Каждый выбирает по себе (книга 2)

    Спустя время Борута сел на ложе, свесив ноги вниз. Его взгляд обежал помещение, остановился на арийке:

    — Ты, что ли, поддержала? Благо дарю...

    — Не стОит, я все ещё помню, что мы связаны кровными узами, — кривая усмешка исказила бледное лицо арийки. Она немного не рассчитала, все же Борута был гораздо более сильным магом и Саты потянул куда больше, чем намеревалась отдать Тиса. Хорошо, вовремя сообразила прервать отток, а то хороши были бы оба, лежащие рядом без проблесков сознания.

    — Твоя мать давно об этом забыла... И с чего это вдруг вспыхнуло желание навестить меня? Ты давно тут не была.

    — Родослав... — уже спокойнее сказала Тиса. Арий нахмурился. — Я его не слышу... Вы оба слишком увлеклись! Вы даже не понимаете, чем это вам грозит... Старейшины...

    — Пусть тебя это не беспокоит, — взмахом руки отвел Борута возможные возражения. — И старейшин тоже... Мой ученик больше не доставит никому хлопот. Он ушел...

    — Как?!

    — Без малейшего сожаления... Трудно представить, да? Мне тоже, но, чтобы ты не мнила, это так.

    — И как я понимаю, не без твоей помощи? Куда ты его отправил?

    — Домой...

    — Он не мог так поступить... — задохнулась Тиса от нахлынувшего гнева. Лицо пошло красными пятнами. — Не мог!

    — Отчего же? Разве тебе он чем-то обязан? Или кому другому? Или... — не договорив, Борута согнулся от натиска чужой воли, сминающей тонкие тела, открывая сознание для вторжения. Тиса усилила нажим, уповая на то, что пока отец слаб, она вполне может успеть прочитать последние события, запечатленные в астральной памяти. Она и сама не знала, к чему ей это, но раз уж начала, отступать поздно.

    — Не смей... — прохрипел арий, пытаясь удержаться на ногах. Покачнулся. Теряя сознание, опустился на ложе, сполз на пол, зажав в судорожно сжатой руке покрывало.

    Не замечая ничего Тиса торопливо считывала возникающие перед ней образы: пологий берег реки с легкой дымкой тумана над водой, одинокая яркая звезда над окоемом начинающего светлеть неба; высокий деревянный терем, изукрашенный затейливой резьбой, широкий двор, залитый ярким светом стоящего в зените солнца; колючие искорки звезд над заснеженным лесом, складывающиеся в знакомые фигуры... И поверх них всполохами рунические знаки, четкими жестами рук вычерчиваемые на полотне мироздания... Пронзительно яркие, меняющие структуру мира...

    Картинки чужого мира внезапно померли и исчезли. Мало что увидела и ещё меньше поняла...

    Тиса, тяжело дыша, отступила назад, уклоняясь от приближающегося Боруты.

    — Стой, стой, — предупредительно выставила она руку. — Твоему питомцу уже ничего не навредит, а мне было просто интересно...

    — Интересно... — Борута неожиданно отвернулся, взял со стола кувшин и надолго припал к горлышку. Тиса молчала, ожидая, чем закончит тираду отец. — И оттого ты играла с мальчишкой, вьющимся около тебя, точно бабочка над ярким цветком? И ничто ведь тебя не останавливало... Что ж такого интересного оказалось для тебя в нем, существе, для ариев мало отличающимся от дикого зверя?

    'Разве тебе понять? Ты такой же, как и все...' — в тот раз она просто ушла, не желая объясняться с Борутой. Да он и не старался остановить. А ей нужно было время подумать... Просто подумать.

    Негромкий смешок прозвучал совсем рядом. Родослав подтянулся на руках, выглянул из переплетения веток и настороженно огляделся. Никого не видно... Да и кто тут мог быть? Пустынное место, хорошо укрытое нависшими над рекой деревьями, ветки которых свисали до самой воды. Единственное убежище, где он мог предаться своим мыслям, не боясь получить выволочку наставника за праздное времяпрепровождение. Он давно нашел это место, но стал приходить сюда много позже, когда первые впечатления от волшебной страны слегка померкли, и Родослав осознал, что не все так прекрасно, как показалось ему вначале. Впрочем, глухих и не менее привлекательных уголков было предостаточно, но именно здесь, у медленно текущей воды, мальчик чувствовал себя спокойно.

    Шорох сухой травы под ногами идущего оборвался звонким хрустом сломанного сучка. Кто бы там ни был, таиться дальше, похоже, бессмысленно... Родослав выбрался из развилки ветвей, пробежал по накрененному стволу, спрыгнул вниз и лицом к лицу очутился с Тисой.

    Упрямо вздернул подбородок вверх и глаза в глаза уставился на арийку. Он все ещё помнил её насмешки — в те дни, когда, скрипя зубами от напряжения, старался справляться с уроками наставника.

    — А ты вырос... А ведь прошло всего ничего, каких-то пару лет... — протянула Тиса, внимательно рассматривая мальчишку. Давно она его не видела, выполняя данное Боруте обещание не мешаться попусту под ногами.

