Каждый выбирает по себе (книга 2)

    — Ну, чего выжидаешь? — Чернава вздрогнула от неприязни, прозвучавшей в голосе колдуна. — Мыслишь, не поторопилась ли с обещанием?

    Резко развернулась, едва сдерживая гнев, взглянула глаза в глаза. И с трудом отвела взгляд от пульсирующих зрачков, расширенных так, что не видна радужка. Показалось, что сейчас ухнет в них безвозвратно, как в бездонный колодец.

    Неспешно подошла к лежащему у ног колдуна парню, всмотрелась в его лицо. Хорош, однако! Как же его душевно отделали дружинники! Заплывшие бордовыми кровоподтеками веки, кровь все ещё сочится из рассеченной губы, ссадины на руках и шишак на лбу — на кулачках дрались, других, более опасных, ран не видать, значит, жив. Тогда что с ним? Почему так надсадно дышит?

    — Я начну? — тихо спросила колдуна.

    Тот молча кивнул.

    Чернава отвернулась, но Отлюдок заметил, как внезапно побледнело её лицо, а на щеках проступили алые пятна румянца.

    — Постой, — окликнул он ведьму, — не стоит открывать дверь, если не знаешь, куда она тебя приведет.

    — Я знаю... — нетерпеливо дернула плечом девушка, нервно запахнула разодранную на груди кофтенку, стараясь скрыть оберег от пристально взгляда колдуна, но, вспомнив, что нечего прятать, резко опустила руку. — Поддержишь, если что пойдет не так...

    Нахмурившись, Отлюдок шагнул к ней — не дело с таким настроем колдовать...

    Девушка, крутнувшись вкруг себя, разом очертила ногой по земле линию между ним и собой.

    — Стой, где стоишь! — прикрыв глаза, словно слабый отсвет заходящего солнца стал непереносим для них, велела она. — Пока твоя поддержка не нужна...

    Ведьмак, не вняв предостережению, двинулся вперед и остановился, точно наткнулся на незримую стену, окружившую ведьму и Антона. От низкого утробного звука, возникшего, казалось, ниоткуда, заныло сердце, а ведь колдун уже почти позабыл, что оно у него есть. Что ж... пусть... может быть, у неё получится? На его призыв Антон не откликнулся.

    — Та, чьи волосы белее снега, и Та, чьи одежды чернее нощи, к тебе обращаюсь... Несущая ужас и Дарующая милость, тебя прошу... — Голос девушки слышался едва-едва, но каждое слово колокольным звоном отдавалось в висках колдуна. — К тебе взываю, Мара-Морена, Владычица зимняя...

    Панически заржали кони, рвясь с привязи, дробно забили копытами по остывающей земле.

    Шумливо взвилась в темнеющее небо стайка мелких птах, покидая насиженные места.

    От внезапно налетевшего стылого вихря, осыпающего колкой ледяной крупкой настороженно замерший лес, колдун продрог до самых костей. Он не мог и помыслить, что избрала эта молодица Навий путь, а сейчас решилась саму Владычицу смерти призвать.

    — Дыхание твое — ветер студеный, очи твои — отблески холодного огня, сердце твое — крепкий лед... В очах Твои чары — манят, зовут, жизнь забирают. Голос — льда перезвон, слуги твои мороки и страхи ночные. Велика Твоя Власть, грозная Сила... Склоняюсь пред твоей волей...

    Затянули угрюмые тучи небо, скрывая только что проклюнувшие песчинки звезд. Завьюжила пурга, укрывая белым саваном снега листву, едва тронутую осенним увяданием, и вот уже стоит ведьма по колено в сугробе, и словно не замечает холода, сковавшего лес.

    "Ещё немного и надо будет уходить, — мрачно подумал колдун, наблюдавший за ворожбой. Не верилось ему, что сможет обуздать ведьма потревоженные ею силы. — Предупреждал ведь. Чувствую, не до хорошего, самому бы ноги унести...".

