Артём сунул руку в карман брюк. Затем в другой. Содержимое карманов не впечатляло, их даже обшаривать не пришлось. Весь улов — кошелек и две связки ключей. Таким инвентарем не отмахаешься. Разве что от парочки слабосильных изнеженных дамочек, да и то вряд ли. А от трех крепких и агрессивных хулиганов — вообще утопия.
Эх, биту бы бейсбольную или, на худой конец, кастет свинцовый, но надо обходиться тем, что есть.
На всякий пожарный в левом кулаке Стрельцов зажал одну из связок — ту, что потяжелее, с ключами от квартиры и от сейфа. Бросил беглый взгляд по сторонам, не найдя ничего стоящего — ни железного прута, ни арматурины, ни даже увесистой палки (еще стройка называется!), нагнулся и подобрал обломок кирпича. Кусок запеченной красной глины удобно лег в правую руку. Превосходный обломок; треугольный, с острыми краями, не слишком большой, но и не мелкий — в треть кирпича. Если подобным кусочком в физиономию угодить, мало не покажется, пусть твоя рожа и размером со сковороду.
Булыжник — оружие пролетариата, но и кирпич — заменитель не из худших. Артём прижал руку к бедру и повернул ее так, чтобы обломок не бросался в глаза. И продолжил двигаться прогулочным шагом навстречу группе лохматых товарищей.
Безмятежно улыбаясь.
Закурить, против ожиданий, не попросили. Начали, как принято, издалека, но не настолько...
— Земляк, ты чего тут делаешь?! — сакраментальный вопрос первым задал длинный, которого про себя Артём нарек Добрыней Никитичем. 'Добрынюшка' остановился перед Стрельцовым, а его соратники расположились справа и слева, преграждая дорогу к гаражам и пятиэтажкам и словно предлагая убегать в сторону пустыря.
'Земляк' тоже прекратил отмерять шагами пыльную равнину пустыря, но ответом длинного не удостоил. Только растянул губы в безобидной улыбке деревенского дурачка. Странно, но Артём почти наслаждался ситуацией, некоторым оживлением эмоций, к сожалению, не слишком сильным, и прикидывал, с кого начать. Кого угостить кирпичной закуской, винегретом из запеченной глины и выбитых зубов. Прикидывал не лихорадочно, не суетно, как можно было предположить, учитывая его положение — один против трех недружелюбно настроенных хулиганов, а обстоятельно, с чувством, с толком. Словно не присматривался, кому по морде кирпичом заехать, оценивая потенциальную опасность каждого 'товарища из группы по организации торжественной встречи', а свежую рыбу на приморской толкучке выбирал, принюхиваясь, прощупывая, выискивая тушки пожирнее и посвежее.
— Ты чё скалишься земеля? Человек тебя русским языком спросил, какого... ты тут делаешь?— вступил в переговоры крупногабаритный лось Илья Муромец. Он же Портос. У Муромца явно имелся дефект речи, с произношением шипящих он был не в ладах. — Или ты глухой?!
Улыбка Артёма стала еще шире. Особенно его развеселило: '...сё скалисся...'.
— Не, он контуженный, — не согласился длинный, — или в штаны навалил со страху. Вишь, как лыбится. Брателла, ты не боись, мы тебя мочить не собираемся и не тронем, если ты грубить не будешь. Ты по нашей земле без спросу гуляешь? Гуляешь. А налог не платишь. Заплатишь налог и гуляй дальше? Правильно я говорю, Виталя?— Длинный повернулся к мелкому товарищу в кепочке.
— Верно, Колян, — вместо Виталия хохотнул здоровяк. — Может, только разок по балде дам для этой... — Лось наморщил высокий лоб, об который впору было орехи колоть.
— Профилактики,— подсказал тощий.
— Точно, профилактики!
Стрельцов улыбался и получал истинное удовольствие от неформального общения с представителями отряда простейших. Оценить парней по-иному он не мог. Инфузория, даже если она не туфелька, а в штанах, все равно остается инфузорией.
