Игры дроу

— Твои крылья надо как-то спрятать, — взглянула на его желание с практической точки зрения.

— Не вопроссс! — еще шире ухмыльнулся грифон и, легко поднявшись, направился прочь из кухни. Я, само собой, последовала за ним. В коридоре Ворон нагло нырнул в шкаф с верхней одеждой и извлек оттуда не виденную мною ранее большую черную сумку с эмблемой — белый глаз в белом же равностороннем треугольнике на фиолетовом фоне с подписью ССКА.

— Один из подарков Северского, — бросил Михельрион, извлекая из сумки сверток и разворачивая его. Им оказалось черное длиннополое пальто с нашивкой на нагрудном кармане такой же эмблемы, что и на сумке.

Компактно обернувшись крыльями, так что они странным образом расположились вокруг всего тела, не стесняя движений рук, словно бы состояли из гораздо большего числа сочлений, нежели у птиц, Ворон надел пальто и, плотно застегнувшись, стал похож на обычного человека, разве что слегка полноватого по сравнению со своим обычным видом. Встретила бы такого на улице, никогда бы и не подумала, что у него под одеждой могут быть громадные крылья.

— Хорошо, — наконец согласилась, заинтриговано разглядывая грифона, — но не сегодня, у меня еще есть дела.

Интересно, чем еще его снабдили в ССКА? Сомневаюсь, что только одеждой.

— Как ссскажешь, — пожал плечами наемник.

Райхарсу бы такую покладистость.

— Так как насчет ответа? — напомнила.

— Ответа? — переспросил наемник и тут же спохватился: — Ах, да! Исследования Шандрагала... хммм...

Михельрион бросил на меня задумчивый взгляд, затем неспешно снял пальто и, также неторопливо прошествовав в гостиную, вальяжно развалился на диване. Я, естественно, побрела следом и терпеливо уселась рядом, с немым вопросом глядя на собирающегося с мыслями Ворона.

— В нашем мире очень много рассс, — наконец начал он, когда я уже устала ждать, — не только люди, вампиры, дроу и грифоны. Большинство из них живут каждая в сссвоей стране, но есть и Империя Вольных Княжеств, где собрались почти все предссставители разных рас. Знаешь, почему население там до сих пор не перемешалосссь и сохранило чистоту крови?

Я не совсем поняла, зачем он начал настолько издалека, но решила поддержать диалог и предположила первое, что пришло в голову:

— Нет межрасовых браков?

— Напротив, — усмехнулся грифон. — В Вольных Княжествах они вссстречаются очень часто, не говоря о простых интрижках и случайных связях. Мы все во многом похожи и прекрасно сссовместимы, за редким исключением.

— Тогда почему нет полукровок? — невольно заинтересовалась.

— Есссть, — опять опроверг Михельрион. — Но полукровки в нашем мире рождаются почему-то только в союзе с людьми. Только ваша кровь отчего-то порождает гибриды, да и те появляются на сссвет бесплодными, так что полукровок в нашем мире единицы. Кровь остальных рас никогда не сссмешивается, и в браке рождается ребенок с принадлежностью к расе одного из родителей, разве что отдельными внешними чертами он может походить на второго. Не знаю, почему так происссходит. Вероятно, такова воля богов.

— И зачем ты мне это рассказываешь? — все же не выдержала я. День, в конце концов, не резиновый, да и Райхарс может в любое время вернуться, а он тут сказочки рассказывает вместо того, что меня действительно интересует.

— А ты предссставь, какая плодотворная почва для исследования! — подался в мою сторону Ворон с фанатичным блеском глаз.

Я в испуге отпрянула, вызвав тем самым смешок грифона. Вот же с... скоморох нашелся!

— Шандрагала всегда больше всего интересссовали законы мироздания. Для него истинное удовольствие докопаться до сссути, выяснить, почему происходит так, а не иначе. Поэтому он не мог обойти стороной такую интересссную тему, как кровосмешение.

— Ну а Райхарс-то тут причем?

Михельрион сверкнул синевой глаз и спокойно припечатал:

— При том, что его мать — оборотень.

