Игры дроу

Тут же раздались приближающиеся шаги, сопровождаемые тихим шелестом. Рядом кто-то опустился и погладил по голове. Мне было все равно. Я захлебывалась слезами. Наверное, даже рычание Райхарса и его агрессивное недовольство моей впечатлительностью не смогло бы вывести меня из внезапной истерики.

Тяжелый вздох над головой, и кто-то решительно поднял меня на руки. Куда-то понес.

Мне по-прежнему все равно.

Скрип открывающейся двери, резкий поток прохладного воздуха и шелест расправляемых крыльев. И обрывок диалога:

— А вот теперррь поговорррим о твоей сссмеррти.

— Но вы же обещали пощадить! — испуганный голос Николая.

— Я? — натуральное удивление Райхарса. — Я ничшшего не обещал.

А потом мы падаем...

Не успеваю даже испугаться, когда слышится хлопок крыльев, и нас подбрасывает вверх, обдавая еще одним жгучим порывом ветра. Мы летим.

Слезы моментально пересыхают, и я намертво вцепляюсь в одежду того, кто меня держит. Глаза открывать страшно.

— Не бойссся, — раздается над ухом смешок грифона, — не уроню.

Но я не успокаиваюсь.

Полет длился недолго. Вскоре Михельрион замер, часто замахав крыльями, после чего опустился на твердую поверхность, и только тут я решилась открыть глаза.

Мой балкон.

Ворон, все так же держа меня на руках, сверкнул синей вспышкой глаз. Я отчетливо увидела, как прозрачные, подсвеченные чуть голубоватым сиянием нити протянулись от него к замку, и дверь беззвучно распахнулась.

...А Райхарс так не умеет, иначе не стал бы в тот раз ломать дверь или постоянно ждать, пока я ему открою...

Мы прошли внутрь, и грифон, наконец, поставил меня на ноги. Но руки с моей талии не убрал, то ли придерживая, то ли просто пользуясь случаем.

— Успокоиласссь? — поинтересовался, заглядывая в глаза.

Шмыгнула носом и кивнула. Умыться бы. Но отстраняться почему-то не хотелось. Вместо этого шмыгнула еще раз и уткнулась в рубашку крылатого, снова разревевшись. А он опять погладил по голове.

— Это ничего, — сказал удивительно ласково и успокаивающе, укрывая еще и своими крыльями. — Инициация выматывает. Ты еще неплохо держаласссь.

Подняла голову и вопросительно уставилась на грифона. Что еще за инициация?

Он криво улыбнулся и совсем не деликатно заметил:

— У тебя нос красный.

Тоже мне, открытие! Если столько рыдать, не только нос покраснеет. Я сейчас, наверное, вообще красавица!

Михельрион хмыкнул.

— Т-ты не от-тветил, — говорить сквозь слезы и всхлипы оказалось сложно.

— А ты разве задала вопроссс?

Издевается. У него же все мои мысли, как на ладони.

— Ну, положим, не все, — протянул он.

Я только фыркнула. А он все-таки ответил:

— Инициация твоих ссспособностей. Ты, наконец-то, открыла их в себе. И теперь сможешь сссплетать нити.

То есть использовать магию, о которой мне столь много говорили.

Радости почему-то не было. Наверное, она придет позже?

Сейчас я вообще чувствовала себя выжатой как лимон. И морально, и физически.

— Вы это подст-троили, — я не спрашивала, утверждала. Мне сразу показалась странной моя роль приманки. Зачем приманивать Ряхина, если он итак безвылазно сидел в своем логове? Иномирцы и без меня прекрасно справились бы с заданием, достаточно было отрезать жертве пути отступления. От меня вообще не было никакого толка, разве что ненадолго отвлекла внимание, и то, как показали события, иномирцы не нуждались в обманном маневре — они изначально были сильнее. Да и их медлительность... Они ведь выжидали, пока что-то случится, и только потом пришли, хотя ничего не мешало прищучить Николая в первое же мгновение.

Михельрион отрицать не стал.

