Каждый выбирает по себе (книга 2)

    — Хреново... — склонился над ним Антон, — похоже, я тут уже не нужен, где ж остальные?

    Приподнял голову, увидел, как угрожающе зарычала ласка и метнулась к темной аморфной массе, клубящейся у границы светового пятна. Металлическое частое цоканье сопровождало бег зверька, точно удалой клич вызова на битву.

    Вызов приняли. От малопонятного скопления отделился сгусток, медленно двинулся навстречу ласке, на ходу обретая облик человека в мешковатом балахоне с наброшенным на голову объемистым капюшоном. На полпути, однако, остановился и, будто раздумав, отправился обратно, медленно обращаясь в тусклый клок хмари.

    Антон опасливо и заворожено наблюдал за этими метаморфозами, не в силах понять сути происходящего.

    Только ласка не сомневалась в своих действиях ни мгновения. Ускорившись до предела, она догнала существо, пружинисто подпрыгнула, повиснув там, откуда у людей растут ноги. Коротковатые лапы заскребли по мешковатому одеянию, закрепляясь на занятых позициях, зубы исступленно впились в мягкую плоть, но куда ей! Отброшенная сильным ударом, ласка отлетела почти под ноги парню и утробно вякнув, затихла.

    — Черт! Это же... — Антон беспомощно оглянулся, забыв обо всех своих новоприобретенных способностях, узрел прислоненную к стене дома жердь, сноровисто ухватил её и кинулся к существу, в котором он, в конце концов, признал тварь, напавшую на них в лесной избушке. Морена, так кажется, назвала её ведьма? И она очень её боялась...

    — Стой! — донесся до него запоздалый крик колдуна, неспешно выбирающегося из кустов. Пешего, между прочим, ведущего в поводу своего жеребца.

    — Не до тебя! — Несколько метров парень пролетел, едва коснувшись ногами земли, и со всего размаху опустил увесистую слегу на спину твари. Здоровенная орясина смачно хрустнула и переломилась, оставив Антона с жалким огрызком. Зато эффект от его удара оказался весьма впечатляющ — существо всхлипнуло (ага, проняло!) и поспешно развернулось к человеку, которого до этого упорно не желало замечать. Красные глаза зловеще блеснули из-под капюшона.

    — Беги... — Спасительная мысль пришла слишком поздно. Парню показалось, что он увяз в тягучем киселе. Вроде и руки, и ноги на месте, а словно чужие, не двинуться с места, как ни старайся. Мерзкое ощущения — все понимаешь, а сделать ничего не можешь, только и остается наблюдать, как неминуемо надвигается на тебя твоя смерть. В том, что смерть его будет ужасна, Антон не сомневался ни капельки, он интуитивно чувствовал это всеми клетками своего недвижного тела. Он бы закрыл глаза, да только и это несложное движение оказалось невыполнимо.

    Над головой внезапно визгливо свистнуло, зажужжало, затем жужжание перешло в знакомый гул, который опустился к самой земле. Косой удар снизу вверх раскроил надвое взметнувшееся одеяние Морены, открыв взгляду точно собранное из рваных кусочков тело. Круглое лезвие, вращающееся, как пропеллер, зависнув на миг над головой её, и вернулось, чтобы изящным скользящим пируэтом пройтись по контуру тела.

    — Да тут же одного хорошего удара хватит! — нервозно воскликнул парень, очухавшийся, как только тварь отвлеклась от него. — Чего оно мудрит?

    — Ассер свое дело знает... — Отлюдок прихватил его за плечо и потащил в сторону. Антон особо упираться не стал, но отвести глаза от схватки был не в силах, голова сама разворачивалась назад. Такого он не видел даже в крутых боевиках. Морена вертелась юрким вьюном, ускользая от легких скользящих ударов сверхоружия, не причиняющих, казалось, ей никакого вреда. Парень, не в силах уследить за смазанными движениями твари, настолько быстры они были, всерьез начал опасаться, что она неуязвима. Знал бы, насколько он недалек от истины, был бы весьма удивлен...

