Игры дроу

Вздохнув повторно, положила телефон обратно и стала думать. Тем более было о чем.

Орден. Оккультная организация с безумными учеными, сумасбродными идеями и толпой зомбированных адептов. Вот уж куда бы я никогда не пожелала угодить, а потому следует избегать любого внимания Ордена как огня. Загвоздка лишь в том, что без чужой помощи сделать это будет практически невозможно. По крайней мере, пока я не научусь совладать со своей магией.

ССКА. Секретная служба по контролю аномалий. Государственная спецслужба, занимающаяся той стороной жизни, о которой обычные обыватели даже не подозревают. Но они ведь занимаются не только устранением неугодных магически одаренных людей... и не людей. Кто-то же модифицирует агентов. Впрочем, пока их научная деятельность меня не сильно интересует. Куда важнее другое: они знают о "иных", как они их называют, потому что ни дроу, ни грифон не вызвали у них удивления и желания утащить на опыты. Значит, прецеденты появления иномирцев встречались и раньше. Следовательно, они знают о других мирах и способах путешествия между ними. И если я соглашусь работать на них, есть шанс, что смогу избавиться от моих иномирных гостей. Вот только есть одно "но". Та самая метка, вживленная Северским. Судя по всему, ССКА не нужен свободномыслящий агент, они хотят послушную марионетку. Слишком высокая цена за покровительство!

Северские. Агенты ССКА. Некромант и целитель. Очень похожие внешне, но слишком разные внутри. Я так и не поняла, братья ли они на самом деле, или это искусная маска всех сотрудников секретной службы. Одно ясно точно — не стоит доверять ни одному из них, догадываясь о политике ССКА касательно послушания сотрудников. Если все, что я знаю о метке — правда, то оба Северских слишком преданы своей работе, чтобы полагаться на них в разрешении моих проблем.

Михельрион. Грифон с раздражающей способностью без разрешения влезать в голову. Наемник с таинственным прошлым и жестоким наставником. Мужчина, способный вызывать одновременно ненависть и симпатию. Наглый и настойчивый в своих притязаниях, но, несмотря на все заявления и недавние действия, ни разу серьезно не покусившийся на мою честь. И отчего-то я сомневалась, что все дело в запрете Райхарса. Скорее всего Ворон замыслил свою игру, и о его плнах я могу лишь догадываться. Впрочем, догадок-то как раз нет, что и пугает.

Райхарс. Дроу, рожденный от оборотня и воспитанный безумным вампиром. Гремучая смесь. Его порванная кровавая аура, тающая от применения магии, наталкивает на мысли о серьезном дефекте. Что же такого натворил в нем опекун? И не от последствий ли экспериментов над собой Зверь ищет лечение в нашем мире? А если найдет, то вернется ли обратно? Может мне стоит не бежать от него, а помочь в поисках, чтобы быстрее избавиться? Слишком много вопросов, ответы на которые я, скорее всего, не получу. Тем более от самого дроу, с его-то ко мне отношением...

И, наконец, метка. Солнечный осколок, превращенный руками дроу в сгусток крови. Чем стало то, что было призвано помогать ССКА меня контролировать? Вряд ли метка сохранила свои свойства. Для слежки есть Барсик, а подавлять мое сопротивление у иномирцев по-прежнему выходит лишь силой. Значит, влиять через нее они не могут. Что тогда? Что-то против ССКА, определенно. Эдакий бунт и самоутверждение. Жаль, что посредником между двумя силами опять стала я.

— Ты ссслишком громко думаешь, — сонно пробормотал Михельрион.

Почему-то даже не разозлилась, что он подслушивал. Могла бы и догадаться!

— Я предупреждала, что не хочу спать. Что мне, по-твоему, еще делать?

Теплый фырк в шею, и опутывающие меня конечности расслабились, отпуская.

Не воспользоваться возможностью было бы глупо, и я соскользнула с кровати. На пол. Посидела немного, собираясь с силами, после чего с трудом встала, болезненно постанывая от боли в мышцах, и поплелась в ванну, самой себе напоминая древнюю старушку. Отмокала в горячей воде не меньше часа, и снова думала. Ничего умного в голову так и не пришло.

