/* (яп.) — "искренняя улыбка"./
Каковы преимущества Владык по сравнению с мастерами магии? Ну, в первую очередь это более плотная и "сильная" сеф. Владыка может вложить в Форму меньше и при этом всё равно получить больший эффект. Кроме того, гармонизация всех трёх стихий, как я быстро убедился на собственном опыте, даёт просто-таки невероятный прирост контроля. Сеф, окрашенная стихией, поддаётся управлению почти так же легко, как в бытность мастером поддавалась обычная сеф; а уж последнюю Владыка контролирует так, что у меня даже слов-то не найдётся описать чудесную лёгкость и естественность, приходящую с новым рангом. Когда-то совмещение нескольких Форм заставляло меня напрягаться; теперь же использовать разом "Три У", Лёгкий Шаг и Теневое Скольжение стало почти так же просто, как дышать — и более того: у меня оставалось вполне достаточно сил, чтобы добавить к этим Формам какую-нибудь стихийную атаку попроще.
Отрицательным следствием гармонизации сеф стала невозможность использования какой-либо смешанной стихии. Как Плазма, так и Гроза, и Взрыв мне стали не доступны. По крайней мере, без разрушения состояния гармоничности... и без дальнейших тренировок. Но достигнутые преимущества с большим запасом перекрывали этот маленький недостаток!
Впрочем, внешней стороной развития дело не ограничилось...
* * *
Я проснулся на рассвете, в одиночестве, под шелест ветра в сколах скал — то есть в тишине.
Два или три раза в десятидневье я позволял себе такое удовольствие: уснуть и проснуться вдали от людей, в одном из хорошо запрятанных горных убежищ, где можно позволить себе расслабиться, отдыхая по-настоящему. Там, где даже что-либо живое — редкость, а уж кого-то разумного вряд ли встретишь, даже обшарив всю округу на пару дюжин перестрелов в любую сторону. В уединении я мог забыть обо всём... а мои демоны, все трое, — хотя бы ненадолго покинуть свои неживые оболочки, летая и бегая в своём естественном виде. Заодно они охраняли мой сон, что, собственно, и давало мне возможность именно уснуть, а не вынуждало погружаться в восстановительный транс, как я это делал по ночам в Усадьбе.
У такого крепкого сна тоже имелись свои недостатки. Минимум два. Во-первых, воздух в горах довольно разрежён, что само по себе мешало отдыху (хотя и куда меньше, конечно, чем орава шкодливых малолеток под боком, забыть о которых я из-за своего первого хирватшу не мог никоим образом). А во-вторых, рядом не было Санго, к которой я за годы супружества привык.
Впрочем, добраться до жены я ещё успею. Пока же...
Откинув в сторону двойное одеяло (верхний, тяжёлый слой из верблюжьей шерсти, нижний — из плотной льняной ткани: скорее покрывало, чем одеяло), вскакиваю с футона и покидаю самодельную пещерку. Проделав вместо разминки полный круг шоци, в той версии, которой научился от Мефано Тама, я перешёл к более серьёзным нагрузкам. Создав вокруг себя изменённую версию Оков Ветра — одной из Форм, что использовались для "мягкого" задержания пленников — я принялся за выполнение одного из "ручьёв" семейного рукопашного стиля Ясси. Разбавляя привычные движения внезапно-резкими акробатическими трюками, уклонениями от "случайных атак" и тому подобными усложняющими задачу элементами. Как круг шоци, так и отработка боя без оружия входили в мою ежедневную, привычную, добровольную повинность.
Само собой, усиление с помощью сеф я старался использовать поменьше... насколько маг, сроднившийся со своей силой настолько, что стал Владыкой Неба, вообще может не пользоваться столь важной частью собственной сути. Получалось у меня, судя по всему, плохо: ведь даже хорошо тренированный воин в Оковах Ветра, созданных мной, шевелился бы не резвее жука, влипшего в засахаренный мёд. Тогда как я, конечно, ощущал сопротивление — но едва ли доходящее до того, какое испытывал бы по горло в воде. Но тут уж ничего не поделаешь. На меня даже блокирующие сеф ошейники моей собственной работы не действовали: сгорали. И пока что я не придумал, как бы ещё повысить эффект тренировок без смертоубийства и членовредительства.
