Каждый выбирает по себе (книга 2)

    — Откуда ты взялась?

    — Не поверишь, — усмехнулась ведьма, — просто мимо проезжала.

    Любопытствующий Антон, услышав голоса на улице, высунулся в проем раскрытой двери.

    Чернава скользнула по нему безразличным взглядом и осеклась на полуслове. Вспомнился нечеткий мужской силуэт, возникший за её плечом, когда она смотрела в темную воду озера, пытаясь узнать, что предстоит ей. Только сейчас, когда мягкий вечерний сумрак размыл черты парня, оставив только нечеткий контур, такой же, какой привиделся ведьме в воде зеры, она поняла — отчего то и дело пересекаются их дорожки. А ведь сколько раз она уже встречалась с ним, а узнать никак не могла. Одно только интересно — не ошибается ли она, принимая желаемое за действительность?

ГЛАВА 9

    Мужчины обменялись настороженными взглядами и Отлюдок, развернув девушку к себе спиной, легонько подтолкнул её вперед и задушевно произнес:

    — Ну что ж, заходи, коль пришла, гостьей будешь, — и добавил колко, — а насколько дорогой, решим после...

    Чернава растерянно оглянулась, словно прося поддержки у своей гнедой, но той до хозяйки не было никакого дела, занятая слишком оказалась. А, была не была! Сама пришла, никто не звал! Так чего упираться? Девушка шагнула к ветхой избе-лесовушке, в которой даже окон не было. Только вверху, у венца изрядно покрытой мхом крыши, имелись небольшие отверстия для выхода дыма.

    Парень, застрявший в дверях, молча посторонился, открывая ей проход.

    Ведьма, пригнувшись, обозрела нутро жилища: огонь в очаге не горит, даже зола начисто выбрана, полки вдоль стен пусты — ни посуды, ни припасов, только на столе мерцает наполовину сгоревшая вощинная свеча. Темнота притаилась в углах горницы, терпеливо дожидаясь, когда слабый огонек погаснет окончательно, чтобы стать полноправной хозяйкой в этом домишке, издавна принадлежащий только ей. Чернава облегченно рассмеялась — это двое здесь такие же пришлые, как и она. Жилым духом в избе и не пахнет. Она присела к столу, не дожидаясь приглашения, устало прислонилась к бревенчатой стене. Всё тело ныло от долгой езды верхом, а более всего бедра и спина. Наездница из неё ещё та! А откуда умение взять, когда у "бедной сиротки" только корова имелась? Чернава отжала руками мокрые волосы, отбросила их с лица на спину. Обсушиться бы, да согреться...

    Антон с непонятным для него самого чувством рассматривал девушку. Как сильно она изменилась с того времени, как он вытащил её из бурелома! Даже мертвая она выглядела краше, чем сейчас живая — осунувшееся лицо, одежда клочьями (хотя какая там одежда, одно название!), ссадины на руках и ногах, а, самое главное, глаза... Такого затравленного выражения глаз Антон ещё не видел ни у кого...

    Девушка, точно уловив его мысли, подняла голову. Пренебрежительно скривилась, взглядом ответила — "Не нравлюсь? На себя посмотри... такой же красавчик...".

    — Давай знакомиться... — Парень вздрогнул. Так задумался, разглядывая ведьму, что не заметил, как вошел Отлюдок и устроился на лавке около входа, словно сторожил выход.

    Девушка кивнула:

    — Негля... — и осеклась под строгим взглядом колдуна. Слишком строгим. Потом подняла голову, пристально посмотрела глаза в глаза колдуну, словно говоря "Откровенность за откровенность, мы не враги". Тот в ответ кивнул, понимая, о чем речь. — Чернава, Верховная ведьма Ковена...

    — Как я понимаю, бывшая? — перебил её Отлюдок. — Что ж... — Он привстал, шутовски откланялся: — Родослав, ведьмаг...

    Антон онемел от изумления. Он вообще ничего не понимал, толком не "переварив" ещё то, что поведал ему Отлюдок, а тут вот это. Под прицелом чужих глаз ему стало несколько неуютно. Ну, что, опять рассказывать этой девице кто он и откуда? Громкого титула у него нет, и бог с ним!

    Пауза грозила затянуться надолго, но колдун решил все по-своему:

    — Антон, — он небрежно махнул рукой в сторону парня, — мой ученик...

    — Я поняла это ещё в первую нашу встречу... Недотепа...

    Антон вскинулся от этих слов, открыл рот и...

    ...промолчал.

    — Позволь спросить... — Не дал договорить ведьме Отлюдок. — Как ты сумела стать во главе Ковена в столь юном возрасте? Вы ведь набирает силу только к старости, когда у вас в жизни уже все позади, — пройдя путь от знахарки до ведуньи.

    — Не всегда мудрость приходит с возрастом, иногда возраст приходит один, — парировала ведьма, не желая вдаваться в подробности.

    — Ага, — согласно кивнул ведьмаг, — значит, Навьей премудростью с тобой поделились?

