— Гео, ты чувствуешь это?
Большая кошка согласно заворчала, хотя и несколько растерянно.
— Что случилось, Топаз?— Обеспокоено спросил Алгорн.
Кий, что-то начиная понимать, стал осматриваться по сторонам, но, не совсем верно истолковав поведение двух кошек, рода человеческого и кошачьего, осматривался в поисках врагов.
Топаз же не стала разубеждать одного и утолять любопытство другого. Резко поддав лошади каблуками, она галопом поскакала к морю. Растерянные мужчины, принявшиеся её догонять, только увидели, как она резво выпрыгнула из седла и, скинув сапоги, прыгнула в разбушевавшееся море. Волны тут же кровожадно её проглотили.
— Дура, куда?— Заорал Алгорн, пытаясь последовать за ней, но Кий положил руку ему на плечо.
— Алгорн, ты не хуже меня знаешь, что она не безумна. И если она сделала это, значит это кому-нибудь нужно, возможно, в первую очередь ей самой.
— Как ты можешь такое говорить, Кий. Я думал ты любишь её.— Возмутился бывший разбойник.— А ты..., ты....
— Алгорн.
— Пусти, предатель, она погибнет.— Алгорн попытался вырвать собственное плечо, но рука Кия лежала на нём мёртвой хваткой.— Кий, отпусти.
— Алгорн, смотри.— Свободной рукой лекарь указал куда-то вдаль.
И они оба, сломя голову, кинулись в воду, но остановились, зайдя в неё по пояс.
Топаз смело ринулась в море. Она так отчётливо слышала зов, зов о помощи, издаваемый тем существом мимо которого она просто не могла пройти. Вот только кто именно он был такой, понять так сразу ей не удавалось. Гелео металась у кромки воды, с беспокойством вглядываясь в даль, вот только в разбушевавшуюся стихию кидаться, пока не спешила, понимая, что, несмотря на свою любовь к воде, Топаз она будет только помехой.
Топаз же смело гребла вперёд, из последних сил противостоя сопротивляющейся стихии. Но вот когда силы стали её понемногу оставлять, непрошенная волна подхватила её и повлекла вперёд, свободно несся и позволяя самой выбирать направление.
— Не бойся, пока мы живы, вода не зальёт твои глаза, нос и уши. А живы мы будем всегда, пока будет существовать сама жизнь, земля, природа.
Топаз аж вся завертелась, пытаясь разглядеть того, кто так явственно произнёс эти слова, прежде чем поняла, что они прозвучали у неё в голове, ранее услышанные и забытые, но сохранённые в памяти. Ну, а раз это память, то повспоминать можно и в более подходящей для этого обстановке и Топаз с ещё большим рвением заработала всеми четырьмя конечностями. Если честно, то она и сама до конца не понимала, куда так спешно плывёт и зачем, просто что-то звало её, что-то близкое и очень знакомое, но почему-то забытое, оттесненное вероятно стеною времени. Плыть стало намного легче, благодаря таинственно вынырнувшей испод неё волне, да и значительно быстрее.
Вот она уже смогла рассмотреть какое-то странное рыжее пятно, до которого оставалось рукой подать. Неужели это к нему она так сильно стремилась? Сама себе удивилась девушка. К какой-то дармовой меховой шапочке, что, распластав по воде свои пушинки, безжизненно маячила впереди рыжей шкуркой? Рыжей шкуркой? В памяти мелькнуло что-то знакомое. Похоже, где-то ей уже приходилось видеть и эту рыжую шкурку и непонятные, из-за такого расстояния и мельтешения морских брызг, разводы на ней. Вот рыжее пятно скрылось из виду, накрытое очередной волной, и откуда-то, словно испод толщи воды, раздалось знакомое жалобное мяуканье. Топаз, затаив дыхание, но, не прекращая при этом катиться на морской волне, смотрела как вода несколько опала, и над водой, слабо шевелясь, замаячила рыжая конечность. Что? Лапа?
— Кровопийца.— Ошеломлённо прошептала девушка.
— Кровопийца.— Закричала она уже во весь голос, на который только была способна в тот момент.
