— А я не в комнату наград иду, — ответил слегка сбитый с толку Рон, перекладывая метлу на другое плечо. — Я в Башню Прорицаний иду.
— Запал на Сивиллу, да? — пихнул приятеля локтем Бонд, и они вместе отправились по коридору. — Знаешь, есть в ней что-то такое... Неземное. Потустороннее. Этот запах дешёвого хереса, эти хрустальные шары, которые она вместо очков использует... Я даже в какой-то степени могу тебя понять. По крайней мере, можешь быть точно уверен, что она тебе не изменит. Ну кто ещё польстится на такую... Гхм... В смысле, она уникальна. Серьёзно, я таких больше не видел, и надеюсь никогда и не увидеть. Значит, квиддичная форма, да? А ты не говорил, что увлекаешься сексуальными ролевыми играми. Собираешься нарядить её в форму капитана команды болельщиц? А метла тебе зачем? Ой, прости, кажется, я догадался.
Рон покраснел ещё сильнее, что было достижением. Если раньше от него можно было зажигать спички, то сейчас уже на расстоянии в пару футов они воспламенялись бы сами.
— Да ну тебя! — ответил он. — Вся школа знает, что Сивилла сохнет по Хагриду. «Ах, эти мужественные руки, зти волосатые плечи, эта борода... Настоящий мужчина!» И чем ей Дамблдор не мужчина, с такими-то критериями?.. Она Хагриду даже ни разу смерть не предсказывала. Только паралич, потерю всех конечностей и долгую, непрекращающуюся агонию. Зато у её башни самый высокий шпиль.
Джеймс поднял бровь:
— Я даже не буду спрашивать, как вы в своих сексуальных играх собираетесь использовать шпиль башни.
Рон покраснел ещё сильнее. Затем до него дошёл смысл предположения Джеймса, и он окончательно смутился. Радиус самовозгорания спичек разросся до размеров стадиона.
— Мы не собираемся играть в игры! Тем более в сексуальные! — вспыхнул он. — Я надеюсь, она вообще не заметит, что я мотаюсь вокруг шпиля!
— ...И подглядываешь в окна... — вполголоса шепнул Бонд. Он преследовал чисто академический интерес: выяснить температуру, при которой полыхнёт квиддичная форма.
— ...И подгля... Что? Нет, я, вообще-то, собрался там тренироваться, — ответил окончательно сбитый с толку Рон. — Тут что-то жарковато, тебе не кажется? Я собрался установить кольцо на шпиле башни и магией заставить квоффл лететь ко мне. А сам я буду его отбивать. Я не могу позориться на поле для квиддича, где все будут надо мной смеяться, а к Сивилле, сам знаешь, никто не заходит... По своей воле, я имею в виду...
— И давно ты страдаешь такой фиг... Я хочу сказать, у тебя получалось такое раньше?
— Нет. У меня проблема с магией, — Рон залился краской. Над его макушкой закурилась тонкая струйка дыма. — Я не могу заставить квоффл атаковать. Максимум, что у меня получается, это Акцио, а просьба «подать мяч мне в руки» всё-таки немного не то же самое, что «брось мяч в кольцо за моей спиной».
Бонд, удовлетворённый результатами эксперимента, взглянул на свои механические часы. До пяти вечера оставалось ещё несколько минут.
— Я могу тебе помочь, — сказал он. — Только мне понадобится один комплект мячей для квиддича.
— Конечно, — Рон достал из-под плаща авоську с потрёпанного вида мячами.
— У тебя ещё один комплект есть? — деловито осведомился Джеймс, рассматривая пошкрябанный квоффл. — Я не хочу работать с последним комплектом.
— Да, ещё найду, — кивнул Рон, донельзя заинтересованный тем, что будет делать Джеймс. — Не сейчас, но вообще смогу достать.
— Ладно. Давай мячи сюда. Теперь иди в конец коридора и следи, чтобы никто нам не помешал, — суперагент безмятежно повернулся к приятелю спиной, подождал, чтобы его шаги затихли в отдалении, достал из-за пояса финский нож и одним ударом раскроил квоффл, как дыню. Насвистывая немудрёный мотив, он приступил к работе...
