— Когда это? — взгляд голубых глаз стал близок к тому, что бывает у человека, заметившего как его нагло обжуливают в магазине. Девушка даже немного вышла вперёд и теперь на ходу заглядывая в моё лицо, благо, коридор впереди был прямой и следить за маршрутом ей особо не требовалось.
— Примерно… в тот момент, когда доктор Акаги уже поволокла тебя в свой научный фургон, но до того, как ты осознала всю глубину её садизма. Мисато как раз строила встречающую делегацию чиновников, организуя транспорт и сопутствующие работы.
— Но почему это подписывал ты?!
— Я заместитель начальника Оперативного отдела — подписывать срочные бумажки — моя работа.
— Ты кто?! — потрясённо вылупилась на меня девушка.
— Заместитель Мисато, — с индифферентным видом, встречаю её взгляд. — Официально мой профиль — боевое применение Евангелионов, но на практике я делаю любую работу, которую не успевает делать Мисато. Кроме меня у неё в заместителях ходят Шигеру Аоба и Хьюга Макото, отвечающие за вооружение Ев, системы связи и аналитику, но и у них всё точно также. Ты потому сегодня Макото и не застала, что он до сих пор в Син-Йокосуке разбирается с нашими грузами из Германского отделения.
— А тот патлатый в командном центре?… — скорчила сложноквалифицируемое выражение на лице Аска.
— Шигеру, — подсказал я имя лейтенанта, с которым не далее чем пару часов назад знакомил Рыжика, — он сегодня дежурный по штабу.
— Погоди-ка, Икари! — Лэнгли остановилась и остановила нас с Рей требовательным жестом руки с предупредительно поднятым указательным пальцем. — Ты мне сейчас говоришь, что в штабе есть другой, да ещё и полноценный взрослый заместитель начальника Оперативного отдела, но документы подписывать идёшь всё равно ты?... Ты меня за дуру держишь?! — эх, виден новый человек, что ещё не проникся всей той атмосферой бардака, что царит в данной конторе.
— Нет. Всё так. Во-первых, он — дежурный по штабу, а значит, пока его не сменит другой старший офицер, даже спать будет в кресле у монитора на штабной пирамиде. Ему просто нельзя оттуда отлучаться. Во-вторых, работа с документами — это не его. Так-то он парень головастый и в качестве оператора защитных систем Токио-3 целиком на своём месте, но возиться с чужими бумажками ему лучше не доверять. К тому же они с Хъюгой — ребята молодые и имеют слишком большой пиетет перед начальством, так что отсеять могут только совсем уж макулатуру, а остальное всё равно передадут на окончательное решение Мисато.
— А ты? — Сорью всё ещё не хотела верить.
— А я иначе смотрю на вещи, — пожимаю плечами, подобрав наиболее обтекаемую формулировку того, что мне на всех покласть большой болт с левой резьбой.
— Чушь какая-то! — тряхнула головой девушка. — Вот откуда ты знаешь, что этот Шигеру — дежурный? Вы об этом ни словом не обмолвились, когда встречались, а вчера мы в штаб не ходили!
— Ну, во-первых, он сидел на месте дежурного, во-вторых, график дежурств тоже входит в число документов регулярно появляющихся на столе Мисато, и сейчас его очередь, ну и в-третьих, больше некому. Число старших офицеров в Японском отделении очень ограничено, тот же Майер, хоть и лейтенант, но всего лишь инструктор, который даже доступа в штаб не имеет. Мало иметь подходящее звание, особенно заслуженное в другом месте, надо иметь подходящую должность здесь и сейчас, — мы наконец-то добрались до логова оперативного командования и я открыл дверь.
— Откуда у тебя ключ от кабинета начальника Оперативного Отдела? — тут же заинтересовалась немка, наблюдая за моими манипуляциями.
— Взял у Мисато, — не стал врать я, пропуская девушек внутрь.
