Однако я стоял на своём непоколебимо. Потому что, как бы я ни любил свою третью и лучшую маму, прекрасно понимал: поддашься на вот такую истерику разок — и в дальнейшем при повторении ситуации "мама хочет от тебя кое-чего, сынок, но ради твоего же блага не скажет, зачем и почему" повторится вот такое же... выступление. Я же хотел, чтобы в дальнейшем такие методы ко мне применять не пытались, поэтому стоически терпел и старался даже в лице не меняться. Это как с краснянкой: разок переболеешь, и можно уже хвори не бояться. А вот если поддаться, получится уже не краснянка, а прилипчивая дрянь вроде низинной лихорадки. От которой если и не помрёшь, то отношения испортить — почти с гарантией. Трудно любить того, кто в любой момент может устроить тебе... вот такое вот.
Разлюбить Аи я не хотел. И именно поэтому молча, с равнодушным видом слушал её сдавленные рыдания. Когда она снова попыталась меня обнять, я отшатнулся. Ненамеренно. Мне уже пришлось хирватшу пригасить до минимума, но если усилить его контактом...
Моя реакция от мамы не укрылась. Тут-то она, видимо, и сломалась.
— Не... неблагода-а-арный! Ты меня не лю-у-у-убишь!
— Я люблю свою маму. Ласковую, красивую и нежную. Но сейчас ты совсем на неё не похожа. Совершенно. Я не узнаю тебя, Аи.
Всхлип.
— Как я понимаю, к тёте Касуми мы не идём, — разворот, шаг прочь...
— Стой!
— Зачем, мама?
— Я... отвечу. Честно, — всхлип. — Только... дай мне... успокоиться.
— Хорошо. Жду. Кстати, принести тебе холодной воды для умывания?
— Д... да.
Кризис с внезапным приступом "краснянки" остался позади. Почти. Ведь я так и не услышал ответа на свой первый вопрос. Но... подожду. Немного.
И принесу, в самом деле, воды. Негоже, чтобы маму в таком виде наблюдали слуги.
Когда мама умылась-прихорошилась и более-менее успокоилась, перегорев до смеси грусти и досады с ещё какими-то странными оттенками, на общем фоне опустошённости различимыми еле-еле, я спросил:
— Так зачем я тебе нужен у тёти Касуми? Честно.
А вот тут от мамы повеяло хорошо различимым смущением.
— Я... хотела познакомить тебя с... одной девочкой.
Головоломка со щелчком сложилась воедино.
— То есть ты хотела всего-то сосватать меня? И ради такой ерундовой тайны... это всё? — я почти с яростью махнул рукой в сторону невинно пострадавшего от истерики полотенца.
— Ну... — смущение многократно усугубилось. Но ещё сильнее смущения распахнулась у Аи в душе решимость. Прямой взгляд её покрасневших глаз только подтвердил это. — Ты, малыш мой, живёшь отшельником. Никуда не ходишь, ни с кем не дружишь... это неправильно.
— И ты решила, что если расскажешь мне о цели нашего похода, я заупрямлюсь и тем более никуда не пойду? Ма-а-ам...
— А разве ты не заупрямился?
Ответом ей стала улыбка, в которой я постарался соединить укоризну и ехидство.
— Я отказался идти в гости неизвестно зачем. А раз это известно, то я, так и быть, посмотрю на ту самую "одну девочку". А потом и на других подходящих девочек. Мне скоро двенадцать, самое время заключить помолвку... года через три уже и жениться можно*. Я, знаешь ли, вовсе не хочу стать последним в роду люай Оониси из Ёро. Это было бы действительно неправильно.
/* — свадьба в возрасте "от 15" — вовсе не какое-то исключение. В описываемую эпоху это норма, закреплённая законодательно. Собственно говоря, в своде законов Первой Империи Цао допустимым считается заключение брака, начиная с 12 для девочек и 13 — для мальчиков. В своде Второй Империи возраст брачующихся подняли до 14 лет для обоих полов./
Тут мама снова разрыдалась — разом от умиления и облегчения. Мне пришлось опять её успокаивать, потом нести новую порцию холодной воды для умывания, потом дать Аи полежать с компрессом на лице, чтобы убрать отёк и покраснение, потом она удалилась в свои комнаты, чтобы переодеться и наложить косметику. Но от переживаний у мамы разболелась голова...
