Ситуация осложнялась тем, что Бонд никогда в жизни не видел настоящего разрешения на доступ в запретную секцию библиотеки. Пришлось вновь полагаться на Пивза, запуганного «Курощением полтергейста» до дрожи в призрачных коленках. Тот смотался в запретную секцию библиотеки, проверил несколько хранившихся в столе библиотекарши свитков и обнаружил, что единой формулировки разрешения не существовало, — какое колоссальное упущение со стороны школьной администрации, безмерно усложняющее жизнь простым честным шпионам! Там, где Минерва МакГонагалл скрупулёзно перечисляла номера разрешённых к прочтению томов по библиотечному каталогу и грозила всем, читающим разрешение, страшными карами за одну только мысль открыть книгу, не входящую в этот список, Хагриду было достаточно нацарапать: «Пусть идйот хоть в Забредный лесъ, хоть в забредную сегцыю, лиж бы ат миня аццтал», — и поставить крестик вместо подписи.
Конечно, подделать разрешение от Хагрида было бы проще, но, к сожалению, Хагрид ещё не вернулся со своего совершенно секретного задания. А подавать библиотекарше разрешение, подписанное преподавателем, который в школе с лета не появлялся, было немного чересчур даже для Бонда.
Разрешения профессора Флитвика были золотой серединой между педантичностью Минервы МакГонагалл и тщательно культивированным пофигизмом Рубеуса Хагрида. С одной стороны, Флитвик считал ниже своего достоинства перечислять отдельные книги или хотя бы темы, к которым он просил открыть доступ. С другой стороны, каждое разрешение составлялось в столь высокопарных и витиеватых формулировках, что запутаться в них было плёвым делом.
К сожалению, Пивз наотрез отказался выносить хотя бы одно разрешение за пределы запретной секции библиотеки, мотивируя свой отказ страшными карами, которым подвергнет его за такой проступок библиотекарша мадам Пинс (не родственница Пивзу, суперагент это уже выяснил). Какими бы ни были эти кары, Пивза они пугали ещё больше, чем «Курощение полтергейста». Пришлось сочинять текст разрешения самостоятельно, стараясь не слишком сильно выбиваться из общей канвы и попутно упражняясь в подделывании почерка профессора:
Дражайшая и прекраснейшая мадам Пинс! Позвольте мне прежде всего высказать восхищение вашей несравненной красотой. Желаю ей — и вам — цвести и услаждать наш взор ещё долгие-долгие годы, и умоляю не принимать мои слова за пожелание ограничить свой карьерный рост должностью библиотекаря в провинциальной школе без каких-либо перспектив продвижения.
Что же касается причины, побудившей меня написать вам это трижды недостойное ваших прекрасных очей письмо, то, помимо ощущаемой мной необходимости напомнить вам о моём восхищении вашим очарованием, я вынужден добавить, что передавший вам этот свиток, некто Гарриот Джеймс Поттер с факультета «Гриффиндор», должен получить доступ в находящуюся под вашим патронажем запретную секцию школьной библиотеки. Нижайше прошу вас, незабвенная, обеспечить этому достойному юноше все условия для работы с теми книгами, которые он сочтёт необходимыми, — ибо он пишет объёмный доклад по чарам, и я могу только предполагать, какими источниками он решит воспользоваться. Надеюсь также, что вы окажете ему посильную помощь в поиске интересующих его трудов, если он будет в таковой нуждаться, и если это не будет чрезмерно отвлекать вас от ваших обременительных обязанностей.
За сим вынужден завершить эту весточку, — и не позвольте её краткости ввести вас в заблуждение относительно признательности, испытываемой мною к вам.
С уважением,
Филиус «Очаровашка» Флитвик, профессор заклинаний и чароведения.
Джеймс Бонд сумрачно взглянул на разом побледневшего Пивза:
— Ты уверен?.. Ты абсолютно уверен, что Флитвик пользуется именно таким слогом для составления официального разрешения на доступ в запретную секцию?..
