Каждый выбирает по себе (книга 2)

    Не удержавшись (к Лешему хортов!), Баюн метнулся туда, где отсыревший хвойный опад сохранил едва уловимый отпечаток следа чародейки, который не полностью заглушила резкая мускусная метина волчьей струи. Так и есть, не ошибся... Есть! Котофей крутнулся по поляне, сделал стойку, точно выжловый пес, и заспешил, стараясь не потерять следов. Они, как назло, множились, сплетались причудливым узором ароматов — тут и Антон отметился, и Тимофей, и Леший, и кто-то чужой... Похоже, Баюн со своими зряшными поисками пропустил оживленный междусобойчик.

    Очутившись вскоре перед запертой дверью дома, не подающего признаков жизни, котофей не стал тревожить хозяйку. Зачем навлекать на себя гнев чародейки, разбуженной не вовремя? Есть весьма легкий способ попасть внутрь и куда более безопасный для его кошачьего здоровья... Шмыгнув в марево портала, через мгновение кот оказался на кухне. Тишина безлюдного дома настораживала, но котофей и без того понял, что зря радовался. Все осталось так же, как в тот день, когда они с Антоном ушли, вот только отложенные парнем и впопыхах забытые на полу ножи исчезли.

    — Кимря, — позвал он, — ты прибралась?

    Домовиха не вылезла. Упрямая... ну, не буду тревожить почем зря...

    Кот порыскал по шкафчикам. Голым голо — есть нечего... Сунул нос в сухие травы. Не мешало бы настроение поднять и здоровье поправить. Прочихавшись, огорченно констатировал, что кошачьего корня нет и в помине. Тогда и задерживаться не стоит... До рассвета ещё можно вокруг побегать, а потом наведаться к Лешему и издалека посмотреть, как дела у Антона.

    "Благими намерениями дорога в Навь вымощена... пока я чужие проблемы решаю, свои множатся, — огорченно думал Баюн, труся по следу, случайно обнаруженному около разоренного гнездовья малиновок. Решил подкрепиться перед дальней дорогой и вот, пожалуйста... — Ласка пуглива, а эта несколько дней около дома околачивалась. Откуда такая прибилась? Повадится на кормежку бегать, и останусь я с таком, а она с гаком... — Возмущению кошачьему не было предела, проучить нахалку следовало немедленно. И другим наука будет. — Догоню только...".

    С первыми лучами солнца след расторопного хищника истаял, словно утренний туман. Уставший от напрасной беготни котофей рассудил, что наглая ласка не стоит таких усилий. Надо думать, случайно забрела, и с такого далЁка не будет бегать к его заветной заначке на черный день. Ну и Леший с ней... есть дела поважнее... теперь к ведьмочке знакомой наведаться надо бы... пошептаться.

*

    — Что потерЯл?

    Антон медленно повернулся.

    "Эльф... Лук на плече, из-за спины выглядывает оперенье пучка стрел, с охоты, наверное, в опущенной вниз руке болтается тушка птицы ... Точно, эльф, один к одному, как в кино, только живой, — пронеслось в голове. Одна из пассий Антона оказалась ярой поклонницей фэнтези, так что об эльфах он имел представление. Четвертого "домашнего" просмотра режиссерской версии культового фильма "Властелин колец" парень уже не выдержал, заявив своей подружке, что предпочитает убивать время несколько другими способами, более приятными для тела. "Любовь" кончилась, толком не успев начаться, но эльфы в голове застряли надолго... — Да ну, ерунда, они же выдуманы... — Впрочем, он тут же себя поправил, усмехнувшись незатейливости своих мыслей: — А Леший, Кащей, кикимора разве нет? Но им ты не удивлялся... Говорящему коту, впрочем, тоже...".

    Высокий, тонкий в кости, мужчина со снежно-белыми волосами до плеч, перехваченными на лбу тонкой лентой, молча рассматривал непрошенного гостя с головы до ног.