Мужчины на берегу, уже изрядно промокшие, совершая периодические забеги в воду и вылазки из неё, вглядывались вдаль. Полностью не расслышав, что именно она прокричала, они поняли только, что что-то про кровь.
— Кий, мы не можем оставаться просто так на берегу. Ты слышал, она кричала что-то про кровь, вероятно, на неё что-то напало.
— Смотри, дурень влюблённый.— Кий снова указал рукой, только на этот раз в сторону пятнистой кошки.— Как думаешь, почему Гелео осталась на берегу, а не прыгнула за ней в воду? Потому что боится воды? Но эта не так, ты и сам это прекрасно знаешь.
— Тогда почему же, просвети не грамотного?— Зло огрызнулся Алгорн.
— Вероятно потому, что не хотела ей мешать.— Пожал плечами Кий.
Топаз только успела увидеть, как рыжая кошачья лапка встрепенулась в последний раз над линией воды и медленно ушла под неё. Ахнув, девушка вдохнула в лёгкие побольше воздуха и поднырнула под воду. Рыжий, распушившийся в воде комок плавно опустился на её подставленные руки. И Топаз мгновенно вынырнула на поверхность. Загадочная волна по-прежнему поддерживала её и не давала пойти ко дну.
— Таинственный благодетель солёного моря, помоги. Я теряю драгоценные секунды времени. Не дай умереть моему первому другу. Спаси его. Донеси до берега в мановение ока.
Честно говоря, Топаз и сама не очень-то верила, что эти её слова, хоть как-то помогут свершиться чуду и окажут какое-то воздействие на разбушевавшуюся стихию. Но, значит, она ошибалась. Так как, ещё толком не договорив, она уже почувствовала, как волна подхватила её и понесла с невероятной скоростью, на которую только была способна и которую развивала разве что в девятый вал.
Топаз прижала Кровопийцу к груди и солёные брызги моря тот час же смешались с солёными каплями её слёз.
Самое удивительное, что волна держала её словно в колыбели, не позволяя свалиться не в одну из сторон или провалиться внутрь себя.
— Что за хрень?— Растерянно выкрикнул Алгорн свою коронную фразу, когда Топаз показалась на гребне волны.
И, не сговариваясь, они вдвоём кинулись навстречу девушке, снова увязнув в воде по пояс.
— Топаз.
— Топаз.
Топаз же неуклюже, но всё же словно из седла, соскочила с волны и оказалась по колено в воде.
Алгорна и Кия, в своём беспокойстве выскочивших дальше в море, окатило водой и, вместе с обратной волной, чуть не смыло дальше в море.
— Вот и верь после этого людям.— Смачно сплюнул бывший разбойник, наконец-то покрепче устанавливаясь на своих двоих и выбираясь на берег.
Кий только замахал из стороны в сторону своей пышной шевелюрой, осыпая всех конфетти из морских брызг.
Топаз между тем, не обращая на них внимания, поклонилась морю.
— Спасибо, Хозяин Моря, благодарствую и остаюсь в долгу.
— Нет, ты уже помогаешь только одним своим существованием. За что мы не можем не ответить тебе взаимностью. Если в жизни твоей настанет серьёзная нужда, и тебе будет угрожать настоящая опасность, если поблизости будет не болото, не лужа, а достойный водоём, хоть маломальский крошечный прудик, бросайся в сей омут с головой. Помоги нам, Топаз. Спаси наш мир.
Топаз кивнула, оставляя воспоминания до лучших времён.
— Кий, помоги, спаси его.— Она опустилась на колени перед распятым телом кота.
Кий опустился рядом, профессиональным взглядом окинув рыжий комок шерсти, что облепил костлявое кошачье тельце. Несколько верных движений руки и из кошачьего рта тоненькой струйкой потекла солёная морская вода. Кот зафыркал и бессильно замотал головой из стороны в сторону.
— Жить будет.— Констатировал Кий очевидный факт, поднимаясь.
— Совсем девка сдурела.— Прокомментировал всё увиденное Алгорн.— Уже котов со всей округи тащит и даже из моря. Жизнью своей драгоценной рискует и ради чего? А Кий? Будто у нашего личного колдуна на всех сил хватит. А вдруг на нас нападут?