    — А тебе какое дело? — Чернава начала потихоньку злиться. Пусть своего простака учит! — Тебе я ничем не обязана!

    — Ошибаешься, красавица. Запамятовала?

    — Тогда мы квиты, — ведьма выразительно глянула на парня. — Ещё вопросы будут? Я могу идти? — Чернава поднялась с лавки. Ну, их в пень, обоих! И с чего это она взяла, что сама судьба привела её сюда? Усталость сказалась, видно, что стало мерещиться всякое... Передохнула и хватит, дальше пора двигаться.

    Отлюдок промолчал. Зато Антон суетливо вскочил, пытаясь удержать девушку.

    — Куда ты пойдешь в ночь, останься, переночуй... Места хватит для всех.

    Ведьма оттолкнула его, потянула на себя дверь.

    Ведьмаг ухмыльнулся — эти двое начинали его забавлять.

    — Пусть идет, — жестко сказал он. — Все равно скоро вернется. В лесу без силы несладко, а она, как орех без ядра. Достойный урок тому, кто польстился на медовые посулы...

    Чернава обернулась, услышав его слова. Горькая гримаса исказила её лицо:

    — Что бы ты, колдун, понимал? Когда остаешься одна, как перст, любой поддержке рада... И только потом приходит понимание того, что за все в жизни надо платить. И ладно, когда только жизнью, а вот когда душу забирают... Впрочем, что я говорю, у вас, колдунов, её сроду не было.

    "Один, как перст? Знакомо... Только давно это было... Слишком давно...".

*

    Пряный запах настойчиво щекотал ноздри. Настолько упорно, что Родослав тихонько чихнул и заворочался, чувствуя, как расходится благоухание, напомнившее ему цветущий луг в самом разгаре лета. Мягкое шуршание под рукой, которой он ощупал то, на чем лежал. Понятно — под ним подстилка, набитая пахучими сухими травами. Мальчик, не открывая глаз, прислушался к голосам, звучавшим, казалось, совсем рядом.

    — Зачем ты его принес? — Рассерженный тон женщины выдавал её раздражение. — Мы не можем давать приют слабым и немощным.

    — Видела бы ты его... Перепуганный зверек, попавший в западню, — возразил невидимый мужчина.

    — Держать его у себя, как домашнего любимца, тебе никто не позволит. Ты знаешь наши правила. Он человек.

    — Значит, пройдет обряд единения с Миром... так же, как и мы все.

    — Как ты можешь? Сравнивать его с нами! — захлебнулась от возмущения женщина. — Он... У него не может быть Силы. Мир его не примет. — Немного помолчала. — И ты должен будешь его убить. Сам, — твердо отчеканила она, — потому что только ты виновен в том, что принес его сюда.

    — Он бы все равно не выжил, а так я дам ему надежду.

    — Не уверена.

    — Посмотрим...

    Быстрый шорох шагов и резкий хлопок двери.

    — Слышал? — Мальчик сжался в комок, не зная, что его ожидает, и почувствовал, как над ним кто-то наклонился. — Она считает, что твое тело и разум не смогут принять того, что есть в нас...

    Притворяться дальше не было смысла. Ослепительный свет больно резанул глаза — здесь его было куда больше, чем там, под лучами палящего солнца. Смаргивая выступившие слезы, Родослав непонимающе глянул на чужака.

    — Я все слышал... И понял...

    — Я немного с тобой поработал, пока ты спал, — улыбнулся его спаситель. — Теперь у тебя не будет трудностей с общением, хотя кто знает... — задумался он, — захочет ли кто с тобой общаться, кроме меня. Если уж Тиса так тебя приняла, что скажут остальные? Вставай...

    Свесив ноги с ложа, расположенного на середине чертога, мальчик понял, что все здесь слишком велико для него. Ну, это и неудивительно, если чужак привел его к себе домой. Убранство покоев мало отличалось от обычного жилища, вот только над кроватью, стоящей на невысоком помосте с резными столбами по углам, был наброшен темный тяжелый полог, сейчас откинутый с одной стороны наверх, да окна оказались слишком большими. Настолько большими, что свет, льющийся сквозь проемы, не оставлял затененных мест. Распахнутые настежь ставни едва заметно покачиваются от ветра, свободно витающего по всем закоулкам терема.

    — Где я? И кто ты? — Родослав спрыгнул с помоста.

    — Есть хочешь? — вопросом ответил чужак, словно не видел обращенных на него встревоженных глаз мальчика. — Впрочем, что я спрашиваю? Садись.

    Замешкавшегося Родослава подхватила сильная рука, избавляя от необходимости карабкаться на лавку, но все равно он ощутил свою неуклюжесть, чувствуя себя недомерком по сравнению со своим спасителем.

    — Ешь, и пойдем, — мужчина улыбнулся, глядя на найденыша.