— Земеля, ты опух? — возмутился Колян. — С тобой тут люди разговаривают, а ты...
— Эй, ты зачем кирпич взял, сука?!— наконец подал голос из-под кепочки третий богатырь.
— Вас, педиков, сейчас угощать буду, — прошептал под нос Артём. — И кто сука, еще поглядим.
— У него, в натуре, кирпич... — удивился длинный Колян, но окончание фразы проглотил. Поперхнулся, увидев, что Стрельцов взмахнул правой рукой и со всей дури врезал заменителем оружия пролетариата по физиономии крупногабаритного парня, имя которого в ходе переговоров не прозвучало.
Реакция у здоровяка оказалась так себе, он лишь головой мотнул, словно бодливый бычок, но уклониться от удара не успел. Артём попал относительно удачно — по лбу, хотел по носу, однако слегка промазал. Лоб у, простите за тавтологию, лба оказался еще слабее реакции, лось закатил глаза и опал, как снег с крыши. Мягко и аккуратно. Опытным путем выяснилось: поговорка о том, что здоровый шкаф громче падает, не соответствует действительности. В данном конкретном случае отдельно взятый шкаф переместился в горизонтальное положение почти без шума. А пыль поднял. Что опять-таки свидетельствует о неверности идиомы: 'без шума и пыли'. Стрельцов подумал о том, а не слишком ли сильно он ударил парня, еще дух испустит, оправдывайся потом перед совестью и прокуратурой, но долго предаваться рефлексии ему было непозволительно. Артём состряпал самую непотребную и мерзкую ухмылку, на которую только оказался способен, и шагнул в направлении долговязого, а когда тот отпрыгнул, сделал вид, что запнулся и упал на колено.
Длинный Колян на обманный финт купился, возликовал и ретиво бросился к 'упавшему'. И получил в награду за беспримерное рвение и героизм удар в паховую область. Удар отнюдь не могучий, но с учетом того, что сам Колян двигался с завидной скоростью, сила его возросла многократно. Известно, что наиболее ужасные последствия имеют дорожно-транспортные происшествия, в которых машины сталкивались лоб в лоб, поскольку удар о движущееся навстречу тело гораздо сильнее, чем о неподвижный предмет.
Долговязый налетел на кулак Артёма на большой скорости, да еще очень чувствительным местом, поэтому в результате столкновения его мгновенно схлопнуло пополам. Эдаким живым памятником вопросительному знаку. Красивым и неподвижным, любой йог обзавидуется. По простоте душевной Стрельцов восхищаться статичностью и грациозностью позы не стал, а, воспользовавшись удобным случаем, причесал долговязого все тем же испытанным куском кирпича. Легко причесал, в полсилы, опасаясь, что при серьезном сотрясении эфемерная субстанция, именуемая в народе душой, может расстаться с телом. С одним трусливым наглым долговязым телом.
Взаимодействие кирпичного обломка и хулиганской макушки, показало, что обломок значительно крепче. Кирпич не раскололся и даже не покрылся трещинами сверх уже имеющихся, а Колян... он тоже, понятное дело, трещинами не покрылся и не раскололся — да Артём и не оперативный сотрудник, чтобы раскалывать кого-либо, но закатил очи и рухнул в траву. Как подкошенный. В некошеную траву. Рухнул и затих. Бедолага и после первого-то удара за те несколько секунд до второго 'приложения' не слишком много звуков издал, только воздух со свистом втягивал сквозь сжатые зубы, а тут вовсе...
Удостоверившись, что долговязый вскакивать с земли и бросаться на честных добропорядочных людей с кулаками или другими тупыми твердыми предметами, а равно — острыми и колющими, не собирается, Артём резко развернулся к последнему из оставшихся на ногах любителей теплых дружеских бесед. И вовремя. Мелкий Виталик, у которого как раз с острыми и колющими предметами все было в порядке — у 'мальчика в кепочке' в руке появился нож — уже подкрался на расстояние двух-трех шагов. Еще мгновение, и воткнул бы свою финку в спину. Или в бок, хрен редьки, известно, не слаще. Как граждане подобной категории выражаются: 'поставил бы на перо'. Однако стоило Стрельцову развернуться, обладатель кепки и ножа отпрянул назад. Далеко отпрянул, почти отбежал. И правильно сделал, иначе тоже бы узнал, из каких материалов здания строят. На вкус.
