Уже выходя из зала, Льдан позволил себе слабую усмешку — он уже сейчас прекрасно знал, каково будет решение его воинов.
* * *
Стоя перед огромной толпой варваров, Оргел напряжённо думал, о том, как и что он будет говорить. Сам опытный воин, он прекрасно понимал, что приёмы изящной словесности, столь любимые изнеженной мэртисской аристократией, здесь вызовут лишь хохот и насмешки. Перед ним стояла непростая задача, с одной стороны, он не должен был оскорбить честь северян, а с другой, не в коем случае не заискивать перед ними, слабость нордиссцы не прощали даже своим соплеменникам.
Дети севера! — Оргел нарочно обратился к мрачно разглядывающим его воинам, так как будто он сам был одним из них.— Я не буду ходить вокруг да около, у наших народов появился общий враг! Для того, чтобы справиться с ним, нужно объединить силы Сарты и Нордиса. Ваши вожди понимают всю серьёзность положения и согласны со мной. Теперь слово за вами, я хочу, чтобы вы выступили в поход для битвы с империей Инфротерры, для этого понадобятся все ваши воины. Согласны ли вы сделать это? Решать вам.
-С каких это пор чужеземец смеет выступать перед детьми севера! — проревел низким сиплым голосом Крейн, сильный, но не отличающийся большим умом воин. — Да вы, сарты, просто слабые бабы, раз не способны сами за себя постоять! А ты без твоих колдовских штучек просто кусок мяса! Готов поспорить, что ты не продержишься и минуты в честном бою против меня!
-Назови своё имя, воин. — Тяжёлым голосом проговорил Оргел. Он понимал, что это оскорбление ни в коем случае нельзя спускать. — Чтобы я знал, кого убью сегодня.
-Моё имя Крейн, жалкий червяк! А твой труп уже сегодня будут жрать голодные импы! И весь мир узнает, что даже простые наши воины сильнее ваших жалких богов!
-Хватит! Довольно взаимных оскорблений! — Тон Льдана, казалось, не выражал никаких эмоций. — Вызов брошен. Кто-нибудь из вас желает отказаться от поединка?
-Только если этот карлик, у него, небось, от страха давно штаны промокли! — Со всех сторон раздался грубый хохот.
Оргел почувствовал, как медленно поднимается в нём тяжёлая холодная ненависть. Что ж, этот говорящий скот поплатится жизнью за свои слова, и смерть его лёгкой не будет.
Противники проследовали на импровизированную арену, которая представляла собой не большой круг, устроенный прямо на голой земле, очищенный от снега и прочего мусора, который может помешать бойцам.
-Поединок проходит до смерти. Использование магии запрещено, за этим я буду следить лично! Нарушивший этот запрет тут же будет признан проигравшим и немедленно уничтожен!
Оргел не сомневался, что предостережение предназначалось именно ему, к тому же, среди толпы воинов он заметил шесть или пять громадных фигур ледяных гигантов. Так что, учитывая тот факт, что они с Льданом были примерно равны по силам, у него не было никаких шансов выйти отсюда живым, вздумай он играть не по правилам.
Противник сартского бога был в два раза выше и намного тяжелее последнего, в руках он сжимал громадную, обоюдоострую нордисскую секиру, щитом Крейн, видимо, решил пренебречь, надеясь на лёгкую победу. Оргел в очередной раз поразился подобной беспечности, ну что ж, он покажет, к каким пагубным последствиям может привести недооценка противника.
Сам он был вооружён лишь сартским коротким мечом. "Стальную волю", меч самого Оргела Льдан вежливо, но настойчиво попросил отдать ему, справедливо заметив, что у его противника оружие самое обычное, так что скрепя сердце, "повелитель стали" всё же вручил клинок в руки Бога Холода. Нынешнее же оружие нашлось в бесчисленном арсенале нордиссцев, которые в своих походах забирали себе все вещи, принадлежащие воинам, павшим от их рук.