    — Как меня нашла? — угрюмо буркнул тот. До сих пор никто из ариев, не считая наставника, не проявлял к нему такого явного интереса. Невзначай встречаясь, торопливо отводили глаза в сторону, точно от прокаженного, испятнанного язвами.

    — Задача! Да ты сверкаешь ярче солнца! Будто сам не знаешь...

    — Я? — удивился Родослав. — Почему? — Глаза его заинтересовано блеснули.

    — Разве твой Борута, — арийка язвительно выделила голосом имя, — не говорил тебе об ауре? Или он забыл упомянуть, что разумные обладают ею? В чем он солгал? И о чем ещё забыл тебе поведать, не скажешь?

    Мальчишка насупился — никто не смеет оскорблять наставника, — потом опять задрал голову:

    — Говорил! И ещё сказал... — он немного замешкался. Кисти не сразу сплелись в сложном жесте, собирая воедино всю силу, что была доступна в тот миг. — Если кто приставать станет...

    Тиса едва успела парировать энергетический удар, направленный в грудь. Слаб, но был бы весьма болезненным... Хорошо, что легкий всплеск ожидаемого торжества в глазах мальчишки предупредил о возможном нападении.

    — Поумнел, — усмехнувшись, бросила она напоследок, скрываясь в зарослях, — только ведь я не враг. Тут ты ошибаешься... ладно, не буду мешать...

    Потом она не раз отлавливала мальчишку в облюбованном им укрытии, приучала к себе осторожно, исподволь. Ей нравились перепады его настроения, яркие всплески чувств, которые, как ни пытался тот скрывать, выдавали переливы цветов ауры. А долгие разговоры, когда Родослав выспрашивал у Тисы все то, что не считал нужным говорить ему Борута, привлекали человека. Многое открылось ему после бесед с арийкой, не считающей нужным что-либо скрывать, даже если это было не слишком приятно слушать. Эта игра увлекла Тису не на шутку, пока она не сообразила, что вряд ли Старейшины одобрят её проделки. Это только Борута мог тягаться с ними, ей не под силу.

    Тогда она исчезла, чтобы вновь встретиться с Родославом через несколько лет. И поразилась откровенному восхищению, мелькнувшему в его глазах и тут же скрытому за нарочитым равнодушием. Стоит заметить, потом больше ни разу Родослав не допускал оплошности и не показывал, насколько люба ему арийка. Но она помнила тот его взгляд и понимала, почему он таится — надежды у него не было никакой... И все же, все же было забавно: попробовать вытащить человека из созданного им панциря безразличия, как улитку из скорлупы, и попробовать на вкус, каково это — любовь людская...

    И опять игра, только на этот раз более изощренная. Впрочем, для Родослава все было намного сложнее... Красивая арийка, обратившая на него свой благосклонный взор, казалась ему богиней, спустившейся с небес. И оттого любовь его была сродни небесной, чувственной и одновременно целомудренной. Он предпочитал любоваться своим 'божеством' издали, не смея прикоснуться к ней. От откровенных намеков Родослав лишь замыкался в себе, становился мрачен и суров. Тиса не настаивала, потому что знала — чему суждено, случится все равно. Вполне возможно, это именно то, чего ей так не хватало...

    Спустя время Тиса вернулась.

    — Нет, — сразу отмел её просьбу Борута, — даже не думай. Он не из Ариана, он от тебя убегал... Разве ты не поняла?

    Но спорить с дочерью, нравом похожей на него, было непросто.

    — Я не могу здесь...

    — Без Ариана ты тоже не сможешь... — возразил Борута, уставший от бесполезных слов.

    — Душа Ариана жива, но дух ариев слаб. Ты не можешь отрицать очевидного... Мы скоро исчезнем, сами по себе. Сколько веков ты живешь? Впрочем, без разницы... Разве тебе не надоело?

    — Жизнь прекрасна всегда, независимо от времени, проведенного под солнцем... Каждому отмерен свой срок...

    — Который искусно удлиняется! Если бы не мастерство Магов-хранителей, то мы мало отличались бы от тех, кого считаем недостойными знаний. Согласись, мы пользуемся тем, что осталось нам от предков, мы давно уже перестали развиваться. Более того, мы вымираем.

    — Ну, здесь все зависит не от меня, — усмехнулся Борута.

    — Да, но только все искусство близости свелось к простому обмену энергиями. Только это занимает нас, а о продолжении рода мало кто думает, потому что нет уверенности, что именно твой ребенок пройдет обряд Единения с миром. А Мир все чаще отвергает рожденных нами детей, и по закону вы их убиваете. Безболезненно, но я не хочу быть той, кто переживет своё дитя. Не хочу... Нет смысла во всем этом, — она обвела рукой вокруг, — когда знаешь, что ты исчезнешь бесследно. И в знаниях нет смысла тоже, если их некому будет передать... А даже если ты мне не поможешь, я все равно уйду... Вслед за Родославом.

    — Ты не сможешь, у тебя просто не хватит сил. Да и шагнуть в неизвестность не так уж легко.