Артём ласково посмотрел на отбежавшего оппонента, ощущая... не радость и не гордость... удовлетворение. Еще не Брежневских степеней, но уже довольно глубокое. Ситуация в корне изменилась. Теперь вместо трех богатырей, ему противостоял один, и тот жидкий. Конечно, 'Алеша Попович' из них самый вредный, но даже с ножом... он один. А Стрельцов втроем: с кирпичом и еще не улетучившимся куражом.
Три на одного — великолепный расклад.
— Ты что, милок, шарахаешься от меня, как черт от ладана. Я же хороший, не кусаюсь.
— Пошел ты... — Стрельцов услышал длинную тираду, в которой единственными цензурными словами были 'козел', 'порву' и различные местоимения: 'я', 'тебя', 'ты'.
— Эх, а еще мушкетер? — вздохнул Стрельцов и погрозил пальцем.— И не стыдно? Будешь ругаться, выпорю!
— Ты чё, псих?! — взвизгнул мелкий и тут же с видом человека, которого посетило гениальное озарение, выдохнул. — Точно, псих!
Разубеждать 'милого собеседника' Артём не стал, а подкинул обломок кирпича на ладони, поймал его и замахнулся.
'Алеша Попович' прыснул в сторону. Резво. Стремительно. Вполне сравнимо со струей из аэрозольного баллончика, разве что скорость струи на порядок ниже. Прыснул, а затем со всех ног рванул куда-то за гаражи, только пятки засверкали. Складывалось впечатление, что молодой человек в кепочке возжелал побить мировой рекорд по бегу на короткие дистанции с холодным оружием по пересеченной местности.
Рекорд как минимум европейский.
— Таможня дает добро?— пробурчал под нос Стрельцов.— Видимо дает, и за державу не обидно.
Богатырь скрылся за углом. Рекорд он, наверное, все-таки не побил, но утек за десяток секунд. Артём покачал головой; не за подмогой ли парнишка лыжи навострил. Задерживаться тут не стоит, а то, в самом деле, припрется Алеша Попович с подкреплением в виде тридцати трех богатырей и какого-нибудь татуированного дядьки. Стрельцов напоследок полюбовался делом рук своих: две туши до сих пор пребывали в недвижимом состоянии и, очевидно, в беспамятстве. И поспешил покинуть поле брани. Брани — во всех смыслах этого восхитительного слова.
Путь до оживленных людных улиц — не окраинных индустриальных трущоб, а вполне приличных кварталов, где кипело пенное варево городской деловой суеты — занял четверть часа и новыми захватывающими дух приключениями не удивил. Если не считать за приключение тот факт, что к концу добровольного променада бедные стрельцовские ноги уже не отваливались и даже не отстегивались, а...подходящий эпитет и подобрать тяжело, наиболее близкое по значению ощущение, пожалуй, можно озвучить как 'отсохли напрочь'. 'Алеша Попович' в кепочке его не догнал и ораву дружков, соответственно, не привел, другие озорники и лиходеи с просьбами а-ля 'закурить не найдется' и гамлетовскими вопросами типа: 'кошелек или жизнь?' не приставали, сотрудники милиции, и те не домогались.
Отсутствие приключений Артёма не расстроило, хотя в глубине души он пожалел, что 'Алеша Попович' избежал экзекуции — бог троицу любит. Впрочем, на сегодня достаточно и уже случившейся драки. Она получилась качественной, в классическом духе — трио плохих против одного хорошего, с нокаутами и применением спецсредств.