    — Прими драгоценное — кровь живую, бурлящую, кровь жизнью кипящую, прими же, Мара Грозная, в жилы свои, кровью холодной наполненные, жизни напиток из жил смертного, — голос ведьмы окреп, набрал силу, теперь она кричала во всю мочь, стараясь преодолеть усилившийся до свиста шум ветра. — Помоги человеку, к тебе пришедшему...

    Перед девушкой внутри обережного круга возникла темная фигура в развевающемся балахоне. Глубокий капюшон наброшен на голову, лица не разглядеть, только вспыхивают, как угольки в печке, красноватые отблески глаз. Потянулась, принюхиваясь, к ведьме, сложившей руки ковшиком перед собой.

    Колдун поспешно отвернулся, избегая случайно встретиться взглядом с пришедшей. Знал, чего опасаться — не оборачивайся, не слушай Её тишину, не гляди в глаза Её, ибо неизбывная тоска их заползет в душу и спасения уже не будет... Отвернулся, но при этом старался не упустить ни единого слова.

    — Жаркая кровь у внуков Сварожьих... — пролепетала ведьма, не опуская ладони, наполненные собственной дымящейся кровью.

    — Ну, ты охальница! — Смех Морены звенящими льдинками рассыпался меж деревьев. — Предлагать мне то, что и так до единой капли мне принадлежит. Иль забыла, — грозно спросила она, — как клялась в верности до последнего удара сердца. Но я ныне добрая, рада встрече, проси, что хочешь, но готовься платить, да не этой жалкой подачкой!

    — Я готова. — Гордо вскинула голову ведьма. — Прошу одного лишь — возврати ушедшего во тьму Изначалья... Он там недолго...

    — Его, что ль? — Властительница смерти подступила к лежащему навзничь Антону, слегка припорошенному снегом, постояла немного над ним, и развернулась к девушке, напряженно ожидающей ответа. — Он не мой. Я не властна над его судьбой. — Горькое "как и над своей" едва не сорвалось с её губ. — Его путь по звездам, тревожащим душу. А там, где нет дорог — невозможно идти назад, где нет направлений — невозможно идти в нужную сторону... Ему повезло — он получил иную возможность, и не мне решать за него... Забыть-река смывает ненужное, но коль захочет сам — воротится. ... А вот ты... — Грозный рык, вырвавшийся из горла Морены, не дал ведьмагу расслышать последние слова.

    Припавший к земле колдун замер, выжидая, чьим поражением закончится толковище. Лично он ни понюшки табака не дал бы за ведьму, однако...

    — Жаркая кровь у внуков Сварожьих, и холоду смерти не сковать наших душ! В этом мире того, что хотелось бы тебе — нет! — звонко выкрикнула девушка. Торжеством победителя звенел её голос. — Мы — Ясуней светлых дети любимые!

    — Ах ты, дрянь! — Морена захлебнулась от злости. — Вспомнила Ясуней, да поздно уже... — Обернулась снежной вьюгой, вылетела из круга, очерченного ведьмой, словно и не заметила преграду, взвилась на миг над лесом и закружилась вокруг девушки, обертывая её белым коконом.

    — Нет, нет, — закричала Чернава, уворачиваясь от шквального ветра, который норовил свалить её с ног, — я не в твоей власти!

    — Это тебе только кажется, — из мельтешения снежинок выглянула Властительница смерти, изумленная такой несговорчивостью: "Зря ерепенится, я ведь могу и передумать забирать её с собой... И зачем она мне? Лишняя докука...". — Всё слова... Все вы такие до поры до времени, а как пора приходит, мыслить начинаете... Каяться... Милости просить... Ты не в моей власти, верно, но жизнь твоя — в моих руках. — Морена занесла отсвечивающий льдом серп над девушкой, да промедлила малость.