    И тут тварь вспыхнула, точно газовый голубоватый факел. В оплывающем контуре тела, будто в матрешке, оказалось иное обличье — женщины с огромными глазами, в которых застыла боль и ужас.

    Впрочем, потом уже Антон не мог сказать с уверенностью, что ему всё это не померещилось, потому что мелькнувшее перед глазами совершенное в своей красоте лицо быстро исчезло, а темная фигура просто испарилась, будто капля воды с горячей сковороды, не оставив после себя и следа. Но все это он осознал гораздо позже, когда все осталось позади. Сейчас же после исчезновения Морены аморфная масса, на которую никто не обращал внимания, взметнулась вверх туманными клубами и роем ринулась на людей. Отлюдок досадливо отмахнулся от них, точно от назойливых мух, пояснив напрягшемуся парню:

    — Нежить для нас безвредна... Глянь! Не её ли спасать шли?

    Там, откуда поднялись мары, разливалось едва заметное фиолетовое сияние. В призрачном яйцевидном коконе с опущенной долу головой сидела чародейка. Руки её оплели колени, сильно притянув их к груди, точно она боялась, что ноги могут ненароком вылезти за пределы защищающей оболочки.

    — Людмила!

    Услышав крик, чародейка, слегка приподняла голову, откидывая спутанные волосы с глаз. Измученное лицо озарилось слабой улыбкой, которая тут же погасла. Очередной морок, насланный марами...

    — Людка, зараза, очнись! — Антон присел около сестры, заглядывая ей в глаза. Непонятно, слышит ли она его? Но то, что видит, несомненно. Тряхнуть бы её как следует, чтобы в себя пришла поскорее, да боязно. Неизвестно, чем она защищалась, ещё шарахнет какой-либо пакостью, да так, что не очухаешься...

    Парень оглянулся на Отлюдка. Тот стоял поодаль, иронически улыбаясь — семейное дело, сами разбирайтесь, мол...

    — Люд, это же я...

    — Ты? — не веря, едва шевеля губами, произнесла она. — Пришел все-таки?

    — Пришел... — согласно кивнул Антон.

    — Тошка! — чародейка, не поднимаясь, обхватила руками шею брата, притянула его к себе. — Живой...

    Парень покачнулся, едва не придавив Людмилу, неловко пристроился рядом, обняв её за плечи:

    — Все хорошо... — и при этом ничуть не солгал. После всего пережитого за последнее время эти минуты показались ему филиалом рая на земле. Как мало, оказывается, человеку надо для счастья!

    — И долго вы так сидеть надумали? — довольно скоро едко поинтересовался ведьмаг. — Оба живы, почти здоровы, ну так это быстро проходит... — и, помолчав, добавил: — Особенно если Морена надумает вернуться.

    Антон мигом вскочил на ноги со всей поспешностью, на какую оказался способен. И в ту же минуту от мучительного стона, идущего из-под земли, замер, чувствуя, как леденеет спина.

    — Что это?

    Обернулся на дрожащий голос сестры, заметив, как исказилось лицо Отлюдка.

    Стон повторился. Долгий, протяжный...

    Наверное, сработал какой-то неосознанный рефлекс, но Антон, не раздумывая, бросился туда, откуда слышался рвущий сердце звук. Он склонился над ведьмой, распластавшейся лицом вниз, осторожно развернул на бок. Нда, дела...

    — Что с ней?

    — Сил не хватило оборот завершить... — Отлюдок подошел неслышно.

    — И что делать?

    — Что-что? Ждать... Если очнется, сама справится.

    — А если нет?

    Ведьмаг пожал плечами.

