— В самом деле? Тогда понятно. Но у вас ведь сохранилось множество других знаний.
— Да, какое-то число общих знаний сохранилось, — осторожно сказал Джеймс.
— Давайте, проверим? Я буду задавать вопросы, а вы отвечайте. Это не совсем игра в ассоциации, но очень похоже. Отвечайте на вопрос, но не задумывайтесь над ответом. Готовы?
— Ладно, я понял правила, давайте, жгите.
— Хорошо. Итак, начали... Идиш, значит, мы знаем... Parlez-vous français?
— Je ne parle pas français, — мгновенно отреагировал Бонд.
— Sprechen Sie Deutsch?
— Nein, nicht verstehen. Und Sie?
— ¿Habla usted español?
— Por desgracia, ni una sola palabra, — откинулся на спинку стула Джеймс.
— Parli italiano?
— No.
— Может, вы ещё и русский знаете?
— Увы.
— Хмм... Очень интересная картина вырисовывается. Et Latine scit?
— Nescio.
— 한국어를 할 줄 아세요?
— 당연하지!!!
— Shssss fshssss ssshss?
— И перестаньте на меня шипеть!
— То есть вы не знаете ни единого языка, кроме английского. — Целитель многозначительно переглянулся с Люпиным.
Джеймс Бонд почувствовал, что он где-то промахнулся.
— Я же честно ответил, что я не знаю ни один из этих языков!
— Да-да, не волнуйтесь, я так и понял. — Колдомедик поднял палочку, прорычал маловразумительную фразу и надиктовал в неё, как в микрофон: — У пациента явные признаки ретроградной или диссоциативной амнезии. Явно наблюдается способность к языкам, которых он прежде не знал, и утрачены знания языка, который он раньше знал, в частности, парселтанга.
— Эй, не знаю я никаких языков! И что такое парселтанг?
— Продолжим. Кто является сейчас премьер-министром Великобритании?
— Джон Мейджор, — ответил Бонд, не понимая, какое отношение современная политика имеет к его амнезии?
— А министром магии?
— Корнелиус Фадж. Мне это профессор МакГонагалл сказала.
— Кто был премьер-министром до Джона Мейджора?
— Маргарет Тэтчер.
— Когда она ушла в отставку?
— 28 ноября 1990 года.
— Где вы были в тот день?
— А вам этого знать не... Я не помню, — Джеймс Бонд провёл ноябрь 1990 года в Москве, пытаясь расстроить планы организации из высших советских чиновников саботировать перестройку и передать Ираку ядерное оружие для борьбы с намечающимся вторжением американцев[45].
Максимилианус пощёлкал кончиком своей волшебной палочки по ухоженным ногтям. Джеймс Бонд уже совсем собрался было поинтересоваться, является ли это действие активацией какого-нибудь заклинания, или целитель машинально играет с тем, что подвернулось ему под руки, как это делал Борис Грищенко[46], но Максимилианус продолжил серию вопросов:
— Охарактеризуйте своих родственников одним словом.
— Сволочи! — мгновенно выпалил Бонд, вспоминая кошачий лаз в двери, через который его кормили.
— Ого. А двумя словами?
— Мерзкие твари! Тремя — придурки, гады, кретины! Четырьмя — самолюбивые, ограниченные, тупые тру́сы!
— Кажется, вы не в слишком большом восторге от своих родственников.
— Вы хотите поговорить об этом? — поинтересовался Бонд. — В магическом мире практикуется психоанализ по Фрейду?
— Это когда больной разглагольствует на всякие отвлечённые темы, пока врач, сидя за его спиной, тихо дремлет в кресле? Нет, мы так не делаем.
— А как вы делаете?
— А вы сейчас увидите.
Максимилианус поднялся и направил на Джеймса тонкую трубку, судя по всему — стеклянную.
В следующий момент Бонд оказался под столом, уходя из зоны вероятного поражения. Его стул летел в сторону врача, а рука Бонда сжалась на рукояти пистолета.
