Игры дроу

— Мира... — растерялся Макс, даже оглянулся пару раз, но остановиться не попытался. Ничуть не изменился! — Почему?

— Что "почему"? — на ходу переспросила, убыстряя шаг. Все-таки боялась реакции Райхарса на мое общение с Гордеевым.

— Почему ты за него заступаешься?!

— Я? — опешила. Даже остановилась от такого абсурдного заявления. — Заступаюсь? За него?!

Если бы не ситуация, рассмеялась бы в голос, а так только истеричный смешок пропустила и дальше поспешила.

— Да, заступаешься! — в голосе бывшего послышалась горечь, смешанная с упреком. — Ты мне даже подойти к нему не дала.

Правду что ли ему сказать?

— Тебе не приходило в голову, что я просто не хочу, чтобы ты лез в наши с ним отношения?

— Так значит у тебя с ним все-таки отношения! — сделал не правильный вывод Макс.

Закатила глаза. Похоже, сейчас он никаких разумных доводов просто не воспримет. Ревность — штука коварная, мозги разъедает на раз.

Хорошо хоть, что мы уже до крыльца дошли. Скроемся за дверью, может и эльф, наконец, уберется по своим делам, перестанет Гордееву глаза мозолить.

— Как тебе не стыдно, Славка, — едко укорила Лиза вместо приветствия и выразительно покосилась на мою руку, вцепившуюся в бывшего. — При своем парне с другим мужчиной под ручку прогуливаешься. Кажется, я понимаю, за что он тебе синяков наставил.

От неожиданности и обиды вновь застыла на месте. Что она такое говорит? Тоже что ли от ревности мозги разъело? Или от зависти? У нее-то никого нет.

— Когда кажется, креститься надо, — огрызнулась.

— Лиза, как ты можешь так говорить? — вступился за меня Максим. — Мира не такая. Уж я-то знаю.

Подруга зло зыркнула в ответ. Почему-то на меня. Вот тогда и закралось подозрение — а уж не влюбилась ли она в Макса? Потому-то и бесится последнее время, с тех пор, как Гордеев снова стал оказывать мне знаки внимания.

— Люди меняются, — философски пожала плечами Морозова и стрельнула глазками в парня. — Откуда ты знаешь, какая она сейчас?

Почувствовала себя оплеванной. Так называемая подруга даже моего присутствия не постеснялась, чтобы выразить сомнение в моей порядочности.

— Ты тоже не знаешь, — оскорбленно бросила ей и, смерив оценивающим взглядом, вернула шпильку: — Да, люди меняются.

В университете я ведь считала ее лучшей подругой. Сейчас могу назвать если не врагом, то, по крайней мере, недоброжелателем точно. Обидно.

Как и ожидала, Райхарс уехал, когда мы все втроем скрылись в здании компании. Продолжать общение ни с Максом, ни тем более с Лизой совершенно не хотелось и, отговорившись опаской получить нагоняй за опоздание от Галины Ивановны, поспешила вперед, оставив коллег наедине. Гордеев, конечно, ломанулся было за мной, но Морозова окликнула его и о чем-то торопливо заговорила, удержав рядом.

— Паршиво выглядишь, — встретили меня слова Тони, едва я вошла в отдел.

Такое ощущение, что сегодня никто со мной нормально здороваться не собирается. Ни одного банального привета за все утро не услышала.

— Ну, спасибо, — с сарказмом поблагодарила за "комплимент".

— Я серьезно, — внимательно вгляделась в меня Белова. — Выходные только прошли, а ты уставшая, словно на тебе пахали.

Промолчала.

Не пахали, а тренировали. Да и морально всю душу вытрясли.

— Что случилось?

Вот любопытная!

— Отца навещала, — отмахнулась, сообщив Антонине часть правды. Она в курсе моих непростых отношений с родней, так что выводы сама сделает, мне и объяснять ничего не придется. Фантазия у нее всегда хорошо работала.

— Аааа, — понятливо протянула Тонька. — И как?

— Плохо, — снова не стала врать.

