— А если моя правда окажется правдивее?
— Твоя правда, тебе и условия выдвигать.— Пожала плечами Топаз.
— Что ж, коли, правда будет на моей стороне, то греть тебе мою постель до тех пор, пока ты мне не надоешь.
— Топаз.— Вновь влез Джордан, но девушка остановила его резко вскинутой рукой.
Разбойник между тем продолжал под общее улюлюканье толпы.
— А когда ты мне надоешь, в моей воле будет выгнать тебя или оставить подле себя на задних ролях. А хлопчику твоему, да кошке, так и быть, жизнь мы сохраним и отпустим, только голыми.
Он засмеялся, подхалимы тут же его поддержали.
Откуда им было знать, что Гелео не оставит свою хозяйку даже на пороге смерти.
— Я принимаю твои условия, разбойник.
— Отлично, тогда по рукам?— Ухмыляясь, он протянул ей руку.
— По рукам.— Топаз только едва коснулась его ладони и тут же стремительно отдёрнула свою, и как раз вовремя. Разбойник попытался совершить не очень честный захват, чтобы не доводить дела до непосредственного боя. Но не тут-то было. Никто не мог сравниться с Топаз в быстроте движения.
Он разочарованно покачал головой и смирно стал напротив золотоволосой девушки.
Разбойники тут же образовали вокруг пары круг правильной формы. Круг, однако, оставался не законченным, так как на одной его дуге, широко расставив четыре крепкие лапы, стояла пятнистая парда, внимательно следившая за всем происходящим. И никто не осмелился к ней приблизиться, кроме Джордана, конечно, особенно после того, как людям выпала реальная возможность увидеть её в действии.
Топаз стояла спокойно, перебирая свою боевую палку, меч и лук не востребованными оставались переброшенными через плечо, полностью сбрасывать их со счетов она не собиралась.
— Ну что, правдивый разбойник, что пожелал соперничать Правдой с богами, начнём?— Спросила Топаз.
— А смелая баба, молодая, красивая и смелая.— Смехатнул кто-то в толпе.
— Ага, нам бы такую.— Сплюнул на землю их главарь, ехидно улыбаясь.
— Не дождётесь.— Процедила сквозь зубы Топаз, слегка пригибаясь и становясь в стойку, так как её противник пришёл в движение.
Гелео утробно заурчала, то ли подбадривая, то ли предостерегая.
Джордан ободряюще положил ей руку на холку, но она беззлобно её сбросила, даже не взглянув в его сторону, позволяя прикасаться к себе только названной сестре, подруге и хозяйке в едином лице. Парды, в отличие от варнов, не были склонны к приручению.
Джордан пожал плечами, и скрестил руки на груди.
А Топаз тем временем, сходилась с молодым разбойником, который в отличие от неё от меча не отказался, но выбрал более безопасный, деревянный, который до этого момента беззаботно хлестал его жеребца по холёным богам, да изредка участвовал в тренировках. Ведь это были не нынешние разбойники, которым вполне хватает иметь бычью морду, минимум мозгов и автомат Калашникова под рукой. Тем, Марионовским разбойникам, нужны были ещё и ловкость и сноровка, что отрабатывались на тренировках, хотя и не на таких частых, как хотелось бы. В общем,
в руках у вожака разбойников был деревянный меч, который тоже вполне мог стать причиной смерти, хотя пока ещё ему убивать не разу не приходилось, и жертвенную дань кровью он пока ещё не вкушал. Но у человека державшего его, не было стремления убить девушку или хотя бы покалечить её. У него на неё были совершенно другие планы, менее зверские и более заманчивые, ведь она могла ему ещё пригодиться.
Но как разбойник не старался достать её, как не пыхтел от натуги, Топаз непременно ускользала от его меча, казалось бы из такой ситуации, когда ускользнуть не было никакой возможности. Её гибкости, быстроте и грации могла позавидовать любая кошка.
Гелео довольна урчала. Словно она была учительницей, а Топаз всего лишь прилежной ученицей.
