'Ничего, на месте разберемся', — подумал Артём и устало поковылял по короткой лестнице к дверям. Чувствовал он себя отвратительно. Словно заплеванный и загаженный лошадьми старый деревянный мост, по которому галопом пронесся кавалерийский эскадрон. А то и полк. И это, несмотря на отдых и сон. Когда вчера Стрельцов решил отложить визит к Брагину на работу, самочувствие было даже получше. А ведь именно для того, чтобы отдохнуть и привести мысли, тело и душу в порядок, он взял тайм-аут и из величевской берлоги не отправился сразу сюда, а поехал домой.
Мог бы и не ездить. Почему-то ныли зубы, голова, то ли вследствие затянувшегося похмелья, то ли от слишком интенсивных размышлений, гудела и грозила лопнуть перезрелой дыней, и в целом было...погано. Предстоящие разговоры с Ромиными коллегами, а пообщаться хотелось не только с кадровиком, тоже не представлялся приятным времяпрепровождением. Чем тащиться по жаре неизвестно куда и вытягивать из каких-то деятелей сведения о местонахождении школьного друга Ромы Брагина, с куда большим удовольствием Стрельцов повалялся бы сейчас на диване и выпил бы прохладного, освежающего пивка. К тому же желательно было получить информацию без скандалов и прочих эксцессов и построить беседу... или беседы таким образом, чтобы у коллег Брагина не вызвать лишних подозрений или опасений. А то мало ли что потом он с Ромой надумает делать, не ровен час, придется однокашника наказывать по всей строгости мирного времени, и тогда сегодняшний визит к Брагину на работу кое-кто может расценить превратно. И сообщить, кому следует. Или не следует. Тем более что, судя по неадекватной реакции телефонной чаровницы на вопросы о Романе Николаевиче, с Брагиным что-то не то. Неизвестно, жив ли он вообще, ведь дамочка о нем, словно о покойнике...
При данных обстоятельствах, привлекать к себе излишнее внимание совершенно не обязательно. И разговаривать надо...очень осторожно, обдумывая каждое слово, как шаг по минному полю. Что тоже заранее напрягало и самочувствие никоим образом не улучшало. Обладательница томного голоса не соврала, кабинет директора по кадрам оказался на втором этаже. Проверять правдивость вывески и подниматься на третий этаж Артём не стал, едва обнаружив искомый кабинет и мимоходом сверившись с бумажкой, на которой вчера накарябал данные кадровика, постучал в дверь и сразу же зашел.
— Разрешите?
Толстый представительный мужчина, даже не восседающий, а возвышающийся над Т-образным столом, повернул голову в его сторону, поправил на крупном мясистом носу изящные очки в металлической оправе и вопросительно уставился на Артёма.
— Здравствуйте.
— Добрый день... — Директор по кадрам, а если табличка на двери не соврала, это был именно он, поскольку больше в кабинете никого не наблюдалось, явно ждал, когда посетитель представится и объяснит причину визита.
— Иван Александрович, меня к вам направили...— проигнорировав расставленные у стены стулья, Стрельцов двумя шагами одолел расстояние до их свободного собрата, стоящего у торцевой части стола, и взялся за спинку стула. — С вашего позволения?
— Пожалуйста, — несколько удивленно поморщив высокий лоб, разрешил кадровик. И, дождавшись, когда нахальный посетитель усядется, поинтересовался: — Вы не от Синицына?
— Нет, я не от Синицына,— Артём поерзал, устраиваясь удобнее, — меня к вам направили...— Стрельцов задумался, старясь сформулировать фразу проще и удобоваримее.
— Кто направил?— пришел на помощь хозяин кабинета.
— Да я, положа руку на сердце, не знаю, кто, девушка какая-то, ваша сотрудница, по телефону. Я по поводу Брагина звонил, и она сказала, что Романа на работе нет, но, где он, не объяснила. Я ее спрашиваю, когда он на работе будет, а она ответить не может. Его уволили что ли?