Моргнула. Второй раз. Третий.

Так вот о каком наследстве матери он говорил, когда повел себя неадекватно в полнолуние!

Никогда бы не подумала.

— Зверь не любит рассспространяться о своем прошлом, так что я знаю о нем не так уж много. Он родился в Лугарре — в одном из Вольных Княжеств, где живут преимущественно оборотни. Видимо, мамаша погуляла с заезжим дроу, которые, кссстати, не так уж часто покидают свое изолированное от внешнего мира королевство, а потом, чтобы ссскрыть позор, подкинула новорожденного в сиротский приют. Оборотни жессстоки к изгоям, а принимать в стаю дроу никто бы никогда не стал — это выше их расссового мировоззрения. Так что детссство у Зверя было не самым радужным, и может, ему даже повезло, что однажды в поисссках подходящего объекта для исследований в тот приют наведался Шандрагал. Он стал опекуном Зверя — в приюте с радоссстью сбагрили ненужного дроу первому попавшемуся желающему, даже не поинтересовавшисссь судьбой ребенка. С тех пор вссся его жизнь была направлена на пробуждение крови оборотня. Шандрагал сссчитает, что в Звере она есть, так же как и в других детях разнорасовых родителей присутствует кровь обоих, просто она подавлена доминантной. Опекуну не дают покоя гибриды от людей. Он думает, что ваша — людссская — кровь подобна вирусу, видоизменяющему состав той, с которой входит в контакт, и он хочет выявить и сссделать из крови оборотня в Звере такой же вирус.

Жуть какая. Точно сумасшедший ученый!

— Не безуссспешно, надо признать, — заметил после некоторой паузы грифон. — Ты уже видела его когти?

Поежилась. Один раз, но забыть уже не смогу.

— Такое нехарактерно для дроу. И меняющийся цвет его глаз, и клыки, и рык тоже. Всссе это — результат исследований Шандрагала.

Ничего удивительного, что после всего пережитого Райхарс вырос озлобленным и агрессивным. Теперь мне его даже немного жаль. Совсем чуть-чуть. Потому что никакое прошлое не дает ему право обращаться со мной как с вещью! Я не настолько благородна и милосердна, чтобы прощать подобное только из-за того, что моего обидчика тоже когда-то обижали.

— Хммм... — задумалась, — а он случайно... ну... в зверюшку какую... не превращается?

— Пока нет, — рассмеялся Михельрион и зловеще ухмыльнулся, придвинув меня крылом, — в отличие от меня.

Я тут же вспомнила, с кем говорю, и как ошпаренная подскочила с дивана, вырвавшись из легко отпустивших меня объятий и породив новую волну хохота грифона. И почему ему так нравится меня дразнить? Нашел, понимаешь ли, клоуна!

— Рада, что у тебя хорошее настроение! — раздраженно фыркнула и развернулась к выходу. Хватит с меня общения по душам с чудовищами о чудовищах.

— Ты ничего не забыла? — остановил меня в дверях насмешливый голос Ворона.

Вопросительно оглянулась и тут же вспомнила. Ну да, точно, договор.

— И чего же ты хочешь? — кисло поинтересовалась.

— Нууууу, — многозначительно протянул наемник, — поссскольку я рассказал тебе больше, чем ты спросила, то и желание будет серьезнее, чем договаривались.

— Разбежался! — воинственно ощерилась. — С чего бы? Что еще за новые условия такие?!

Михельрион склонил голову к плечу и по-птичьи моргнул.

— Разве не сссправедливо?

— Нет!

— Упряааамая, — с какой-то странной нежностью протянул грифон и, поднявшись одним слитным движением с тихим шорохом крыльев, двинулся ко мне плавной по-звериному хищной походкой.

— Немного, — согласно хмыкнула, пугливо отступая назад.

Все-таки у них с Райхарсом есть похожие привычки. Тот тоже любитель загонять меня в угол.

— А знаешшшь, что такое поведение провоцирует мужчин на завоевание? — вкрадчивый, на грани мурчания голос.

— Буду знать, — напряглась, когда он приблизился на расстояние вытянутой руки.

