-Ну, что ж слушайте. — И запел красивым, звучным тенором:
На диком яростном коне
Свои владенья объезжая
Король увидел, на земле
Девчушка мёртвая лежала
В безумной ярости своей
Соседей земли отнимая
Он многих бил богатырей,
На женщин рук не поднимая
И вот, в величии своём,
Врагов уже не замечая
Беспечен, весел стал король,
Но жизнь такого не прощает
Подъехал к телу ближе он
И увидал вдруг с жутким страхом
Труп своей дочки, и вовек,
Свет для него сменился мраком.
Здесь Имморталис сделал паузу, и затем вновь запел, добавив в голос, побольше скорби и проникновения:
И в жизни, коли ты силён,
Не торопись тиранить слабых.
Ответить могут так они,
Что ты навеки в лету канешь.
После того, как умолк последний звук, пиршественный зал взорвался овациями. Конечно, восторги публики были сильно преувеличены, за счёт желания каждого из гостей, чтобы Бог Света обратил внимание именно на него, глядишь, и пожалует небожитель какие-нибудь бенефиции за "любовь к искусству". Но всё равно, было видно, что песня действительно понравилась. Так же, как и её исполнитель.
Великий Бог, твоя песнь так поразила мне, что я прямо сейчас сложил свою, в честь тебя! Позволишь ли исполнить! — Глаза молодого певца, произнёсшего эту речь, горели восторженным вдохновением. Имморталис помнил его, он обладал одним из лучших голосов на этом празднике. Звали этого юношу красивым, мелодичным именем Мирт, так похожим на его собственное. Чувствовалось, что парень не желает подольститься, а говорит искренне, но богу почувствовался какой-то подвох во всей этой его пламенной речи.
-Что ж, спой, если песня действительно хороша. — Вроде бы одобрительно, но в то же время со скрытым предостережением в голосе разрешил небожитель.
Молодой парень набрал в грудь побольше воздуха и начал.
Владыка божественной силы
Устроит вам праздник души.
Наполнит сырые могилы,
И свет засияет в тиши.
Не будет ни боли, ни страха,
Все будут смеяться и петь.
Смотри, не согласен он, ах ты ж!
Тогда твой удел только смерть.
Огни загорятся повсюду,
Беги, посмотри же скорей!
Бегут не туда, а оттуда,
В огнях тех сжигают людей.
А, затем, повернувшись к Имморталису, и явно его, пародируя, юноша с пафосом закончил:
Картина сия непременно
Найдёт отклик в вашей душе
И, сбудется всё, непременно,
Отпор не дадите, коль мне!
В зале наступила гробовая тишина. Юноша с вызовом смотрел в лицо небожителя, которое с каждым мгновением всё больше наливалось гневом. Многие из гуляк были изрядно пьяны, и потому не все сразу поняли истинный смысл выступления, а когда поняли, то остолбенели от ужаса.
Так, в открытую, дерзить богу, было чистым самоубийством. Даже "тёмные братья" на мгновение растерялись, не решаясь прервать песню, которую разрешил исполнить их господин.
-Щенок, тварь! Сжечь его!!! — Бога просто трясло от бешенства. Цепкие руки тёмных братьев уже потянулись к святотатцу, но тут в голову Владыки Света, похоже, пришла новая мысль.
-Нет, стойте! — Имморталис недобро усмехнулся — У нас, кажется, на сегодня запланированы бои гладиаторов? Вот и посмотрим, так ли хорошо он умеет владеть клинком, как своим гнусным языком!
По его знаку центр залы мгновенно очистили от столов и гостей, образовав нечто вроде арены. Из специальных помещений отгороженных от основного пространства железной клеткой вывели первого гладиатора. Им оказался высокий мускулистый чернокожий моханнец, державший в руках длинное копьё, но с металлическим, а не костяным, как это принято на его родине наконечником. Многие из присутствующих дам, обратили внимание на атлетически сложённого красавца с другого континента, и начали активно строить ему глазки, как бы невзначай оголяя плечо, или нагибаясь над столом с целью увеличить и без того глубокий вырез декольте на своих нарядах.