    — Её в дом-то перенести можно? — После утвердительного кивка колдуна парень поднял девушку на руки и, не задавая лишних вопросов, понес свою нелегкую ношу. "Похоже, у меня входит в привычку её спасать", — невесело думал он, внимательно глядя себе под ноги.

    — Кимря, пропусти! — немного запоздало, когда Антон уже поднялся на крыльцо, крикнула Людмила, к тому времени уже вставшая на ноги. Пошатнувшись, она опять опустилась на землю. — Руку дай, что ли? — окликнула Отлюдка. — Не видишь, плохо мне!

    Ведьмаг ухмыльнулся и протянул чародейке руку

    — Идти сможешь?

    Людмила кивнула, мало заботясь о том, увидит ли чужак. Тяжело опираясь на поданную руку, чародейка двинулась к дому, искоса поглядывая на странного долговязого незнакомца. Кто он сразу и не скажешь, но врага Антон не привел бы... Друг? А вот это надо посмотреть.

    Напряжение никак не отпускало чародейку. Слишком быстро все произошло: превращение пригожей девицы в ожесточенного монстра разом выбило Людмилу из колеи. Несколько боевых заклятий, сотворенных впопыхах, мало помогли, зря только силу потратила. Для твари они были словно комариные укусы. Та, как изваяние, стояла на одном месте и, казалось, с нескрываемым интересом наблюдала за жалкими потугами чародейки. Людмила передернулась от отвращения, припомнив красноватое сверкание из-под надвинутого на лицо капюшона. Немилосердный свет злобных глаз, который не приглушал даже яростный блеск огня, окруживший чародейку. Жуткий смех твари до сих пор звенел в ушах, а сердце все ещё сжималось от предощущения неминуемой гибели. Потом тварь придвинулась почти вплотную и...

    ...отскочила, отброшенная ударом пробудившегося оберега. Впрочем, это было все, на что оказалось способно кольцо с расколотым камнем. Хотя нет, ещё какое-то время оно сдерживало нападение, окружив чародейку защитным коконом. Кто знает, чем бы кончилось это противостояние, если бы не Антон?

    "Даже и не увидела толком, что это было, а ворога надо знать в лицо. Хотя бы для того, чтобы сообразить, что в следующий раз делать, — чародейка скрестила пальцы, отводя лихо, — только вот не надо мне такого счастья не сейчас, ни в будущем... Зря я пошла на поводу у котофея... На что надеялась, самой непонятно... Едва не погибла сама и друзей поставила под удар. Ну, что ж, это плата за самонадеянность. Умнее буду... ".

    Нога подвернулась на некстати попавшейся на пути кочке. Людмила, едва не упав, повисла на чужаке. Удивительно, тот не сказал ни слова, будто и не заметил её спотыкания, даже не глянул на неё. Покаянные мысли женщины воротились в привычное русло. Что сделано, то сделано, чего зря копаться в своих ошибках, если исправить ничего нельзя...

    "А где, кстати, сам герой дня? — Взгляд её обшарил пространство перед домом, ярко освещенное набравшим силу пламенем. — Заварил кашу, а сам, как всегда остался в стороне? Или?..".

    — Птах! — чародейка кинулась к бесенку, опустилась на колени, принялась тормошить его. Кисти свело от обжигающего холода. — Птах... — прижав к себе холодное скрюченное тельце, она поднялась на ноги (откуда силы взялись?)

    — Не стоит стараться... В нем нет жизни...

    Недоуменно обернулась она на голос:

    — Откуда знаешь?

    — Сама не видишь, что ли? Оставь его.

    Повинуясь резкому приказу, Людмила молча опустила бесенка на землю и только сейчас поняла, что незнакомец был прав — тело бесенка курилось паром, оно истаивало, словно осколок льда под солнцем. Там, где его касалась чародейка, виднелись глубокие темные отпечатки ладоней.

    — Это я... Я во всем виновата... Он чувствовал... Да что там! Знал. Ну почему я не послушала? — всхлипнула женщина.