Я уже готова была отбиваться, но Ворон вдруг остановился с печальным вздохом.

— Ладно, оссставлю пока желание за собой. Помни, что ты моя должница.

И подмигнув, резко развернулся, возвращаясь обратно на диван.

Подозрительно прищурилась ему в спину. Не нравятся мне такие долги, но они почему-то последнее время начинают расти в геометрической прогрессии. Да и неопределенность условий тоже не радовала, мы ведь так и не выяснили границ оставленного на потом желания, однако возвращаться к теме больше не хотелось. По правде, я опасалась реакции Михельриона на уточнение, так что подумаю об этом позже.

Скосила взгляд на часы. Время идет, выходной убывает, а у меня еще на повестке дня деловой визит к Богдане.

Во дворе в погожий, уже по-летнему теплый весенний вечер вовсю кипела жизнь. На лавочке гордо восседали бабульки, перемывая косточки мимопроходящих жильцов и героев мыльных опер, по детской площадке с криками носилась ребятня под зоркими взглядами родителей, а по дорожкам неспешно прогуливались мамаши с колясками. Все как обычно. Почти. Настораживал только подозрительный субъект, припарковавший черный спортивный мотоцикл напротив подъезда. Казалось бы, что в этом странного? Мотоциклисты давно, едва сошел снег, уже выгнали своих железных коней из гаражей на городские дороги. Да и в нашем дворе я знала как минимум двоих поклонников двухколесного транспорта, к которым частенько прикатывали товарищи-байкеры. Однако этот субъект буквально излучал враждебную ауру, заставляющую, в общем-то, немаленькое число обитателей двора держаться на почтительном расстоянии. К тому же я впервые видела его здесь и, судя по замкнутому и отчужденному настрою, он явно не в гости заскочил. Подогревал паранойю еще и тот факт, что, стоило мне выйти из подъезда, как мотоциклист тут же повернул голову в мою сторону, а потом долго провожал взглядом. Нет, сам взгляд я, конечно, не видела за зеркальной тонировкой антрацитово-черного шлема, но отчетливо уловила боковым зрением, как его голова поворачивается вслед. И зуд такой ощущался между лопаток, будто он буравил мне спину далеким от дружелюбия взглядом.

Только заскочив в маршрутку, перевела дух и передернула плечами, сбрасывая настойчивое ощущение слежки. ССКА что ли наблюдение установили?

Маршрутка довезла до окраин города и полупустая покатила дальше, а мне пришлось еще полчаса шлепать по заросшей проселочной дороге до табора. Впрочем, табором-то это место звалось только по привычке. На самом деле все цыганское семейство давно осело в небольшой деревушке и вело вполне обычную сельскохозяйственную жизнь. Единственное, что отличало цыганское поселение от обычного населенного пункта — жители. Ни одного постороннего на все пятнадцать дворов.

Знакомый, даже в чем-то родной двор встретил свежевыкрашенной деревянной калиткой и небольшим ухоженным двориком за ней, посреди которого увлеченно ковырялась в грядках женщина. Заметив меня, она мгновенно распрямилась и подбоченилась, смерив грозным прищуренным взглядом.

— Явилась, бесстыдница, — презрительно хмыкнула она.

— Я тоже рада тебя видеть, Зара, — саркастично ответила на приветствие.

Мачеха хоть и приняла меня в семью, потому как деваться некуда было, но всегда недолюбливала. Я для нее как красная тряпка для быка — вечное напоминание о любви ее мужа к другой женщине. Лекса не скрывал своего отношения к моей матери, а на Заре женился лишь по настоянию родни, так что семейного счастья в их союзе было мало. С чисто женской стороны я понимала мачеху и даже сочувствовала, но простить ее стервозное отношение не могу до сих пор.

— И как только совести хватило на глаза-то показаться? — продолжала изливать желчь Зара. — То скрывалась и на звонки не отвечала, а тут, глядите-ка, пришла как ни в чем не бывало! И не стыдно?

— За что? — состроила невозмутимую мину, проходя мимо.