Следующим пунктом назначения стала кухня. Там обнаружился Райхарс, и вид он имел такой печальный-печальный, я аж споткнулась на пороге от столь необычного зрелища. Дроу повернул голову, увидел меня и печалиться резко перестал. Вместо грусти на его лице проявилось выражение крайней задумчивости. Нехорошей такой задумчивости, оценивающей. Снова споткнулась, ощущая внезапное желание срочно вернуться под надежное крыло грифона.

— Сссядь, — тихо попросил эльф, указав на стул напротив себя.

Сглотнула, но из-за того факта, что он не приказал, а именно попросил, противиться не стала. Все-таки любопытство — главный из моих пороков.

Райхарс несколько долгих минут пристально смотрел на меня, нервно барабаня пальцами по столу, а потом огоришил вопросом:

— Как ты относишьссся к Ворррону?

Округлила глаза. Он мне что — собрался сцену ревности устроить?

— Нормально, — осторожно ответила. Откровенничать не хотелось.

Дроу наклонил голову набок, отчего две короткие косички у виска скользнули ему на плечо, привлекая внимание. Пожалуй, самое яркое пятно во всей его внешности, не считая переменчивых очей — вот эти самые косички, перевитые рыжими лентами. Странный элемент имиджа, совсем не сочетающийся с характером Зверя.

— Лучшшше, чем ко мне? — задал следующий неудобный вопрос эльф.

Что-то мне совсем не нравится тема разговора. Скользкая слишком.

— Одинаково.

Райхарс тихо рассмеялся. Жутко. Не по-человечески. С рыком и шипением.

— Врррешшшь!

Вру. Но не признаюсь.

— Молчишшшь, — протянул он задумчиво.

Молчу. Смотрю исключительно на рыжий бантик, потому что в глаза дроу взглянуть страшно, и никак не могу понять, что на него нашло.

Он тоже замолчал, и только отрывистое постукивание пальцев по столу нарушало воцарившуюся тишину.

Не выдержав напряжения, встала и потопала к холодильнику. Может, если его накормить, он снова станет собой? Раньше помогало.

Райхарс не препятствовал, и даже нервирующий перестук прекратился. Оглянувшись на дроу, поспешно отвернулась обратно. Не нравился мне его задумчивый взгляд — так смотрят на лягушку, которую собираются препарировать.

Он молчал, пока я готовила. Молчал, пока накрывала на стол. Даже когда села рядом, все равно молчал. Только смотрел все также страшно.

Да лучше бы злился, как обычно, я бы тогда меньше боялась!

— Приятного аппетита! — пожелала, лишь бы переключить, наконец, его внимание на еду, и сама же взялась за вилку.

Только после моих слов дроу оторвал-таки взгляд от меня и перевел его на стоящую перед ним тарелку. Замер. И теперь уже я смотрела не него во все глаза.

Меня всегда интересовало, зачем он медитирует над едой.

Раньше я просто не видела того, что могу видеть сейчас.

Его аура как-то разом оживилась, кровавые струи пришли в движение, и две из них мучительно медленно стекли по расслабленным рукам Зверя, разделяясь у запястья на много маленьких ручейков, которые столь же неторопливо сползли по пальцам, замерев на ногтях. Райхарс провел раскрытыми ладонями над блюдом, и несколько кровавых капель сорвались вниз. Мгновенно растеклись, впитались, и тут же еда вспыхнула алым сиянием. Дроу взял вилку, подцепил кусочек и отправил в рот. И вот пока он ел, из него самого начало проступать то самое сияние, которое волнами поднималось к бурлящим струям и все до капли поглащалось кровавой аурой, одновременно набухающей, перестраивающейся и залатывающей мелкие прорехи в рваной сети. Но энергии было столь мало, что дыры восстанавливались крайне медленно, буквально по миллиметру, так что еды, в конце концов, едва хватило на то, чтобы залатать то место, что растратилось на изменение метки.

Без слов пододвинула ему свою нетронутую порцию и завороженно уставилась на повторяющееся действо. Аппетит от столь жуткого зрелища все равно пропал.

