— Притянуто за уши, — отмёл идею Кью. — Если бы это в самом деле было так, то скрывать отсутствие существования Отдела Тайн было бы прежде всего в целях самого Министерства. И тогда тут стоял бы не охранник из Ордена Феникса, а охранник Министерства, и не только в рабочее время, а постоянно. Сам факт наличия здесь этой тушки, — Кью легонько ткнул ногой Флетчера, — означает, что по крайней мере Орден Феникса убеждён в существовании Отдела Тайн.
— Верно, — согласился Джейкоб. — И потом, скала не должна нас смущать. Бонд говорил, что для прохода на магическую часть вокзала «Кингс Кросс» надо пройти сквозь кирпичную колонну. Я не удивлюсь, если окажется, что эти маги ежеутренне начинают рабочий день с того, что с разбегу прыгают головой вперёд в гранитную скалу.
— Но по-прежнему неизвестно, что будет, когда мы откроем дверь, — вздохнул Билл. — А вдруг эти знаки на двери — какой-то вид защитного периметра, который, помимо того, что поднимет тревогу, ещё и уничтожит любого, кто откроет дверь? И потом, останется вопрос, как мы, не будучи волшебниками, пробуримся сквозь толщу гранита, не привлекая к себе лишнего внимания. Мне совершенно не улыбается пытаться проломить гранитную скалу неизвестной толщины собственной головой. И где этот Бонд, когда он нужен? Он у нас мужик башковитый...
Кью изучил символы на двери сначала поверх очков, а затем сквозь очки.
— Что-нибудь известно по поводу этих знаков?
— Ничегошеньки, — пожал плечами Таннер. — Символы вокруг геометрических фигур похожи своей изобразительной манерой на знаки с Фестского диска[278], но при этом ни один из замеченных нами тут знаков не повторяет ни одного знака с этого диска. Что даёт нам целую прорву информации для предположений, учитывая, что Фестский диск так и остался нерасшифрованным.
— Некоторые знаки похожи на египетские иероглифы, — добавил Дауни. — Но мы затрудняемся ассоциировать их с какими-либо понятиями. Например, два дня назад мы перерисовали символ, который получил рабочее название «мохнатая гусеница». Он в равной степени похож на египетские иероглифы «губа», «сколопендра», «забор», «игровая доска», «протекающее ведро», «стреноженный скот», «рыболовная сеть» и, как это ни странно, «гусеница». Ещё одно предположение, которое у нас возникло, заключалось в том, что это древние финикийские знаки, но оказалось, что финикийцы были людьми вменяемыми, предпочитали буквенное письмо и такую ерунду не рисовали.
— А символы на потолке Атриума?
— Они в самом деле похожи на символы с двери, — признал Билл, — но это мало чем нам помогает, потому что символы с потолка Атриума мы тоже пока не расшифровали.
Кью посмотрел на Флетчера:
— В таком случае, нам нужен кто-то, кто покажет, как войти в Отдел Тайн.
— Нет, нет, и ещё раз нет! — категорически замахал руками Билл. — Это волшебник неизвестной нам силы. Мы не знаем, нужна ли ему для колдовства волшебная палочка. Он вполне может владеть беспалочковой магией. Мы не знаем, есть ли у него какое-нибудь запасное волшебное устройство, которое даст ему преимущество над нами. Любая пуговица на его одежде может быть порт-шлюзом, с помощью которого он исчезнет до того, как мы снова его отключим. Даже без таких устройств он может аппарировать отсюда, когда мы его разбудим: мы знаем, что на территории Министерства выставлен антиаппарационный щит, но мы не можем однозначно утверждать, что этот щит блокирует перемещение и из Министерства тоже, а аппарировать можно и без палочки. Он может вызвать сюда охрану! Он может поубивать нас всех сам, или взять под контроль Джима и приказать ему поубивать нас всех! Я не хочу, чтобы меня убили. У меня были совсем другие планы!