Среди Мефано раньше бывали Владыки, но моя надежда на оставленные ими записи (и без того довольно робкая — я ведь отлично знал о скрытности магов хотя бы на собственном примере!) не оправдалась. Ну что ж, зато торить свой путь интереснее, чем повторять чужой.
Спустя половину большой черты, когда солнце успело вскарабкаться на небо повыше и укоротило почти все тени вокруг — а склон, в котором я когда-то высверлил Ветром небольшую пещерку для сна и выровнял площадку для тренировок, понижался к юго-востоку — я закончил с утренней разминкой. Благодаря отчасти Оковам Ветра, отчасти моим же усилиям пот покрывал меня с темени до пят малоприятной липкой плёнкой. Но исправить это я мог легко: спроста ли в своё время выбрал именно это место? Меньше сотни шагов — и я с уханьем погружаюсь в небольшую искусственную заводь. Вода, конечно, ледяная, так что "наслаждаюсь" я ею недолго. Но зато вылезаю и освежённый, и остывший, и даже успевший напиться из стекающего в чашу заводи ручейка. Подпрыгиваю... упасть не успеваю: покорный ветер подхватывает меня и единым порывом переносит обратно к пещерке. Это даже не Форма — не Воздушная Тропа и тем более не Покров Бури, это... наверно, нечто, находящееся на полпути к ватшу. Чистый контроль стихии.
И сеф при этом требуется всего ничего. Я проверял: при желании я могу не касаться земли две-три больших черты. Может, со временем, при дальнейшем росте контроля, сеф на полёт станет тратиться меньше, чем вырабатывает мой Очаг. Мне для этого не хватает самой малости... но вот беда: на моём уровне эту "малость" дожать куда сложнее, чем ученику улучшить контроль вдвое!
К тому моменту, как я облачился в снятые вечером одеяния и броню, укрепив поверх ножны с оружием, Раа и Рейз вернулись на свои места в снаряжении. Со стороны это, должно быть, смотрелось жутковато: вот здоровенный, мощный ворон птичьим подскоком подбирается к сёто; садится на ножны, касаясь лапой цубы; миг — и его образ силы, обратясь сгущённой почти до жидкого состояния дымкой, спиралью ввинчивается в помеченный печатью предмет. А вот бело-рыжий, тоже весьма приличного размера поджарый котяра с отчаянно зелёными глазищами ставит лапу на спинную пластину кирасы — и сходным путём запечатывается там. Даже самый тяжелодумный крестьянин из самого глухого угла, увидев такое, сразу сообразит: демоны!
Меж тем Урр не торопилась вернуться в свой танто. Мимо моего внимания это не прошло.
"Беспокойство/внимание/что?"
"робость/смирение/подначка/интерес: можно летать/освободиться/отдыхать/изучать?
"Куда/зачем?"
"Семья тэнгу. Близко (образ примерного расстояния — три малых черты полёта по прямой). Заметила ночью/осталась сокрытой (лёгкая гордость). Узнаю новости/сплетни/истории".
"Лети/возвращайся/удачи!"
Ответив коротким, но "насыщенным образом подтверждения-верности-предвкушения-и-ещё-много-чего, что мне разобрать на составляющие с налёту не удалось, Урр использовала своё шиватшу в полную силу, исчезнув для моего зрения, слуха и даже первого хирватшу. Вторым я ещё недолго мог наблюдать на её месте некое искажение, подобное сероватому уплотнению в воздухе, но тэнгу очень быстро покинула сферу моей чувствительности.
Что ж, пора вылетать и мне.
Пристраиваю на место Анеуэ, привычно проверяю снаряжение. Совершаю движение вроде того, каким ныряют в воду — и покорная стихия подхватывает меня.