    Чувствуя, что пауза несколько затянулась, Антон наигранно закашлялся, лихорадочно соображая, что сказать. Ничего умного в голову не шло, кроме того, что если это и, правда, эльф, то какой-то нетипичный, поскольку жить в такой глухомани им не положено. Впрочем, не ему судить об эльфах...

    — Я спрашиваю, что потерял?

    — Отлюдка ищу.

    — Нашел, — мужчина взглядом поймал ускользающий взгляд парня, — и что?

    Действительно, что? Антон поежился от пронзительно взора "эльфа". Он терпеть не мог этого слова "пронзительный", но как ещё назвать этот жесткий взгляд? Темные густые брови (как говорится, вразлет) сурово сдвинуты у переносицы, узковатые приподнятые к вискам глаза, опушенные короткими темными ресницами, неотрывно глядят на парня. Глаза... один ярко-голубой, другой темно-карий... один, как сияющий летний полдень, другой, как мрак зимней ночи... О том, с чего именно такие сравнения пришли ему в голову, Антон даже не задумался, не до того. Он искал нужные слова, которые, как назло, на ум не шли. Не послушал доброго совета котофея, не придумал надежного прикрытия, кого теперь винить, кроме себя? Парень раскрыл рот, надеясь на "авось", и...

    — Возьмите меня в ученики... Хочу стать таким, как вы.

    "Боже, что я несу? — ужаснулся он, осознавая потаенный смысл пословицы "язык мой — враг мой".

    — Как "мы"? — скептически усмехнулся Отлюдок. — А ведь не за этим ко мне шел. Что этому сладкоголосому болтуну от меня понадобилось?

    — Кому? — не понял Антон.

    — Баюну.

    — Я не знаком ни с каким Баюном, — вовремя припомнив нежелание котофея идти с ним, принялся отнекиваться парень. Учитывая чувство юмора кота, можно было не сомневаться, что колдуну он когда-то насолил и, видать, крепко. — Кто это?

    — Не прикрывайся, у тебя все штаны в кошачьей шерсти.

    Антон торопливо опустил глаза. Точно, правый бок весь в шерсти — из грубой ткани штанов предательски торчали длинные черные волоски. Нацеплял, когда к Лешему шли, и Баюн об него терся. Надо же, волшебное существо, а линяет, как самый обычный шелудивый кот.

    — Это? Ума не приложу, где... — неловко оправдываясь, принялся отряхиваться парень, мысленно чихвостя на все лады котофея. — "Все... Спалился... Зараза Баюн!"

    Отлюдок, выпрямившись во весь свой немалый рост, с явным презрением наблюдал за его неловкими попытками уйти от ответа.

    Антон представил, как он смотрится со стороны: мятая, провонявшая потом некогда светлая рубаха, штаны в темных пятнах (откуда взялись — необъяснимо), сапоги невнятного серо-буро-зеленого цвета. Никакого сравнения со стоящим напротив него, облаченным в кожаный жилет-безрукавку и пижонские кожаные штаны с заклепками, как у фанатов-рокеров (хоть и потерт костюмчик слегка, но весьма стильный). Правда, тяжелый кулон на плетеном шнурке, раскачивающийся на груди при каждом движении Отлюдка, несколько выбивался из образа престарелого "металлиста". Людмила бы точно сказала, что за камень оправлен в черный металлический треугольник, она разбиралась в них неплохо. Антон не знал, для него прозрачный желто-зеленый камень, играющий переливчатыми бликами, казался зловещим оком, пристально наблюдающим за каждым его движением.

    Колдун прошел к землянке, снял лук, положил на землю, рядом пристроил колчан со стрелами. Не обращая никакого внимания на Антона, сноровисто ощипал свою добычу и отложил, завернув её в листья лопуха, потом обернулся к парню:

    — Все ещё хочешь быть моим учеником? — последнее слово он произнес с явной иронией, глядя тому прямо в глаза.