— И это говорит наш бесстрашный агент-«три нуля»! — поддел его Кью. — Успокойтесь, Таннер, я вовсе не собирался его будить. Я думал о том, чтобы поставить здесь миниатюрную камеру, которая будет включаться от движения воздуха в коридоре. Когда кто-нибудь откроет дверь, камера включится и запишет, что за ней находится.
— Это, конечно, круто, — признал Билл, — но что мы будем делать с этой записью потом? Она не поможет нам расшифровать символы на двери. И как мы проникнем внутрь Отдела Тайн?
— С помощью буровой установки, — ответил Кью и достал из кармана трубочку размером с авторучку: — Познакомьтесь, господа. Новейшая разработка группы научно-технического обеспечения: локатор Отделов Тайн, модель первая, экспериментальная. Вот это — кнопка самоуничтожения. Не тыкать пальцами!
Кью убедился, что столь тщательно оберегаемая им трубочка в безопасности, и посмотрел на углы между стенами коридора и потолком:
— А теперь позвольте поинтересоваться, мудрецы, — у кого-нибудь из вас есть ручная дрель?
* * *
Шауль Крокер, Невыразимец, вежливо кивнул охраннику, прошёл в уже открытые золотые ворора и свернул налево, к лестнице. Постукивая каблуками, Крокер подошёл к чёрной двери и разочарованно хмыкнул, увидев рисунки на ней.
— Мордред побери, — выругался он, пробежав взглядом по таинственным знакам, после чего достал из кармана мантии платок, восстановил девственную черноту поверхности и нажал на дверную ручку.
Дверь с лёгким скрипом открылась. Стены коридора вздрогнули, когда матрица объединения пространства, пробуждаясь от закачиваемой в неё энергии, соединила две точки, устанавливая связь между подземным помещением в Белгравии и основным комплексом Отдела Тайн.
Прошедший по коридору человек не создал значительного возмущения воздуха, но открытая дверь — почти два квадратных метра поршня, давящего на воздух в одном из концов коридора — и, особенно, выравнивание давлений после соединения пространств результировали в весьма существенном, пусть и кратком, порыве ветра. Подвешенная под потолком крошечная, воистину шпионская камера очнулась от своего сна и начала еле слышно щёлкать, каждые сто миллисекунд создавая на сверхчувствительной плёнке негативы размером с булавочную головку. Соединённая с камерой трубка откинулась вниз и вбок и издала звук, соответствующий легчайшему выдоху.
Внутри трубки был спрятан крошечный, сделанный из крепчайшего металла баллон углекислого газа, внутреннее давление которого достигало нескольких десятков атмосфер. По чисто механическому сигналу от камеры взведённый заранее пружинный боёк пробил этот баллон, и углекислый газ устремился в образовавшееся отверстие. У поршня, находившегося на пути этого газа, просто не было никакого выхода, кроме как очень быстро двинуться к дальнему концу трубки, толкая перед собой ещё один маленький баллон с прикреплённым к нему ударным механизмом. Баллончик вылетел из дальнего конца трубки с весьма приличной скоростью, — это и произвело тот самый звук выдоха. Тем временем поршень добрался до конца отведённого ему пространства и затормозился, заклиненный в сужающейся трубке. Углекислый газ остался заперт в большем, но всё равно герметичном контейнере, поэтому выстрел — а это, как ни крути, всё-таки был выстрел — не произвёл почти никакого шума[279]. Сама трубка вернулась в своё первоначальное состояние, превратившись в одно целое со стеной. Специальная гидрофобная плёнка предотвращала конденсацию водяных паров на её поверхности, поэтому, несмотря на сильное падение температуры внутри трубки, она не покрылась инеем.
Выстреленный снаряд пронёсся над плечом Крокера, в нескольких дюймах от верхней части дверного косяка, и воткнулся в соседнюю стену. Высвободившийся от удара камуфляжный состав растёкся по поверхности, маскируя вздутие и мгновенно приобретая серый цвет стены. Взведённый выстрелом таймер ударного механизма в снаряде продолжал еле слышно щёлкать, но покрывшая его камуфляжная масса имела пористую внутреннюю структуру, что эффективно заглушало и без того тихие щелчки.