— Не надо так бурно реагировать, юноша!
Суперагент рискнул выглянуть из-под стола. Максимилианус был распят на стене за своим столом, его удерживали глубоко ушедшие в кирпичную стену ножки стула. Сиденье стула слегка придавливало грудь Максимилиануса. Колдомедик искренне не понимал, за что с ним обращаются так агрессивно.
— Молодой человек, где ваше уважение к целителям?! Я же принёс вам Нерушимый Обет! Могли бы и сами сообразить, что я не имею права причинить вам вред или своим бездействием допустить, чтобы вам был причинён вред.
— Верно, — подтвердил пружинисто вскочивший на ноги Римус. — А второй закон Нерушимого Обета гласит, что он должен повиноваться относящимся к делу приказам, не противоречащим первому закону.
— И я имею право заботиться о своей безопасности в той мере, в которой это не противоречит первым двум законам, — с укоризной добавил пришпиленный к стене стулом целитель. — Не надо бросаться в меня вашим стулом, пожалуйста. А то у меня от неожиданности выделяется мой.
Бонд выпустил рукоять пистолета, вылез из-под стола и дёрнул за спинку стула. Когда к делу подключился Римус, а целитель навалился со своей стороны, дело пошло на лад, и вскоре Максимилианус был освобождён из своего вынужденного плена.
— И за что вы в меня стулом бросили? Что такого опасного в детекторе темномагических воздействий? — спросил колдомедик, подавая Бонду стеклянную трубочку.
— Прошу прощения, привычка, — буркнул Джеймс, рассматривая трубочку. Да, цилиндрический стеклянный сосуд, поблёскивает, как оружейная сталь, потому что заполнен какой-то тёмной жидкостью. Но, в целом, не опаснее авторучки. Если, конечно, не учитывать авторучки, вышедшие из лаборатории Кью...
— И что это внутри?
— О, вытяжка из спинномозговой жидкости инфернала. — Целитель перехватил непонимающий взгляд суперагента. — Ну, это человеческий труп, оживлённый магией.
— Зомби? — догадался Джеймс Бонд.
— Примерно. В общем, в этой трубке спинномозговая жидкость создания, доверху накачанного крайне тёмной магией. Экстракт из его спинномозговой жидкости замечательно реагирует на любую магию, даже не настолько тёмную.
Джеймс Бонд позволил Максимилианусу помахать перед собой детектором. Детектор упорно делал вид, что он просто заполненная тёмной жидкостью трубка. О результатах сканирования приходилось догадываться по изменению выражения лица целителя.
— Оч-ч-чень интересно, — колдомедик, нахмурившись, постучал детектором по макушке Бонда. — Молодой человек, я крайне заинтересован.
— Я буду жить, доктор? — с надрывом поинтересовался Бонд.
— Если уж вы сумели пережить то, что мне показывает детектор, то я и представить не могу, что способно вам повредить, — ответил Максимилианус. — Вы подвергались «Империо» и «Круцио». В вашей крови следы яда василиска. И какая-то крайне мощная целительная субстанция... Слёзы феникса?
— «Империо»? «Круцио»? — Римус Люпин качнулся вперёд. — Это же непростительные заклинания!
— Возможно, это след атаки Того-Кого-Можно-Было-Бы-И-Назвать-Если-Бы-Всякие-Дебилы-Не-Падали-Бы-В-Обморок-Каждый-Раз-Когда-Это-Имя-Произносят, конечно. Возможно, он решил помучить годовалого Поттера в тот день, когда убил его родителей, — простите, Гарри, — но я сомневаюсь, что мой детектор уловит следы столь давних заклинаний. По моему мнению, Поттера подвергали непростительным заклинаниям в последний год.
— В последний год?! Кто же это посмел?
— Понятия не имею, — честно ответил Джеймс Бонд. Он, разумеется, уже прочитал описания непростительных заклинаний вкупе с ожидаемыми эффектами, — большинство книг в библиотеке Блэков называли их необходимым минимумом для общения с окружающими, — но и представления не имел, что их когда-либо применяли к нему лично.