— Зверь не зря настаивал. Он оказалссся прав, ты была готова к инициации. Он подводил тебя к ней с сссамого начала, почти с первой встречи. Ты не замечала, потому что не умела видеть нити, которые он в твоей ауре направлял в нужную сссторону. Не хватало катализатора — эмоционального толчка, который бы ссспровоцировал спонтанный выброс сил, распечатавший твои способности.

Вот, значит, о чем был тот их спор про "готова — не готова", когда Райхарс заявил, что я иду с ними на задание. Миша до последнего не верил, что я пройду инициацию. Но дроу все же не остановил, позволив ему подвергнуть меня риску.

Даже не знаю теперь, ругаться или благодарить.

И вообще, зачем Райхарсу моя инициация? Что за странную игру он со мной ведет?

— Могли бы предупредить.

— Тогда ничего бы не получилось, — пожал плечами Ворон, всколыхнув крыльями.

Зато я бы имела выбор. Зачем мне эта магия? Может, я не хотела...

— Хотела, — перебил мои пессимистичные мысли грифон.

Ненавижу менталистов! Впрочем, кажется, я повторяюсь.

Ноги подкосились как-то внезапно, меня шатнуло, и я упала на Михельриона, начав буквально сползать по нему. Впрочем, далеко уползти он не позволил, снова подхватил на руки и перенес в спальню, уложив на кровать. Снял с меня туфли, теплую верхнюю кофту и потянулся к пуговицам блузки.

— Ты что творишь?! — не выдержала я наглых поползновений на лишение меня одежды. Возмущение придало сил сбросить его руки.

— Помогаю тебе раздетьссся, — невозмутимо ответил грифон, попытавшись вернуться к прерванному занятию. Так просто уступать я не собиралась, даже несмотря на то, что каждое движение давалось с трудом. Но соперник попался упорный и на мое вялое сопротивление не обращал внимания. Оставалось лишь ругаться и беспомощно отбрыкиваться.

— Иди к черту!

— Мне и здесссь не плохо.

— Зато мне плохо!

— Знаю.

— И пользуешься?!

Он, кажется, обиделся. По крайней мере, резко отстранился, невзирая на то, что все пуговицы уже были расстегнуты и открывали ему соблазнительный вид на кружевное нижнее белье. Уставился мне в глаза с нехорошим прищуром.

— Я еще доссстаточно себя уважаю, чтобы пользоваться бессспомощностью женщины.

Наклонился ближе, все так же не отрывая пристального взгляда.

— Куда интерессснеее женщину приручать, сссоблазнять, так, чтобы она сссама пришла ко мне, сссама попросила сделать ее своей.

Нежно провел костяшками пальцев по щеке и снова отстранился.

— Я всссего лишь хотел помочь снять лишнюю одежду, чтобы она не мешала тебе ссспать. Сама ты вряд ли сейчас сссправишься. Приятных снов.

И решительно поднявшись с постели, на которую успел взгромоздиться, чтобы было удобнее меня раздевать, направился к выходу.

— Стой!

— Мне надо проконтролировать Зверя, — не оборачиваясь, бросил Миша, — а то он — натура увлекающаяся, еще иссспоганит задание.

Вышел.

И вот что это было? Он, правда, что ли обиделся?

К тому же оказался прав. Даже вытряхнуть себя из уже расстегнутой блузки оказалось мне не по силам. В итоге так и уснула, кое-как укрывшись краем покрывала.

Проснулась в темноте. Удивилась, что проспала так мало, думала, проваляюсь не меньше, чем до обеда. Глянула на часы и удивилась еще больше — они показывали ровно столько же, сколько на них было, когда вернулась домой с грифоном. Потом сообразила глянуть на дату. Воскресенье. Я продрыхла ровно сутки.

По квартире плыл умопомрачительный аромат кофе.

Опять, наверное, грифон хозяйничает.

Прикармливает... Приручает.

Размечтался!

Сменив измявшуюся блузку и джинсы на удобный домашний костюм, не торопясь посетила ванную и только после этого вальяжно прошествовала на кухню... тут же споткнувшись и ошарашенно замерев на пороге.

Ни Михельриона, ни даже Райхарса не было.