От дальнейших расспросов спасла своим появлением начальница и сразу загрузила работой по полной, чему, впрочем, я только обрадовалась, потому что не осталось времени на посторонние мысли.

Начало обеда ознаменовалось странным телефонным звонком. Галина Ивановна уже ушла, я тоже собиралась покидать рабочее место и идти с Антониной в столовую, когда мобильный ожил, настойчиво требуя к себе внимания. Абонент не определился. Вообще. На экране высветилось, что номер скрыт, озадачив и насторожив одновременно.

— Добрый день, — вежливо поздоровался по ту сторону трубки смутно знакомый мужской голос. Приятный, надо признать.

Ну, надо же! Хоть кто-то за сегодняшний день удостоил меня приветствия.

— Здравствуйте, — осторожно ответила я, безуспешно пытаясь вспомнить, где же могла слышать моего загадочного абонента раньше.

— Мирослава Алексеевна Нежданова-Жемчужная, — уточнил голос. Хотя, скорее резюмировал, потому что вопросительных интонаций даже при самой богатой фантазии в нем невозможно было вообразить.

— Да, — еще осторожнее подтвердила и, так и не добившись от памяти внятных результатов, поинтересовалась: — С кем я говорю?

— Это Северский, — представился мужчина.

Вот как! Не ожидала.

Покосившись на коллегу, махнула ей, чтобы не ждала и шла на обед одна. Лишние уши, тем боле настолько жадные до чужой личной жизни, мне в разговоре с таким абонентом ни к чему. Тоня недовольно поморщилась, сверкнула любопытным взглядом, но оставила меня наедине с телефоном.

— Чем обязана?

Ведь явно звонит не для того, чтобы узнать, как у меня дела. Мысли, откуда у него мой номер, даже не возникло. Агент секретной службы, наверное, и целое досье на меня имеет вплоть до самых скрупулезных мелочей.

— Спуститесь, пожалуйста, к проходной, — вместо ответа спокойно попросил Северский. Опять на "Вы", вот странность. А когда про долг говорил, уверенно "тыкал". Мутный тип, если подумать.

— Сейчас?!

— Да, я Вас жду.

И отключился.

Озадаченно уставилась на пищащий короткими гудками телефон в своей руке, пожала плечами и пошла встречать агента. По пустякам он бы меня не вызвал, не тот человек.

Спустившись к означенному месту встречи, озадачилась еще больше. У турникетов скучал лишь охранник в гордом одиночестве и на вопрос об ожидающем меня мужчине, пожал плечами и сообщил, что никто не заходил. Растерянно повертев головой по сторонам, убедилась, что зрение меня не подводит, а охранник не пытается обмануть, и холл действительно пуст. Хотела уже звонить Северскому и требовать объяснений, но, открыв журнал вызовов, осознала, что телефона агента у меня нет, и связаться я с ним не смогу. Тут же мобильник в руке ожил, порадовав звонком со скрытого номера.

— Где Вы? — раздражение в голосе даже не попыталась скрыть.

— Поднимите голову, — прозвучала в ответ краткая инструкция, и вызов оборвался.

Последовав совету, посмотрела перед собой. Взгляд уткнулся в панорамное окно, открывающее обзор на заполненную автомобилями стоянку, на краю которой под унылым деревом маячила знакомая фигура.

Заметив, что я смотрю на него, Северский развернулся и зашагал прочь.

Не поняла?!

Пришлось поспешить, чтобы догнать агента. Впрочем, он не стремился скрыться, лишь зашел за угол соседнего дома и остановился, поджидая меня. Конспиратор чертов!

На нем была все та же одежда, в какой он приходил раньше: черный строгий костюм поверх того же цвета рубашки и длиннополый плащ, точь-в-точь такой, какой выдали Михельриону. Униформа у них в ССКА что ли такая? Слишком приметная, на мой взгляд. Он выглядел точно так же, как и при последней нашей встрече, но в то же время что-то в нем неуловимо изменилось. Я не сразу поняла что, и, только хорошо приглядевшись, обратила внимание на посеребрившую виски седину, придавшую мужчине благородного шарма. Раньше седых волос у него не было. И взгляд... Взгляд поразил больше всего. Я слишком хорошо помнила тот хищный, опасный блеск холодной черноты за стеклами очков, и потому по-доброму мягкое сияние за все теми же линзами вызвало едва ли не шок. Не мог же Северский так быстро и кардинально изменить свое отношение ко мне? И кстати... Я ведь до сих пор не знала его имени. Возможно, он назывался при первой встрече, но в памяти отложилась только фамилия.