И каждый раз, когда Топаз уходила от удара, оказываясь то сзади противника, то сбоку от него, она награждала разбойника лёгким, но метким и вполне ощутимым шлепком своей палки, и каждый раз аккурат по мягкому местечку чуть пониже поясницы, чем вызывала взрыв всеобщего хохота. Эта сцена так заинтересовала присутствующих, что все уже успели позабыть при каких таких обстоятельствах им, собственно, и довелось познакомиться. Они не слышали ржания раненых лошадей и забыли про свои собственные раны, и даже прореха с обеих сторон парды незаметно уменьшилась.
Быстроте своей, Топаз выучилась не в храме, это свойство появились у неё как-то само собой сразу после того, как она пришла в себя после неудавшегося самоубийства, а точнее, когда у неё вновь появилась полноценная способность двигаться и ходить. В то самое время к ней принесли раненого котёнка парды, которого впоследствии она и назвала Гелео. Котёнка она выходила вместе с Почтеннейшим, и, как не странно, но это возымело желанное действие, не закончившись обычными бессмысленными попытками. И впоследствии, он, то есть она, стала её верной подругой на долгие и долгие года, какие именно никто толком сказать не мог, так как никто точно не знал, сколько в действительности живут парды, будь то на воле или в неволе, где они так вообще проживали считанные дни. Но в то же время Гелео находилась с Топаз в одной упряжке уже почти пять лет. Что это? Чудо?
Заметно запыхавшись, в то время как Топаз дышала ровно и слажено, разбойник резко остановился.
— Всё, хватит. Достаточно ломать эту комедию.— Он примирительно поднял руки вверх, предварительно кинув меч на землю.
— Что бабы испугался?— Выкрикнул кто-то из толпы.
Их предводитель, по-видимому, уже бывший, злобно сверкнул глазами в толпу, выискивая оратора с чувством юмора и тяжело дыша от быстроты движения и напряжения.
— Ну, и чья Правда взяла?— Ухмыляясь, поинтересовалась Топаз, опираясь на свою палку и слегка согнув правую ногу в колене. Спокойная и невозмутимая.
Гелео уже во всю тёрлась о её ноги, победно мурлыкая. Зрелище было то ещё.
— Твоя Правда, красавица.— Ему, что вполне естественно, было неприятно это признавать, но, несмотря на все свои разбойничьи замашки, по натуре своей он был парень честный и не плохой. Но жизнь, она ещё и не такому научит, если злая судьба мачеха лишит родителей в младенчестве и выкинет крохой в лес на произвол судьбы. Вот там-то, если повезёт, конечно, и тебя не растерзают дикие звери, тебя подберут лесные разбойники и воспитают из тебя настоящего разбойника с большой дороги, главаря бандитской шайки, коим ты возможно и станешь в скором будущем.
— Так что же ты стоишь, на меня уставившись, поклонися дереву и испроси прощения у древесного духа, как и положено по Правде лесной. Ведь кому закон не закон, так не светить ему — палить его станет Солнце, не греть — сожигать преступившего станет Огонь! То были слова Отца Неба Сварога, и не дело нам смертным нарушать его Правду.
Разбойник ухмыльнулся, вытер тыльной стороной ладони залихватские усы и, развернувшись, направился к поверженному дереву.
Но по пути он свернул и вначале подошёл к своему коню, достал что-то из седельной сумки, а затем и к дереву направился, снял шапку, поклонился в самую землю.
— Прости меня, доброе дерево, и людей моих прости. Не по нужде тебя свалили, по злой прихоти. Не на добрую службу твой ладный ствол взяли, а на злую. Но не ведали мы, что творили, и теперь доказана нам истинная Правда. Не держи зла на нас, непутёвых. Коли жив ещё твой дух древесный, не ропщи и не покрывайся суконкой. Выйди, прими моё приношение, да даруй мне прощение. Впредь же обещаю твою поросль не мять, не топтать, детишек твоих не обижать. Да и родню твою, хоть ближнюю, хоть дальнюю, впредь обижать не стану, подрубить будет надобно, перво-наперво испрошу позволения.