    Изловчившись, ведьма внезапно выплеснула дымящуюся жидкость из своих ладоней прямо в просвет капюшона.

    Не ожидала Морена противоборства. Редко кто из смертных рисковал тягаться с ней. Взвыла, закрутилась волчком, сбивая охватившее её жгучее пламя, и...

    ...сгинула во вьюжном круговороте, как и не было её.

    Выдохнула облегченно Чернава, точно сама не верила, что опять удалось обмануть смерть. Недвижно стояла, переводя сбившееся дыхание.

    Поднявшийся во весь рост Отлюдок увидел, как дрожат её руки, как меняется выражение лица от кривой полуулыбки до оскала, воспроизводя чувства, испытанные только что. Не успел он окликнуть девушку, как она внезапно метнулась к лежащему Антону, упала перед ним на колени, схватила за грудки, и затрясла его так, что колдуну показалось, что у парня сейчас отвалится голова.

    — Только ты! Слышал? — яростно закричала она. — Ты сам решаешь! Возвращайся! Тебя ждут здесь! — Она зарыдала взахлеб, стараясь растормошить тело, в котором едва теплилась жизнь. — Ждут! Понимаешь? Возвращайся! Сам!

    — Ты что творишь? — Отлюдок в два счета преодолел расстояние, разделяющее его и ведьму, ухватил за плечи, отбрасывая от парня. — Ты его добьешь!

    — Шел бы ты лесом, шатун! — вызверилась на колдуна девушка, кидаясь на него. — С Мореной потягайся, бродяжник! А сюда не лезь!..

    Звонкая оплеуха опрокинула ведьму на землю. Брезгливо утирая ладонь о штаны, колдун наклонился над ней, прошипев сквозь зубы:

    — Я не воюю с женщинами... — и добавил едко: — С любыми... Я вообще не воюю ни с кем. Зряшное дело... В этом мире места хватает всем.

    Отлюдок отвернулся, выругался, и только тут заметил удивленный взгляд Антона.

    Ничего не понимающий парень все ещё полулежал на земле и только успевал переводить глаза с одного на другую, да и это давалось ему с трудом. В его гудящей от боли голове все ещё бродили странные образы — малознакомые люди, полузабытые места, города, в которых он, видимо, когда-то бывал, но уже не помнил о них ничего. Похоже, у него амнезия, потому что все сейчас было, как в анекдоте "Доктор, у меня беда — тут помню, а тут — нет". Совсем уж непонятно было, как он оказался на занесенной снегом поляне, рядом с этим беловолосым высоким мужчиной и растрепанной хрупкой девушкой, едва достающей ему до плеча, так бурно выясняющие отношения. Антон мог поклясться, что никогда раньше их не встречал, впрочем, и в этом он был не слишком уверен, потому что из всей своей жизни он отчетливо помнил только Людмилу и громадного черного кота. Причем здесь кот? Они никогда не держали домашних животных!

    Сосредоточиться на сестре толком так и не дали.

    Белоголовый мужчина легко подхватил его подмышки, поставил на ноги, похлопал по спине, сказал "Молодец, держись" и исчез среди деревьев, оставив Антона наедине с очень разгневанной девушкой. Потом вымахнул из леса на рыжем жеребце, на полном скаку подхватил парня, перебросил его поперек спины коня и понесся, обгоняя ветер, прочь с заснеженной поляны.

*

    Не надеялась ведьма убить Морену своим заклинанием — для дарующей смерть смерти нет, но время выиграть пыталась.

    Удалось.

    Завертела воющую от боли Морену вьюга-наперсница, закружила в снежной круговерти, пронесла над лесом и опустила аккурат на середине железного моста, через Смородину-реку переброшенного. Сама же пролилась буйным ливнем, пытаясь затушить ведьмин огонь, сжигающий Хозяйку, да только напрасно. Капельки воды испарялись в раскаленном воздухе, не коснувшись тела её.