Первым бой начал Крейн, с диким воплем он прыгнул с края арены почти в самый её центр, одновременно обрушив на противника страшный рубящий удар сверху. Оргел ловким перекатом ушёл с линии атаки, одновременно успев располосовать бедро нордиссца. Взревев, варвар вновь атаковал, на этот раз сильными размашистыми боковыми ударами, бог ловко уклонялся. Несмотря на божественную силу, он также мог умереть от пропущенного удара, ибо тело его было всё ещё телом человека, и усовершенствовать его он бы смог, лишь став старшим богом, а до этого Оргелу было ещё очень далеко.
Уклоняясь, Оргел попробовал, было, атаковать сам, но Крейн с неожиданной для его комплекции ловкостью парировал удар древком секиры и отшвырнул бога на край арены, сила "повелителя стали" существенно превосходила человеческую, но соперничать с гигантом нордиссцем в ней он не мог.
Решив, что победа у него в кармане, варвар с торжествующим рёвом обрушил секиру на упавшего Оргела, однако тот с непостижимым, веками отработанным в боях проворством откатился в сторону, одновременно рубанув Крейна по ноге в области щиколотки. Наполненный болью вопль, прозвучавший в абсолютной тишине был, казалось, полон горестного недоумения: "как же так, ведь победа была почти что моя?" Но почти, как известно, не считается.
Уже стоя на коленях с отсеченной ступней, Крейн попытался нанести широкий размашистый удар, пропустив который, Оргел лишился бы головы, но последний, уклонившись, отсёк противнику правую руку, а затем изо всех сил вонзил лезвие клинка прямо в пах нордиссца. — И у кого теперь мокрые штаны, Крейн? — Усмехнулся царь сартов в лицо уже ничего не соображающего от боли варвара и, выдернув свой меч, мощным ударом отрубил противнику голову.
Варвары впали в оцепенение, которое через секунду сменилось возбуждёнными выкриками. Кто-то кричал, что "проклятый сартский колдун обманом выиграл поединок". Другие возражали, что всё было по правилам. Но мощный, властный голос, моментально перекрывший гомон толпы, мгновенно заставил всех умолкнуть.
-Тихо! Бой завершён! — Голос Льдана резал не хуже клинка — Чужеземец победил честно, и если кто-то сомневается в моих словах, то он может вызвать на поединок меня! — желающих, естественно не нашлось. — Дети севера! Наш гость только что доказал, что силен не только в магии или на словах! Он отважный воин и достоин уважения. Что же до его предложения, то я полностью с ним согласен, нам нужно объединиться не только, для того чтобы выжить, но и для того, чтобы отмстить тому, кто отнял нашу главную святыню, вы все знаете, о ком я говорю, а разве мы когда-либо прощали обиды?
-Нет! — мощный рёв вырвался одновременно из тысячи лужёных глоток
-Так мы отомстим?!
-Да! Отомстим! Вернём Жемчужину Льда! Смерть Осквернителю!
За выступление в поход, против Тёмной Державы проголосовали все воины без исключения.
* * *
-Значит, мы обо всём договорились?
-Да, не сомневайся, наше слово весит не меньше вашего, но не рассчитывай больше, чем на шесть тысяч мечей, кто-то должен остаться на острове, на случай вражеского нападения охранять женщин и детей.
Покидая земли Нордиса, Оргел невольно подумал о том, что между их народами много общего, и как знать, возможно, этот первый шаг перерастёт в крепкий долговременный союз двух могучих держав.
Глава третья. Воронвэ.
-Ханна, Ханна, смотри, там человек! — пронзительно прокричал тонкий детский голосок.
-Обгорел весь, бедняга, видать, на лихих людей наткнулся, вот они с ним и того... позабавились. — Сочувственно прогудел в ответ деловитый, обстоятельный бас. — Нынче от разбойников житья совсем не стало. И куда только наши Великие Боги смотрят...
-Тише, дедушка Кнур, у лесов есть уши! — сердито прошептала та, кого назвали Ханой. — Хочешь, чтоб тебя, как Одноногого Марфа в ереси обвинили? Вот сожгут тебя тёмные братья, что я одна с Микой делать буду?