Покончив с едой, Райхарс воззрился на меня. Все тем же пугающим взглядом.

Решила приготовить еще пару порций, памятуя об аппетите дроу, но едва поднялась со стула, его тебовательный голос заставил опуститься обратно.

— Сссядь!

Кажется, ему уже лучше. Приказывать вот начал.

И снова смотрю исключительно на рыжий бантик, не в силах выносить препарирующий взгляд.

— Ты не ответила на вопррроссс.

...а бантик — ничего так, миленький...

— Какой? — хмуро уточняю.

— Твое отношшшение к Ворррону?

...и с серебристым отливом белых волос рыжий цвет хорошо гармонирует...

— Ответила, — напоминаю. Не думает же он, что я начну изливать ему душу?

Тишина. И нервная дробь пальцев по столу.

...второй бантик на соседней косичке похуже — кривовато завязан...

— Тот человек, шшшто вссстрречает тебя каждое утррро на ррработе, — после короткой паузы вновь заговорил Райхарс, и я вздрогнула, оторвавшись от изучения парикмахерского искусства, но, наткнувшись на прищуреный взгляд красных глаз, вовсе опустила голову.

Максим! Зачем ему вдруг понадобился Максим?!

— Шшшто тебя ссс ним сссвязывает?

Да что за странный интерес к моим чувствам?! С каких пор они его заботят?

— Ничего.

— Врррешшшь!

...отрезать ему что ли эту пару косичек с лентами? Ведь явно что-то значат, иначе бы не стал он носить столь несвойственные ему вещи.

— Уже ничего, — поправилась, угрюмо поджимая губы и всерьез раздумывая над последней мыслью.

Снова перестук пальцев, еще одна напряженная пауза, и неожиданное заявление черезчур спокойным голосом:

— Увижу рррядом ссс тобой дрругого мужчину — он умрррет.

Вдохнуть сумела не сразу. А выдох и вовсе получился сиплым.

Да какого черта?!

— Даже Михельриона? — едко поинтресовалась, зыркнув на дроу исподлобья и уже не отводя раздраженного взгляда от его столь же недовольных очей.

— Дррругого, крроме Воррона, — невозмутимо поправился Райхарс.

Вот как. Любопытно.

— Агенты ССКА?

— Пока не рррассспускают рруки.

Еще любопытнее.

— Мои родственники?

— Аналогичшшно.

И я не сдержалась:

— Какая тебе вообще разница?! Я же не интересую тебя, как женщина!

Он криво улыбнулся, открывая свои ненормально выступающие клыки, и просто-таки раздавил ответом:

— Теперррь интерресуешшшь.

Я отшатнулась и, кажется, побледнела. Этого мне только не хватало!

За спиной раздалось яростное шипение Михельриона:

— Ты сссовсссем сссдурел?!

Дроу глянул поверх моего плеча, и его глаза стремительно пожелтели, а потом обзавелись оранжевой каймой. Не часто он щеголял столь редкой расцветкой! Только когда был в чем-то сильно заинтересован или очень доволен. Примерно с тем же видом эльф разбирал тостер, с рвением маньяка исследуя его внутренности.

Грифон разъярился сильнее.

— Ты можешшшь играть, во что угодно и ссс кем угодно, но меня иссспользовать не сссмей!

Я тоже перевела взгляд на Ворона. Зря, наверное. В гневе он страшен. Глаза горят почти в буквальном смысле синим пламенем, источая клубящуюся голубоватую дымку. Клыки, коих стало намного больше их итак немалого числа, оскалены. Хвост истерично мечется из стороны в сторону и яростно хлещет воздух. На руках — когти, невпример больше райхарсовых.

— Ты вррроде ссспал, — проигнорировав угрозу, спокойно произнес Зверь.

— Мешшшаете! — прищурился крылатый. — Думаете громко. Оба.

Дроу прищурился в ответ, а глаза так же стремительно вернули красный цвет.

— Ссс каких поррр ты без спрроссса лезешшшь в мое сссознание?!

Кажется, назревает скандал.

— Ссс тех же, что ты начал решшшать за меня!

