Соблазнительно! Опасно, аморально, но как соблазнительно!
К тому же у меня как начальника Усадьбы имеется доступ к... ладно, скажу уж предельно прямо: к подходящим телам. Рассматривать своих воспитанников под таким углом неприятно. Как будто я заимствую взгляд демона. Или ещё какой древней, чуждой твари. Но... ещё полугода не прошло, как из-за несчастного случая на тренировке погибла одна шестилетняя девочка. Свернула шею. Мгновенная смерть... не первая в Усадьбе и не последняя, увы. И знал бы кто, как обидно мне было кремировать и хоронить её вместо того, чтобы, предварительно подготовив сосуд, подселить в пустую оболочку мою верную Урр!
Будь я не боевиком, а целителем, как в прошлой жизни — мог бы не удержаться. Сам бы наложил печать поддержания жизни, быстро подлатал повреждения тела, подготовился — и провёл ритуал. А сейчас в таких случаях меня только то и останавливает, что без помощи жены или той же Юми провернуть подселение просто не получится. Да и потом пойдут чередой... сложности. Ведь про то, что в моём снаряжении сидят демоны, известно; но посажены туда они могли быть и не добровольно. А вот демоны, посаженные в людей и притом оставшиеся лояльными... тут сразу вылезает масса причин для подозрений, недовольства, преследований. Некоторые вещи не простят не то, что наследнику и Владыке — даже самому главе клана!
Хм.
Но уж теперь-то, раз пообещал, придётся стараться, ждать очередного подходящего случая и рисковать. Что бы там Супаку-отото ни надумал, положение своё и перспективы он понимает не хуже меня и самым правильным образом. Отказываться от быстрого — по меркам демонов вообще чуть ли не мгновенного — превращения в высшего демона? Это очень вряд ли. Да и обделять моих тэнгу я не собираюсь. Верность должна вознаграждаться. Союзники — усиливаться.
И если мои занятия колдовством неугодны высокочтимым ками, нарушают общественные установления и вредят репутации — тем хуже для ками, установлений и репутации!
Побратимы мне дороже.
В конце концов, ками мне (и не только мне, другим магам тоже!) крепко задолжали; верить в незыблемость и справедливость земных законов, принятых людьми, после жизни на Шани-Сю довольно сложно; ну а репутация Мефано Мичио по прошествии времени ляжет в могилу вместе с его отнюдь не бессмертным телом, тогда как побратимы останутся со мной и в следующей жизни. Или, вернее, следующих жизнях. Так что думать и колебаться даже как-то странно.
Значит, составляю план, предусматривающий получение тайных услуг хорошего целителя. Если подумать, Юми лучше держать от задуманного подальше. Эта её прямота... нет уж. А вот Санго... целитель она отличный, узы, связывающие её со мной, крепки, доверие велико...
Решено. Открою жене часть своих тайн. Познакомлю с побратимами поближе, чтобы не судила о демонам по слухам. Также заранее подберу уединённое убежище — не очень далеко от Усадьбы, но и не совсем уж близко; подготовлю изменённые печати поддержания жизни, проведу иные приготовления. И буду ждать удобного несчастного случая...
Как-то неприятно звучит. Хм... зато честно и точно.
Вообще я не рад перспективе "осквернения" тел доверенных мне воспитанников. Кто в здравом уме станет такому радоваться? Но я сознаю, что юные маги и ведьмы гибли, гибнут и продолжат гибнуть во время обучения нашему кровавому ремеслу. Это неизбежная часть пути мага. Также мне лучше, чем кому-либо, известно, что со смертью ничего не заканчивается... вернее, заканчивается только одно воплощение со всеми его шансами. И что использовать тело, покинутое душой, — не так уж плохо. Без толку спалить его, единственно ради соблюдения похоронных традиций клана — куда глупее...
В конце концов, вредить душам детей я не собираюсь. Я всё-таки не Резчик.
И довольно об этом.