Певцу дали в руки короткий меч, бывший в ходу у легионеров Хаоса и толкнули в центр импровизированной арены. Моханнец дождался кивка небожителя и провёл первый выпад, который Мирт едва успел отбить, воином он не был никогда. Но, затем, ему повезло. Гладиатор, проводя свой выпад, поскользнулся на пролитой кем-то из гуляк луже вина и растянулся на грязном полу. Но юноша не воспользовался своим шансом, а молча стоял, глядя на лежащего, на земле бойца. Моханнец мгновенно вскочил, он понимал, что этот парень мог убить его. Но он не сделал этого, и потому чернокожий мужчина тоже медлил.
Его народ был миролюбив, по сути, и сражался только тогда, когда на него нападали. На гладиаторскую арену мужчина попал, приехав на Ардонис, с целью продать некоторые товары, которые очень ценились на "большой земле", так жители Иммарги называли Ардонис, но был обманут нечистыми на руку людьми, которые сперва напоили доверчивого богатыря в таверне, а затем и вовсе продали его в школу гладиаторов. Поэтому сейчас силач просто не мог заставить себя сражаться. Он ещё раз неуверенно ткнул копьём в сторону противника, но то, отскочив, широко размахнулся и отбросил свой меч в сторону
-Я не хочу драться с тобой, нам ведь нечего делить. — Спокойно произнёс Мирт, и в словах хрупкого, одухотворённого юноши сейчас чувствовалась непонятно откуда взявшаяся сила зрелого, много повидавшего на своём веку, мужа.
Моханнец, секунду поколебавшись, бросил копьё к ногам певца.
-Нам нечего делить.
Имморталис зарычал от ярости.
-Да как вы смеете не выполнять мой приказ! Сражайтесь, или я велю казнить обоих!
-Ты можешь убить моё тело, но мой дух тебе не погасить никогда, подлый тиран! — глаза юноши горели гневом, но в самой их глубине можно было увидеть Удивление и какую-то детскую растерянность, сила, заставившая его соперника опустить оружие, казалось, навсегда покинула его. Он не бросил в лицо тирану обвиняющие слова, не сказал о том, что его отца и мать сожгли как святотатцев и песня, исполненная в этом зале, была написана как раз тогда, а не сейчас.
Планируя свою дерзкую акцию, парень рассчитывал, что его крик души пронзит сердца пирующих до самого нутра и заставит их понять всю мелочность и жестокость внешне прекрасного небожителя. Но, вопреки ожиданиям, он не увидел ничего подобного. Все окружавшие его жаждали лишь зрелищ. И лучше кровавых. Никаких чувств не отражалось на лицах этих полуживотных, которых язык не повернулся бы назвать людьми. Лишь ленивое предвкушение казни святотатцев.
Да, жесток был мир Силоры. Жесток и безжалостен по отношению к слабым. И лишь сильные духом и телом могли выжить в нём. Только сильные...
* * *
Такой жуткой резни Мерон не знал с самого момента своего основания. Отправившись с четырьмя тысячами воинов Света преследовать бунтовщиков, которым всё-таки удалось вырваться, Горгон оставил в городе оставшуюся тысячу, а вместе с ней всех оставшихся в живых ополченцев, которые и предали город огню и насилию.
О воинах Света страшные сказки ходили по всей территории бывшей империи Мэртис. Уступая легионерам Хаоса в выучке, они намного превосходили последних жестокостью. В эти войска брали особо ярых приверженцев религии Света, проще говоря, фанатиков. После их карательных рейдов в живых не оставалось никого. Даже грудных детей. Вот и сейчас они ни на йоту не собирались отступать от традиций, убивая всех, вплоть до домашних животных.
Что же касается ополченцев, то они оказались для жителей Мерона едва ли не большим злом, чем даже одержимые фанатичной верой воины Света. Если последние просто хладнокровно зачищали от скверны "сию юдоль ереси и святотатства", то бывшие смерды, озверевшие от безнаказанности вовсю насиловали женщин, причём часто, в извращённой форме, не щадя при этом даже совсем маленьких девочек.