    — Все равно... — упрямо возразила Тиса. — Родослав мне много рассказывал про свой род. Они почти ничем не отличаются от нас, только живут иначе. Труднее, да, но живут!

    Знай об этом Родослав, жизнь его могла сложиться бы по-другому, но он поторопился, и потому все сложилось так, как сложилось...

*

    Утро не принесло ничего нового. Потягиваясь, Антон про себя отметил, что отсутствие новостей уже хорошая новость. С этой весьма отрадной мыслью он покосился на импровизированное ложе Отлюдка. Того уже и близко не было. Ранняя пташка, видать... Вечером, готовя спальные места мужчинам, сестра попросила присмотреть за гостем, мол, неведомо что у того на уме. Антон хмыкнул, но не отказался и в итоге остаток ночи 'наслаждался' громким храпом колдуна, пока почти под утро не провалился в крепкий сон. Теперь же, чувствуя разбитость во всем теле, парень сполз с узенького диванчика и отправился на поиски ведьмага.

    Заглянул на безлюдную кухню, исподтишка толкнул кота, растянувшегося во весь рост у порога. Баюн и ухом не повел.

    'Надо же... — удивился Антон, — неужели и правду всю ночь караулил? Не верится что-то... — Обойдя кота, выглянул в окошко. — Ничего себе утро...'.

    Солнце вовсю сияло на небе. Яркий свет заливал двор, с пугающей беспощадностью высвечивая последствия ночной стычки: сожженный дотла сарай, обуглившиеся ветки сосен, поломанный кустарник вокруг дома, горелые прогалины в траве...

    Выходит на улицу не хотелось.

    Потянувшись ещё раз, на этот раз от души, Антон широко зевнул. Да так и застыл с открытым ртом. Утренняя адаптация шла тяжело, и мозг непросто включался в реалии наступившего (чего греха таить?!) дня. Как он мог забыть?

    Парень выскочил в коридорчик, едва не сбив с ног Людмилу.

    — Тю, шалый... — отстранилась та.

    — Она жива?

    — Жива, жива... — Антон оглянулся. Возившийся у покореженной двери ведьмаг помахивал топором, примериваясь, как ловчее снять створку с петель. — Зря беспокоишься. Ты б пособил, что ль? Тут твоя подмога нужнее будет.

    — А магически никак?

    — Чего зря силу тратить, она иному служить должна.

    — Кстати, чего вы оба так спокойны? Разве вас это, — он неопределенно махнул головой в сторону двора, — не напрягает?

    — Нежить темь любит, — рассудительно заметил Отлюдок. — Солнце оно всю хмарь прочь гонит, так что днем и послабление себе дать можно.

    — Можно подумать, у нас много времени есть, чтобы расслабляться. Для кого-то это может жизни стоить. — Парень был настроен весьма пессимистически. То, что вышло один раз, второй может и не получиться. — А эта тварь может вернуться гораздо лучше подготовленная.

    — Антон, не заводись, — остановила его чародейка, — мы тут тоже не лаптем щи хлебаем.

    — Вижу... Дверь! Фигней занимаетесь, однако.

    — Вместо того чтобы окопы рыть? — уже довольно едко оборвала его Людмила.

    — Я не это имел в виду! Хоть бы потрудилась выяснить, что это было! — и вздрогнул от синхронно сказанного: — 'Морена'. Оказывается, котофей давно уже присоединился к компании, и теперь был рад поделиться добытыми сведениями, потому и слился в один возглас его вальяжный прононс и низкий голос ведьмага.

    — Ну что ж, пошли тогда, разговоры разговаривать будем, чего уж тут толпиться. Толку все одно не будет, — вздохнула чародейка.

    С шумом рассевшись вокруг стола, — кот все же сел поодаль от ведьмага — притихли. Никто не решался начать первым.

    — Баюн, ты там вроде с Птахом шептаться хотел, но поскольку уже не с кем, выкладывай всем, что накопал...

    — Плохи наши дела, — сделав скорбную мину, сказал кот.

    — Наши, значит, мои, — констатировала Людмила, не дослушав. — Вы тут все люди пришлые и потому к вам какие притязания могут быть? А у меня одна забота — Пути хранить, — и покосилась на невозмутимо молчащего Отлюдка. Не стоило так вот прямым текстом все тайны открывать, да уже никуда не денешься. И так тот видел, что не положено, значит, многое ведомо ... — Знать бы ещё, зачем они ей? Да не спросишь.

    — А спросишь, не скажет... — вдруг вмешался ведьмаг. — А что за пути такие? Кем поставлены, куда ведут?

    — Экскурсий устраивать не буду, — отрезала Людмила.

    — Эскур... что?

    — Неважно, — отмахнулась она, рассердившись теперь на саму себя. Появление Антона пробудило в ней ту, прежнюю, наивную девчонку, какой она попала сюда много лет назад. Думалось, все забыла, а оно вон как пробивается, ставя в тупик окружающих. Хотя коту это слово не в диковинку, ишь, как ехидно ухмыляется. — Так расскажу.