Топаз бережно подняла кота на руки и прижала к груди, с вызовом взглянув в глаза Алгорну.
— Кровопийца, друг мой, самый первый мой друг.
Алгорн свёл брови на переносице, для стороннего человека это зрелище выглядело несколько комично, ведь мало кто из людей считал настоящим другом даже собаку, а не то, что кота. Хотя люди очень часто ошибаются и этот случай далеко не исключение.
Гелео нависла над плечом Топаз, тычась носом в рыжий насквозь промокший мех.
— Гелео, это Кровопийца, мой самый первый и самый старый друг. В своё время он спас меня, но нам пришлось разлучиться. Кровопийца, это Гелео моя подруга.
Выслушав такую исповедь Гелео, от избытка чувств, лизнула вымокшую спинку шершавым языком.
Кий принёс из седельной сумки два одеяла и накинул на Топаз, одно сзади, укрывая спину девушки, второе спереди, аккуратно прикрыв кота.
Девушка благодарно улыбнулась и, обведя всех взглядом, тихо произнесла.
— Видно придётся нам всё-таки здесь заночевать. Но не думаю, что на этот раз я проснусь более мокрой, чем сейчас.— Она улыбнулась морю.— К тому же я поняла, что возле моря мне нечего бояться. Там живут не враги, а мои друзья. Они спасли нас с Кровопийцей, не дали утонуть. И, Кий,— она повернулась к молодому мужчине,— спасибо тебе, Кий.
Ночь прошла спокойно, по крайней мере, мокрее, чем была, Топаз и, правда, не стала. Одежда её снова сушилась на разбросанных по берегу камнях, сама же она спала под одеялом, свернувшись калачиком рядом с Кровопийцей, не смея отпускать от себя старого друга, Гелео и всенепременно Кием и Алгорном.
С этого дня в их полку прибыло, отряд их пополнился ещё одним полноценным членом команды, который вначале ехал у Топаз на руках, а оправившись, всё чаще в седельной сумке, свесив передние лапки и положив на них мордочку.
Гелео отчего-то питала к этому коту странную нежность, то и дело, подбегая к лошади Топаз, осведомиться всё ли у него в порядке и непременно мазала его розовым языком по рыжей морде.
Кровопийца не сопротивлялся, лишь изредка благодарно мяукая.
Топаз не понимала точно, откуда, но отчего-то она знала как именно рыжий кот, постоянный спутник одного морского разбойника оказался далеко в море, но не на корабле, а в воде. Капитана того корабля больше не было в живых, его нашли утром, с перерезанным от уха до уха горлом, и виновник такого зверства не был обнаружен. Это было странно в двойне ещё и оттого, что каюта капитана была заперта изнутри. Однако же, капитан всё ж таки не мог сам себе перерезать горло, но ответа так и не было найдено. Вот только рыжий Кровопийца куда-то пропал. И никто не предполагал даже, куда могло подеваться животное. Вероятно, кто-то выкинул его за борт, ведь не сам же он туда упал после стольких лет морской жизни? Сколько он боролся за свою жизнь, было неизвестно, но похудел кот сильно и был сильно же изнурён. Знание же кто именно убил капитана и выбросил кота за борт, к Топаз от чего-то не приходило, но когда она начинала думать об этом, голова её сразу шла кругам, и в душу закрадывался непонятный страх. Оттого она и решила забыть обо всём, выкинув допустимые предположения из своей головы.
Она не могла понять, дала ли ей это знание близость к кошачьим, и было ли это то же самое чувство, что позволило ей узреть опасность для друга, или это ей рассказал во сне всё тот же голос, что тихо произнёс у неё в голове, когда они покидали место своего пристанища у моря.
— Удачи тебе, Топаз.
Тогда она лишь улыбнулась в ответ, зная, что хозяин этого голоса как ни кто другой искренен с ней. Теперь, как и прежде, воспоминания захлёстывали её. Какие-то обрывочные, не полные, но постепенно слаживающиеся в определённую картину, пока всё ещё не точные, не сложившиеся в полную мозаику, потому и говорить о них пока ещё было рано.