    — Да, хочу, — не отвел взгляда Антон. Начнешь юлить, вообще прогонит, как тогда из леса самому выбираться.

    — Тогда пошли... — колдун прикопал потроха птицы и окровавленные коричнево-белые перышки, развернулся и, не оглядываясь, пошел прочь с поляны.

    Конечно, Антон, точно телок на привязи, поплелся следом, думая, не слишком ли многого он попросил. Но уже куда деваться?

    По едва намеченной тропке Отлюдок уходил все дальше от парня, скрываясь за кустами в рост человека. Вроде и не спешит, а догнать его никак не получается. Парень подбавил ходу, ориентируясь на легкий шелест листьев впереди. Зря... Узенькая тропка нырнула в заросли крапивы. Антон, не ожидавший подвоха, шарахнулся в сторону, когда жгучие стрекала коснулись руки, и завяз, словно муха в паутине, в дебрях ежевичника. Парень не успевал отцепить одну лозу, густо усыпанную острыми колючками, как в него впивалась другая, третья, оплетая его колким коконом. На миг возникло ощущение, что бороться ему с кустом до скончания века, и то не факт, что выберется.

    — Эй! — паникуя, крикнул он изо всех сил, отдирая от штанов особо настырную ветку. — Отлюдок!

    — Чего орешь? Не дома... — вернувшийся колдун играючи освободил его от ежевичного плена, — лес тишину любит... А чужаков — нет.

    "Можно подумать... Я уже нагулялся по нему по самое не могу, так что пора меня уже за своего признать. Да будь моя воля, я бы в этот ваш лес ни за какие деньги бы не сунулся, но Людмила...".

    Впрочем, вслух говорить этого Антон не стал. Во избежание...

    Вскоре они выбрались из ежевичника, оставив позади чащобу лиственного леса, и очутились в ивовой рощице, насквозь пронизанной золотисто-красными лучами солнца. Оно просвечивало сквозь кроны ив с узкими серебристыми листочками, охряными пятнами расцвечивало ковер подножной травы, усыпанный мелкими белыми цветами-звездочками, над которыми суетливо жужжали мухи. Легкий ветерок играл длинными косицами деревьев. Парень был бы не прочь остаться здесь и дальше никуда не ходить, но колдун не думал останавливаться. Быстрым шагом он миновал открытое пространство. Антон вздохнул и поплелся следом в заросли ивняка с переплетенными, словно нарочно ветками.

    "Одно утешение, что не колются, — утешал себя парень, пробираясь за ним через живую стену, вставшую на их пути. — И все же — куда он меня ведет? И не спросишь ведь...".

    Неожиданно кусты перед ним расступились, открыв узкую полоску берега. Перед глазами предстало лесное озеро с темной, бурой водой. Только сейчас Антон сообразил, что под ногами уже давно пружинит мягкая торфяная подстилка, напитанная влагой, а вокруг стоит тишина, странная для леса. Ни посвиста птиц, ни жужжания насекомых... и звонкая дробь туканья дятлов, обычно слышная издалека, сейчас смолкла. Даже шорох листьев стих... вместе с ветром... Нехватка привычного фона, на который парень уже давно не обращал внимания, заставил насторожиться. Антон глянул на колдуна, неподвижно застывшего на берегу. Тот внимательно изучал противоположный берег озера. Крутой откос с росшими на нем соснами затягивал белесый туман, поднимающийся от воды, и разглядеть то, что рассматривал ведьмаг, не удалось. Парень пожал плечами: — "Что он здесь забыл?", не спеша побрел по узкой полоске берега к нему.

    Дождавшись парня, Отлюдок подвел его к воде. Пологие волны в замедленном ритме набегали на берег, несмотря на безветрие.

    — Не передумал? — спросил колдун.

    Антон отрицательно покачал головой (рта он решил больше не открывать). Скажет, что передумал, как тогда за сестру просить станет? А так колдун глянет, что толку от него никакого, да и прогонит, как бесперспективного... А если не очень разозлится, то и поможет...