О, ему, конечно, поведали легенду об «Авада Кедавра», срикошетившей от его лба. Но к этой легенде разведчик относился с изрядной долей скептицизма.
Во-первых, из предположения, что Поттера защитила любовь его матери, с неизбежностью следует, что матери других детей любили их меньше, — следствие лестное, однако маловероятное. Матери вообще имеют тенденцию беззаветно и самоотверженно любить своих детей. Вон, Петуния любит Дадличку, хотя мерзопакостнее гадёныша ещё надо поискать. Скажем, если сравнивать Поттера и Дадли на основе рассказов тех людей, кто знал их во младенчестве, — маньяка-террориста Сириуса Блэка и глупой курицы тётушки Мардж, — получается, что Лили Поттер любила Поттера-младенца намного меньше, чем Петуния — Дадли. Потому что Гарри Поттер, судя по рассказам, был ангелочком, разве что без нимба, а Дадли уже в коляске проявлял неимоверные эгоизм, грубость и злобу, — тётушка Марджори называла их «умение настоять на своём», «умение общаться с другими» и «умение постоять за себя». Получается, что Лили любила идеального младенца, а Петуния сумела полюбить кошмар любой матери. Следовательно, любовь Петунии уж никак не слабее любви Лили Поттер.
Во-вторых, судя по рассказам, «Авада Кедавра» было любимым заклинанием Волан-де-Морта. Это заклинание Тёмный Лорд применял многократно, и до встречи с Поттерами оно срабатывало безукоризненно. Если стабильность и правда признак мастерства, то Волан-де-Морт стал мастером в применении «Авады Кедавры». А уж мастер совершенно точно знает, как реагировать, если что-то пошло не так. Его просто не могло развоплотить до состояния бесплотного духа.
(Тут Джеймс Бонд сам себя поправил: он всё ещё мыслил категориями магловского мира, где мастер, если у него не получалась какая-то деталь, брал другой напильник, снимал испорченный слой материала и всё равно доводил заготовку до ума. С другой стороны, «Авада Кедавра» — это не просто заклинание, это окончательное и бесповоротное уничтожение, чем-то сродни атомной бомбе индивидуального применения. Возможно, у мастера, собирающего атомные боеголовки, тоже не будет возможности тянуться за другим напильником, если кусок плутония докритической массы выскользнет у него из рук прямо над ящиком с другими кусками плутония докритической массы. И доказывай потом клокочущей вокруг плазме, что у тебя стаж, выслуга лет и фотография на доске почёта «работник месяца»...)
А в-третьих, Джеймсу Бонду чисто по-человечески было неприятно осознавать, что от его лба даже заклинания отскакивают.
Поэтому в качестве рабочей гипотезы он решил, что Волан-де-Морт попробовал на младенце Поттере какое-то новое, незнакомое, неизведанное заклинание. Возможно, только что изобретённое. Выбор младенца в качестве лабораторной мышки, с точки зрения суперагента, был вполне оправдан: защищаться он не может, убежать тоже, а, зная анатомию человека, — которую Волан-де-Морт к тому моменту, безусловно, уже изучил, благо, эта самая анатомия после каждой битвы с его участием была разбросана по всей округе, — можно будет потом вскрыть подопытного и проверить результат. Заклинание, как часто бывает со свежими разработками, сработало не так, как планировалось. Результат — шрам в виде молнии, одна штука, младенец живой, одна штука, и бездыханное тело, три штуки. Звучит логично, изученной до сих пор теории магии не противоречит, значит, можно принять за основу.
— Может, дементоры? — тем временем Римус Люпин продолжал гадать, кто в последнее время практиковался на Поттере в непростительных заклинаниях.
— Я ни разу не слышал, чтобы они применяли какие бы то ни было заклинания, — возразил Максимилианус. — Вы бы ещё домовых эльфов вспомнили...
— А что, эти непростительные заклинания на меня сильно повлияли? — встрял Джеймс Бонд.