— И она его тебе так просто дала?
— Нет, она мне его не давала, — захожу в кабинет и, прикрыв за собой дверь, обозреваю рабочий стол поверх и рядом с которым возлежали здорове-е-е-е-енные увязки макулатуры.
Аска тоже оценила открывшуюся панораму и на её лице отразились отчётливые краски ужаса. Впрочем, разобраться в ситуации она желала страстно, вследствии чего даже вид личного Ада Кацураги не смог сбить её с толку:
— Тогда откуда у тебя ключ?
— Взял в среднем ящике стола, — огибаю стол и указываю пальцем на означенное выдвижное отделение, — вот здесь.
— Вот так просто «взял»?!! — кажется, ответ ей не сильно понравился, точнее, сильно удивил.
— Эй, что за тон? — удивлённо поворачиваюсь к Сорью. — Я же уже объяснил, что я заместитель Мисато, да и без этого на мне грифы «секретно» ставить негде.
— Майор Кацураги хотя бы знает?!
— Думаю, да.
— Думаешь?! — ещё сильнее возбудилась Аска.
— Как минимум, она подозревает, — Рей уже села на диван, невозмутимо читая что-то на моём планшете, так что и я не стал тратить время и занял место за столом, начиная развязывать верхнюю увязку. — В конце концов, я уже работал в её кабинете в её отсутствие и этому была куча свидетелей, включая Майю-тян, что видела, как я открываю дверь. Собственно, для Майи-тян я тогда и искал документы.
— Да как так-то?!
— Слушай, — открываю первую папку, но всё же поднимаю глаза к лицу Рыжика, — чего ты так волнуешься? От этого кабинета есть ровно три ключа: первый — у Мисато, второй — её запасной дубликат — у меня, третий — в сейфе курьерской службы и выдаётся только под расписку офицеру курьерской службы, в то время, когда он разносит документы. Если бы что-то случилось, перетряхнуть эти три звена — дело пяти минут.
— Но у тебя нет права владеть этим ключом, Икари! — взыграла в крови мисс Лэнгли жгучая немецкая страсть к орднунгу.
— Аска… — тяжело вздохнул я, печально глядя на девушку. — Я стабильно раз в пару недель могу уничтожить мир — у меня есть право на всё.
Данный аргумент заставил прекрасную фройляйн потерянно хватать ртом воздух. Похоже, я её всё-таки в очередной раз обидел, а ведь по совести говоря, она была права и пыталась донести до меня правильные вещи. Хорошая, законопослушная и ответсвенная девочка Сорью — и я, такой весь циничный и беспардонный. Даже стыдно перед ней. Пусть и немного.
— Ладно, — Лэнгли зарылась рукой в свою шикарную шевелюру. — Но я обязана сообщить об этом Мисато!
— Как хочешь, — начинаю вчитываться в документ.
— Так, значит, да?! — вот что ей не нравится? Я же не спорил. Или должен был?… — Будешь делать вид, что и в самом деле работаешь?
— Нет.
— Да хватит уже! — школьница яростно притопнула ногой, встряхнув шевелюрой. — Признай, что пошутил про документы и вместе посмеёмся! Я даже не буду ругаться, просто хватит!
— Аска, я хотел бы сделать тебе приятное, но я не люблю врать, — не отрывая глаз от строчек, в очередной раз чувствую, что обижаю хорошую девочку. Что-то прям накатило после совместной физкультуры, ох не к добру это, не к добру… — И тебе я не врал.
— … Допустим, — глубоко вдохнув и выдохнув постаралась сбавить тон Лэнгли. — Хорошо… — руки сцепились на груди. — Может быть… — пальцы обеих рук нервно забарабанили по локтям. — Я готова поверить! — решительный кивок, с зажмуренными глазами. — Пусть это — безумие, но я готова… Так что там, есть что интересное? — приняв, таким образом, соломоново решение, немка подошла ближе, требовательно глядя на меня. Было видно, что она не сильно верит в то, что я действительно мог заниматься чем-то важным.