Детей же и стариков мужского пола подвергали жестоким пыткам, подвешивая их к деревянному щиту и на спор расстреливая из луков, как живые мишени, сдирали заживо кожу, делая ставки на то в какой стадии будет находиться процесс, когда жертва перестанет дышать и творили ещё много вещей, описывать которые просто не повернётся язык.
Некоторые из них находились и вовсе за гранью добра и зла. Картиус, вышагивая по гибнущим улицам города, наткнулся на совершенно потерявшего человеческий облик пьяного бородатого ополченца, который, распяв на воротах какую-то молодую девушку и раздев её до гола, ритмично тыкал ей в промежность своим коротким мечом, по которому стекала кровь несчастной, сладострастно мыча при этом.
Командир воинов Света, конечно, видал всякое, но подобное зрелище покоробило даже его. Подойдя вплотную к солдату, он рывком развернул его к себе, и, глядя в совершенно ничего не соображающие от выпитого глаза мерзкого скота, назвать человеком которого просто не повернулся бы язык, и брезгливо процедил.
-Тебе не кажется, что это уже слишком, боец?
-Так ить...Ваше Превосходительство... — Заплетающимся языком прохрипел ополченец — ...того... у меня с бабами по-другому не получается...
С отвращением отпихнув от себя смерда, который, нисколько не стесняясь, тут же продолжил своё гнусное издевательство, Картиус пошёл дальше. В конце концов, девка всё равно должна умереть, а этот воин.... Что ж, всё-таки он проливал кровь за богоугодное дело, и заслужил награду.
Город Мерон, как таковой прекратил своё существование. Ни один человек не захотел бы селиться здесь после того, что в нём произошло. Казалось, вся земля вокруг была пропитана людским страхом и болью. Войско грабило город по традиции в течение трёх дней. Затем, Картиус, оставшийся здесь за главного, приказал предать город огню — "в назидание остальным".
* * *
Забавы продолжались и тогда, когда тела бунтарей давно уже рассыпались пеплом, разделив судьбу несчастного факира. Бои гладиаторов во дворце небожителя продолжались до поздней ночи. Пирующие делали ставки на понравившихся воинов, порой проигрывая целые состояния. Среди бойцов были почти все представители рас Силоры. Моханнцы и джеррийцы, сархалионцы (братцу Сахмету привет) и мэртиссцы, орки и даже свирепые нордиссцы. Не было только сартов. К большому сожалению любителей подобных зрелищ, воины этого гордого народа никогда не сдавались в плен, всегда предпочитая смерть, бесстрашно бросаясь даже на десятикратно сильнейшего противника.
Особенно гостей привлёк своеобразный турнир, устроенный Имморталисом среди восьми сильнейших гладиаторов. Бог Света отобрал из каждой народа по одному бойцу, поэтому получилось, что в турнире участвовали: три человека: мэртиссец, сархалионец и джерриец, орк, нордиссец, гном, онглон (доброго здоровья, братец Дерван) и даже эльф, хотя последние были, как правило, не слишком сильны в рукопашной.
Настоящей мечтой Имморталиса было заполучить в гладиаторы хотя бы одного герона. Ему было интересно посмотреть, на что способны в поединке чудовищные оборотни, но тут как говорится, мечты пусть остаются мечтами. Героны пользовались особым покровительством самого Владыки Хаоса, который и сам происходил из этой расы. Так что за такой фортель Бог Света и сам мог попасть на гладиаторскую арену, причём полностью лишённый всех божественных сил, а это никак не входило в его планы.
Тут размышления небожителя прервал толстый напыщенный церемониймейстер:
— Итак, первый бой. Фальк из благословенного Мэртиса против Абу-Али из Сархалиона!
На арену вышел невысокий худощавый мэртиссец вооружённый подобно Горгону двумя парными мечами. Одет он был в плотно облегающую его тело чёрную кожаную куртку и такие же чёрные штаны. Его противник представлял собой типичного сархалионского воина в белой просторной накидке и повязанной чалмой на голове, вооружён он был кривым ятаганом, что тоже было обыденным для бойцов султаната.