Зато обнаружился Северский. Со вкусом смакующий кофе из моей любимой чашки и задумчиво смотрящий в окно.

При моем появлении, он резко обернулся, отставил чашку и окинул внимательным пронизывающим взглядом, словно рентгеном.

...Из его волос снова пропала седина, а в черных омутах глаз не осталось ни капли тепла...

Я не стала задаваться вопросом, откуда он взялся в моей квартире — все-таки не в простой конторе работает. Другой вопрос, зачем он пришел? Но озвучивать его тоже не стала, раз явился — сам скажет.

— Поздравляю, — выдал Северский, завершив осмотр.

С чем?

-У Вас, Мирослава Алексеевна, теперь есть все шансы стать полноценным агентом.

Боже упаси! Да и с чего бы?

— Кто будет Вас учить?

Чему?

— Вижу, Вы еще не осознали.

Да о чем он, черт возьми?!

— Присядьте, — указал Северский на стул напротив себя, снова беря в руки чашку.

Послушно села.

— Кофе? — предложил, будто и не я здесь хозяйка.

— Послушайте, Слава...

— Кто?! — резко перебил он, весь как-то подобравшись.

— Что? — не поняла его реакцию.

— Как Вы меня назвали?

— Слава.

— Больше так не называйте!

— Почему? — некультурно вытаращилась на него, совсем растерявшись. Он же сам в прошлую встречу разрешил! У него реально раздвоение личности? Или Северских все же больше одного человека? Близнецы? Клоны? Что еще я не знаю о ССКА?

— Откуда Вы вообще взяли это имя?

— Вы сказали.

— Я? — удивленно приподнял брови, а потом будто что-то сообразил: — Ну, конечно! Да. Кто бы сомневался. — И тут же посуровел. — Забудьте.

— Что?

— Имя забудьте.

— И как же мне Вас называть?

— Северский — вполне подойдет. Точно не ошибетесь.

Дежавю. Мы с ним уже говорили об этом. Почти слово в слово.

— Но это фамилия.

— Да.

Чувство дежавю усилилось.

— А имя?

Он помолчал, также как в прошлый раз, словно в раздумьях. Выдал:

— Никаких имен. Фамилии достаточно.

Вот теперь я точно уверена, что говорю с другим человеком. Да и их неуловимое на первый взгляд различие во внешности и поведении...

— Господин Северский, у Вас есть брат?

Он нахмурился.

— Это не имеет отношения к делу. Вы помните, что случилось вчера?

Прогулка. Ряхин. Инициация. Такое захочешь — не забудешь! Вопрос в том, сколько известно агенту?

Осторожно кивнула.

Черные глаза некоторое время побуравили меня пристальным взглядом. Потом он сунул руку за пазуху и извлек пухлый конверт. Положил его на стол и подтолкнул ко мне. Сверток проскользил по столешнице и остановился на самом краю ровно там, где я сидела. Первым порывом было — отшатнуться. Перспектива получить новый заказ — пугала. Но я сдержалась. Перевела вопросительны взгляд на мужчину, не торопясь прикасаться к конверту.

— Ваш гонорар за выполненный заказ, — пояснил Северский.

Деньги — это хорошо. Содержание иномирцев влетает в копеечку. Я растратила уже все, что у меня было, и рисковала влезть в долги.

В конверте оказалась внушительная сумма. Я столько за всю жизнь в руках не держала! Только радости снова не было. Грязные деньги за грязную работу. Но они мне действительно нужны, и я не могу себе позволить быть брезгливой и привередливой.

Кроме того, беспокоило еще кое-что.

— Где они?

Мужчина сразу понял, о ком я.

— Ваши подопечные наслаждаются законной наградой.

— То есть?

— Дроу просил лабораторию. Он ее получил. Точнее, возможность проводить свои исследования на базе ССКА.

Вот как. Не сомневалась, что служба захочет проконтролировать изыскания Райхарса. Мне, в общем-то, тоже интересно, зачем ему лаборатория. Впрочем, не зря же он заявился в наш мир. Все его метания по городу, исследовательский интерес к каждой мелочи... Я давно заметила, он словно ищет что-то. Что?