— Я ещё не знаю, — честно ответил целитель. — Это будет видно по результатам обследования вашего физического состояния. А мы сейчас психическим состоянием занимаемся.
Максимилианус снова провёл вокруг головы Джеймса Бонда детектором.
— По крайней мере, точно можно сказать одно, — наконец, произнёс он. — В последний месяц вы испытали жуткий стресс. Очень сильный и связанный с магией. Причём не просто с магией, а с магией страха, ужаса, невыносимого отчаяния. Из вас попытались выпить душу. С моей точки зрения, это достаточно похоже на влияние дементора, чтобы согласиться с версией о нападении дементоров.
— Дементоры в Литтл-Уининге! — покачал головой Римус. — Куда катится мир!
— Итак, можно считать установленным, что на меня напали именно дементоры, — подвёл черту Джеймс Бонд. — Профессор Люпин...
— Мы же договаривались, без чинов, — отмахнулся оборотень. — Зови меня просто Римус.
— ...Римус, скажи... А нет ли чего-нибудь странного в том, что дементоры оказались в Литтл-Уининге?
— Странного?!
— Ну, типа, они ведь должны охранять Азкабан? Большую и страшную магическую тюрьму, расположенную в Северном море? Просто я абсолютно уверен в том, что Литтл-Уининг находится к юго-западу от Лондона. А Северное море, когда я в последний раз смотрел на карту, всё ещё было к северо-востоку. Вы улавливаете мою мысль?
— Не вполне, — осторожно ответил целитель. В его глазах уже заберезжил свет понимания, но он всё ещё предпочитал, чтобы итог подбивал Гарри Поттер.
— Хорошо, разовью, — вздохнул Джеймс. — Исходя из мирного договора после Первой магической войны, экземпляр которого я нашёл в библиотеке Блэков в мусорной корзинке с надписью «До чего мы докатились», в обмен на прекращение преследований дементоры в полном составе принимаются на работу в службу магического правопорядка на должности тюремных смотрителей, с запретом на покидание Азкабана. Фактически, после победы над Тёмным Лордом камеры Азкабана были переполнены его приспешниками, а коридоры — другими его приспешниками. Разницы между узниками и стражниками не было никакой, поэтому их и заточили вместе. Только одних удерживали на месте крепкие стены и подавленная воля, а других — угроза немедленного коллективного уничтожения в случае нарушения.
— Молодой человек, в отличие от вас, мы Первую магическую войну помним по собственному опыту, — встал в позу целитель.
— Немолодой человек, маги сходится во мнении, что, в отличие от вас, именно я принёс нам в этой войне победу, — возразил Джеймс Бонд. — Поэтому сядьте и слушайте. Итак, дементоры знают, что, стоит хоть одному из них покинуть Азкабан без прямого приказа Министерства, как они все будут поставлены вне закона и уничтожены. Конечно, с уничтожением дементоров придётся повозиться, но в этом нет ничего такого, с чем не справился бы отряд авроров, усиленный достаточным количеством артефактов. И тут я натыкаюсь на дементоров в Литтл-Уининге. Который, смею заверить, от Азкабана очень далеко, исключительно в географическом смысле. Что из этого следует?
Римус Люпин был очень смышлёным человеком для оборотня. Ему хватало двух-трёх повторений, чтобы понять очевидное.
— Либо дементоры узнали что-то, что позволит им противостоять отрядам Министерства, либо они были отправлены в Литтл-Уининг по приказу Министерства, — произёс оборотень с огнём интеллекта в глазах.
— Правильно, — кивнул Джеймс Бонд. — Касательно первого, что бы это могло быть? Как по-вашему, мистер Максимилианус?
В зрачках целителя плескался ужас:
— Но это означает, что Тёмный Лорд вернулся! Ничто другое не могло бы оказать на дементоров такой эффект! Но в «Ежедневном пророке» пишут, что это невозможно, и что вы, молодой человек, врун, ипохондрик и сумасшедший!
