст мне возможность победить его!
— Э, нет, мессир, — в запале Малфой и думать забыл о профилактическом «Круциатусе». — Вы так и не ответили на вопрос, зачем вам его побеждать! Милорд, он же мальчишка, таких в «Хогвартсе» дают десяток на сикль. Не самый умный, не самый сильный, не самый знающий. У него против вас нет шансов! Да что там «против вас», я шепну словечко Крэббу-младшему, и уже завтра вы получите голову этого сорванца совиной почтой!
— Голову какого именно из сорванцов?
Люциус, регулярно получающий школьные новости от Драко, признал про себя, что вопрос уместен.
— Он потенциально сильнее меня магически, — пробурчал Волан-де-Морт. — У него есть шанс превзойти меня в магии. Если это случится, мне будет нечего ему противопоставить.
— У вас есть опыт, — мягко поправил Тёмного Лорда блондин.
— Люциус, ты хоть иногда смотришь по сторонам? — вкрадчиво поинтересовался Тёмный Лорд. — Что ты видишь вокруг?
Хозяин дома бросил быстрый взгляд вправо.
— Это... Эм-м-м... Большая розово-пурпурная курительная комната, Повелитель, — объяснил он.
— Верно. Я заперт в огромном особняке, спрятанном в пространственном кармане, потому что какой-то из твоих, Люциус, предков не хотел платить земельный налог, и самая реальная угроза, которой я могу тут подвергнуться, — это угроза сойти с ума из-за слюнявых причитаний Червехвоста и всё более настойчивых намёков Беллатрисы! Люциус, ну какой опыт я могу тут приобрести? Опыт по выслушиванию гимна Слизерина в переложении для расстроенного рояля в исполнении Питера Петтигрю? Я сижу здесь уже больше полугода, и самый яростный мой магический поединок за это время был с твоей домовой эльфийкой, когда она потребовала, чтобы я чистил зубы на ночь!
— Милорд, Дринки заботится о вашем здоровье, — склонил голову в полупоклоне Малфой, не желая давать своему хозяину даже намёка на то, каков реальный эффект его парадонтита[263]. Скажем так, кладбищенские гули единодушно приняли бы Волан-де-Морта за своего.
— В то время, как этот гадёныш набирается знаний и опыта, я сижу взаперти и теряю и свои знания, и свой опыт! — полыхнул Тёмный Лорд. — А он потенциально сильнее меня! И каждую минуту, пока он — там, а я — здесь, он становится ещё сильнее, а я становлюсь ещё слабее! Люциус, мне необходимо это пророчество! Если есть хоть какой-то способ остановить Гарри Поттера, не дать ему войти в полную силу, его необходимо попробовать! Но основная проблема даже не в Поттере. Проблема в самом пророчестве.
Люциус нахмурился. Он во время обучения не брал курс Прорицаний, и вообще считал все попытки подсмотреть в будущее уделом слабаков, которые не в состоянии это будущее творить. По мнению Малфоя, пророчество мало чем отличалось от кроссворда в воскресном «Ежедневном пророке», и было примерно настолько же полезным для реальной жизни, как водяной пистолет при пожаре. Говорить о том, что пророчество может представлять собой проблему, было, по мнению твёрдо стоящих на земле представителей рода Малфоев, похоже на попытку свалить вину за собственную неудачу на внешние, ни от чего не зависящие обстоятельства, которые можно было предусмотреть.
Конечно, попытка высказать всё это в лицо Волан-де-Морту была бы всего лишь экстравагантным способом самоубийства. Причём дело не только в парадонтите. Поэтому Люциус аккуратно поинтересовался, почему это пророчество столь важно.
— Слова имеют силу, мой верный Люциус. Слова имеют силу.