    Отлюдок давно уже отвык от женских слез, да и признаться, подзабыл, как выглядит плачущая женщина, поэтому он растерялся.

    Не дождавшись ответа, Людмила, сдерживая рвущиеся наружу рыдания, поднялась на крыльцо и развернулась обратно. Утерев слезы, начала спускаться по ступенькам.

    — Погоди... — оттолкнула чужака, поднимающегося за ней, направилась к полыхающему сараю. Рыжеватая клякса пала уже ползла в сторону леса, низкорослая поросль и трава около дома курились редкими струйками дыма, почти незаметными на фоне пожара. Однако языки пламени упорно пытались дотянуться до раскидистых сосновых лап над бывшей сараюшкой. Изредка огню удавалось зацепить нижние ветви, и тогда вспыхнувшая хвоя выстреливала фейерверком искр, разлетающихся вокруг. — Загорится лес, никто не выберется.

    — Иди, я разберусь, — ведьмаг легонько подтолкнул Людмилу к дому. Пожалуй, это все, что он мог сейчас для неё сделать.

    — Ты? Тут умение надобно... — и осеклась на полуслове.

    Показалось, будто прозрачным колпаком накрыло пожарище. За незримые границы его больше не проникал ни едкий дым, ни жаркий огонь, который взметнулся было вверх, пытаясь вырваться наружу, однако быстро смирился, сминаемый силой неизмеримо большей, что была в нем.

    Чародейка с ужасом посмотрела на непонятного чужака. Тот стоял, сложив руки на груди, неотрывно глядя на затухающее пламя. Когда угасли последние искорки, невидимая рука прошлась по траве, тщательно прихлопывая тлеющие остатки жара, дотянулась до сосен, гася теплящиеся огоньки в хвойных лапах, обломила обугленные веточки. Потом незнакомец коротко свистнул, подзывая к себе испуганных, дрожащих лошадей, что-то прошептал им и, одновременно хлопнув по крупам обоих, отскочил в сторону. Кони, повинуясь ему, дружно помчались прочь, только кусты затрещали, проминаемые их сильными телами.

    "Этого ещё не хватало! Не нужны мне здесь колдуны пришлые, да ещё такие..." — Людмила бегом заскочила в дом. Вихрем пронеслась по дому, заглядывая во все комнаты в поисках брата.

    А Антон в это время стоял над ведьмой и напряженно думал, что же с ней делать дальше. Однозначно ждать сестру, вот только не будет ли слишком поздно? Когда он нес Чернаву на руках, та ещё дышала, редко, правда, со всхлипами, а сейчас почти затихла. Отсветы пламени, пробивающиеся сквозь неплотно прикрытые ставни, давали достаточно света, чтобы разглядеть то, во что она превратилась. От прежней Чернавы остались лишь длинные волосы, всё тело и лицо покрывала короткая густая шерстка. Девушка застряла на переходной стадии, и непонятно, чего в ней сейчас было больше — звериного или человеческого, но, удивительно, она напомнила парню плюшевую игрушечную обезьянку, которую была у него в детстве. Присмотревшись к едва вздымающейся груди, он решил, что ведьма все же жива. Парень провел ладонью по плечу, покрытому шелковистой шерсткой, и удивился: — "Теплое... — и сам себе поразился, — а чего ждал? Живая ведь... Блин, что ж делать? — Ему в этот миг до дрожи стало жалко так нелепо пострадавшую девушку. — И чего она с ходу на эту тварь набросилась? Ну, ладно я, ей это зачем?".

    В комнате внезапно стало совсем темно. Антон, распахнув ставни, выглянул наружу. Свежий ночной воздух, лишь слегка отдающий дымовой горечью, ворвался в распахнутое окно. От былого пожара не осталось и следа. Не успел парень, высунувшись по пояс наружу, подивиться тому, как быстро удалось затушить его, в светелку ворвалась Людмила.