...выйдя из медитации, я предсказуемо ощутил Силу. Примерно как этим утром, если не лучше. Резерв полон — как глубокий, старый колодец, вода в котором стоит вровень с каменными краями. Разум полностью ясен, суго ощущается холодным, ярким, полностью покорным воле пламенем. Ци движется по венам легко и спокойно, словно широкая равнинная река, полную мощь которой обнаружишь не раньше, чем попытаешься перегородить. Точно так же течёт и сеф, с той лишь разницей, что она куда послушнее воле... и много обильнее, чем ци, и плотнее.
Кстати, это не иллюзия: качество сеф Владык Неба таково, что позволяет использовать Формы целителей с эффективностью, мало уступающей Формам посвящённых с вложением сеф Дерева. Если же вспомнить про объёмы резерва Владык, получится, что я могу потягаться в лечении даже с целителем-подмастерьем. Для этого, конечно, ещё надо знать специализированные Формы. Обычно они Владыкам Неба неведомы... но я-то не обычный Владыка.
Закончив, поднимаюсь на ноги, чуть отступаю и тут же глубоко кланяюсь целительницам (глядя со стороны, не маг никогда не заподозрит их истинного возраста: юные девицы без следов увядания, да и только, а никак не пара прабабушек!).
— Мои вам глубочайшие благодарности, Каэде-доно, Амайя-доно. — Второй поклон, не менее глубокий и искренний. — Ваша работа по обыкновению безупречна.
"Юницы" мелко захихикали, величаво кланяясь в ответ там же, где сидели:
— Какой неизменно вежливый юноша, а, подруженька?
— И не говори, подруженька. Эх, будь я помоложе... хоть на пару годков...
— Повезло вертихвостке Санго, ох повезло! Да и сынуле моему повезло.
— Ага. Он у тебя непутёвый, но везучий.
Я поспешно сбежал, пока эта жутковатая парочка не наговорила о Сусуми-сама такого, что мне было бы страшно вспоминать и обидно забыть. И вослед мне неслось сдвоенное хихиканье, подобное в некотором роде звону Закатного Гонга*.
/* — реликт Первой Империи. Инструмент этот был отлит и зачарован специально для того, чтобы возвещать о смерти императоров. После падения Первой Империи народная молва сильно расширила его функции; в итоге звон Закатного Гонга стал означать примерно то же, что в христианской культуре означает звук труб Страшного Суда./
Снова присоединяться к заседанию "большой шестёрки" я не стал — просто занял место около зала, за пределами защитного барьера. И сосредоточился на управлении Вестниками Тени, подслушивая через них разговоры с помощью специальной Формы, Чуткого Уха. И польза, пусть невеликая (шанс подслушать что-то важное, обсуждаемое без мер против подслушивания, мал... впрочем, оценить настроения таким способом даже легче, чем читая эмоции магов), и тренировка по управлению Вестниками, и заодно — упражнение для памяти, развивающее способности люай. Не так-то просто запомнить три-пять одновременно идущих в разных местах бесед, чтобы они не перепутались и не слились в бессмысленный шум.
Кстати, в Усадьбе давно практикуется "наука о подслушивании", но там задания попроще. Самое типичное — это сидение со "слуховой трубкой", когда испытуемому надо участвовать и в обычном разговоре, и не пропускать сути того, о чём говорят в зале, куда ведёт "трубка". Забавно, что с таким заданием намного лучше справляются будущие ведьмы; поневоле поверишь, что у них — даже у самых маленьких! — в крови подслушивание, подглядывание и дробление внимания.
Я через своих Вестников предсказуемо не подслушал ничего особенно важного. Не менее предсказуемо чуть ли не половина бесед крутилась вокруг поединка Владык Неба. А если нет, то вокруг творящейся клановой политики.