В общем, в итоге в тот день мы и в самом деле остались дома. А к тёте Касуми отправили слугу с извинениями и просьбой о переносе визита. На что та любезно согласилась.
— ...что скажешь, малыш? — почти пропела Аи, когда мы возвращались из гостей вечером следующего дня.
— Хочешь узнать моё мнение о новой знакомой?
— Да. Признаться, мне Чизу пришлась по сердцу. Вы так мило смотрелись вместе...
— Возможно. Вот только мне невеста нужна не для того, чтобы мило смотреться, а для того, чтобы у нас были здоровые, крепкие дети.
— Акено! — мама в шоке. Ну, следовало ожидать...
— Сам я здоровьем не отличался, — сухо заметил я. — В раннем детстве вообще выжил чудом. И я не хочу, чтобы мой наследник имел такие же... трудности. Поэтому мне нужна невеста, у которой, в противовес мне, будет крепкое здоровье, — и склонность к стихиям Триады Земли. Но это уточнение я придержал при себе. — Чизу в этом отношении... не подходит. Худышка. Хотя, конечно, поговорить с ней... интересно. — Потому что, не в пример многим девочкам и девушкам, умеет слушать и пока ещё вполне честна с собеседниками.
— И что же, — странновато посмотрела на меня мама, — ради здоровых детей ты готов стать мужем глупой толстушке?
— Не обязательно глупой. И не обязательно толстушке. Но... если надо, то готов.
— Ох, Акено... какой же ты у меня ещё...
— И какой же? — хмыкнул я. — Глупенький? Маленький? Наивненький?
Аи глубоко вздохнула, но не ответила.
Я же подумал, что мне идеально подошла бы в качестве супруги ведьма из Аяме. Особенно из главной ветви, как у них называют аналог Старшего Клинка Арашичиро. (Ну да, клан-то почти полностью состоит из целителей, развивают сродство с Деревом в обязательном порядке).
Да только где я — и где те самые знаменитые Аяме? Эх...
* * *
Из-за регулярного приёма гостей (и хождения по гостям) мне пришлось сильно перекроить свой обычный режим. В "норме" я спал днём около трёх-четырёх больших черт и заполнял ночи тренировками. Теперь такие вольности стали... хм... ну, не то, чтобы вовсе невозможны. Просто более трудны.
Кстати, мои отношения со сном — это ещё одна странность. Я знаю, сколько положено спать обычному ребёнку неполных двенадцати лет. Так вот: если я-Рюхей вполне обходился примерно пятью большими чертами, то мне-Акено уже вполне хватало тех самых трёх-четырёх больших черт. И если приходилось сокращать время сна до двух, то особых последствий я не ощущал. Если только не спал по две больших черты несколько дней подряд. Вот тогда да, все прелести недосыпа наваливались на душу хорошо знакомыми симптомами, от тяжести в голове и ухудшения реакции до сухости во рту и рези под веками.
Что послужило тому причиной? Может, продолжающие медленно накапливаться в моём внутреннем мире изменения? Или это последствия применения Духовного Двойника? Или вообще унаследованный от отца дисбаланс суго и ци (а Макото, как я заметил, тоже спал мало)?
Как бы то ни было, а мои отношения со сном являлись очередной странностью, которую мне приходилось скрывать. И, в общем-то, скрывать успешно — спасибо хирватшу и иллюзиям. Так что вынужденные изменения в расписании сами по себе не вызывали отторжения: время на поддержание телесных способностей находилось всё равно. Но вот организованная моей матерью светская жизнь, точнее, её бледное подобие... я наелся такого ещё в начале первой жизни и никак не жаждал вернуться ко всей этой суете. Сплетни, наряды, интриги, пустые разговоры, погоня за модой, непременные занятия искусством — желательно несколькими видами, в минимальный набор входят музыка, поэзия, танцы и каллиграфия... нет. Только не снова!