Пивз затряс головой так, что кольца кольчуги мелко зазвенели:
— Именно так он и пишет, мастер, честное-пречестное слово, я могу вам хоть сейчас продекламировать все три его разрешения, которые я нашёл в библиотечном столе!
Джеймс свернул свиток, тщательно проследив за тем, чтобы оттиск большого пальца не был испорчен. Конечно, внимательная проверка доказала бы, что профессор Флитвик не подписывал это разрешение, — да достаточно было бы у самого Флитвика спросить, — но Бонд сомневался, что библиотекарша Ирма Пинс будет устраивать проверки по столь незначительному поводу.
— Благодарю за службу, — похвалил суперагент полтергейста. — Временно ты свободен, но не забывай проверять гаргулью.
— Ну, по крайней мере, это было забавно, — смилостивился Пивз. — Бывай, шеф! — И полтергейст скрылся внутри рыцарских доспехов, которые тут же развалились на составные части с ужасающим грохотом.
* * *
Библиотекарша мадам Пинс резким кивком головы сбросила очки на кончик носа и взглянула на растрёпанного юношу поверх линз:
— Значит, вы утверждаете, что профессор Флитвик подписал вам разрешение на доступ в Запретную Секцию?
Джеймс Бонд принял взгляд библиотекарши в глаза, обладатель которых, очевидно, в принципе не знаком с понятием «ложь»:
— Именно так, мадам. Подписал, заверил собственноручной подписью, поставил печать, оттиснул отпечаток большого пальца, потом ударился о пергамент лбом и сказал «Если тебя и после этого туда не впустят, ко мне не подходи, ты мне и так уже все уши проколупал».
— Проколупал?!
— Он использовал другой глагол, но я не думаю, что его стоит повторять здесь, в храме знаний, — Бонд по-прежнему глядел на библиотекаршу с выражением кристальной честности в глазах.
Мадам Пинс ещё раз смерила юношу взглядом и уткнулась в разрешение:
— Но тут не сказано, к каким именно темам вам позволен доступ!
— Ко всем, — пожал плечами Джеймс. — Без ограничений. Можете его сами спросить, авось на вас он орать не станет. Хотя, по зрелому размышлению, в этом я не могу быть уверен, — когда я его оставил, он был в весьма взвинченном состоянии.
Библиотекарша тщательно исследовала печать, проверила её на отсвет, понюхала, потом отколола крошечный кусочек воска и пожевала его с выражением максимальной сосредоточенности на лице.
— Выглядит подлинной, — пожаловалась она суперагенту.
— Это потому, что она и есть подлинная, — объяснил Джеймс и перешёл в контрнаступление. — Мадам Пинс, ну посмотрите на меня. Я — лучший ловец лучшей школьной команды со времён моего отца. Вы правда считаете, что я стал бы домогаться престарелого гоблина-квартерона ради того, чтобы меня пустили в библиотеку, по своему собственному желанию? Когда на улице погодка — самое то для квиддича?
На улице уже второй день шёл мерзкий всепроникающий дождь, которым так славится осенняя Шотландия. Но библиотечные окна были покрыты столь толстым слоем пыли, что сквозь них самый яркий июньский полдень казался декабрьскими сумерками.
Мадам Пинс со вздохом свернула разрешение, спрятала его в стол и кивнула Джеймсу Бонду:
— Прошу следовать за мной, юноша.
Запретная Секция была отгорожена от основного зала толстым канатом, сплетённым из жёлто-чёрных верёвок. По канату периодически с шипением пробегали светло-голубые искры, настойчиво намекая, что у пересекающего эту символическую преграду должна быть в наличии веская причина — или хороший громоотвод. Мадам Ирма Пинс остановилась у каната и сняла его конец с медного колышка, создавая проход:
— Правила поведения в Запретной Секции очень просты, — сказала она, пропуская Бонда перед собой, проходя за ним следом и тут же вешая канат обратно на колышек. — Во-первых, не снимать с полки больше одной книги за раз. Во-вторых, не повреждать книги и не допускать, чтобы книги повреждали друг друга.
