— Не понял, это что за натюрморт с говядиной?— Величев лишь сейчас разглядел валяющееся у балконной двери неподвижное тело собаки, кажется, таксы. Что характерно, в крови. — Откуда?
— Собака, — пожал плечами Алик.
— Я вижу, что, типа, не мартышка.
— Хозяйкина собака, — уточнил Алик.
— Ты, в натуре, умник, — съязвил Велик.— Ее тоже, что ли, замочили?
— Ну да.
— А псину за что?
— После того как хозяйка зажмурилась, она громко лаять стала, выть, и Кривой ее пером...
— А до того, типа, не лаяла?
— До того — нет, тявкала только.
— Киллеры, вашу мать! Живодеры недоделанные! — выругался Величев и присовокупил тройку словосочетаний пожестче.— Я на вас, уроды, общество охраны прав животных натравлю. Ладно, вернемся к нашим баранам. И одному клиническому дебилу. С тобой мы потом разберемся, а сейчас пора взять интервью у героя дня. Кстати, где он? Раскаялся и решил, типа, в унитазе утопиться?
Шутка успеха не имела.
— Сходи, вытащи героя!
Дверь в туалет подверглась массированной, ожесточенной бомбардировке кулаками. Алик себя не жалел и долбил по косяку от души.
— Андрюха, выходи!! Велик зовет!
Волшебные слова сработали, сезам открылся и пред очи бригадира явился Андрей Никитин по прозвищу Кривой. Хотя в настоящий момент шрам на щеке затенялся общим жалким видом героя дня. Он выглядел побитым — под глазом и на скуле красовались восхитительной выразительности синяки, помятым, взъерошенным и мокрым. Вылитый воробей, окунувшийся в неглубокую придорожную лужу. Как будто в самом деле в унитазе топился, и так, и эдак мостился, но размеры фаянсового вместилища нырнуть не позволили. Величев невольно почувствовал себя злоязычным предсказателем, доморощенным пророком. Пошутил неудачно, а выяснилось — почти угадал.
Очевидно, аналогичные мысли посетили и Алика, потому что он странно покосился на Серегу и деревянным голосом спросил:
— Ты что тут купался?
— Не, блевал, — осклабился Кривой.
— От того, что бабу завалил? — удивился Алик.
— Не, похмелюга... со вчерашнего.
От реплики Никитина Велика передернуло. Лучше бы вообще пасть не открывал, ублюдок! Сказать, что Серега злился на Кривого — сильно преуменьшить, снизить градус негативных эмоций на порядок. Тварь, второй раз за неделю подставил, а спрашивать Туман с него будет. И спросит, будьте покойны. Велик Никитина готов был растерзать, порвать на клочки, уничтожить, убить. И убил бы без лишней полемики, если бы они не находились в чужой хате в центре города. Причем в хате засветившейся, пара хозяйских трупов — тому порукой. И пачкать еще одним жмуром квартиру не хотелось — кровь, следы и прочие потенциальные улики нужны ему тут, как зайцу контрабас. Но Величев настолько разъярился, что устроил бы мочилово и здесь, засадил бы из верной 'Беретты' в брюхо или в лобешник, и одним дебилом на земле стало бы меньше — сдерживала от необдуманного поступка лишь врожденная осторожность. Стрелять нельзя, шуметь тоже нежелательно. Соседи, мусора и так далее. А без шума вряд ли получится. То, что сопротивляться будет — ерунда. Со сломанными ребрами долго не побрыкаешься, рога быстро обломаем. Но орать ведь, подлец, начнет.
Кривой увидел выражение лица Величева и позеленел. Надо полагать, не от радости. Вкупе с бледностью и гематомами — зрелище достойное кисти фламандца.
— Велик, я пошутил! Прикололся просто. Не бухал я вчера, отвечаю! Ты же запретил.
Кулак бригадира непроизвольно дернулся, Кривой отшатнулся назад, в кажущийся спасительным кафельный уют уборной. Бледно-зеленую, а местами синюю физиономию, в полном соответствии с незатейливым прозвищем, основательно перекосило. Велосипедная рама, угодившая под грузовик, порой деформируется в меньшей степени.