Вторая неделя их дороги от храма прошла в относительном спокойствии, но дальше всё пошло наперекосяк. А началось всё с того, что проезжая по уже знакомому редколесью, Гелео вдруг вся напряглась и, тревожно заворчав, забила хвостом по бокам, поджала уши и, по-кошачьи пригибаясь, направилась к впереди лежащим кустам.
— Гелео?— Вопросительно произнесла Топаз, тоже напрягаясь.
Алгорн положил руку на рукоять меча, а Кий переплёл пальцы между собой и, щёлкнув разочек костяшками, размял их, возможно, придётся выпустить парочку другую боевых пульсаров.
Но навыки как ближнего, так и дальнего боя им в тот раз не пригодились.
Впереди безразлично икнул ослик.
— Осёл?— Воскликнула заинтригованная Топаз.
Все трое ринулись вперёд, и перед ними предстала страшная картина. Давешняя жрица, та самая, что направлялась в храм Отца Неба, лежала вся в крови, что постепенно нехотя впитывала в себя земля. Маленький серый ослик стоял чуть в стороне и с любопытством, молча разглядывал людей.
Кий тут же соскочил с лошади и подбежал к лежащей женщине.
— Поздно.— Констатировал он очевидный факт, поднимаясь.
Топаз кивнула, это было ясно и при первом брошенном на женщину взгляде.
— Надо похоронить её по-человечески.— Подал голос Алгорн. Он уже ковырялся в своей седельной сумке, примериваясь, чем лучше копать яму.— Топаз, Кий, вы в этом просвещённее, как думаете, что лучше, закопать её тело или сжечь? Наверное, земля всё же предпочтительней, раз она жрица Макоши, я так понимаю?
Топаз не успела ответить, не успел рта раскрыть и Кий. Земля под их ногами неожиданно дала трещину и вдруг разверзлась. Времени только и было, что отскочить в сторону. Но в планах Земли не было цели поглотить невиновных людей, она ощерилась вокруг окровавленного трупа и начала медленно увлекать его в глубины своих недр.
— Мать-Сыра-Земля сама хоронит своих детей.— Прошептал Кий.
— И если уж ей не удастся уберечь меня, то уверена, она с подобающим достоинством примет меня в своё лоно и вознесёт в светлый ирий.— Прокомментировала Топаз. А, увидев, что друзья удивлённо смотрят на неё, пояснила.— Это её слова при нашей встрече, помните?
— Ну, ребята, с вами и не такого наглядишься.— Промямлил Алгорн, оставляя наконец-то седельную сумку в покое.
Земля к тому времени уже почти полностью поглотила свою же жрицу, оставив на поверхности лишь нереально чистый в таких обстоятельствах свиток, ни одной каплей крови, ни одним комком земли не был запачкан, сей первозданной белизны документ.
Топаз наклонилась и взяла его в руки.
— А это, насколько я понимаю, нам предстоит отдать Почтеннейшему.— Она поклонилась Земле и ловко вспрыгнула на лошадь.
Алгорн последовал её примеру, а Кий слегка задержался, ровно настолько, чтобы привязать осиротевшего ослика к луке своего седла.
Кровопийца молча взирал за всем происходящим из своей седельной сумки, поместив свою рыжую мордочку, как и обычно, на передние лапки. Гелео к самому месту трагедии даже не подошла, остановившись несколько в отдалении.
Дальше здесь задерживаться не имело смысла, и они двинулись вперёд, подстёгиваемые страстным желанием, как можно быстрее покинуть это место трагедии. Ехали молча, желание разговаривать отпало как-то само собой, но это не мешало им думать об одном и том же. Что же случилось с несчастной жрицей? Кто стал её жестоким палачом? За что столь горькая учесть свалилась на бедную женщину? И имело ли это какое-то отношение именно к ним? Вот те самые вопросы, что были сейчас у них главными на повестке дня. Но опять-таки каждый отвечал на них по-своему и про себя, молча. По крайней мере, пока.