Джеймс вспомнил «Чудовищную книгу чудовищ», атакующую Петунию Дурсль, и кивнул, соглашаясь с необходимостью защиты одних книг от других.
— В-третьих, никакой еды! Это стандартное правило библиотеки, но в случае с Запретной Секцией его необходимо соблюдать неукоснительно. Один тезаурус отожрался на забытом пакете шоколадных лягушек, перетёр цепь, сдерживавшую сборник театральной критики, и они вдвоём практически уничтожили антологию древнегреческой трагедии. В-четвёртых, при чтении книг, помеченных золотой пластинкой на переплёте, необходимо надевать шлем.
— Шлем?!
Библиотекарша раздражённо указала рукой на стеллаж у входа в Запретную Секцию. Там располагалось несколько головных уборов, отливающих в полумраке металлическим блеском.
— Это же шапочки из фольги!
— Молодой человек, это единственная защита неокрепших умов от мыслей, содержащихся в самых опасных книгах! Да вы вообще представляете, что с вами будет, если вы начнёте читать путевые заметки Джорджа Адамски о путешествии на Венеру в корабле-матке[155] без защитной шапочки из фольги?
Джеймс Бонд промолчал, пытаясь представить себе, зачем кому бы то ни было читать книги Джорджа Адамски.
— Дальше. Можно делать выписки, но нельзя копировать больше одной четверти книги, — продолжила библиотекарша. — Это стандартное требование правообладателей, будьте добры тщательно ему следовать, мистер Поттер.
Требования издателей и потенциальные нарушения прав на интеллектуальную собственность заботили суперагента меньше всего.
— Скажите, а здесь есть туалет? — спросил Бонд, отчаянно стараясь не звякать кинокамерой на каждом шагу.
— Да, вон там, за стеллажом, — поджала губы библиотекарша, — но туда нельзя выносить книги.
— И когда я захочу покинуть эту юдоль скор... Гхм, этот храм знаний,..
— ...Вы дёрнете за вот этот шнурок и дождётесь, пока я выпущу вас, — подхватила мадам Пинс. — Главное, не пытайтесь покинуть зал самостоятельно. И не вздумайте вынести отсюда хоть одну книгу. Могущественная магия, защищающая эти стеллажи, не позволит вам выйти за канат, пока всё, что вы снимите с полок, не будет возвращено на свои места.
— Понял, — обречённо кивнул Поттер. — А вы сейчас возвращаетесь в основной зал? А то, может, останетесь здесь, со мной? Потому что — ну что может быть интересного в том, чтобы наблюдать, как в отсутствие контроля со стороны взрослых обращаются с книгами полторы сотни детишек, соскучившихся без привычных игр...
Библиотекарша побледнела, как мел, и, не прощаясь, сбежала в читальный зал надзирать за первокурсниками. Суперагент остался один в зале, содержащем самые ценные книги «Хогвартса». Ну, строго говоря, в кабинете Дамблдора был ещё один шкаф с книгами, но до него у Бонда руки ещё дойдут.
Джеймс неторопливо прошёлся вдоль стеллажей, получая общее представление о месте, с которым ему предстоит работать, и попутно намечая книги, с которыми он ознакомится в первую очередь. Конечно, подборка в Запретной Секции уступала тому потрясающему собранию инкунабул, манускриптов и свитков, которое бездарно плесневело в доме Блэков, но и здесь было, чем восхититься. Педантично отрабатывая запрос центра, Бонд прежде всего отбирал книги, посвящённые другим разумным или псевдоразумным расам, но не забывал и про артефакторику, и про чароведение, благодаря которому и получил разрешение посетить Запретную Секцию.
Выбрав для начала десяток томов, Бонд записал их названия в журнал выдачи книг, затем торжественно водрузил на макушку шапочку из фольги, снял с полки и открыл первую книгу:
— «Полумрачная эпопея. Затмение на рассвете новой луны. История отношений пищи и потребителя в четырёх частях, записанная основной частью рациона». Так-так, полюбопытствуем...