— «Гордость Портри» опять продули. Боде будет в восторге, — ворчал себе под нос Крокер, вспоминая символы на двери. — Египтяне опять повышают цены на мумиё. И, в довершение всего, очередное падение температуры, будет сыро и холодно. Мой ревматизм скажет вам «большое спасибо», о жестоковыйные жадины из отдела климат-контроля!
Круглая комната, освещаемая редкими свечами, начала вращаться, но надёжно прилепившийся к стене баллончик не страдал от головокружений. Он ждал нужного момента, чтобы выбросить в окружающую атмосферу безумное количество скатола[280], щедро сдобренное легкораспадающимся радиоактивным изотопом углерода.
Тем временем ВВС Британии были внезапно подняты по тревоге с целью проведения внеплановых учений по обнаружению источников радиоактивного заражения. Если в Отделе Тайн существуют хоть какие-нибудь вентиляционные шахты, они будут сиять на карте радиационного фона, как маяки в ночном море.
* * *
Обновление 29.05.2016
Северус Снегг отхлебнул восхитительно ароматный чай такой крепости, что его можно было использовать вместо строительного раствора, и поправил мешочек со льдом на голове:
— Альбус, это не ребёнок. Это какое-то чудовище.
Дамблдор, в своей лучшей тёмно-синей мантии, расшитой золотыми колдовскими символами, бросил на зельевара оценивающий взгляд и продолжил нарезать круги по кабинету:
— Это твоё экспертное мнение, как претендента на пост преподавателя защиты от тёмных искусств? Потому что в чудовищах, уж извини, Хагрид поопытнее будет. Он и сам-то...
— Это моё экспертное мнение как мага, близко общавшегося с самым страшным чудовищем современности, — пояснил Снегг, зная, что директор решит, будто зельевар подразумевал Волан-де-Морта. — Альбус, я не представляю себе, кем нужно быть, чтобы выдержать всю эту боль. Никто не смог бы пройти и десятой части этих испытаний и сохранить здравый рассудок. Мерлинова борода, я потерял сознание от собственного крика спустя какие-то секунды, а у него в мозгах были месяцы и месяцы этого кошмара!
— Ну, в конце прошлого учебного года возродившийся Тёмный Лорд пичкал мальчишку Круциатусом, — задумчиво произнёс Дамблдор, останавливаясь у своего стола и поправляя какой-то серебряный прибор. — Круциатус, применяемый к непривычному пациенту, может растянуть субъективное время. Сильно растянуть. Заклятие Круцио, наложенное мастером своего дела, будет казаться реципиенту часами и днями пытки, тогда как в реальности пройдут минуты. Нет сомнения, что Тёмный Лорд — мастер накладывать Круцио. У меня в кабинете прямо сейчас сидит маг, готовый это подтвердить. И, вроде бы, дементоры тоже могут растягивать субъективное время мага, чью душу они пожирают... Я где-то что-то подобное читал... Кажется, у Блэков в библиотеке был такой забавный гримуарчик...
— Нет, Альбус, это был не Круциатус, — покачал головой Снегг и поправил сползающий мешочек со льдом. — Ты совершенно справедливо заметил, что Круциатус Тёмного Лорда я знаю очень хорошо. — Зельевар скривился от болезненных воспоминаний. — Но вся боль, испытанная Поттером, вообще не была окрашена магией. Это же решает вопрос и с дементорами.
— Северус, ну что ты хочешь от мальчишки? — директор возобновил своё хождение по кабинету. — Чтобы он во время пытки запоминал нюансы магического воздействия и уникальные частотные образы, которые позволят идентифицировать палача с помощью методов дискриминантного анализа, основанных на Байесовской модели? Разумеется, он был сосредоточен только на том, чтобы орать! Что ты убедительно доказал, проверив его воспоминания.