Полёт...
Наверно, я никогда не устану восхищаться этим средоточием свободы, силы и счастья. Я и раньше знал, что такое полёт; но для мага, даже добравшегося до ранга мастера, в движении вне привычных ограничений у поверхности земли остаётся слишком много от напряжения, работы, неизбежных активных трат сеф. В этом преодолении есть своя прелесть, конечно; и всё же летать так, как летают Владыки Неба — многократно лучше! Я вполне мог позволить себе (и позволил!) по пути к Усадьбе закладывать широкие петли и спирали, подниматься к облакам и падать вниз, со свистом проносясь над самыми макушками деревьев, немного "поваляться" вверх лицом и с широко раскинутыми руками на невидимой, но вполне ощутимой перине воздуха... одним словом — развлекался по мере возможностей, как самый настоящий юнец, не отягчённый опытом более-чем-одной жизни. Наверно, ещё и скалился при этом, как переполненный довольством и радостью пьяница; во всяком случае, выражение лица я точно не контролировал.
Ещё одна необходимая отдушина. Такая же, как ночёвки в одиночестве, наедине с горами, звёздами и никому не подчинёнными ледяными ветрами.
Может, раньше, во времена цельности, я обошёлся бы без этого. В конце концов, когда я ещё жил у Ясси, то спокойно носил маску дни напролёт и не ощущал себя ни ущемлённым, ни разваливающимся на части. Но...
Весёлый Шень. И тот его... кусок, с которым я во внутреннем мире сделал сам-не-знаю-что. Хотя подозреваю — себя не обманешь! — это всё-таки было поглощение. Убийство души.
Проще всего оказалось разобраться с внешними последствиями. Например, после того боя я быстро обнаружил небольшое, но заметное (примерно на одну пятнадцатую или шестнадцатую) постоянное увеличение резерва. Также ощутимо прибавило в лёгкости использование Форм стихии Огня. Ещё впоследствии я неоднократно ловил себя на использовании связок и приёмов, не свойственных стилю семьи Ясси, а сверх того — не изучавшихся мной самостоятельно. То есть реакции и рефлексы тоже изменились, частично заимствованные у поглощённого.
Вроде бы всё хорошо. Сплошные преимущества, дешёвая сила без лишних хлопот...
Ага. Как же!
Наплыв чрезвычайно странных снов (хотя бы единожды через каждые две-три ночи меня прямо-таки подбрасывало с футона от красочных — хорошо ещё, что плохо запоминаемых из-за сумбурности — кошмаров; и порой после такой побудки мне уже не удавалось заснуть...). Ну, сны — это ещё не беда, а полбеды. Но не поручусь, что, не имея возможности переплетать Сеть Памяти, я не изменился бы нравственно и душевно (при благоприятном исходе) или просто-напросто не сошёл с ума (при исходе наихудшем).
Мне стало нравиться мучить людей, запутывать их, пугать — просто так, без ясной цели. Я начал ловить себя на желании порезать самого себя до крови или лучше прижечь — примерно как это было с незнакомыми приёмами боя. Изыски цаоской кухни, ранее вызывавшие брезгливость (вроде крепкой спиртовой настойки на скорпионах или жареных с грибами мозгов макаки), стали притягательны, как всякая редкость и изыск. Опять же, с учётом остального — так, мелочь, но как часть суммы... Сексуальные вкусы мои изменились тоже, причём в сторону неразборчивости. Или, лучше сказать, в сторону разных отклонений. Раньше я не видел ничего хорошего в жирной заднице, а также в тощих от недокорма, якобы "изящных" фигурах; да и, если уж совсем откровенно, шрам Санго вызывал у меня несколько не те чувства, которые я мог бы испытать прежде истории с Шенем. Потому что шрамы начали меня... волновать. Именно в том самом смысле. Потому что они хранили тень насилия и несчастья, боли и страха. Кроме того, некая тень влечения к мужчинам тоже меня посетила.
