— Ххорошшо, — шепнул он, растягивая шипящие. — Пить?
— Пить, — согласился я.
— Держши.
В руках оказался кривобокий глиняный кувшин. А я окончательно отбросил мысль об активном сопротивлении, которая и ранее выглядела сомнительно. Какое там сопротивление, если я не успеваю заметить, как этот демон движется!
Грохот закрывающегося люка. Скрип засова. Тьма.
Вздохнув и отпуская невольное напряжение, я прильнул губами к кувшину с тухловатой водой, как к чаше лесного родника.
Положение... не из лучших. Но и убивать меня не спешат. Так что... ждать и готовиться.
Придерживая руками кувшин, точнее, чуть ли не обняв его, я вернулся к восстановительной медитации. Сейчас, когда в желудке плещется какая-никакая влага, её эффект должен возрасти.
* * *
Течение времени для медитирующего... хотя об этом я уже говорил. В общем, не знаю, сколько времени длилось плавание, но когда нас вытащили на палубу, солнце (неизвестно, какого по счёту дня) клонилось к западу. И когда я говорю "нас вытащили", это надо понимать буквально: уже знакомый огнеглазый демон не позволил мне идти своим ходом. Я болтался у него под левой мышкой почти так же беспомощно, как обвисший безвольной тряпкой сосед по трюму — под правой. С одной стороны, унизительно. С другой — сам я таким резвым не был бы. Даже со всей возможной напиткой сеф.
И дело не только в возрасте. Огнеглазый даже с грузом оказался нечеловечески резвым.
Шших — шших — шших! С палубы одним скачком на пирс, с пирса на крышу, потом на другую, оттуда на третью, и так далее, до лёгкой тошноты и головокружения. Из-за неудобного положения я не смог толком рассмотреть джонку, на которой совершил невольный морской круиз (только и успел, что запомнить форму корпуса... кстати, вполне традиционную для судов материковой постройки, то есть без возвышающейся кормы и сильного изгиба бортов). Да и город толком не рассмотрел.
Больше скажу: если бы не тренировки, я бы вообще сориентироваться не смог и вряд ли что-либо запомнил. Кроме мелькания размытых пятен и тряски. А так... полторы-две больших черты до заката, устье гавани смотрит на юго-запад, джонка причалила в северо-западной части порта; несут нас почти точно на север, в гору, причём довольно крутую. Плоские крыши террасами нависают друг над другом, узкие окна каменных, на века построенных домов щурятся сквозь веки тяжёлых ставней... что ж, здесь явно сильнее боятся гнева Сусаноо и Рюдзина, чем гнева Кагуцути*. Или всё куда проще и ближайшие леса, годные для строительства домов, попросту извели ради постройки кораблей? Вполне возможно, вполне...
/* — по понятным причинам, несмотря на совпадение имён, знакомый ГГ пантеон вовсе не тождественен японскому синтоистскому. Цикл мифов сотворения так и вовсе на земной не похож. Пока не имеет смысла углубляться в различия меж ними; здесь будет достаточно сказать, что Сусаноо как бог ветра и Рюдзин как бог вод совместно "отвечают" за тайфуны, а Кагуцути, даром что бог огня, "несёт ответственность" за землетрясения и вулканы./
Так, огнеглазый начинает забирать к востоку. О! А это что? Какая интересная архитектура... плакучие кипарисы, словно вырастающие из вершин колонн...
Кипарисы? Из колонн?
Ну конечно! Каменные дома. Гавань с выходом на юго-запад. Демон, свободно скачущий по крышам с парой детей под мышками.
Мог и раньше догадаться. Просто очень уж не хотелось впускать в душу ТАКИЕ догадки.
Был бы я послабее духом — облился ледяным потом, а может, даже обгадился со страху. А так — всего лишь закрыл глаза, творя краткую молитву. Не в адрес ками, нет... благие небожители вряд ли услышат меня отсюда. В адрес судьбы с её не смешными шуточками.