    Отлюдок достал из расшитого бисером мешочка, висящего у него на поясе, завернутый в сероватую ткань подсохший кусок хлеба. Со странным выражением на лице раскрошил его над водой.

    Вмиг темная вода словно вскипела белым ключом. Антон наклонился, всматриваясь в бурлящие пузыри. Юркие мальки жадно хватали хлебные крошки, вырывая лакомые кусочки, стараясь опередить один другого. В глубине озера мелькнули серебристые маневренные тени. И в тот же миг мальки ринулись в разные стороны, спасаясь от поднимающихся вверх хищников. Крупные рыбины, в пену взбивая верхний слой воды хвостовыми плавниками, устремились за ними.

    — Видел? Точно так же в Нави черти твою душу рвать будут, коль твердо решил волхвованием заняться.

    "Черти? Это мне не страшно, видели чертей. И с ними можно общий язык найти. Мне бы от тебя поскорее смыться" — парень не собирался здесь задерживаться надолго:

    — Мне все равно...

    — Все равно... — задумчиво повторил Отлюдок, глядя на будущего ученика. — Ну, раз все равно, оставайся... глянем, на что ты способен...

    — Искупаться можно? — хмуро поинтересовался Антон. Быть у озера и не окунуться было глупо. Хорошо бы еще и постирушки устроить, да не до хорошего...

    — Здесь глубоко.

    — Я умею плавать.

    Колдун, оставив парня у воды, отошел к ивняку и присел на выпирающие корни кустарника.

    "Нда... лучше б сапоги не снимал... — стараясь дышать через раз, Антон прополоснул портянки, обмыл обувь, отставил в сторону. Одним махом сдернул через голову рубаху. Почувствовав знакомый свербёж между лопатками, оглянулся на Отлюдка. От пристального взгляда разноцветных глаз колдуна стало почему-то не по себе. Дальше обнажаться расхотелось: — Еще сглазит...".

    Он натянул рубаху обратно, утешая себя тем, что одежда заодно и постирается, зашел по колено в озеро, помедлил немного перед прыжком. Вода оказалась очень холодной. Бахромчатые нити каких-то красноватых водорослей легонько касались ног, ступни медленно погружались в тонкий ил. Антон пошевелили пальцами — облако мутноватой взвеси расплывалось на поверхности черной кляксой. Забавно, словно осьминог раскинул щупальца, поджидая поживу.

    Задержав на миг дыхание, парень "рыбкой" вошел в воду. Темное озеро сомкнулось над ним — без брызг, без всплеска...

    ...мгновение спустя Антон вынырнул далеко от берега. Хорошо-то как... Разом отступила усталость, тело словно налилось невиданной силой. Нырнув ещё пару раз, парень размашистыми саженками поплыл к центру озера, не видя, как вскочил на ноги Отлюдок, тревожно следя за его выкрутасами.

    Полоса тумана приблизилась. Уже были видны прорехи в клубящемся белом мареве, а сквозь них золотом просвечивали стволы сосен, смело подобравшихся к самому краю кручи. На откосе, прислонившись спиной к дереву, стояла Людмила, призывно махая ему. Зеленый сарафан ладно облегал статную фигуру, распущенные волосы развевал несильный ветер.

    Антон, подгребая ногами, завис на месте, взмахом головы откинул мокрые волосы назад: — "Ай да Кимря! Молодец, что направила нас к Отлюдку. И спросить ни о чем не успел, колдун сам догадался, зачем пришел... Вот и не верь после этого кудесникам...".

    Издалека не разобрать выражения лица, но он мог поклясться, что сестра улыбается. Он радостно гикнул и рванул к ней (что того озера — его переплыть раз плюнуть), не обратив внимания на низкий вибрирующий звук, колокольной звягой прокатившийся над водой. Зато колдун услышал, замер, подавшись вперед, словно гончий пес.