Садясь в авто попавшегося по дороге 'частника', Стрельцов поймал себя на мысли, что ощущает некоторое умиротворение, и если бы не отсохшие ласты и ворочающиеся на задворках сознания воспоминания о трагедии с Настей, то его настроение можно было назвать едва ли не радужным. Во всяком случае, оптимистичным. Инцидент на пустыре с тремя поборниками окраинной независимости, а особенно его развязку, Артём посчитал доброй приметой. Вероятно, он заблуждался — выброс адреналина не проходит бесследно — в оценке случившегося, и ничего хорошего или доброго драка с тремя 'чудо-богатырями' не сулила, но Стрельцову показалось, что это знак. То ли небес, то ли судьбы, то ли небожителей. Поскольку справился с отморозками на пустыре, совладеет и с поисками виновных в смерти Насти. И сумеет покарать их...как должно.
В строгом соответствии с древними принципами, которых, кстати, придерживались и предки-славяне. 'Око за око, зуб за зуб'. Жизнь за жизнь. Или даже много жизней за одну. И вирами виновные — дай бог, найти — не отделаются.
* * *
— Игорь Юрьевич, что у вас по областному делу? — вопрос прокурора уже набил оскомину. На каждой планерке Кондратьев пытал Данильца, интересуясь одним и тем же — делом о двойном убийстве на острове Гладышева. Будто у него других вопросов нет, и других работников в подчинении. Данилец не молчал, как партизан на допросах в гестапо, отбрехивался по мере возможности, но с каждым днем прокурор напирал все сильнее.
— Я уже на прошлой планерке докладывал, — сделал вялую попытку отмазаться следователь.
— А вы еще раз потрудитесь доложить, — настаивал неугомонный Кондратьев.
— Хорошо... — Игорь Юрьевич тяжело вздохнул, словно готовясь взвалить на плечи неподъемную ношу — весом в парочку грузовиков — и принялся монотонно излагать:
— Личность одного из погибших установлена, как я ранее неоднократно говорил, — слово 'неоднократно' Данилец выделил характерной интонацией, — это Стрельцова Анастасия Александровна, семьдесят шестого года рождения, муж Стрельцов Артём Вячеславович, бизнесмен, учредитель и коммерческий директор ООО 'Мебель плюс'. Личность второго трупа не установлена. Опознание затруднено тем, что лицо и кисти рук сильно обожжены. Очевидно, это преступниками сделано специально, чтобы затруднить работу следственных органов. Кроме того, установлено, что в день убийства Стрельцова Артёма похитила группа неустановленных лиц, которые, угрожая физически расправиться с самим Стрельцовым и его супругой, принудили его ввязаться в драку с неустановленным лицом в кафе 'Венеция'...
— Замечательно, какие грандиозные результаты расследования, — язвительной репликой прервал подчиненного прокурор. — Вы у нас просто Шерлок Холмс. Только что-то ничего не установлено. Ни личность обгорелого трупа, ни похитители, ни черта!
— Мне продолжать?— Данилец и ухом не повел, сделал вид, что слова прокурора его не касаются.
— Сделайте одолжение.
— В ходе допроса потерпевший Стрельцов показал, что похитители передвигались на черном БМВ, номера он рассмотреть не сумел. Вместе с тем, хорошо рассмотрел одного из преступников. 'Фоторобот' будет составлен в ближайшее время.
— А почему до сих пор не составлен?
Данилец одарил Кондратьева взглядом из разряда тех, которыми награждают не разбирающихся в материале докучливых журналистов или непонятливых надоедливых учеников.
— Потому что Стрельцов буквально вчера из больницы выписался, возможность отсутствовала. Также в ближайшее время с ним поработают опера, фотографии покажут, вдруг кого узнает. — Данилец надеялся, что не пытать его о том, какие фотографии потерпевший будет просматривать, 'ума' у прокурора хватит. Грамотный ведь мужик, и хотя уже давным-давно погряз в аппаратной возне, должен догадаться, что не свадебные и не семейные. А если не догадаться, то вспомнить молодые годы, когда сам пахал следователем 'на земле'. — Кроме того, в квартире потерпевших обнаружены следы крови, многочисленные отпечатки пальцев ...