Одноногий Марф потерял ногу ещё лет десять назад, во время войны с орками, когда они в очередной раз взбунтовались. Ветерану не повезло, он упал с лошади, а затем здоровенный орк обрушил ему на ногу свой чудовищный топор. Это было последнее, что Марф помнил.
Очнулся он уже в полевом госпитале, где усталый маг-лекарь равнодушно сообщил, что левой ноги у него больше нет. Вернувшись в родную деревню, он как ветеран, пострадавший на войне, был обязан содержаться её жителями, но старый солдат не захотел жить нахлебником. Он начал мастерить всевозможные инструменты, или чинил различные старые вещи, и вскоре жители уже удивлялись, как же раньше они жили без его ловких руки, в свою очередь, помогали ему справляться с той необходимой работой, которую он сам выполнять не мог в силу своего увечья.
В общем, казалось, жизнь Марфа наладилась, если бы прошлым летом он, изрядно хватив лишнего в деревенском трактире по случаю чьей-то свадьбы, не заявил, что, по его мнению, великий бог Кэртиэль, слишком уж сильно смахивает на обычную бабу, и что он бы не прочь, так сказать, лично проверить, кто же он на самом деле, мужчина или женщина.
Кто донёс об этом разговоре тёмным братьям, так и осталось неизвестным, но уже на следующий день за Марфом пришли. С жуткого похмелья, он так толком и не смог ни оказать сопротивление двум дюжим бугаям в тёмных балахонах, ни вспомнить, что же именно он говорил тогда в том злополучном трактире. Но это его не спасло, ветерана сожгли на деревенской площади, предварительно кастрировав за, как было сказано в приговоре: " кощунственное сомнение в мужеской природе Великого Бога", а дом калеки вскоре развалился на части, видимо, пожелав разделить участь своего хозяина.
-Мика, скорей беги домой за травами! Ты сам знаешь, какие нужны! А то бедолага еле дышит!
Лежавший на земле человек и впрямь, выглядел неважно. Весь обгоревший, в грязных, закопченных лохмотьях, как будто бы выползший из самого центра лесного пожара, он слабо дёргался и тихонько стонал.
-Эй, ты меня слышишь, как же тебя так угораздило, бедняжка?
-Пить. — Еле слышно прошептал незнакомец — Пожалуйста, воды...
-Конечно, конечно, потерпи немного. Дедушка Кнур! У тебя же была фляга!
-Ох, ты, старый дурак, а я и совсем забыл! Сейчас, сейчас Ханнушка! — Старик, кряхтя, принялся искать что-то за пазухой. — Ох, так вот же она!
-Давай скорее, он уже почти не дышит! На, миленький, пей, только не умирай, пожалуйста, сейчас и Мика со снадобьями придёт. — Скороговоркой зачастила девушка — Ох, да где же этот сорванец! Когда надо, вечно его не дождёшься! — Охая и причитая, женщина не забывала при этом деловито ощупывать раненого, вызывая у последнего болезненные стоны. Та сноровка, с которой она это делала, говорила о том, что для неё эта работа была не в новинку. Ханна, действительно, была деревенской целительницей, молодой, но уже достаточно опытной, чтобы грамотно лечить скотину и, если понадобиться людей. Тёмные братья сперва косились на неё, но, убедившись, что у девушки нет ни малейших способностей к колдовству, и что она не замечена ни в каких проявлениях ереси, оставили в покое.
-...Ну, наконец-то, тебя только за смертью посылать! Всё принёс?
-Обижаешь. — Деловито, явно подражая манере взрослых, проговорил белобрысый Мика — не первый год тебе помогаю. Разве я когда-нибудь, что-нибудь забывал? — На самом деле мальчуган частенько путался в названиях трав, особенно когда только начал жить с Ханой, но у целительницы сейчас попросту не было времени препираться с ним.
-Так, вроде бы действительно всё правильно. — Шептала девушка, одновременно накладывая какую-то дурно пахнущую мазь на тело мужчины — Если всё пойдёт как надо, то через неделю будешь совсем как новенький. Батюшки! Дедушка Кнур, смотри, эти нелюди ему и руку отрезали!
-Вот так, так. Не повезло парню, как жить то будет без правой руки? Пропадёт ведь.