Иллюстрация на форзаце изображала лощёного толстощёкого хлыща во фраке с непременной хризантемой в лацкане, склонившегося над девицей в тонкой, просвечивающей ночной рубашке. Девица томно откинула голову назад, обнажив нежную шею. Хлыщ, склонившись над девичьей шейкой, масляно поблёскивал глазами в сторону декольте и сладострастно облизывал губы.
— Многообещающая картинка, — хмыкнул Бонд, наудачу открыл книгу и пробежал глазами по странице. — «Значит, Белла, ты не выносишь вида крови? — спросил Каллен. Похоже, происходящее искренне его забавляло. Крепко зажмурившись, я из последних сил боролась с тошнотой. — Причём, вида чужой крови! — не унимался Эдвард, смакуя каждое слово». Нет, похоже, это не совсем то, что нужно Эм. Вот мисс Манипенни от такого произведения будет в полном восторге. Без шапочки из фольги такое читать просто опасно. Мир просто не готов к таким откровениям. Вот лет через десять, когда маглы поглупеют ещё больше, может быть...
Суперагент со вздохом сожаления пролистал книгу до конца, вернул её на полку и снял следующую:
— «Вампирские войны. Абсолютно правдивая история, записанная магистром болтологии Врунно Трепалло со слов заслуживающего всякого доверия барона Карла Фридриха Иеронима фон Мюнхгаузена».
На форзаце красовалась профессионально изготовленная и богато украшенная карта, пестреющая топонимами вроде «холмы Дикого Ужаса», «реки Крови», «мыс Последней (Относительно Доброй) Надежды», «утёсы Жутких Кошмаров», «озеро Слёз» и «лощины Непуганых Девственниц». Суперагент хмыкнул и открыл содержание:
— Так-так... Путешествие из Албании на север через Татры... Оттуда на восток, в Саяны... На юг, через Шамбалу и Тибет... А напрямки, через Османскую Империю, очевидно, религия не позволила? Из Шамбалы — на запад, в горы Индии... Да, Индия — страна большая, и непуганых девственниц в ней вполне хватит на лощинку-другую, при условии, что эти лощины будут очень маленькими, а девственниц будут отбирать строго по качеству непуганности.
Джеймс наудачу перелистнул пару сотен страниц и развернул книгу примерно посередине:
— «И поднял я коломёт, собранный собственноручно из глефы старой, оглобли осиновой и кальсон ношеных, и нацелил его вампирессе в её чёрное сердце, и бросил ей прямо в лицо ужасные слова: „Сдохни, упыриха: это были мои последние кальсоны!” И щёлкнули её мои кальсоны по лицу, и схватилась мерзкая упыриха за горло, и глаза её полезли на лоб через уши, потому что от самой Богемии до Саянских гор нет ни одной финской сауны, где джентльмен мог бы смыть с себя дорожный пот...»
Суперагента передёрнуло, и он поставил книгу обратно на полку. Насколько он помнил свои путешествия по СССР, с финскими саунами до середины 1980-х там и в самом деле было напряжно. С другой стороны, бани ещё никто не отменял. Видимо, чопорный саксонец просто не снизошёл до того, чтобы поинтересоваться, как купаются местные крестьяне. Хотя с чистоплотностью в России всегда было лучше, чем в Восточной Европе...
Перспектива легко и незатейливо выяснить численность, местонахождение, привычки, характер общественного строя и социальные цели вампиров таяли на глазах, подобно силуэту с длинными клыками в лучах рассвета.
Джеймс Бонд прошёлся мимо стеллажей. Книги насмешливо взирали на него с полок. Найти нужную информацию в этой прорве литературы просто не представлялось возможным.
Если только она сама не захочет найтись.
Джеймс снял шапочку из фольги и аккуратно положил её обратно в стеллаж, поразмыслил немного, нахмурив лоб, и направился в самую дальнюю часть Запретной Секции, где книги были прикованы к полкам толстыми цепями и все до единой были отмечены золотыми полосками на переплёте. Там суперагент тщательно зажмурился, положил руку на корешки книг и медленно пошёл вдоль шкафа, легонько касаясь кончиками пальцев каждой книги, переплёт которой попадался ему под руку.