— Простите, — потупила глаза, больше от страха из-за внезапных перемен в агенте, чем от смущения его забытым именем. — Как Вы говорили, Вас зовут?

— Я не говорил.

Ненавижу подобные ответы! Он же прекрасно понял, что я имела в виду.

— Скажете?

Кажется, Северский удивился.

— Зачем Вам?

Действительно. Ведь окликать человека "эй" или "извините, пожалуйста" куда удобнее.

— Ну, Вы же — мой связной, я должна как-то к Вам обращаться. И контакты Ваши хотелось бы знать.

— Северский — вполне подойдет, — серьезно заверил мужчина и почему-то усмехнулся. Усмехнулся странно, с каким-то скрытым смыслом и иронией. — Точно не ошибетесь.

Фраза показалась подозрительной, но я не придала этому значения.

— Это же фамилия!

— Да.

— А имя?

Агент не спешил отвечать.

— Неужели секретная информация? — теперь была моя очередь расточать ироничные улыбки.

— В некотором роде, — к моему удивлению мужчина кивнул. Я же шутила!

Однако, помедлив, он все же неуверенно добавил:

— Пожалуй, можете называть меня Слава.

Почти тезки, надо же.

— Значит, Вы Вячеслав? — на всякий случай уточнила, а то мало ли.

— Нет. Просто Слава.

Сначала недоуменно нахмурилась, а потом догадалась. Он же сказал "можете называть". Так что, скорее всего, это даже не имя, а что-то вроде позывного. Уточнить не успела, агент протянул мне пухлый конверт из плотной коричневатой бумаги. Большой, размером с целый альбом, и без каких-либо опознавательных знаков.

Вопросительно глянула на конверт, затем на Северского. Он молчал, а я не спешила принимать "подарок". Когда пауза начала ощутимо затягиваться, все-таки не сдержалась.

— Что это?

— Заказ.

Лаконичности ответа позавидовал бы даже Райхарс.

— Заказ? — осторожно переспросила. Любопытство все же взяло верх над предусмотрительностью, и я с опаской потянулась за конвертом.

— Первое задание для Ваших... подопечных, — пояснил мужчина.

Рука, так и не коснувшись бумаги, зависла в воздухе. По спине прошла волна холодной дрожи. Задание для Райхарса и Михельриона. Для наемных убийц.

Заказ на чью-то жизнь.

Теперь я смотрела на конверт по-другому — уже не с любопытством, а с ужасом.

Я не могла его взять. Не могла пересилить себя и коснуться безобидной на первый взгляд бумажной обертки, которая скрывала безжалостный приговор. И пусть решение уже вынесено и все равно будет приведено в исполнение, я не могла и не хотела брать на себя ответственность за чужую судьбу. Ведь сейчас приговоренный еще жив. Я не знаю, кто и какой он, но он, определенно, дышит, чувствует, возможно, любит. Также как и другие люди. Также как и я. Принять конверт и покорно передать его исполнителям, значит стать, хоть и косвенно, причастной к будущему убийству. Убийству без суда и следствия, просто потому что кто-то стал неугоден секретной спецслужбе.

Я не могла.

Прав был Райхарс, слишком впечатлительная. Для меня достаточно уже одной мысли, что при моем содействии, какое бы ничтожное оно не было, погибнет человек. Достаточно для того, чтобы струсить.

Сама того не заметив, отступила на шаг.

— Мирослава, — голос агента, отбросившего официальный тон, донесся словно издалека.

Еще шаг назад.