Сказав так, положил в сторонке добрый ломоть свежего хлеба с лихвой мазанного маслом и стал ждать.
Да и не только он, все глаза были устремлены на него, да на поваленное дерево. Вот только, если Топаз смотрела на это с чувством исполненного долга, а Джордан непреодолимой веры, то разбойники взирали с любопытством, недоверием и ехидством.
Знать не совсем ещё стёрлись из памяти заветы старших богов, коли всё так по Правде произнесено было, думали Джордан и Топаз одновременно, при том не ведая даже, что каждый из них думает об одном и том же.
И вот, когда люди уже устали от ожидания, потеряли окончательный интерес и частичку веры, произошло не бывалое. Вышла, а не смело выбежала, как бывало в рассказах стариков, из лежачего дерева древесная душа, хромая, болезненная и уставшая, знать не впустую прошло для неё лишение живого ствола. Подковыляла к предложенному угощению, взяла трясущимися старческими руками и не смело уселась полакомиться.
Все, разинув рты, смотрели на это диво дивное, давно не виданное чудо и даже жрец с будущей жрицей рты от удивления раскрыли.
— То предзнаменование Богов.— Дрожащими губами громко прошептала Топаз.
И эти слово словно вывели людей из оцепенения. Люди разом зашевелись, зашептались, а один из разбойников даже вскинул лук, целясь в дух честного дерева. И тут раньше всех среагировала парда. С грозным рыком бросилась она на обидчика слабого, и выпал лук из его обессиленных рук, пустив холостую стрелу в растерявшиеся небеса. Человек же, мёртвым грузом стукнулся оземь.
— Свершилась Правда, взята своя жертва.— Тихо произнёс Джордан.
Глаза всех присутствующих вновь вернулись к древесному духу. А он между тем, с каждым последующим куском лакомства, становился всё крепче, и распрямлялась его горделивая осанка. И вот он доел последний кусок, поднялся, выпрямился и, подняв вверх руки-ветви, слегка приподнялся над землёй и совсем растаял, отправившись в светлый ирий, на небесный остров Буян, на временное пребывание в кроне вечного мирового дерева.
— А ведь и вправду, твоя вышла Правда, красавица.— Задумчиво проговорил разбойник.
И только тогда все наконец-то вздохнули свободно.
— А кто в этом сомневался?— Улыбнулась Топаз.
— Что ж, счастливого пути, добрые странники.— Он с опаской взглянул на Гелео.— Пусть ничто не омрачит вашей дороги. Если свидимся ещё, знайте, Алгорном меня кличут. Пропустите их.
Но люди и сами уже разошлись в стороны, пропуская вперёд двух всадников, что уже успели вскочить в сёдла, и огромную пятнистую кошку, неспешно следовавшую рядом с ними.
— Что? Так просто и отпустим?— Спросил кто-то, из рядом стоявших с главарём.
— А ты что предлагаешь?— Огрызнулся кто-то другой.
— Отпустим да, но не так-то просто, а с последствиями.— Тихо произнёс Алгорн.
Несколько пар удивлённых глаз уставились на него.
— На карте отмечена деревня, но что-то я её пока не наблюдаю. Джордан, ты не бывал раньше в этих краях?— Топаз с опаской смотрела по сторонам.
— В детстве когда-то бывал, с отцом, когда тот ещё был жив. Это всё причудливость природы, или колдовство, если хочешь. Да только ты идёшь, идёшь и не о чём таком не ведаешь, а потом так резко раз, и перед твоим взором открывается целая деревня, богатая деревня.— Джордан плавно повёл рукой в сторону, как бы демонстрируя всё вышесказанное на деле.
— Колдовство? Да много ли того колдовства в мире? Доброе, от праведных богов, злое, от Мораны с Чернобогом.