Северус поднял на Дамблдора полные скорби глаза:
— Альбус, ты сам-то в это веришь?
Дамблдор снова остановился, бросил взгляд исподлобья на обе двери и на окна, словно желая убедиться, что его никто не подслушивает, и решительно дёрнул себя за куцую эспаньолку:
— Ни на секунду не поверил бы в эту чушь. Но он, очевидно, в это верит.
— Кто? Тёмный Лорд?! — Снегг был сбит с толку.
— Нет, Поттер, — прошипел Дамблдор. — Эти воспоминания о перенесённой им пытке, очевидно, должны были убедить нас, что он в самом деле наш малыш, Гарри Поттер, который чудом выжил во время противостояния с Волан-де-Мортом в прошлом июне, а потом напоролся на дементоров, — в Литтл-Уининге, подумать только! Но, Северус, я думаю, что эта память — поддельная. Потому что ты прочувствовал всю эту боль, но ни словом не упомянул образы родителей Гарри, которые возникли из волшебной палочки Волан-де-Морта и помогли Гарри сбежать, и которых он видит каждый раз, когда оказывается рядом с дементорами. Боль — это, конечно, хорошо, но эмоциональная встряска от встречи с призраками родителей должна была оказать не меньший эффект на паренька, отчаянно жаждущего нормальных семейных отношений. Если эта боль относилась к эпизоду воскрешения Волан-де-Морта, ты должен был хотя бы заметить Пожирателей Смерти, замерших в нерешительности на старом деревенском кладбище. — Дамблдор достал свиток, исписанный убористым почерком, и развернул его. — Вот, у меня в руках отчёт о той ночи. Там был ещё момент превращения Аластора Грюма в Барти Крауча-младшего, — это тоже сильный эмоциональный всплеск... Представь себе, Северус, каково было мальчишке узнать, что его обучал Пожиратель Смерти!
— Даже и помыслить не могу, — проворчал Снегг и поправил левый рукав мантии, скрывающий Чёрную Метку.
— Вот именно! — Дамблдор снова свернул свиток. — В ту ночь произошла целая куча крайне эмоциональных событий, а ты говоришь мне, что он замкнулся на какой-то там боли? И растянул её на месяцы субъективного времени? Это гриффиндорец-то?! В жизни не поверю.
Северус посмотрел на ситуацию со стороны. Она и впрямь выглядела нереалистичной.
— Есть ещё несколько вариантов, — осторожно предположил он и перевернул мешок со льдом, поворачивая его холодной стороной.
— Я весь внимание, — живо откликнулся Дамблдор.
— Вариант первый, — продолжил Снегг. — Я ухватил боль из его схватки с Тёмным Лордом. Эта боль запомнилась ему сильнее всего. Крайне маловероятно, так? Иначе бы он, вернувшись, описывал бы в основном боль, а не схватку с Тёмным Лордом. Этот вариант мы отметаем. Вариант второй: боль, которую я ощутил, была вызвана нападением дементоров. Из косвенных источников мы знаем, что на Поттера нападали именно дементоры, это и мадам Помфри подтвердила. Нюанс в том, что мы понятия не имеем, что чувствуют маги, из которых вытягивают душу, потому что после окончания процесса они не склонны отвечать на вопросы. Вполне может быть, что я попал именно в тот вечер и ощутил боль вытягивания души.
Дамблдор подёргал себя за бородку и жестом дал знак Снеггу продолжать.
— Этот вариант мне тоже кажется маловероятным, — пожал плечами тот. — Уж слишком эта боль была... Физической. Я предполагаю, — и это важно; я не знаю, а только предполагаю, так что могу и ошибаться, — я предполагаю, что вытягивание души причиняет в основном душевные муки. А тут был чисто физический аспект: суставы, мышцы, кожа и всё такое прочее. Доказательств моего мнения у меня нет, потому что дементоры меня никогда не целовали, но меня не оставляет ощущение, что что-то тут не клеится.
Снегг помассировал висок свободной рукой.