Хотя не могу с чистой совестью сказать, что придворная жизнь совсем уж пуста, но в ней куда больше пустого, чем, к примеру, в жизни чиновника. Или самурая. Или торговца... люай, в конце концов. Теперь-то я это ясно вижу. За короткую жизнь Рюхея я приобрёл в разы больше полезных навыков, чем за всё время до ссылки в Обитель. Жизнь придворного по-настоящему полна в двух случаях: если он занимает какой-либо важный пост (действительно важный, а не просто имеет наследственное право доливать в чашу князя вино во время застолий или нести зонт над головой властителя во время прогулок) — и если небеса наделили его настоящим талантом в области одного из искусств. В первом случае придворный работает на благо страны, почти как обычные чиновники. Во втором — умножает гармонию мира и полирует зерцало своего духа.
Вот только важных постов обычно гораздо меньше, чем толкущихся у трона напыщенных ничтожеств. А истинная, драгоценному нефриту подобная одарённость встречается и того реже. Остальные же... вспоминать о том времени, когда я боролся за крохи внимания неборождённого князя, почти больно. И определённо стыдно.
В конце-то концов, кто такой этот неборождённый? Просто смертный человек, по линии отца происходящий от младшего сына одного из наместников Второй Империи Цао. В первой жизни мой род, кстати, выводил родословную от старшего сына того же наместника... только по линии матери. А сейчас, когда я рождён в совершенно ином княжестве и иной семье, это и подавно кажется просто несущественными мелочами.
М-да. Что-то я отвлёкся.
Хотел же я сказать, что в жизни придворного имелось-таки кое-что настоящее. Риск! Если затеянная интрига заканчивалась особо неудачно или противник просчитывал свои шаги лучше, проигравшему грозили серьёзные последствия. От потери крупных денежных сумм до получения в подарок от князя одного из Трёх Благ*. Нынешние же мои посиделки с разговорами в обществе одногодок Акено... худшее, что ждало меня в итоге этих встреч — помолвка с невестой, имеющей особо сварливую тёщу. Ха!
/* — в зависимости от возраста, пола и положения придворного — либо чаша отравы, либо удавка, либо специфической формы нож. Да, называть эти "дары" для особо провинившихся чем-то благим — весьма чёрный юмор. С другой стороны, использование любого из Трёх Благ по традиции снимало всякую тень вины с родственников провинившегося.../
Короче, у меня имелась причина развязаться со всем этим побыстрее. И я достаточно быстро выбрал свою будущую невесту, чтобы если не прекратить лишнюю суету вовсе, то хотя бы сократить её, насколько возможно. Правда, в мамины мысленные списки моя избранница не входила.
Хига Хироко родилась раньше меня аж на четыре года. Кроме того, к числу её недостатков следовало причислить статус четвёртой дочери (а размер приданого у четвёртых совсем не тот, что у первых) и близковатое родство (отец Хироко приходился дядей моей матери, причём по мужской линии — родство не только близкое, но ещё и, в случае моей женитьбы на ней, не дающее никаких особых преимуществ в плане полезных связей, ведь Оониси и Хига без того состояли в родстве через мою мать). Наконец, Аи не нравились манеры Хироко и её внешний вид.
Типичная папина дочка, моя (если уговорю родителей) невеста лет с пяти сопровождала своего отца в путешествиях по торговым делам. В результате лицо её и руки покрылись ровным (а ещё, на мой взгляд, довольно красивым) золотистым загаром. Волосы, и без того довольно светлые — бабушка и дедушка Хироко со стороны матери были чистокровными эгамари, в основном торговцами, но иногда, полагаю, и пиратами — выгорели на солнце до оттенка светлой меди. Рост тоже не давал ей затеряться в толпе: треть, а то и вовсе половина мужского населения княжества Ниаги при встрече с ней вынужденно смотрела ей в глаза снизу вверх. Слишком большие, кстати, глаза — даже когда она щурилась. И с прозеленью, особо суеверными дурнями почитаемую за признак не то ведьмовских талантов, не то вовсе "демоничества".