— За позор свой, — скривилась мачеха, отряхивая руки от земли и вышагивая за мной следом. Хорошо хоть совести хватило не загораживать дорогу. Впрочем, она всегда так: громко возмущается, но на деле не трогает.

— Не понимаю, о чем ты.

— О бесстыднике твоем, которого ты ночами в своей квартире привечаешь.

Чуть не ляпнула "о котором?", но вовремя прикусила язык. Они ж не знают, что в моем доме теперь двое посторонних мужчин живут. Надеюсь, и не узнают.

Развернулась к Заре и смерила ее холодным взглядом. Честно сказать, раньше я ее даже побаивалась. Теперь вот смотрю на эту пожилую черноволосую женщину со злым прищуром и презрительными складками у губ и не понимаю своих детских страхов. После общения с Райхарсом она кажется безобидной брехливой шавкой.

— Богдана дома? — резко перевела тему, показывая, что о всякого рода бесстыдствах и позорах говорить не намерена.

Мачеха не растерялась, криво усмехнулась и окатила еще большей волной презрения.

— Значит, не отца навестить пришла, а к шувани прискакала? Что ж так? Или бесстыдник твой наградил чем? Болезнью там? Ребенком?

Наградил, ага. Проблемами.

Поморщилась. Вот что она за женщина такая, а? Нет бы, по-человечески встретить, а уж потом свое недовольство изливать.

— Зара, нет у меня никакого бесстыдника, — четко, почти по слогам произнесла, уверенно глядя в глаза женщине. Может хоть так дойдет.

— Неужели? А Шанита другое говорила.

— Она неправильно поняла.

Мачеха отступать явно не собиралась, но меня спасла та, что и была повинна в неприятном допросе. С громким радостным визгом на шее повисла Шани, щебеча что-то о том, что очень скучала. Как же, скучала! И дураку ясно, что сестренка просто разрывается от любопытства, а интересует ее все та же тема, что и ее мамочку. Разница лишь в том, что Зару от отвращения выворачивает, а Шаните подробности покоя не дают.

— Отойди от нее, — приказала мачеха и плеснула ядом: — Испачкаешься.

— Это чем же? — удивленно округлила глазки сестра.

— Позором. Отойди, говорю!

— Но мама!

И они сцепились языками. Я же, благодарная сестренке за то, что перетянула огонь на себя, под шумок отступила к дому.

Дом, к слову, представлял собой двухэтажную кирпичную постройку с маленьким крыльцом, которое украшали большие вазоны с еще нераспустившимися петуниями и большое кресло-качалка. Кресло стояло там сколько себя помню, и в нем часами любил просиживать дед. Пока жив был.

Сам по себе домик был небольшим, строился усилиями семьи, и как следствие кладка кирпича выглядела неровно, что, впрочем, придавало постройке даже некоего уюта и оригинальности. Одну стену до самой крыши увивал дикий виноград, другая примыкала к длинному ряду сараев с домашней скотиной, включающей в себя кур, корову и несколько лошадей. Ну да, какие же уважающие себя цыгане без коней?

Три скрипящих ступеньки на крыльцо отдались в груди нелепой ностальгией. Сколько их не меняли, они все равно быстро начинали поскрипывать — слишком часто и много ног топтало их за день. Однако на ступеньках приятные впечатления кончились, едва начавшись.

Мало мне было встречи с мачехой, так еще в дверях дома угораздило столкнуться со второй сводной сестрой. Рада была старше Шаниты всего на год, но уже давно обзавелась собственной семьей, в которой подрастала очаровательная малышка — моя племянница Вита. Я обожала девчушку, но вот ее мамочка изрядно выбешивала, так что виделась с племяшкой редко. Рада и внешностью и по характеру пошла в Зару. Будто клонировали, честное слово. Единственное отличие — возраст, но подозреваю, что в молодости мачеха выглядела в точности, как ее дочь сейчас. В общем, отношения с Радой у меня тоже не складывались. Более того, она ревновала внимание отца ко мне даже больше, чем ее мамаша. В детстве, пока я "гостила" в таборе, мы с Радой даже дрались, причем похлеще мальчишек, после чего обе щеголяли царапинами и синяками.