— Мистер Поттер, что это вы делаете? — поинтересовался сухой женский голос.
— Помогаю моему другу Рону Уизли готовиться к квалификации на должность вратаря Гриффиндорской квиддичной команды, профессор МакГонагалл, — поднял незамутнённые зелёные глаза на Минерву Бонд. Его руки крепко сжимали квоффл, бритвенно-тонкая линия разреза была практически незаметна. — Готово, Рон!
Уизли вприпрыжку прискакал из дальнего конца коридора.
— Здорово, Гарри, теперь я смогу... О, здравствуйте, профессор.
— Держи, — Джеймс передал Рону квоффл. — Теперь он будет сам на тебя прыгать. С разных направлений, с разной скоростью, но всегда очень быстро. Тебе придётся использовать всё своё умение, чтобы его отбивать.
— Спасибо, Гарри, ты настоящий друг!
— Никаких проблем. Иди, тренируйся, только всё время находись рядом с кольцом. Встретимся вечером!
— До свидания, профессор!
Рон забросил метлу на плечо и вихрем унёсся в направлении башни Сивиллы.
— Как именно вы ему помогали, Поттер? — поинтересовалась Минерва, слегка потерявшая дар речи.
— Ну, его проблема была в том, что он не мог тренироваться в одиночку, — ответил Джеймс, проверяя, хорошо ли он спрятал нож. — Сложно заставить мяч лететь так, чтобы тебе было сложно его поймать, потому что это означает — действовать против своих же желаний. А привлекать к тренировке других ребят он не хочет. Моя помощь заключалась в том, чтобы заставить квоффл атаковать кольцо.
— И как вы это сделали? — полюбопытствовала Минерва МакГонагалл. — Навесили на квоффл атакующее заклинание Громозада? Самонаводящуюся порчу Миллистервы? Или, может, применили на кольцо квоффлоаттрактивное заклинание?
— Вообще-то, я просто запихнул внутрь квоффла бладжер и заклеил суперклеем, — смущённо ответил Бонд. — Пока Рон находится рядом с кольцом, он не заметит разницы. А потом ему будет уже всё равно.
* * *
Обновление 9.03.14
Долорес Амбридж в глубокой задумчивости постукивала палочкой по своим ногтям, не опасаясь испортить маникюр из блёклого розового лака. Приняв, наконец, решение, она зачерпнула пригорошню летучего пороха из банки на каминной полке и широким жестом швырнула его в огонь:
— Корнелиус Фадж!
Камин в личном кабинете Министра магии, кавалера Ордена Мерлина первой степени, Корнелиуса Фаджа мелодично звякнул кочергой о медную решётку:
— Господин Фадж, на связи мадам Амбридж. Будете отвечать?
Фадж, яростно правивший какой-то документ, бросился к камину с прытью, несвойственной шестидесятилетним министрам:
— Чёрт побери, конечно, буду!
Вспыхнувшее в камине пламя образовало лицо Великой Розовой Жабы.
— Господин министр? Вы одни?
— Да, да, я один, рассказывай, что там творится! — Корнелиус в нетерпении чуть сам не засунул голову в огонь, что стоило бы ему остатков шевелюры.
— Господин министр, здесь просто беда какая-то! Настоящий кошмар, дурдом и светопреставление!
— Узнаю «Хогвартс». Адресом вы не ошиблись, это уже радует.
— Да нет, я не в этом смысле. Я в том, что детей тут учат плохому! Даже слизеринцы считают Дамблдора не самым плохим директором школы, а Гриффиндор и Пуффендуй на него вообще молиться готовы! И половина школы уверена, что Сами-Знаете-Кто воскрес! В особенности гриффиндорцы и слизеринцы!
Физиономия Фаджа вытянулась и посерела.
— И эти дети регулярно пишут домой родителям... И влияют на их мнение... Долорес, вы должны что-то предпринять!
— Я вся внимание, господин министр. Что вы хотите, чтобы я сделала?
Фадж лихорадочно грыз ногти. Долорес решила, что совсем немного личной инициативы не повредит:
— А если я слегка авадну Дамблдора? Совсем чуть-чуть? Это поможет?