Насчёт первого я подслушал, как один маг из Намари внушал симпатичной ведьме из Дойо, что, мол, "Владыка Мичио-сама бился не в полную силу свою... почему? Так ведь он по три мастерских Формы за раз использовал! Три! Понимаешь? Гений, как есть гений. И задаваку этого, Шочи, просто убивать не захотел...". (Ну вот, пошли круги по воде — не остановишь. Зато можно не ждать повторного вызова от, хм, коллеги... вернее, снизить оценку шансов на повторный вызов, так как Тэннобу-Ни тоже показал не всё, что он при желании мог показать, и что там Великий клан может извлечь из своих арсеналов — неизвестно).
Что до политики, тут тоже обошлось без неожиданностей. Маги, стоявшие против мира и Мефано, ожидаемо попритихли. Но недовольство никуда не делось, продолжая копиться, точно гной в нарыве. Вскрыть бы его... да как? Мне Сусуми-сама намекал, что есть у него какие-то намётки на этот счёт, — только для успеха начинаний нужно добиться хотя бы нейтралитета от глав "большой шестёрки". Ну что ж, надеюсь, сегодняшнее представление в небе даст ему нужный рычаг в руки... ух, скорее бы они там закончили! Почти три больших черты заседают!
Словно подслушав моё желание и тут же его исполнив, купол защиты свернулся, истаивая. Глава Мефано покинул зал первым. Я молча пристроился у него за правым плечом.
...Ёро — часть человеческого мира и потому, естественно, меняется. Возводятся новые дома на месте старых, обветшалых; появляются новые лавочки на рынках, а в старых лавочках на месте прежних торговцев встают другие — чаще всего с явными следами фамильного сходства со своими предшественниками. Кокетливые красотки в хомонги, сопровождаемые подружками в цукэсагэ, вроде бы одинаковы во все времена — но стоит немного приглядеться, вспоминая, как видишь: меняются предпочитаемые оттенки, меняются также и рисунки на кимоно, и даже, хотя и реже, стили этих рисунков. А то, чему завидовали заклятые подружки десяток сезонов назад, разом становится причиной насмешек над бедностью — или жалости. Говоры меняются ещё медленнее, но всё же нет-нет, да услышишь из уст важного чиновника простецкое словцо, какое полвека назад не постеснялся бы прилюдно обронить лишь деревенщина, пришедший в летнюю столицу княжества на заработки для своей слишком многочисленной семьи.
Да. Ёро меняется — примерно так, как меняется лес, в котором на место рухнувших от ветра и старости деревьев восстают, вытягиваясь к солнцу кронами, молодые побеги. А вот врата-тории, ведущая от них мощёная пиленым камнем дорожка в три десятка шагов длиной, знакомая беседка, да и сам Чистый Мир, куда я впервые попал с Мефано Дайки (да будет перерождение его тихо и благословенно!) — всё это как будто вовсе не заметило бега лет. Ни луг в поре цветения, ни дальняя полоска леса, ни высящиеся ещё дальше горы... ни окутавший их молчаливо ореол мира и чудесной гармонии... ничто не изменилось.
Только здесь, да и то изредка, ощущаю я себя не обманным чудищем, стариком под ложной личиной юнца, мстительной змеёй в траве, а почти обычным человеком.
И только здесь глава Мефано может говорить со мной без лишних опасений, откровенно.
— Как поживают моя дочка и внуки, Мичио-кун? — начал он с традиционного вопроса по завершению "укороченной" чайной церемонии. Даже, собственно, и не церемонии, а почти обычного чаепития. Которого, впрочем, вполне достаточно — особенно в таком месте! — чтобы тренированный ум потомственного мага если не вовсе отбросил заботы Мира Людей, то хотя бы отодвинул их прочь, очищаясь от всех прямо связанных с ними чувств.