-Не говори так! — В глазах целительницы стояли злые слёзы — Мир не без добрых людей, да и мы, в случае чего, в беде не оставим! Как хоть зовут то тебя, миленький?
-Меня... — прошептал раненый — я не помню... Имя! — мужчина забился в истерике — Как мое имя!
-Тише, миленький так бывает, ты обязательно вспомнишь. Дедушка Кнур, как думаешь, вдвоём мы его дотащим?
-Почему вдвоём?! — обиженно вскинулся Мика — А я, выходит не в счёт? Да я, если хотите знать, один его дотащу! — Несмотря на серьёзность положения, девушка и старик весело засмеялись.
-Ладно, герой. — Отсмеявшись, улыбнулась Ханна — Ты давай беги лучше приготовь раненому постель, ему долго будет нужен покой. Сорванец хмыкнул, но ничего не сказал, он понимал, что в этот раз Ханна была права.
Незнакомца удалось дотащить до хижины уже под утро, но и пока его туда несли, и уже лёжа в мягкой постели, он, как заведённый повторял одни и те же слова. — Имя... как моё имя...
* * *
Деревня, в которой проживала Ханна, насчитывала около двухсот дворов и не считалась особенно большой. На окраинах Мэртиса иногда встречались сёла и втрое большего размера. Это было связано с тем, что хотя Инфротерра и считалась единой державой, её провинции нет-нет, да и вспоминали старые обиды, совершая набеги на соседей.
Конечно, Самхейн жестоко карал зачинщиков за любую подобную выходку, но как говориться, дурная голова ногам покоя не даёт, вот и случались у мэртиссцев столкновения и с княжеством Гинор, и с орками Харбрада, и с Санарисом, и даже иногда, с ограми Горхейма. Посему, чтобы выжить, местным жителям приходилось держаться вместе большими группами.
Деревня Ханны же находилась недалеко от небесной столицы Тёмной Державы величественной Херреи и никогда не подвергалась нападениям, поэтому местное население могло позволить себе то, что было абсолютно не допустимо в приграничье Мэртиса, например, отсутствие крепких стен вокруг села.
Большинство жителей этой деревни являлись преимущественно смердами, то есть принадлежали государству, являясь, по сути, его рабами, не имели своей собственности, да и вообще, не считались за людей. Ханна же, в отличие от этого большинства, была свободной, но не по праву рождения. Происходя из семьи холопов, она и сама должна была принадлежать к их сословию, но ей повезло. Маленькую, но смышлёную, и быстро схватывающую всё на лету девочку приметил старый лекарь, бывший солдат, кровью заслуживший своё право на свободу. Сначала он взял ребёнка к себе в помощники, а затем так привязался к ней, что не пожалел пяти золотых, сумму, для смердов просто баснословную, и выкупил девочку.
Как и все деревенские целители, Ханна жила на отшибе в маленькой хижине, на крыше которой постоянно сушились целебные травы, так необходимые ей в её работе. Вести нехитрое хозяйство девушке помогал старый Кнур, бывший лесником, да прибившийся к ней два года назад сорванец Мика, родителей которого сожгли за ересь. Если ба Ханна не приютила его, ребёнка ждала бы поистине страшная судьба. По слухам великий бог Кэртиэль отдал приказ доставлять всех пойманных беспризорных детей лично ему, а оказаться в его покоях, значило для маленьких бродяг принять участь, во сто крат худшую, чем обычная смерть.
В ту злополучную ночь они ходили собирать одну редкую траву, которая сохраняла свои целебные свойства, лишь, будучи собранной, в это время суток. Вот тогда зоркий глаз мальчугана и углядел на земле странный силуэт, оказавшийся раненым мужчиной. По виду, незнакомца можно было принять либо за воина, либо за купеческого приказчика. И те, и другие хорошо владели оружием, и изредка отваживались путешествовать в одиночку. Об этом свидетельствовало и крепкое худощавое, натренированное тело, и мышцы, которые явно развились от упражнений с мечом, а не от тяжёлой работы, у Ханны на это был намётан глаз.