-З уб даю, не бухал! — срываясь на фальцет возопил Никитин.— А блевал, потому что я теперь, в рот-компот, каждый день блюю! После того, как ты на мне попрыгал я одни лекарства жру! Остальная жратва обратно лезет!
Между делом Кривой шарил спрятанной за спиной пятерней по полочке над раковиной — на ней он видел отвертку, которая могла пригодиться для самообороны. Если бригадир на него бросится. Никитин хребтом — или расположенным пониже местом — чувствовал, что Величев в дикой ярости и на миллиметр от того, чтобы сорваться. А сорвется, тогда увещевания не спасут. Только ответный ход — отверткой в глаз. Иначе опять на нем прыгать будет, но на сей раз сломанными ребрами и выбитыми зубами не отделаешься. Пока в блин не раскатает, не успокоится.
Ох, как ребра ноют! И корсет — мертвому припарка. Ни ударить не получится, ни увернуться. Страх сдавил стальными тисками сердце, и даже когда рука Кривого нащупала отвертку, хватку не ослабил.
Величев наблюдал за телодвижениями Никитина со стоическим терпением и на них не реагировал. Агрессии не проявлял, но чего это ему стоило! Провентилировать разжиженные Никитинские мозги свинцом хотелось настолько, что правый указательный палец сводило судорогой, а спрятанный за поясом ствол жег спину.
Ничего, успеется! Салат с маслинами для Андрейки отложим ненадолго, после приготовим. Кривого расслабить надо, усыпить бдительность, а то расшумелся... И самому харю попроще сделать, натянуть маску равнодушия. Величев совершил маленький подвиг, согнав с физиономии свирепое выражение, и деловым тоном произнес:
— Не ори. Соседи сбегутся.
-Я и не ору. Просто ты на меня так, в рот-компот, пошел, что...
— Проехали. Потом разбираться будем, кто на кого, типа, плохо посмотрел. Сейчас не до твоих художеств, бабу куда-то определить надо. Может, за город вывезти и в старом карьере закопать? Или к муженьку под бок пристроить, как считаешь? — Серега повернулся к Алику, всем видом демонстрируя, что Кривой ему в данный момент не интересен. По крайней мере, в качестве мишени или мешка для отработки ударов.
— А почему тут не оставить?
— Нет, комбинацию испортит. — О том, что хитроумный замысел Туманова уже имеет высокие шансы на провал (поверить в то, что Паровоз завалил разными способами семейную пару труднее, чем в то, что он пришил одного поскандалившего с ним мужика) Величев благоразумно умолчал. Пусть баран окончательно расслабится. — Я подумаю, а ты иди с Кривым, замотайте бабу в покрывало или одеяло и уберитесь там. Заодно отпечатки протри, где наследить успел. Тебя, Кривой, тоже касается.
— А собаку? — спросил Алик.
— Псину пока здесь оставьте, потом на мусорку, типа, или еще куда отнесете.
Заострять внимание на залете Никитина Велик не стал специально, дабы создать впечатление, что разборок в ближайшее время не случится. И привлек к 'зачистке' тоже с умыслом, чтобы меньше думал. Когда руки заняты, в голову разные глупости не полезут. Оставив пацанов у санузла сам бригадир прошел на кухню и набрал номер Химика.
— Алло... Укушенных отвез? Все, их, типа, залатали, заштопали? Гиппократа подмазал? Отлично. Еще вот что... проверь, как там наш зажмуренный. Десант с сиренами, типа, не высадился? Жду звонка!
Сотовый запиликал минут через десять, когда Алик уже завернул тело женщины в покрывало и вытащил в холл, а Никитина Серега отправил за машиной, чтобы он ее подогнал поближе к дверям подъезда. Опять-таки в целях усыпления бдительности; мол, отпускаю, доверяю за баранкой сидеть, помощь нужна, косяк забыт. До поры.