    Мальчик покосился на необъятных размеров деревянную миску с медом, украшенную чеканным узором серебрённую ендову с водой и немалый кус ржаного хлеба, лежащий перед ним. Есть он не станет, пока не выяснит, что его ждет. Сказы о великанах, откармливающих пленников перед тем, как самим полакомиться ими, всплыли в памяти, как и остальные, не менее ужасающие, истории, которыми сказители потчевали народ на редких ярмарках.

    В животе предательски заурчало. Родослав прислонил ладонь к животу, стараясь унять бормотание. Эх, а не все ли равно? Он потянул к себе хлеб, отломил немного и торопливо запихнул в рот. Если суждено скоро умереть, так хоть поест напоследок...

    Когда Родослав вышел за чужаком на высокое крыльцо терема, перед ним открылся необъятный простор. На миг перехватило дыхание. Широкие зеленые уступы с небольшими рощицами деревьев, усыпанных красновато-оранжевыми плодами, и полосами цветущего кустарника, полого спускались к полноводной реке. Она медленно несла свои воды, а чуть дальше вспенивалась на крутых порогах и резко падала вниз, тревожа прозрачно-голубую гладь озера расходящимися волнами в крутых барашках пены. От многоцветных радуг, рожденных водопадом, невозможно было оторвать глаз — так это было красиво.

    Однако мальчик перевел взгляд на вздымающуюся вдали гору, покрытую снегом и льдом, ярко блестевшую под лучами солнца. Сверкающая вершина её скрывалась за сероватыми облаками. Они так сумбурно и стремительно перемещались, что казалось, будто верхушка горы дымится. Однако, присмотревшись, Родослав заметил в кружении облаков некую слаженность — серое марево стремительно вращающихся облаков раскрывалось кверху колоссальной воронкой, снова и снова затягивающей в свой круговорот те сгустки тумана, что пытались оторваться от общей массы. Полукружием от блистающей горы отходили горы значительно ниже неё, охватывая долину с двух сторон, словно заботливые руки матери младенца.

    — Это Ирий? — Родослав обернулся к спасителю, стоящему рядом с ним. Он тоже, казалось, был заворожен открывающимся видом. — Я все-таки попал туда?

    — Нет, — чужак присел на ступени. Его лицо оказалось вровень с лицом мальчика. — Это Ариан, обиталище магов. А я — Борута.

    Огорченный Родослав ещё раз осмотрелся вокруг:

    — Магов? Но ведь здесь, кроме тебя никто не живет?

    — Мы давно уже не селимся рядом, а для общения нам достаточно мысленно обратиться к тому, кто тебе нужен. Да и Тиса появилась здесь только для того, чтобы посмотреть на тебя.

    — Зачем?

    — Преграда, поставленная нами, непроходима для людей, потому я так и удивился, когда увидел тебя. Стагны убивают всех мыслящих, кто пытается проникнуть сюда.

    — Стагны? Это тот столб с надписями?

    — Тот самый, — кивнул Борута. — Нам не нужны твои соплеменники... Пойдем.

    Он встал, положил руку на плечо мальчика, легонько подтолкнул.

    Через миг Родослав едва не захлебнулся от потока воды, окатившего его с головы до пят. Откашлявшись, он сообразил, что они очутились на скалистом выступе у водопада. Не дав мальчику опомниться, арий снова подтолкнул его — порыв шквалистого ветра холодом обжег мокрую кожу. Родослав едва удержался на ногах — перед ним открылась зияющая пустота. Толчок в спину — дух захватило от ощущения полета, переходящего в стремительное скольжение вниз. Борута подхватил мальчика подмышки над самой землей, и, резко развернув его, нырнул в темноту подземелья.

    От резкой смены ощущений кружилась голова, сердце Родослава, казалось, готово было выпрыгнуть из груди.

    — Не бойся, — спокойный голос ария привел его в чувство, — мы уже на месте.

    Мальчик огляделся по сторонам. Ничего не видно — вокруг только серый туман. И только под ногами испещренная странными светящимися знаками каменная плита. Теплая...

    — Не бойся... — повторил Борута, укладывая Родослава на каменную плиту, ловко продел его руки и ноги в ременные петли, закрепленные на концах громоздких цепей, которые уходили в камень. — Просто откройся Миру...

    "Вот оно что!" — мальчик попытался вырваться, но распятый на плите, едва мог шевельнуться.

    — Если будет невмоготу, просто позови меня, — арий коснулся лба Родослава. — Только тогда мне точно придется тебя убить. Так что держись... сколько сможешь... — И исчез в туманной дымке, скрывшей от взгляда не только его, но и все, что окружало сейчас мальчика.

    Серое марево влажными щупальцами охватило его, прошлось по телу и отступило, открывая взгляду темный провал ночного неба, усыпанного мерцающими капельками звезд. Одна из них вдруг стала ярче всех, слетела вниз, мелькнула огненным росчерком перед глазами и легко, словно отточенное лезвие, вошла в грудь.

    Мальчик коротко вздохнул, принимая свою смерть.