В защищенных дымчатыми стеклами снулых глазах Фалеева мелькнуло понимание.
— А-а! Ясно, мне говорили...— отвечать на вопрос посетителя кадровик и не подумал, только снова поправил очки и поинтересовался. — А Вы, собственно, Роману Николаевичу кем приходитесь?
— Одноклассником,— честно ответил Стрельцов, хотя язык чесался представиться родственником, к примеру, кузеном. — Со школы дружим. — Здесь Артём начал врать нагло и беззастенчиво.— Я в командировку мотался, приехал недавно, а найти Рому не могу, сотовый не отвечает, дома тоже нет. Пришлось сюда обращаться. А тут еще девушка по телефону как-то странно со мной поговорила. Я и забеспокоился.
— Родственникам бы позвонили.
— К сожалению, номеров их телефонов не знаю, если подскажите, с удовольствием позвоню. Хотя у вас вряд ли они есть.
— Вы правы, нет. А зачем Брагина его ищите?
Директор по кадрам попался подозрительный и не слишком доверчивый, что, впрочем, вполне объяснялось спецификой профессии и должности. Да и вообще, версия со встревожившимся одноклассником выглядела откровенно слабой, натянутой. Действительно, где вы встречали таких одноклассников, которые бы обеспокоились по поводу пропажи товарища? Нормальный человек повел бы себя по-другому. Ну, позвонил бы другу на сотовый, на работу, как максимум бы приехал к нему домой, а потом, не сумев найти, плюнул бы на поиски и принялся ждать, когда приятель сам объявится. Родня, иное дело, но представляться братом-сватом Стрельцов не рискнул, мало ли, вдруг этот толстый очкарик хорошо Брагина знает и о его родственниках осведомлен. Или в личном деле информация какая-нибудь о Роминой семье хранится, что вряд ли, однако чем черт не шутит. Тем более что у Брагина родных братьев точно не было, а имелась лишь старшая сестра.
Отступать было поздно, и Артём старательно изобразил на морде удивление:
— Как зачем? Друг все-таки. Встретиться собирались, и на юбилей свадьбы я хотел его пригласить.
— Да? — сомнение чуть ли не аршинными буквами было написано на лице кадровика.— А документ какой-нибудь ваш можно посмотреть?
— Конечно! — Стрельцов изобразил на лице радостный энтузиазм и полез в карман за водительским удостоверением. Хотя ни радости, ни энтузиазма от того, что некий хмырь с Брагинской работы будет знать его данные, не испытывал.— Пожалуйста.
Ламинированный прямоугольник перекочевал в руки Фалеева. Он внимательно изучил удостоверение, сверил физиономию с фотографией и вернул документ законному владельцу.
— Возьмите.
— Так что, касательно Брагина, куда он пропал? В зарубежной командировке?
— Никуда Брагин не пропадал, в настоящее время, Артём Вячеславович, он находится на больничном.
'Имя-отчество запомнил, жиртрест!', — про себя чертыхнулся Стрельцов. На больничном. Всего-то. Не убили, с балкона не спрыгнул, яд не выпил. Ерунда какая, а сделали из нее тайну мадридского двора, вон телефонная чаровница, едва заикаться не начала, когда ее про Брагина спросил. Хотя болезни разные бывают, а также травмы, ранения и прочие неприятности, может, Ромочка сейчас в реанимации прохлаждается. Данный вопрос Артём решил...провентилировать поглубже.
— На больничном? Он что, в стационаре лежит, я ведь домой к Роману забегал...
— Да, в стационаре.
— А что случилось, чем заболел? Что-то серьезное? С сердцем проблемы? Или ДТП?
— Извините, я диагноз не знаю, кроме того, это конфиденциальная информация.
— Если конфиденциальная, тогда конечно... — согласно протянул Стрельцов, мысленно обзывая кадровика разными нехорошими словами, самым безобидным из которых было 'тварь' с прилагающимся эпитетом 'свиноподобная'.
— Тогда хоть скажите, в какой больнице Рома лежит, я его навещу.