— Слушаю. Что?! — Глаза Величева полезли на лоб. Следи последние пару часов за Серегой независимый зритель, то он непременно удивился бы тому, что бригадир слишком часто удивляется, выпучивает зенки и орет в телефонную трубку: 'Что?!'. Алик, конечно, зрителем не был по определению, и предыдущих восклицаний 'лейтенанта королевских мушкетеров' он не слышал, но столь бурная реакция впечатлила и его, человека... эмоционально неразвитого. Поскольку некоторое время Велик внимал словам телефонного собеседника, замерев и почти не дыша, Алик даже решил, что звонит сам Туманов, но догадка оказалась неверной. Завершился разговор в манере, которая невозможна при общении с шефом: — А перо где? Понял. Оставайся там, скоро подскочим.
— Опять Кривой?!
— Нет, Химик звонил. Жмур у нас пропал.— Алик был, что называется, не совсем в теме, и посвящать его в детали комбинации Серега не хотел, но ему требовалось поделиться услышанным. С кем угодно поделиться, хоть со столбом, хоть с попугаем говорящим.
— Как?
— А я знаю?! Спер его кто-то. Химик вернулся на место, а покойничек отсутствует. И, что характерно, не менты. Мигалок, сирен, машин не было. Тишь и благодать, не накурено, не натоптано. Все на месте, и тесак, типа, остался, а трупа нет. Ребус, твою мать!
— Дела-а...— почесал за ухом Алик.— Кому трупак понадобился, это же не чемодан с баксами?
— Спроси, что полегче. Короче, трупа нет. Мусоров, типа, тоже, Химик там осмотрелся, никого. И на ... эту... инсценировку ментовскую не похоже. Что теперь делать, ума не приложу.
— Дела-а-а... — повторная реплика получилась более протяжной. Только пятерня за ухо не проследовала, поскольку обе верхних конечности Алик задействовал для того, чтобы обхватить покрывало с телом женщины.— Ее в тачку нести?
— Погоди! Сейчас не до... А какого... ты ее в тряпку замотал. Еще светлее не мог найти?!
— А чё? Нормальная тряпка...
— Она же бежевая, дебил! В глаза, типа, бросаться будет! Я понимаю, за бортом, типа, темно уже, все такое, но светлый мешок на твоем горбу какой-нибудь урод из окна разглядит и в мусарню стуканет. Оно тебе надо?! Мне — нет. Ищи еще одну тряпку и сверху заворачивай.
— Ладно,— пожал плечами Алик, отпустил покрывало, развернулся и направился в сторону спальни.
— Стоп!
— Стою,— ответственный за упаковку и транспортировку груза 'двести' замер на пороге.
— Не, ты иди, ищи тряпку, это я себе. — Величев неожиданно осознал, что иного выбора, кроме как отвезти тело женщины на остров Гладышева и оставить его там, нет. Не вместе с супругом, а вместо. Прятать ее за городом, закапывать или топить нельзя. Ежели 'сбежавший' труп ее муженька обнаружится — чудесно. Уложим рядышком, словно голубков. Хрен с ними — с ментовскими непонятками, люди в погонах и не такое переваривали. А не найдется, тогда придется проткнуть тело милой дамы тем самым меченным пером и предоставить возможность в одиночестве дожидаться прибытия доблестных рыцарей ручки и протокола. Лучше два жмура, чем ни одного. Без трупа нож сыграет вхолостую и комбинация развалится. А искать свежего покойника на ночь глядя малоперспективно.
Если только подписать на это дело Кривого. В качестве мясной нарезки он бы очень пригодился. Плюс головняков больше с ним не будет. Или минус, неважно, в итоге все равно плюс. А ведь неплохая мысль! И то, что некий Никитин Андрей Батькович по оперативным учетам проходит, как его боец, делу не помеха. Мало ли чем бойцы в свободное время занимаются, да и докажите еще, что он в ОПГ состоит, у нас, может, клуб по интересам. Джентльмены в карты играют по вечерам. В субботу тоже играли, если кто не в курсе. В баньке парились и в пульку расписывали. И Химик подтвердит, и Митяй контуженный, и Чалдон укушенный. И пара телок, если понадобится. И даже Кривой подтвердил бы.