После удара в большой медный гонг толстым здоровенным детиной, соперники начали сходиться. Но поединок не продлился долго, поскольку Фальк был истинным чемпионом, убившим в таких боях уже около двадцати противников, а Абу-Али же был лучшим лишь из пятерых сархалионцев, томившихся до недавнего времени в мрачных подвалах дворца Бога Света. Большего количества воинов султаната у Имморталиса просто не было.
Первый же выпад южанина оказался для него фатальным, одним молниеносным ударом мэртиссец отсёк противнику кисть правой руки сжимающей ятаган, а вторым хладнокровно, как барану на бойне, перерезал горло.
Когда арену привели в порядок, церемониймейстер выкрикнул вторую пару участников.
Грок из Харбрада против Октариэля из..., хм, — толстяк на секунду замешкался — из дивного народа!
Эта пара выглядела ещё экзотичнее. Здоровенный орк Грок был облачен в меховую безрукавку сделанную их шкуры варга, в то время как его противник — в популярный в его народе облегающий наряд зелёного цвета. Вооружён эльфийский воитель был знаменитым лунным клинком, его же соперник довольствовался громадным однолезвийным топором с воронёным лезвием, бывшем в ходу у воинов его расы.
На этот раз бой продолжался подольше. Сперва эльфу удалось провести удачный выпад и неглубоко рассечь кожу на татуированном бицепсе правой руки противника. Но, затем удача отвернулась от прекрасного воителя, и ему пришлось уйти в глухую оборону, отражая яростные атаки рассвирепевшего орка. Долго так продолжаться не могло, и, вскоре, чудовищный топор жителя Харбрада глубоко в рубился в тонкую талию Дивного, почти разрубив её напополам.
-Я же говорил, эти гордецы совершенно не умеют сражаться! — Разочарованно проговорил Бог Света — Можно сказать, этот эльф доблестно разделил судьбу своего народа!
Пирующие угодливо захохотали. Всё дело было в том, что Самхейн, приводя к покорности этот удивительный народ ещё в самом начале Тёмной эпохи, практически полностью его уничтожил, а оставшихся в живых его представителей вывез из родного для них Дивного леса и превратил жалкие остатки некогда могучей и гордой расы в своих рабов. То существование, которое влачили перворождённые на сегодняшний день, вряд ли можно было назвать жизнью.
Ненависть же Имморталиса к этой расе имела куда более глубокие корни. Ещё в детстве он считал себя полуэльфом, так как был действительно немного похож на представителя дивного народа, чем страшно гордился. Но, впоследствии узнал, что он глубоко ошибался, так как таких существ быть в принципе не может. Эльфы не могли иметь потомства от людей и наоборот.
А турнир, между тем, был в самом разгаре.
-Гимли с Южных гор против Харбана с гор Ужаса!
-Присутствующие заметно оживились. Непримиримая вражда между двумя родственными друг другу расами была известна всем, так что бой обещал быть интересным.
Гимли был облачён в знаменитые доспехи из гномьей стали. Его противник лат не носил вовсе и был вооружён тяжёлым молотом из металла онглонов, не уступающего по крепости металлу так ненавидимых последними, бородатых воителей. Одеждой ему служили штаны и безрукавка из кожи северного носорога, которая была в три раза толще и прочнее бычьей.
Этот бой тоже не слишком затянулся. Вооружение гнома представляли собой круглый тяжёлый щит и небольшая секира на короткой рукояти. Как бы то ни было, оружие онглона оказалось длиннее. К тому же, сила карлика намного превосходила силу Гимли, а тяжёлая броня последнего дала Харбану ещё и преимущество в скорости и выносливости. Не прошло и пяти минут, как гном уже обессилено сидел на полу, будучи не в состоянии отражать своим изрядно помятым щитом могучие удары молота соперника. Последнему оставалось лишь вскинуть над головой противника свою кувалду и обрушить её всей своей немалой мощью на голову ненавистного бородатого врага. Череп Гимли раскололся как гнилой орех. Шлем из знаменитой стали его народа на этот раз не помог.