Собственно, игра в "традиционный диалог" предназначена ровно для того же самого: ухода от забот и восстановления внутреннего покоя. Ведь случись что с Санго и детьми, пусть даже не очень серьёзное, но достаточно важное, — как я тотчас поделился бы новостями, послав этикет куда подальше. И глава это знает. В его едва заметных кивках, сопровождающих "новости" о том, что все здоровы, хорошо кушают и остальные составляющие обычного ответа, нет и следа каких-либо тревог. Немного больше внимания к моим словам я заметил лишь при описании, как у Монтаро развивается стихийное сродство (ничего неожиданного, впрочем — как была склонность к Воздуху и Молнии с небольшим преобладанием первого, так и осталась, разве что пропорция чуть выровнялась). Как только я умолк, последовала обычная шуточка:
— Значит, моя любимая они остаётся заботливой онна?
— Я слежу за этим и не забываю целовать её поласковей, Сусуми-сан, — отвечаю с привычной, еле заметной улыбкой.
— Вот и славно. Вот и хорошо...
Небольшая пауза.
— Всё настолько плохо, Сусуми-сан?
— И даже хуже. — в ответе звучат скорее нотки смиренного раздражения, чем одна из более ярких эмоций. — Ох, Мичио-кун, эти старые, закоснелые, узко мыслящие... маги!.. порой так раздражают, как не раздражают даже длинные иглы под ногтями. Одно и то же, одно и то же, раз за разом, без конца. Чувствуешь себя не столько живым существом, сколько неодушевлённым участником спектакля нингё дзёрури*.
/* — он же бунраку, традиционный японский кукольный театр. Но т.к. никакого Уэмуры Бунракукэна в описываемом мире не было, соответствующего "краткого" наименования такие театральные представления не получили./
— Ну, быть куклой в таком спектакле всё же лучше, чем узором на декорации. — В контрасте с формой высказывания слегка приподнимаю брови, показывая интерес. Это уместное отражение действий собеседника: всё-таки куда приятнее говорить с живым человеком, чем с идеально контролирующей лицо...
Ну да. Именно. Куклой.
— Неужели? — глава бросил на меня раздражённый взгляд, в котором, впрочем, поневоле проскользнули искры юмора. — Хотя у тебя тоже нашёлся момент славы, Мичио-кун. Верно?
И от неприятной политической темы мы уходим в обсуждение магии. Ненадолго. Впрочем, потраченного времени хватает мне на достаточно подробный рассказ об использовании Духовного Двойника: о его сущности, особенностях, преимуществах и недостатках. Это вызывает у Мефано Сусуми неподдельный интерес, смазанный, впрочем, сознанием, что в подобной личной технике нет никакого особенного секрета, только много-много утомительного труда... как почти всегда бывает с разного рода "чудесами".
Потом мы уделяем внимание разбору хода собственно поединка. Глава медленно кивает, слушая откровенный рассказ, как неприятно мне было действовать вполсилы и рассчитывать на весьма вероятный, но "достойный" проигрыш от истощения сеф. От которого меня спасло простое везение, — самый частый "судья" в схватках равных противников.
— А если бы ты мог драться без ограничений, Мичио-кун?
— Тогда я убил бы Тэннобу-дзина, Сусуми-сан. Или он убил бы меня... как знать, что при нужде может извлечь из арсеналов старый Великий клан? Какое запрещённое оружие, каких запечатанных демонов*? Вопрос в том, захотят ли Тэннобу-Ни использовать... самые сильные средства. Но этот вопрос надо задавать не мне.
/* — здесь выражение употреблено не в буквальном смысле, а скорее как синоним к "тёмной фишке" и иным описательным фигурам, обозначающим скрытое преимущество. Тэннобу как клан никогда не славились своими навыками укротителей демонов... что, впрочем, не мешает хранить итоги трудов настоящих укротителей. Старый и притом Великий клан, да.../
Ответом мне становится соединение ладоней перед грудью — как намёк на обращение к воле ками. И тихий вздох.
— Не могу сказать определённо, Мичио-кун. Не могу сказать.
— Но какие-то подвижки вы ведь всё равно заметили, Сусуми-сан? Я подслушал кое-что из разговоров собравшихся, но политику кланов не рядовые маги творят.