Я здесь, определенно, лишняя. Куда бы заныкаться, пока оба не вспомнили, кем в их ссоре является камень преткновения?

-Тебя шшше влечет к ней! — кивок в мою сторону и обвинительный тон.

Ну, вот. Вспомнили. Под стол что ли спрятаться? Жаль, нельзя как в детстве — закрыл глаза, и окружающего мира не существует.

Михельрион мазнул по мне взглядом... и резко перешел на иномирную речь.

Опомнился, видимо. Посчитал, что мои уши здесь лишние.

Не сказать, чтобы я сильно расстроилась. Знать, конечно, хотелось, и проклятое любопытство неприятно подтачивало, но все же гораздо больше жаждалось — не становиться свидетелем и, тем более, причиной их конфликта.

В голосе грифона скользнули едкие саркастичные ноты. Дроу неопределенно пожал плечами и ответил серьезно. Тоже на родном языке. Михелрион зашипел и начал что-то резко выговаривать побратиму. Тот выслушал внимательно, потом закрыл глаза, явно стараясь взять себя в руки, глубоко вздохнул и в упор уставился на Ворона, выдвинув, похоже, какой-то ультиматум в особо категоричной форме.

Мгновение тишины. Напряженной. Болезненной.

Крылатый вновь скользнул по мне взглядом, а после резко развернулся и вышел.

Зашелестели, расправляясь, крылья — я уже нуачилсь различать этот звук.

Порыв сквозняка обжег ноги. Хлопнула дверь.

С опаской покосилась на дроу. Он мрачно взирал в пустоту коридора, казалось, совершенно про меня позабыв.

— Фсссе ррравно будет по-моему, — тихо сказал.

Помолчал и вдруг наградил тяжелым взглядом. Только тогда поняла, что фраза предназначалась мне — для себя он бы говорил на родном.

— Сссзапомни, Миррроссслафа, ты — моя, и будешшшь делать то, шшто ссзахочу я.

Захотелось хлопнуть дверью вслед за Михельрионом.

Сдержалась. С трудом, но все-таки сдержалась.

А вот слова против воли вырвались:

— Иди лесом, Вася! Ты мне не хозяин!

Бешеный рык и противный скрежет. Лишь сейчас, увидев древесную стружку под когтистой рукой, обратила внимание, с какой силой он цеплялся за уже изрядно расцарапанную столешницу. Тоже, значит, сдерживался.

— Прррочь!

Дважды повторять не пришлось. Я вылетела вон так, словно за мной черти гнались. Впрочем, Райхарс куда страшнее любых чертей.

В кухне что-то разбилось. Потом еще. И снова.

Вредитель!

Я заперлась в спальне, со страхом и негодованием прислушиваясь к тому, как дроу громит мой дом.

Будет повод сделать ремонт. Денег теперь хватает.

Зверь угомонился достаточно скоро, последовав примеру грифона. Хлопнула дверь. Входная, а не балконная для разнообразия.

На кухне царил разгром: перевернутая мебель, разбитая посуда, борозды от когтей, и, довершая композицию, разбросанные по полу детали от многострадального тостера. И что он к нему привязался?

Первая половина дня ушла на уборку последствий срыва дроу, вторая — на нервы и самоедство. Голову занимали тяжелые мысли: одна страшнее другой. Больше всего тревожило поведение Райхарса. Очень хотелось верить, что его корежит близость полнолуния, но отчего-то терзали сомнения — дроу озарила идея, грозящая мне очередными неприятностями. Пугало еще и то, что он задумал использоваь меня как женщину. Я не верила в его внезапную страсть или нежные чувства, но и внятного объяснения неожиданным странностям придумать не получалось.

Так и терзала себя бесплодными догадками, пока не наткнулась взглядом на кошку за окном. Серая, грязная, облезлая и болезненно худая. Только огромные глазищи полыхают яркой зеленью и не сводят с меня пристального взгляда. Я бы, может, и не обратила внимания — ну, подумаешь, кошка бродячая, таких на улице тысячи, — если бы не тот факт, что живу на шестом этаже. Как она сюда забралась? И зачем?!