— Сомневаюсь, что к нему пустят.
— Почему? Он что, в реанимации лежит? Или в инфекционном отделении?
Толстяк покачал головой.
— К сожалению, нет.
— К сожалению?
— Извините, больше я ничего сообщить не могу. — Фалеев приподнялся с кресла и протянул руку Стрельцову. — Всего наилучшего.
Артём автоматически пожал пухлую ладонь и в свою очередь поднялся со стула. Тонкий непрозрачный намек был им правильно понят, директор по кадрам ничего ему больше не сообщит, поэтому дальнейшее общение с душкой Иваном Александровичем представлялось напрасной тратой времени.
— Извините за беспокойство.
— Пустяки, — махнул дланью толстяк и на всякий случай — вдруг посетитель упорствует в своих намерениях или, не дай боже, имеет прибалтийские корни — добавил: — До свидания.
— До свидания, — разочарованно пропел Артём. Если жирдяй всех так принимает, у компании наверняка есть серьезные проблемы с подбором персонала.
Оказавшись за дверью кабинета 'гостеприимного' кадровика, Стрельцов не стал покидать здание. Слишком мало информации он получил от директора по кадрам. Кроме того, что Брагин лежит в стационаре, этот недоделанный 'особист' не сказал ничего.
Вопросов после разговора с кадровиком только прибавилось. В какой больнице Брагин прохлаждается, по какому поводу и когда туда загремел, когда выпишут и т.д.? И еще очень интересно, почему директор по кадрам демонстративно отказывается делиться сведениями? Интересно и странно. И что же эдакое с Ромой произошло, что он в стационар попал? Ведь случись с Брагиным заурядный перелом или пневмония, едва ли бы кадровик затевал бы с Артёмом игры в шпионские тайны. Сказал бы просто, мол, ногу сломал, лежит в травматологии. А тут недомолвки. У Артёма вполне обоснованно возникло подозрение, что с этим загадочным заболеванием не все чисто, не зря же темнит кадровик.
Непонятно.
Кроме того, Артёму не давала покоя мысль о том, что Рома мог симулировать недуг? Симулировать, дабы избежать... дальше фантазии Стрельцова не хватало. От неприятностей и проблем в больнице не скроешься, от бандитов, правосудия или мести — тем более. Еще одна головоломка.
Напрашивался вывод о том, что к директору по кадрам можно было и не ходить. Разве что для опровержения версии о гипотетической смерти Брагина. Впрочем, унывать Стрельцов не собирался. Помимо кадровиков в любой организации работает масса людей, в том числе и общительных, готовых за толику проявленного внимания и уважения поделиться с ближним... или дальним даже самым сокровенным, не говоря уже о новостях, сплетнях и слухах. Наверняка подобные экземпляры Homo Sapiens в изрядном количестве имеются и в компании 'Диагональ', надо их только вычислить, грамотно завязать разговор и выслушать. А для начала погулять по коридору, присмотреться.
Дефиле по коридору надолго не затянулось. Парочку местных кадров — хмурую необъятных размеров и неопределенного возраста тетку, проплывшую мимо с величественностью подтопленного дредноута, и тинэйджера с кипой бумаг под мышкой — Артём проигнорировал, пристав с вопросами к третьему. Вернее, к третьей — улыбчивой, рыжеволосой и конопатой девушке. Как подсказывал опыт, дамочки с подобной внешностью практически безальтернативно относились к разряду болтушек и хохотушек.
Артём подкараулил 'конопатую хохотушку' на выходе из туалета.
— Девушка, извините...
— Да?
— Как вас зовут?
'Хохотушка', насколько показалось Стрельцову, слегка опешила, улыбка сползла с ее лица, но лишь на мгновение, а затем снова вернулась на законное место в уголки глаз и губ.
— Марина? А что?
— Марина, вы здесь работаете?
— Да, а что?