— А грифон?

— Опекает своего товарища, — с кривой ухмылкой хмыкнул Северский.

Интересное определение. И, если подумать, верное. Райхарс стремится к какой-то одному ему ведомой цели. Прет к ней напролом. Вспомнить хотя бы те жуткие убийства, что он совершал до ультиматума ССКА. Он ведь не задумывался о последствиях, просто делал так, как ему было нужно. То же и со мной. Я нужна, как посредник, якорь, привязка к миру, еще что-то — он использует, не считаясь с чьим-либо мнением. И будет также использовать все и всех, что и кто подвернется под руку. Грифон в этом смысле осторожнее и рассудительнее. Адекватнее. Он — стратег. Это ясно даже из его тактики покорения женщин, которую он мне высказал накануне. И он привязан к Райхарсу. Поэтому и таскается за ним везде. Приглядывает. Старается уберечь от неоправданного риска и непоправимых ошибок, которые его побратим может натворить сгоряча.

— Давно они там?

И знают ли, что агент наведался в гости?

— Мне не доложили, — явный сарказм в голосе мужчины слегка покоробил.

Значит, они не пересекались. И почему-то этот факт сильно нервирует.

— Спасибо, что занесли гонорар.

Северский кивнул, показывая, что принимает благодарность.

Помолчали.

Я встала, ожидая, что он последует моему примеру. Тщетно. Мужчина остался сидеть на месте, игнорируя намек на то, что пора бы попрощаться, и демонстративно отпил из чашки глоток уже явно остывшего кофе.

— Что-то еще?

У меня так темы для разговора точно закончились. Осталось одно жгучее желание — выпроводить его поскорее. Однако Северский уходить не торопился, как и отвечать на вопрос. Сделал еще один неспешный глоток. Даже не поморщился! И как ему не противно? Холодный же кофе совершенно не вкусный!

— Присядьте.

Ну, конечно. Глупо было надеяться, что так легко от него отделаюсь. Не ради гонорара он пришел, стоило бы догадаться.

Села и выжидательно уставилась на мужчину. Чего он тянет?

Еще один глоток... и мне изменяет выдержка:

— Зачем Вы пришли?

Он глянул поверх чашки. Темная бездна глаз обожгла холодом. Стало страшно. Вот так вдруг, ни с чего, иррационально страшно. А потом... я увидела... Нечто. Вокруг него, как жуткий цветок, раскрылось переплетение тысяч, миллионов нитей. Черные, прозрачные, противно извивающиеся. Они медленно потянулись ко мне, и я вскрикнула, загородившись руками и упав вместе со стулом. Вспышка, совсем как тогда — с Ряхиным, и мгновенное опустошение. Зато пугающие нити Северского осторожно отпрянули и перестали тянуться ко мне. Вместо них потянулся сам Северский. Подошел, поднял вместе со стулом, усадил обратно. Сил сопротивляться не было. Была слабость, совсем как вчера.

Мужчина навис надо мной, и я сжалась, как могла, пытаясь отгородиться от страшных черных нитей, копошащихся вокруг.

— Так и думал, — заявил он. — Никакого контроля. Они вообще хоть чему-нибудь Вас учили до инициации?

Не знаю, какой реакции он от меня ждал... но я смогла только затравленно прошептать:

— Уберите.

Он отстранился.

— Простите, не хотел Вас напугать.

Хотел. Специально пугал. Проверял.

Еще один гад на мою голову!

Мгновение, и пугающие нити растворились, попросту втянувшись в Северского. Как не бывало. Только если сильно приглядеться, можно обнаружить тоненькую, на грани видимости полосочку черноватого сияния. Хотя раньше я ее не замечала.

— Вы тоже так научитесь, — правильно понял мое недоумение агент. — Маскировка ауры — одно из базовых умений. Именно на его основе учат контролировать нити. Вы не знали?

Откуда бы? Райхарс не страдает излишней болтливостью, у него вообще проблемы с коммуникабельностью, а Михельрион хоть и отвечает на вопросы, но лишь на те, которые я задаю — знать бы еще, о чем спрашивать.