— Мирослава! — окрик. Громкий, строгий. На некоторое время приводит в чувство, и я поднимаю взгляд, встречаясь с темными глазами Северского. Мужчина уже без очков, и темные омуты затягивают, полностью концентрируя на себе внимание. Как бездна, только не пугающая, а напротив, ласковая, успокаивающая. Его рука невесомо касается моего плеча, и по телу разливается теплая волна, приносящая странное, неестественное успокоение.

В следующее мгновение раздался вопль недовольного кота, и страж стрелой взмыл с запястья, вцепляясь острыми зубами в руку агента. Мужчина коротко выругался сквозь зубы и отдернул руку. Барсик повис на нем словно пиявка, и не думая разжимать челюсти. А ко мне сразу вернулась былая тревожность. Только теперь она уже была направлена на змея.

— Барсик, фу! — рявкнула с испуга, и ухватила стража обеими руками. Неприязненно передернулась от ощущения чешуи под пальцами, но извивающееся тельце не выпустила. — Да отцепись же ты!

Змей, как ни странно, послушался. Разжал зубы и юркнул на место, обмотавшись вокруг запястья. Даже довольно муркнул, словно довольный собой котяра.

Северский с досадой осмотрел порванный рукав и проступившую под ним кровь. Поморщился.

— Нервный у Вас страж, Мирослава Алексеевна.

Весь в хозяина.

— Простите, — отвела глаза и даже руку с Барсиком за спину спрятала.

И почему мне стыдно? Это ведь райхарсова зверюшка, а не моя. Значит, и вина не моя.

— Я не хотел причинить Вам вред. Просто пытался успокоить.

Зачем он оправдывается передо мной? Не я же Барсика натравила! Я вообще не поняла, что происходит. Сразу.

— Вы — маг?

Он криво улыбнулся, водрузил очки на место и провел раскрытой ладонью по месту укуса. Кровь течь перестала.

— Вы — маг, — поправил он. — А я — генномодифицированный человек.

— Я не... — осеклась и некультурно вытаращилась на Северского. — Вы — кто?!

— Мои способности — результат науки, — пояснил агент, позабавившись моей реакцией. — В отличие от Вас, природа не одарила меня магической силой. Ею меня наделили ученые и врачи.

— ССКА проводят подобные исследования?

Никогда не думала, что в нашем мире изучается и, более того, практикуется нечто столь фантастическое.

— И ССКА тоже, — отвел взгляд мужчина.

— А кто еще?

— Возьмите, — резко сменил тему Северский, впихивая мне в руки злосчастный конверт. Я даже не сразу сообразила, что это был именно тот самый пугающий меня бумажный пакет — настолько увлеклась вопросом о генной модификации людей. А когда осознала, поздно было шарахаться в сторону или брезгливо кидаться страшным свертком. Лишь поспешно сунула его за пазуху, стараясь не думать о содержимом.

— Мне знать не положено, да?

— Если продолжите сотрудничать с ССКА, то, возможно, узнаете со временем.

Понятно. Информация о всякого рода исследованиях доступна только проверенным агентам, к коим я пока не отношусь. Да и не уверена, что хочу относиться. Лучше не лезть во всякие тайны, чтобы не поплатиться здоровьем за любопытство.

— Вот еще, — спохватился Северский, доставая из внутреннего кармана пальто два паспорта. — Для Ваших подопечных готовы документы.

Я тут же позабыла все свои рассуждения о вредности любопытства и, сгорая от этого недостойного чувства, сцапала паспорта.

— Настоящие?

— Конечно. Подделок государственные спецслужбы не делают, — снисходительно улыбнулся мужчина. — Все официально и по закону. И дроу, и грифон теперь граждане Российской Федерации.

Очешуеть!

Слов не находилось, а в душе поселилось не совсем здоровое веселье.

Впору родиной начинать гордиться. У нас есть собственные дроу и грифон. Официально. Ну чем не достопримечательности?

С интересом заглянула в первый паспорт. На меня с фотографии 3х4 смотрел синеглазый брюнет — Михельрион собственной персоной. Только там он именовался Михаилом Ивановичем Вороновым.