— Да так, — неопределённо пожав плечами, я закрыл первый документ, — мелочёвка. Утверждение заявок на списание различных расходников со складов NERV — экстренные транспортировки столь большой туши требуют спецсредств, вот на них пришёл запрос.
— Эй, — Сорью нахмурилась, — разве этим не должны заниматься какие-нибудь дорожные службы?
— Должны, а по транспортировке образцов вообще нужно научный отдел запрягать, но Акаги, как всегда, не до презренного быта, а из Майи-тян эти чинуши будут верёвки вить. К тому же, пусть и косвенно, но всю инфраструктуру можно отнести и к нам, мол, вам, в случае чего, с такими коммуникациями воевать, потому, хотите лучше — делайте сами. Не пойму только на кой чёрт им сорок тонн супербакелита? — заглядываю в приложение. — Угу… для усиления пирсов и набережной… ладно, обоснуй похож на правду, — подписываю и откладываю в сторону.
— Эм… — Аска обошла стол, после чего стала внимательно изучать отложенные листы. — Хм-м-м… — больше от неё не донеслось ни слова. Только внимательный прищур голубых глаз продолжал пристально буравить каждую строчку.
По идее, мне, наверное, следовало её одёрнуть, ведь, в отличие от меня, у неё не было нужного допуска, но… с каких пор меня начали волновать правила NERV и их исполнение? Как верно отметила Аска, я тут вообще внаглую ключи по ящикам тырю.
В общем, я сделал вид, что ничего не замечаю и продолжил работать. Следом за заявкой на бакелит пошли отчёты по потраченным боекомплектам и потерям флота, и вроде бы поначалу всё было прилично и деловито, но под конец американцы не смогли удержаться и попытались пропихнуть мысль о получении с NERV компенсации под видом красивых слов о восстановлении боеспособности. В общем, вынь да положь им постройку полутора десятков новейших судов взамен потерянного старья. Мол, мы облажались, но ты нам всё равно «дай-дай». Но тут я, с чистым сердцем, на все требования водоплавающих писал отказы — бюджет не резиновый, а мне, между прочим, с него премии за Ангелов платят, так что нечего в мой карман пускать шаловливые ручонки всяких западных варваров. Так и написал в пояснительной записке для Мисато — пусть порадуется. А в качестве красивых слов из официального отказа… Во-первых, операция проводилась под эгидой ООН, пусть и по запросу NERV, а значит и издержки все принадлежат ООН. Во-вторых, передавать командование нашему офицеру, прибывшему как раз для контролирования хода операции на финальном отрезке пути, они отказались, следовательно и всю ответственность взяли за себя. Ну и в-третьих, Тихоокеанский флот США показал свою полную несостоятельность в деле противостояния Ангелам, так что трата ограниченных ресурсов человечества на постройку заведомо бесполезных боевых единиц не видится нам целесообразной. Дата, подпись. Получилось несколько жестковато и цинично, но — таков уж я есть.
Правда, если мне ознакомиться с этими данными было не вредно, то вот Аске их лучше было не видеть. Сухие строчки отчётов по «людским потерям» и цифра в почти три с половиной тысячи человек: сыновья, братья, мужи и отцы, всего лишь одна короткая запись «погибли при исполнении воинского долга». Держите посмертную висюльку и скромную пенсию семье. Я всё это просто отсеивал, как незначительную деталь, оттеняющую главный посыл документа о «хотим много-много миллионов компенсации и новые игрушки», а вот четырнадцатилетняя девочка-подросток могла и не уяснить, что мой отказ с фактом трагедии у множества людей находятся в совершенно разных плоскостях бытия, причём не столько даже для меня, сколько для составителей этого документа. Я же хотел видеть Сорью гармоничным членом коллектива, а не потихоньку съезжающей с катушек надломленной жертвой детских психологических травм.