— Замечательно. Понимаете...— Артём принялся путано, но воодушевленно объяснять, кто он такой и почему ему надо знать о том, что случилось с Брагиным, практически не кривя душой, не упоминая только об отдельных 'пикантных' деталях, типа совершенного на него покушения и убийства жены. Уложился минут в пять. — Я был у Фалеева, он ничего толком не объяснил, молчит как партизан, хоть током пытай.
— Конечно, — фыркнула девушка, — будет молчать. Там ведь такое произошло... Жуть!
— Правда?
— Не то слово!
Судя по энтузиазму, с которым Марина откликнулась на просьбу Артёма, в своих предположениях он не ошибся — поболтать девушка, мягко говоря, любила и даже с незнакомцем готова была поделиться еще довольно свежей, но уже неактуальной сплетней. Рассказать страшную историю в красках, со всеми пикантными подробностями.
— А что случилось?
— Кошмар! Фильм ужасов. Это где-то около месяца назад было. Середина рабочего дня, только обед закончился, девчонки из отдела сбыта своими делами занимаются. И тут, представляете, Роман Николаевич заходит к ним в отдел, тихонечко, поздоровался с кем-то, а потом рвет рубашку на горле — пуговицы летят в разные стороны, — подбегает к стене и начинает биться об нее головой. Ни с того, ни с сего. И прямо лбом об стену, а там бетон сплошной, даже панелей нет, одни обои. И диким голосом кричит: 'Кровь! На мне кровь!!'. Посреди бела дня! Ужас!! — в последних словах Марины слышался неподдельный восторг, восхищение этим 'ужасом'. — Так кричал, что у нас в другом конце коридора слышно было, представляете?
-Да вы что?!
— Честно-честно. Закричит, и раз — головой об стену. И успокоить никто не может. Втроем от стены оттаскивали, бесполезно. Пока с третьего этажа ребята не прибежали, не скрутили. Кошмар! Голову себе так разбил, что весь кабинет в крови был, его два дня отмывали.
— Ай-ай!— ошарашенный полученной информацией и экспрессией собеседницы, Артём мог только поддакивать.
— Мы скорую вызвали. Приехала бригада, а он и при медиках все кричал... про кровь. И еще рвался руки помыть. Только когда укол какой-то сделали, успокоился. И ничего ведь не предвещало... Роман Николаевич спокойный был, вежливый, обходительный.
Еще добрых четверть часа Артёму пришлось выслушивать рассказ о том, каким душкой был Ромочка Брагин, каким потрясающим человеком и руководителем. Попутно узнавая некоторые подробности из жизни коллектива компании 'Диагональ': кто у кого родился, кто с кем дружит и спит, и тому подобное. За это время Стрельцов успел переварить полученную информацию и уяснить главное — Брагин сошел с ума. Сдвинулся по фазе. Чокнулся. Сберндил. Слетел с катушек. Крыша у него протекла. Называйте, как хотите. И на симуляцию это совсем не похоже. Проверить сведения насчет Роминого сумасшествия, конечно, не мешает, но Артём печенкой чуял, что девушка его не обманула, Брагин в самом деле... подвинулся рассудком.
Оставалась еще пара неосвещенных вопросов, но задать их не было возможности — девушка разошлась не на шутку. Наконец, когда конопатая болтушка — вот действительно угадал так угадал — выдохлась, Стрельцов смог ненавязчиво поинтересоваться:
— А куда его увезли, не подскажите? Его же в психушку должны определить по идее...
— На Курчатова. — По иронии судьбы все психиатрические лечебные учреждения города располагались на улицах, названных в честь великих ученых, академиков, лауреатов Нобелевских премий — Вавилова, Курчатова, Павлова.
— И что врачи сказали, что-то серьезное, или ерунда... на недельку таблеток попить?
-Не ерунда. Получается, Роман Николаевич уже второй месяц там лежит, и никого к нему не пускают. Наше руководство несколько раз ездило — без толку. Кризис, говорят, миновал, но общение с коллегами противопоказано, может вызвать... чего-то там вызвать, в общем. Шизофрения у него какая-то... точно не помню.