Остров, куда меня привезли — Шани-Сю. Порт — конечно же, столица острова, официально помечаемая на картах как Фай Льяо, но куда более известная под неформальными именами Дикой гавани и Дома Акул. А правит здесь уже пятый век (ибо бессмертен, как все демоны, и достаточно силён, чтобы отбивать любые нападки на свою власть) Хикару по прозванию Ловец. Он же Пастырь Падших, Акулий Кормчий, Неумирающий Адмирал, Тень Алых Небес и так далее.
В подданных у Хикару Ловца также ходят демоны. А ещё маги-отступники, которых во всех остальных местах круга земель незамедлительно укоротили бы на голову. Ну и по мелочи: пираты, работорговцы, контрабандисты, воры, убийцы, создатели и распространители "слёз жабы" и "тропы грёз", всякого рода и вида демонопоклонники, культисты тёмных ками, шпионы, — в общем, люди того сорта, в сравнении с которыми многие демоны выглядят вполне благопристойно. Понятия не имею, из каких соображений Шани-Сю до сих пор существует в своём нынешнем виде, почему небожители до сих пор не пришли сюда в "сосудах святости" и не выжгли этот гнойник на теле мира священным пламенем. Зато я точно знаю: если уж попал сюда, то так просто не выберешься.
На моём месте и взрослый-то маг не мог быть уверен в том, что выживет.
Впрочем... пока что я жив. Значит, и надежда жива. В конце концов, меня же не в пищу Ловцу предназначают, верно ведь?
...верно?
* * *
В последнее время моя жизнь проходит в перемещениях от одного замкнутого помещения к другому. Я сидел в запертой комнате в Дорью, сидел в трюме, теперь вот сижу за решёткой в весьма и весьма подозрительном подземелье. Похоже, когда-то здесь добывали известняк для строительства домов в Дикой гавани. На это недвусмысленно указывают следы кирок на стенах и пролегающие по полу параллельные ложбинки — колеи для вагонеток, в которых возили добытый камень. (Нет, раньше я никогда не попадал в такие места, однако среди документов, попадающихся на обработку люай, чего только не встретишь... да и в чужих жизнеописаниях встречаются порой весьма любопытные штрихи). Теперь же в этих катакомбах содержат пленников.
А что, вполне эффективный способ. Ломать камень не надо, шахты и штреки уже есть. Поставь в нужных местах бамбуковые решётки. Кинь на пол вязанку тростника с грубой циновкой, чтобы пленник от лежания на голом камне не окочурился. Как завершающий штрих, сунь в угол кадку для отправления естественных надобностей. Вот тебе и камера, из которой не сбежать. Ведь заплутать в катакомбах проще, чем почесать в затылке. (Тем более что круглые сутки тут царит полный, тотальный, совершенный мрак — только в моменты, когда демон-служитель развозит заключённым еду, можно рассмотреть кое-что из окружающего в тусклом свете бумажного фонаря обычным зрением). И даже если пленник запомнил дорогу до узилища со всем её разнообразием спусков, поворотов и подъёмов, — а я запомнил: люай я или кто? — на дороге этой всё равно останутся препятствиями к обретению свободы и запертые решётки, и многочисленная охрана.
Хотя охрана — это даже не полбеды, даже не четверть. Куда хуже местные, с позволения сказать, обитатели. В катакомбах Дикой гавани рождаются, живут и умирают два враждующих племени демонов: крысы нэдзуми и летучие мыши варубатто*. Что те, что другие в охотку подстерегают друг друга, вернее, враг врага. Подстерегши же — убивают и жрут: с едой в подземельях не густо. Само собой разумеется, что пленника, совершившего побег, эти бесплатные охранники имеют полное право настичь и съесть. Так что даже если бы я строил планы побега, включающие поиск выхода из катакомб помимо охраняемого пути (а такие выходы точно есть, печёнкой чую!), мне пришлось бы от них отказаться. Мало радости стать кормом для мелких злобных людоедов.