— Давно ли так было? А сейчас, сама знаешь, многие люди переняли знание богов, хитростью ли выманили или великий дар приняли.— Джордан пожал плечами.— Только жизнь нынче уже не та, что при наших предках была. Зло и предательство распространяются по земле. Почти все уже забыли заветы истинных богов, кланяются Волосу, Моране и Чернобогу. Не чтят люди Правды. Домовые уже не в каждом доме ведутся, лешие из лесов сбежали. А что до омутника, полевика, водяного и всех им подобным, так их теперь почти уже и не встретишь не где. Вот ты, например, встречала?
— Да где ж это я их встретить-то могла, большую половину своей жизни в углу за печкой просидевши, а затем вот в храме Почтеннейшего,— она слегка склонила голову в едва различимом поклоне, знаке уважения,— проживши?
— Вот то-то и оно. А ведь в старые добрые времена могла и там их повстречать.— Настаивал разошедшийся парень.— Вот мне уже двадцать пять лет, а я вот никого такого пока не встречал, чтобы верить.
— Так ты что, стало быть, не веришь?— Поразилась Топаз.
— Верю, конечно, чтоб я тогда в храме Сварога бы делал.
— Но мы же вот древесный дух давеча встретили.— Напомнила Топаз.
— В том-то и дело, что это было такое чудо, такое чудо.— У Джордана не хватало слов, чтобы выразить те эмоции, что он испытывал при одном только упоминания о вышедшем на свет божий древесном духе.
— Но какое же это чудо?— Засомневалась Топаз.— Экая невидаль древесный дух откликнулся. Так ведь он всегда выходит, если хорошо попросить.
— А ты сама-то деревья давно рубила и часто ли?— Ухмыльнулся её спутник.
— Не в жизнь.
— То-то и оно, что духи древесные уже давным-давно из стволов не показываются. Таких чудес уже даже мой отец не помнил, а вот мне и пережить его пришлось, и увидеть эту невидаль воочию.
— Но как же так?— Не поняла Топаз.— Но ведь я думала..., я думала.... Но как же так, ведь существуют же храмы Отца Неба и Матери Макоши. Как такое может быть, что храмы существуют, а ничего больше нет.
— А кто тебе сказал, что ничего больше нет. Я, например, ничего подобного не говорил. Я только сказал, что верить надо. А ведь раньше старшим Богам храмов никогда не ставили, да и юным богам
тоже, только открытые святилища. К чему резным ликам богов отгораживаться стенами и кровлей от природных стихий, от простых людей и от самих истинных богов?
— Джордан, да ты никак совсем не веришь?— Испуганно вскрикнула Топаз.— Вот я, например, верю, верю, несмотря на всё то, что мне пришлось пережить в моей короткой жизни.
— Да разве ж был бы я с Почтеннейшим, если бы не верил?— Не согласился молодой жрец.— Я верю, конечно, просто обидно, что люди постепенно забывают и старших богов и младших, их вытесняют всё новые боги или их подобия, и зачастую, они имеют очень даже недобрые намерения. Вот нам и приходится заменять открытые святилища храмами, чтобы хоть кто-то из людей помнил, что жизнь жизни дала Великая Мать Жива-Живана. А мы, люди, явились на свет только благодаря братьям Сварожичам. А уже злые Морана, Волос и Чернобог появились гораздо позже и сразу начали творить свои злые козни. Так какая же им за это хвала и почитание?
— Так ведь и почитают их люди им вровень, те же для кого, ненависть пуще любви ласкает душу.— Произнесла Топаз.
— То-то оно, конечно, так, но до чего же обидно, что мы, люди, не ведаем, что творим.
— Я вот, например, очень даже ведаю.— Запротивилась Топаз.
— Мы лишаем жизни божественного.— Продолжал Джордан.
— Не согласна. Некоторые, даже многие люди лишают себя божественности неверием, но если лично я верю, то боги всегда будут со мной. И все те существа, которых мы якобы не видим, живут рядом с нами. Просто их никто не видит, потому что люди потеряли Веру и Правду, а те, кто истинно верит, те, кто встречал их и ранее испокон века, те обязательно будут встречать их и дальше до скончания веков.