    Живым факелом металась Морена по Калиновому мосту — и в Явь не вернуться, и в Навь не попасть. Мутные, тягучие волны, увенчанные голубоватыми лепестками пламени, такого же, каким была охвачена Пряха, бурлили, колотились об остов моста, расшатывали его, стараясь низвергнуть её вниз.

    Мало что соображающая Морена распласталась на мосту, цепляясь когтями за малейшие выщерблины в настиле. Она выла в голос от попадавших на неё черных капель, но как ни пыталась, увернуться от них не могла. Волны поднимались все выше, захлестывали уже с головой, грозя утянуть в бездонную пучину.

    — Ты зачем сюда явилась? — Сильный рывок поднял Пряху на ноги. Удерживаемая крепкой рукой, она подняла затуманенные страхом глаза. — Тебя ведь предупредили не рыпаться...

    — А, Страж... — Как ни странно, но Морена была рада ему. — Верь, не верь, и в мыслях не было за Кромку уходить. К чему мне? Я своей жизнью довольна — такой, какую вы мне дали, — последние слова прозвучали несколько невнятно. То ли из-за окатившей Морену волны, то ли от горечи, пробившейся в тихом голосе Пряхи. — Требу свою исполняю, — она немного расслабилась, чувствуя, что рядом со светящимся гигантом утихает палящий жар, давая передышку источенному огнем телу, — и даже стала находить в ней некую радость.

    — А я слышал совсем другое... Будто ищешь пути, открывающиеся в Правь.

    — Ты, Велес, тоже не отказался бы от такой возможности, да только сидишь в Нави, будто собака цепная. А ведь твои силы никак не сравнимы с моими, ты многого мог бы достичь не только в Яви, но и в Прави.

    — Тут ты ошибаешься. От добра добра не ищут, а язык твой поганый тебе же плохую службу служит, да это понятно — кто с Кащеем сошелся, тот навеки ядом коварства отравлен.

    Гигант перехватил Морену поперек талии, протянул руки к водам Смородины, заметно успокоившимся, и макнул в них Пряху с головой. От неожиданности она завизжала, забилась, словно рыба, выброшенная на берег, и затихла бесчувственно.

    — Так-то лучше будет... — удовлетворенно протянул Страж. — Но суд вершить я не намерен, потому убирайся-ка ты отсюда подобру-поздорову.

    Сверкающая фигура задрала голову небу, громко каркнула.

    Тотчас слитное хлопанье крыльев раздалось в ответ, заглушило неумолчный рокот реки. Черная стая закружилась над Велесом, ожидая распоряжения.

    — Её домой, — Страж бросил тело Морены на настил моста. — И следить во все глаза...

    От вороньего грая всколыхнулся Калинов мост — каждая из птиц, стремясь исполнить поручение, норовила лапками уцепиться за Морену, выдирая белоснежные волосы и раздирая обнаженную кожу.

    Велес, усмехаясь, развернулся и пошел обратно.

    В свои чертоги Морена вползла, оставляя за собой четкий протаянный след. Тело все ещё было слишком горячо. Да и проклятые вороны постарались на славу — подрали его на славу. Не иначе Велесу показать свое рвение стремились.

    Ничего, доберется она до Чернавы — девчонка за все отплатит. Полновесной монетой.

    Мары, увидев плачевное состояние хозяйки, мигом облепили её, оттягивая на себя боль и страх, злость и тоску — все то, что скопилось у Морены за такой короткий и такой длинный вечер, взамен делясь с ней своими мелкими мыслишками.

    Не слишком прислушиваясь к болтовне нежити (что нового она услышит?), Морена, однако сумела вычленить одно сообщение, слишком важное для неё. Она расхохоталась во весь голос, отбрасывая от себя мар.

    — Ну, что ж, Светлые боги, ещё неизвестно, кто кого! Похоже, у меня есть шанс! Не получается наружу Хранительницу выковырнуть, так я её изнутри подтолкну.