Хироко умела метко стрелять из арбалета, чему я склонялся поверить. Отнюдь не для красы таскала на поясе короткий кинжал (которым владела приемлемо, в чём я убедился, когда подбил её на демонстрацию навыков). Не сутулилась, не жеманничала, не строила кислых рож при звуках брани — вероятно, потому, что сама при случае могла бы выразиться не хуже — и не визжала при виде мелкой живности, вроде пауков, ос и мышей. Внимательно слушала интересные ей лично рассказы, да и сама могла рассказать немало интересного. Знала четыре языка. И жалела, что отец в своё время не отдал её в ведьмы — ведь это было бы так здорово!
Когда я узнал, что стихийная предрасположенность Хироко — Камень, мой выбор определился окончательно. Ну да, не Аяме. Но из доступного...
Когда я поинтересовался, не окажет ли мне честь Хига Хироко и не примет ли, буде получу согласие родни, в знак обручения мой браслет, она весело рассмеялась. Потом поняла, что я ни капли не шучу, и сама тут же стала серьёзна. Спросила:
— Не пожалеешь, малой?
— Главное, чтобы ты не пожалела. И дождалась, пока я войду в возраст.
— Смотри, я ведь и согласиться могу.
— Был бы рад услышать "да". Но... продолжим этот разговор чуть позже.
Осталось всего-то ничего: уговорить родителей. Сущая мелочь, угу.
Первым делом я обрадовал мать. Раз уж смотрины с перспективой обручения именно её инициатива. Вот только Аи не обрадовалась. "Да она же старая!", "да она же некрасивая!", "да в ней женственности ни на лю!", "манеры извозчика и словечки наёмника!", — ну и далее в том же духе, вплоть до уверенного "такая тебе точно не подойдёт!"
— Мама, я жену выбираю для себя, а не для тебя. И мои представления о хорошей жене не такие, как у тебя.
Тут Аи против воли улыбнулась. Но улыбалась недолго:
— Я понимаю, у тебя свой вкус. Но Хироко!?!
— Она вполне устраивает меня. И сама не против.
— Ещё бы она была против! — Ух ты, сколько яда! — Ещё год-другой, и в перестарки...
— Сговорённая невеста перестарком не считается.
Тяжёлый вздох.
— Ох, Акено... ты ведь не отступишься?
— Нет. Я свой выбор сделал. Согласишься ли ты с ним?
Ещё один вздох, потише. В эмоциях — раздрай на фоне обречённости:
— Если уговоришь отца, я не стану возражать.
— Если... — я усмехнулся. — Поможешь его уговорить?
— Это уж ты сам. Не для меня жена, для тебя, — вернула брошенный нож Аи.
— Тогда пойдём к отцу.
Мне нравится кабинет Макото. Он невелик, но очень удобен. Я хотел бы устроиться так же, когда будет возможность. Тем более что я, в отличие от отца, мог бы брать свитки с полок и отправлять их обратно, даже не вставая с места. Та самая Форма, которой я перемещал задвижку во время ночной вылазки, вполне подходит и для перемещения небольших предметов в радиусе четырёх-пяти шагов. В общем-то, такое её применение даже проще, потому что между рукой и тем предметом, который надо передвигать, нет никаких препятствий (воздух тоже создаёт помехи, но такие незначительные, что надо всерьёз сосредоточиться, чтобы заметить слабое сопротивление).
Да, кабинет Макото мне нравится. А вот его хозяин, в последнее время, — наоборот.
— Что вам нужно? — спросил он вместо приветствия, даже не подняв головы.
— Господин отец мой, я хотел просить вашего дозволения и благословения для заключения моей помолвки с Хига Хироко.