— Что там? — как почувствовала мои намерения Лэнгли, стоило отодвинуть закрытую папку в сторону от неё.
— Отчёты от моряков, — отмахнулся я, стараясь переключить внимание девушки на что-то другое, — но там всё ещё более-менее. Коротко, чётко, сжато, вся «мякотка» будет во-он там — киваю в сторону стоящей на полу стопки. Всё бы ничего, но её рост, в конечном итоге, достигал уровня стола, даже чуть выше.
— А что там? — со смесью подозрения и… кто сказал, что страха? Не было такого! Вам показалось! Аска покосилась в указанном направлении.
— «Народные стенания» от гражданской администрации и гражданских же компаний.
— Разве Токио-3 не является военным объектом?
— Не совсем, — качаю головой, открывая новый документ из «важных», что складывались курьерской службой на стол, — это «военный город», но всё-таки город, с магазинами, кинотеатрами, барами и прочим. И часть этих структур получала свой товар через порт, который вот уже четвёртый день как полностью перекрыт, да и до этого был частично парализован в связи с подготовкой к принятию ценного груза.
— Это какой?
— Син-Йокосуке, — пробегаю взглядом по строчкам запроса от штаба по преодолению последствий вторжения Ангелов, проще говоря — от коммунальных служб Токио-3. С момента нападения Рамиила ещё далеко не всё восстановили, вот и спрашивали товарищи чиновники, что чинить дальше, а что оставить на следующий этап. Разумеется, подобные вопросы уже поднимались, но «бой план покажет», вот и тут даже при наличии общей схемы работ, нужно было уточнить частности…
— И всё настолько плохо? — пока я изучал свежие схемы работ на картах города приложенных к документу, Сорью продолжала пытаться вникнуть в обстановку.
— Нет, большая часть — это просто нытьё на тему упущенной прибыли, срывов поставки, порчи продуктов и прочего... — не глядя выдёргиваю из стопки бланк заявки на компенсацию потерь, и скосив на него взгляд, протягиваю девушке, — вот, например. Местный завод по производству консервов жалуется, что потерял около двухсот тысяч йен из-за невозможности получить новое сырьё, то бишь, рыбу, а также попал на санкции от своих заказчиков из-за просрочки отгрузки.
— У нас тут вторжение пришельцев, а кто-то жалуется, что из-за этого вторжения встал завод?!
— И требует за это денег от организации, что спасла всё человечество, а заодно и этот завод, от уничтожения, — дополнил я картину мира леди Цеппелин и показал на требование на бланке.
К слову говоря, одна йена в этом мире стоила полтора доллара — Второй удар здорово вломил по мировой финансовой системе, почти под ноль обрушив неоколониальные экономики США и Европы пятнадцать лет назад, банально уничтожив всю систему поставок сырья из третьих стран и остановив международный товарооборот. Только спустя десятилетие самые крепкие державы начали потихоньку возвращаться к некоторым элементам глобализации и то с морем оговорок, и Япония умудрилась оказаться среди них.
— Они… идиоты?! — не поверила своим глазам девочка.
— Нет, хуже, они — люди. Причём, нормальные и обеспеченные. Идиоты будут дальше — с жалобами и требованиями о компенсации морального ущерба, потому что грузовой дирижабль, перевозящий ночью Еву-02 мешал спать, тем самым подрывая бесценное здоровье какого-нибудь мелкого клерка, — честно ответил я, внутренне сочувствуя Рыжику. Ну и напрягая мозги, пытаясь понять, какие места наиболее актуальны для приложения сил строителей. Само собой, это уже будет подтверждать лично Мисато, точнее, как минимум, она всё перепроверит, но облегчить жизнь девушки готовым планом я вполне мог, чем и занимался.
— И Оперативный отдел должен разбирать и это? — возмутилась голубоглазая дочь немецкого народа.