Министр грустно улыбнулся:
— Долорес, если вы сумеете заавадить лучшего дуэлянта в мире, который играючи победил Гриндевальда, мне придётся отдать приказ о вашем физическом уничтожении. Потому что иначе вы, ослеплённые гордыней, в один прекрасный день можете решить, что Министерством управляют неправильно. И, более того, что вы знаете, как управлять им правильно, — явно ошибаясь, потому что только я знаю, как управлять Министерством правильно. В этот день вы вынете свою палочку и попробуете устроить в Министерстве переворот, уверенная в своей непобедимости. И тогда либо вас убьют при попытке, что лишит меня ценного сокровища, — очень хорошей помощницы, — либо у вас получится, что лишит меня ещё более ценного сокровища, — моей жизни. А к своей жизни я, знаете ли, весьма привязан. Что? Почему это только я знаю, как правильно управлять Министерством? Ха! Стал бы я бороться против этого старого дурака Дамблдора, если бы не был уверен, что его политика приведёт наше общество к краху, да, к полнейшему краху!
Корнелиус Фадж устало провёл рукой по скверно выбритому подбородку. В последнее время министр сильно сдал:
— Кроме того, Долорес, если вы заавадите Дамблдора сейчас, магическая общественность решит, что его убрали по политическим причинам. А значит, в бреднях, которые он неустанно распространяет уже два с лишним месяца, есть некий резон. Я не могу этого допустить. Нет, авадить его будет совсем неправильно. Вот если бы с ним произошёл какой-нибудь несчастный случай...
— Авиакатастрофа? — деловито осведомилась Амбридж. — Падение с метлы с высоты в четыреста футов головой вниз... Плюс случайное попадание ногами в тазик с быстрозастывающим цементом, который кто-то необдуманно поставил на краю жерла вулкана. Как вы думаете, это достаточно несчастный случай, или стоит сгустить краски?
Фадж проглотил первые несколько ответов на инициативу подчинённой.
— Дамблдор не пользуется мётлами, — ответил он, выбрав, наконец, реплику, не содержащую негативно окрашенных эмоциональных междометий. — Он не подходит к клеткам с драконами, не общается с фестралами, не гладит гиппогрифов. Единственное животное, с которым он близок, — Фоукс, его ручной феникс, умеющий плакать по желанию хозяина, а слёзы феникса являются мощнейшим целительным средством. Все его перемещения в последний год проходят исключительно пешком или методом аппарации, в которой наш Альбус поразительно силён. Он ест за общим столом, исключительно из тех блюд, из которых кто-то уже набрал себе еду. У него есть маленький бар в кабинете, но я готов поставить галеон против кната, что по его кабинету даже мышь не сможет пройти без того, чтобы Дамблдор узнал длину усов и цвет шерсти всех её родственников до пятого колена.
Долорес, что бы о ней ни думали, идиоткой не была. Из тирады своего начальника она сделала правильный вывод: Фадж принялся следить за Дамблдором задолго до того, как тот открыто выступил против Министерства.
— Дамблдор очень тщательно подходит к обеспечению своей безопасности, — продолжил Фадж. — Он не ведёт уроков, потому что на уроках что-нибудь может пойти не так. Ну, знаете, какое-нибудь зелье может взорваться, или метла хулигана случайно попадёт в висок... Мало ли способов расстаться с жизнью в школе. Так вот, Дамблдор знает их все, и он скрупулёзно следит, чтобы не попасть в ситуацию, которая может вылиться в один из них. Он передвигается только по защищённым коридорам, часть из которых недоступна школьникам. Он никогда не проходит по одному и тому же пути дважды подряд. Ни у кого нет доступа в его личную ванную комнату, и мне неизвестно, как он пополняет запасы шампуня для своей бороды. По крайней мере, домовые эльфы «Хогвартса» этого точно не делают. Никто не знает, где он находится, когда он не занят своими прямыми обязанностями, — и, честно говоря, эти самые обязанности не могут отнимать у него слишком уж много времени, особенно теперь, когда мы выперли его из Визенгамота. Я подозреваю, что он снял антиаппарационный щит где-то на территории своей берлоги, и то, что он не покидает школу, вовсе не означает, что он не покидает школу. В общем, получается, что самый реалистичный вариант, в котором наш герой покинет этот мир, — это если он подавится своими лимонными дольками. Ах, как бы я хотел, чтобы ему попалась роковая долька![204]
Амбридж промолчала. Ей было нечего сказать. Она пришла примерно к таким же выводам, не имея и десятой части данных и средств, доступных министру.