/* — в отличие от нэдзуми, в японской мифологии известных (причём с самой дурной стороны: островитяне любят крыс не больше нашего), это авторская отсебятина. Этимология "видового имени" этих демонов проста: waru = зло/злой, batto = летучая мышь./
Остаются неясны мотивы хозяина или хозяев моего нынешнего узилища. Впрочем, кое-какие выводы сделать всё же можно... если опререться на факты.
Например, усиливая скромную природную чувствительность при помощи медитаций, я изучил своих соседей по несчастью — и обнаружил, что все они не моложе трёх, но и не старше десяти лет. А также (что ещё важнее) все они, без исключения, имеют хорошо выраженный Очаг и заметный резерв сеф. Ещё один значимый момент: изоляция. В каждом закутке сидит только один пленник. Более того, тюремщики размещают новых пленников по принципу камень — облако — камень — облако. То есть никаких шансов дотянуться до соседа, просунув руку сквозь решётку. Хотя переговариваться или перестукиваться, в общем, можно... но только с кем? Я сижу тут уже двадцать с лишним кормлений (спасибо тренированной памяти люай, можно не портить стены зарубками для подсчёта времени) — и за всё это время слышал со стороны соседей лишь бессвязные вопли, стоны да мычание.
Не удивительно. Даже на меня подземный мрак, усугублённый какой-то цем-печатью на потолке аккурат над лежанкой, изрядно давит. А уж напуганных, разобщённых, да ещё и обрабатываемых какой-то магией детей такая обстановка должна ломать на раз-два.
И ломает, конечно. Мои соседи — не просто заключённые и не просто дети, но безумцы.
Но зачем кому-то нужно сводить с ума мелких человечков обоих полов? Для простой или даже демонической жестокости это как-то слишком. Предположения у меня на сей счёт есть... только очень уж мрачные.
Всё, что мне остаётся на данный момент — ждать, терпеть и собирать по клочкам да по кусочкам полезные сведения. Тратя своё время на сон, лёгкие физические тренировки (для серьёзных рацион скудноват) и на постоянные медитации. Отвлекаться от которых приходится не очень часто.
Приближающаяся череда коротких писков, сопровождаемых хлопаньем кожистых крыльев. Несколько ударов сердца — и вот уже летун останавливается, а моё хирватшу ловит в районе потолка сгусток пульсирующего демонического голода и направленных в мой адрес мыслеобразов. Они существенно разнятся с тем "диалектом" Речи, на котором я говорил с тэнгу, но всё же вполне понятны.
"По-прежнему живой/крепкий, пища?"
А вот и одно из немногочисленных доступных мне развлечений. По совместительству поводов прервать медитативное сосредоточение.
Пискля явился. Мой, так сказать, знакомый варубатто. Хотя хорошим знакомство это при самом горячем желании не назвать. С другой стороны, польза от него несомненна — хотя бы для практики в Речи и для скрашивания одиночества Пискля годен.
"Ждёшь, что я сдохну/сдамся, лопоухий кровосос? Ну, жди, жди..."
"И дождусь. У меня, в отличие от смертных, времени много".
"Это если крыски не поймают".
"Крыски?! — целый фонтан показного презрения, скрывающий инстинктивную опаску. — Да куда им, скудоумным! Никто ещё не ловил великолепного, крупноухого, клыкастого меня. И не поймает".
"Потому что никому из сильных ты даром не нужен, Пискля".
Молчаливое возмущение, скрывающее тоскливую злобу. Варубатто и сам отлично понимает своё положение в демонической иерархии. Вполне объяснимое уже тем, что на данный момент я имею резерв больше, чем у него.
Я! Человечек трёх с небольшим лет от роду!
Сам Пискля по меркам своего племени очень молод. Ему едва исполнилось пятнадцать зим. Из стаи сородичей его выделяют лишь выраженный талант к Речи да развитая смекалка. Отнюдь не те качества, которые могли бы помочь варубатто продвинуться, зарабатывая статус повыше нынешнего. Будь он более силён, подл или хотя бы более зол... увы, умники у подземных жителей не в чести. Если они не могут использовать ум для направления имеющейся силы, конечно.