Алиби — не дай бог, конечно! — железобетонное. Да и... как его... мотива нет. Они же с Андрюхой Никитиным друганы — не разлей вода, кореша до гроба. Видимо, его туда придется определить. Поскольку оставлять его художества безнаказанными нельзя. Вчера Кривой на приказы поклал с прибором, сегодня проблемы создал, а завтра чего от него ждать? Очередного фортеля? Одну бабу под тачку загнал, вторую — замочил, того и гляди, на него самого скалиться начнет. Отморозок же конченный. Значит, самодеятельность тоже пора кончать. Вместе с музыкантом. Жмуров, ясен пень, многовато, чуть ли не в штабель укладываются, но что попишешь, если один из них оказался шустриком. Кстати, можно Кривого покрошить тем же тесаком и уложить рядом с женой сбежавшего покойника. Красивый натюрморт получится. Пусть менты парятся над вопросами: 'что?', 'откуда?' и 'почему?'. А для больших непоняток оба тела сжечь. Или одно.
Тогда тема вообще нереальная нарисуется.
Величев слегка возгордился от того, какой он умный. Одним махом — или несколькими — двух убивахом. Ха-ха.
Вытащили тело, уже завернутое в темное покрывало, и доехали до острова без приключений. Химик встретил их у автодрома и отрапортовал, что труп не обнаружен, менты не появлялись, все спокойно. Серега поручил ему быть на стреме, чтобы Химик в случае чего сигнализировал об опасности по мобильнику. Времени рассосаться — навалом, особенно с учетом поганой дороги. Кривой остался в машине, а Величев и Алик вышли. Алик для 'разгрузки' багажника и извлечения тела из 'упаковки', а бригадир — осмотреться.
Труп мужика действительно пропал. И следов — нема. Остальное — в таком же виде, как и раньше, когда Велик с пацанами покидали остров. Нож именной на месте, палки, окурки, бутылочные осколки и прочий хлам тоже. Только трава примята там, где труп лежал. И следы других машин отсутствуют. Хотя, честно говоря, тут разве поймешь, была тачка или нет, не Чингачгук ведь. Серега в сердцах сплюнул на песок, вернулся к машине и покосился на восседавшего на водительском кресле Никитина. Вот, падаль, даже не поможет Алику, только проблемы создавать горазд. А заставишь, один черт, халтурить будет, ныть, что ребра болят. Да и труд невеликий — Алик уже закончил, положил тело женщины на землю и сворачивал покрывала.
— На всякий пожарный, ты ее трахнул или, типа, не успел?
— Серега, да и в мыслях не было!
— Андрей, сказки не мне пой, а, типа, прокурору с адвокатом...Не жми очко, для дела знать надо, не осталось ли, типа, спермы, и все такое. Чтобы потом головняков не добавилось.
— В натуре, ничего даже близко. Я хотел ее пощупать слегка, за ляжки подержаться. От нее бы не убыло. А она, лярва, давай ерепениться, недотрогу из себя корчить, кусаться, вырываться, по морде, в рот-компот, съездила. А скула и челюсть у меня до сих пор болят. Аж в башке потемнело. Ну, я сдуру по пузу ее и погладил...
— А почему не по лицу?
— Попортить боялся... — Кривой на секунду умолк.
— И дальше?— не выдержал Велик.
— Дальше все. Она с копыт слетела, затряслась, как припадочная, и кровь потекла. Я ее поднял на кровать, измазался немного, пошел помыться, а когда вернулся она уже... на полу.
— С одного-то удара по пузу? — усомнился Величев.
— Баба, похоже, беременная была.
— Час от часу не легче. Это ты получается, типа, двоих, зараз приговорил. Молодца! Чикатило отдыхает. Ладно, свинья не выдаст, бог простит.— Серега сделал вид, что купился на байку Кривого, но на самом деле в то, что женщина загнулась от одного тычка в живот, не поверил ни на йоту. Даже при условии беременности. Слишком много крови. Наверняка Кривой попинал ее от души, все внутренности в паштет превратил, но не расколется ведь, идиот, как ни мытарь. И что трахнул, тоже не сознается. В полной отрицаловке пацан.
'А нам в принципе до балды',— подумал Величев. — 'Не трогал — хорошо, трахнул — тоже не беда, еще лучше закрутка выйдет. Пусть мусора бегают, пробы с него снимают'.