— Насчёт его методов... Поразмыслите об этом, Долорес, — добавил Корнелиус, вытягивая руки к огню. — Мы так и не узнали, от чего скончался Армандо Диппет. Его смерть в конце 1992-го была уж слишком удобной для Альбуса. Рита Скиттер пару лет назад в разговоре со мной упоминала Диппета: якобы тот намекнул ей о каких-то интересных сведениях, касающихся Дамблдора. Что-то действительно не соответствующее его имиджу рыцаря без страха и упрёка. Я уж не знаю, что именно могло так восхитить Риту, и можно быть уверенными, — Рита так и не успела узнать, о чём хотел поведать ей Диппет, иначе это появилось бы на первой полосе «Ежедневного пророка». Но странности на этом не исчерпываются. Напомню, что формального вскрытия тела Диппета не проводилось, дознания по факту смерти не было, а работник ритуального бюро, заполнявший свидетельство о прекращении земного существования, вписал в графу «причина смерти» «сердечный приступ» — со слов Дамблдора, который и обнаружил тело.
— Со слов Дамблдора, — повторила Амбридж. Ей показалось, что в кабинете внезапно стало холоднее.
— Кстати, Дамблдор так и не объяснил, что ему понадобилось от Диппета, которого он раньше не навещал. Но в тот год было много возни с Тайной Комнатой, а Диппет был директором «Хогвартса», когда её открывали в предыдущий раз, и когда погибла та девочка... Поэтому все решили, что Дамблдор хотел выяснить какие-то факты о Тайной Комнате. Честно говоря, даже я так думал, — добавил Корнелиус в нехарактерном для себя приступе самокритики. — Но, Долорес, поразмыслите-ка вот о чём. Свидетельство о смерти заполнял не колдомедик, а могильщик, — многозначительно поднял бровь министр. — Который обычно мертвецов не видит, ему крышка гроба мешает. Вы бы доверили выяснять причину смерти кому-то, кто ни разу в жизни мертвеца не видел, и про здоровье знает только то, что возня с сырой землёй этому здоровью не способствует? Вам это не кажется подозрительным?
— Кажется, — кивнула Амбридж. — Вот теперь, когда вы об этом упомянули, — кажется.
— И ещё один маленький нюанс, — добавил Корнелиус. — А откуда там вообще взялся могильщик, если тело, согласно завещанию, должны были кремировать немедленно по обнаружении? И кремировали. Лично Дамблдор. Хотя тут ему хватило такта подождать прибытия наших сотрудников, которые наблюдали за кремацией. И которых, блин, совершенно не насторожило, что чернила на завещании ещё не высохли, хотя Диппет, судя по состоянию тела, был мёртв уже пару дней.
Долорес зябко поёжилась. Фигура добродушного, вечно улыбающегося директора школы предстала перед ней в новом свете.
— А есть ещё Батильда Бэгшот, — Корнелиус Фадж вскочил на ноги и начал нервно расхаживать перед камином, — которая совершенно внезапно сошла с ума, стоило Рите Скиттер подкатить к ней с вопросами о прошлом Дамблдора. Долорес, я хорошо знал Батильду, это же кремень в юбке. В сто десять лет она бегала, как молодая, пинком открывала дверь в мой кабинет, могла перепить Хагрида, а «Историю магии» цитировала с любой страницы по выбору, причём в любом направлении. И вдруг — внезапный инсульт с почти полной потерей памяти и дееспособности. А догадываешься, кто её обнаружил, лежащей на полу и неспособной даже подняться? И кто поднял меня на смех, когда я предложил проверить его палочку с помощью «Приор Инкантато»?