Да... отступник оставил мне в наследство целую гору всякого мыслемусора. И очень чётко прослеживаемую склонность к расщеплению ума. Я окончательно убедился в этом, когда при выполнении Духовного Двойника раздвоился духом по-настоящему.
Несколько позже, экспериментируя с Формами, смешивающими менталистику, цемора и демонологию (хотел хоть как-то возместить всем известную неспособность магов стихий Неба к созданию Двойников), мне удалось добиться настоящего прорыва. Разумеется, до полноценных стихийных копий себя так и не дошло. Но вот создать изменённых сикигами, содержащих вместо младших демонов отделённые частицы моей сеф и тени моего духа — это я сумел. Должен признаться, что такими сикигами — получившими имя Вестников Тени — я вполне мог управлять на значительном расстоянии, многократно превышающем радиус охвата моего хирватшу. А ещё шпионить через них и даже создавать Формы, не требовательные к объёму резерва: в основном — иллюзии, но при случае, жертвуя сикигами и выплёскивая весь запас сеф, даже боевые Формы попроще. Основной минус подобных творений заключался в частичной зависимости от прямого управления тем Духовным Двойником, что находился во внутреннем мире. Это не давало использовать в один и тот же момент более пяти-шести Вестников; впрочем, совершенно ничто не мешало мне заранее нарисовать побольше изменённых сикигами, а затем выпускать новых на замену исчерпавшим вложенную сеф...
— Смотрите, смотрите! Владыка летит! Мичио-сама лучше всех!
— Круто!
— Сенсей вернулся!
Помимо восторженных воплей малышни, усиленный контролем Воздуха слух донёс до меня и более интересный разговор, начатый парнем девяти лет с девушкой-куратором тринадцати:
— Хочу научиться летать...
— Так за чем дело стало? Тренируйся больше. Станешь подмастерьем — а это не так уж сложно, за три-четыре года точно справишься — и тебе помогут покорить Воздушную Тропу.
— Так у меня склонность к Огню.
— И что? Не так уж сложно выправить тренировками природное сродство. Вон, Владыка все три стихии Неба развивал. И развил. Но мне стало интересно, чем ты занимался на уроках теории, если не знаешь самых основ?
— Э-э... так я...
— Ты позоришь меня перед наставниками, ты это понимаешь? Невнимательный маг — это даже не плохой маг. Это мёртвый маг!
— Прости-прости, анеуэ! Я... я повторю всю теорию, честно-честно!
— Даже не думай, что я забуду проверить. У меня-то с памятью всё отлично.
Мысленно улыбнувшись, я беззвучно опустился на энгаву своего дома (вернее, нашего: у Санго на него прав даже побольше, потому как постройку оплатил глава клана в зачёт части приданого; и времени жена в нём проводит больше...). Столь же беззвучно — спасибо покорному Воздуху и заглушающим печатям — раскрыл сёдзи, скользнул внутрь и закрыл вход за собой.
Ага. Вот они где. Ожидаемо: как раз время завтрака...
Тише мыши по ни разу не скрипнувшим половицам прокрался я по коридору в сторону кухни, откуда доносилось тихое шкворчанье, бульканье и целый пучок перемешанных в плотный клубок, но при этом в равной мере аппетитных ароматов. (Стоило их учуять, как мой желудок, ещё не получивший своего утреннего подношения, предвкушающее квакнул... ну да предательский этот звук я успешно скрыл всё той же глушащей магией). Приблизиться. Оценить положение всех присутствующих с помощью сумеречного зрения. Правильно выбрать момент, просочиться на уже занятую территорию, присесть у стола сбоку:
— Хм, хм. И что у нас на завтрак?
Санго вздрогнула, как только я "проявился" для её чувств. Не очень-то она любит, когда я вот так намекаю на её навыки, заметно потускневшие без практики. Останься она действующим мастером магии, и я бы к ней вот так не подобрался... но она предпочла семью — и вслух я этот её выбор никогда не осужу. Напротив, мне даже отчасти лестна её жертва. Её вера в то, что моей силы хватит на всех нас.