Впрочем, разве у людей по-другому?
Если бы ум сам по себе, без богатства, магии, славы или происхождения давал власть, правили бы люай, а не благородные.
"Ладно, не жмись. На самом деле даже хорошо, что ты мал и слаб".
"Это как?"
А я невольно вспомнил свою предыдущую жизнь. Снова.
Как хорошо всё шло, пока я с семьёй не угодил на острогу к Мефано!
"Слабых недооценивают. Со слабых, в отличие от сильных, требуют мало... а порой и вовсе не требуют ничего. Слабым не завидуют. Слабым не бьют в спину. Как, хватит или добавить?"
"Добавь!"
"Слабому легче стать сильным, чем сильному — усилиться хотя бы наполовину. Слабый, малый могут спрятаться там, где сильный не сумеет. У нас, людей, говорят, что тайфун пригибает травы, но деревья — ломает. От себя добавлю, что чем дерево выше, тем легче его сломать. Да и молния с небес куда чаще бьёт в деревья, чем в травинки".
"Ты тоже мал/слаб. Пища! Доволен?"
"Вполне. Я знаю, что достаточно быстро вырасту, что стану сильным... и могу помочь на этом пути тебе. Хотя не даром... хочешь? Или нет?"
Сорвавшись со своего места (как и обычные летучие мыши, мой знакомый варубатто обычно отдыхал, уцепившись лапками за выступы и щели в потолке — благо, размеры позволяли), Пискля заметался по проходу около моей клетки. Вперёд — назад, вперёд — и обратно. Издавая при этом звуки, по которым я и дал ему имя.
Я ждал, пока он успокоится и обдумает сделанное предложение. Терпеливо.
Вообще подобный ход с моей стороны предсказал бы даже деревенский дурачок. Хотя тут я... хм... преувеличил. Но не сильно. По изложенным выше причинам самому мне ходу из клетки нет. Зато никто не ограничивает меня в попытках наладить общение с кем-то из тех, кто способен перемещаться по катакомбам свободно. Но тюремщики по очевидным причинам отпадают... мелкие демоны, которые ещё и слишком тупы для осознания преимуществ сотрудничества, отпадают тоже.
Остаётся кто? Именно. Пискля.
У которого точно так же нет широкого выбора возможных союзников, хе-хе. Что хорошо.
Для меня.
Кто-то скажет, что союз человека с демоном подтачивает моральные устои. Я отвечу, что уже взаимодействовал с демонами к обоюдной выгоде. Союзы ради выживания — вещь вполне естественная и отнюдь не дурная. Я не собираюсь "украшать сухие деревья искусственными цветами"*; если Пискля последует за мной, он получит свои награды честно. А если предаст (такой вариант вполне возможен, я не отбрасываю и маловероятные повороты судьбы)...
Что ж, в этом случае совесть моя всё равно останется чиста.
/* — ещё одна китайская стратагема, на этот раз 29-я./
Наконец варубатто успокоился, снова занял место на потолке, откуда так резво сорвался, и резко бросил, не удержавшись от привычного оскорбления:
"Чем и как ты можешь меня усилить? Запертая/запретная пища!"
Я, разумеется, на резкость не повёлся:
"Подмани к моей клетке одиночку-нэдзуми, и увидишь".
"Подманить? Как/чем?"
"Придумай. Ты ведь вроде не из глупцов".
"Я буду подставлять шкурку под чужие резцы/когти, а ты просто сидеть/ждать?"
"Хорошо. Вот тебе мой совет: нанеси сам себе рану*. Запах свежей крови варубатто с лёгкостью приведёт нэдзуми куда надо — даже в ловушку..."
/* — 34-я стратагема. Yeah, I like it!/
Как ни странно, Пискля не возмутился моему предложению. Видимо, оценил:
"Людишки подлые/хитрые, — С явным одобрением. — Не боишься, что вместо одного на запах сбежится целый отряд/стая?"
Последняя часть реплики содержала ехидство, но в небольшой пропорции. В основном Пискля излучал деловитый интерес.
