— А вот и деревня. Что я тебе говорил?— Выкрикнул Джордан, меняя тему разговора. Он не любил споров или любил, но в меру.
— Действительно, неожиданно.— Впервые согласилась с ним Топаз.
— А ты спрашиваешь, много ли в мире колдовства?— Поддел её Джордан.
Деревня вынырнула, словно из неоткуда. Только что её не было и вот она уже здесь. И прям колдовство какое-то!
Она была обнесена высоким частоколом. Широкие створки ворот пока ещё были приветственно открыты, но с наступлением сумерек, они запрутся наглухо. Прошли уже те времена, когда люди безоговорочно верили и другим людям и зверью. Теперь настали тёмные времена, многие змеи сделались ядовитыми, не чета прежним, а по лесам бродили оборотни, и это были не те безобидные Медвежьи Ушки, коих ещё иногда называли Медведковичами, и что раньше встречались сплошь и рядом, дети, рождённые похищенными женщинами от медведей, а кое-что похуже. Звери те начинали плодами творений злой Мораны, но так укоренились, что стали сами размножаться, скрещиваясь то с людьми, а то и со зверьём. Теперь-то ведь и лешего не каждый раз в его владениях встретишь, основная часть мигрировала в светлый ирий, ещё тогда, когда небо не было замкнуто, дабы не проникло в ирий зло и не погубило его, когда оно только ещё начинало распространяться по Земле Матушке. А вот были бы лешие, может быть, и совладали бы с новой нечистью, не давали бы праведных людей губить, а в теперешнее время, они кого встретят, тем и полакомятся, не разбираясь Правдой ли, неправдой ли, живёт человек. Оборотни те, ведь и не только в лесах обитают, но теперь и в деревни-города пробрались, днём человек человеком, а ночью, особо в полнолуние, нелюдем оборачивается и давай скотину, а то и людей, грызть. Поди теперь, разбери здесь, кто перед тобой, человек, али оборотень. Но, если в какой деревне или городе и жили оборотни, то своих они редко трогали, в основном уходя на промысел в соседние окрестности. И хотя в зверином обличии ума у них гораздо меньше становилось, но на это, слава богам, хоть хватало. Оттого люди и старались защитить себя в основном от внешнего посещения нелюдей, чем от внутреннего оградиться. Страшная жизнь пошла, никчёмная.
Топаз с Джорданом въехали в ворота ещё засветло, Гелео, как у них и повелось ранее, осталась где-то за пределами жилого массива. Найти постоялый двор оказалось делом не трудным. Он гордо возвышался недалеко от главных ворот, перед ним красовалась вывеска с надписью "Три медведя". На ней был изображён большой бурый медведь на задних лапах, в немом рёве распахнувший пасть. По бокам от него, опираясь на все четыре лапы, стояли два медведя поменьше.
Вот здесь Топаз с Джорданом и остановились в тот вечер.
— Принеси-ка нам, хозяюшка добрая, что-нибудь поесть, а с утра, если можно, конечно, наполните вот этот мешочек тёплым парным молоком.— Попросила Топаз, протягивая мешок.— Если на вашем дворе молока не найдётся, посоветуйте, пожалуйста, где таковое можно найти, да чтоб не смешанное с водой.
— Извините, что вы сказали?— Смущённо пробормотала молоденькая девушка, наверное, ровесница Топаз, отводя стыдливый взор от её спутника.
Топаз нахмурилась и перевела взгляд на Джордана, что тоже бросал на девушку недвусмысленные взгляды. Удивлённо вскинув бровь, она увидела, как смутился Джордан, встретившись взглядом с этой темноволосой красоткой. Это было на него очень даже не похоже.
— Понятно, приехали.— Пробормотала Топаз, поднимаясь, и добавила, обращаясь к другу.— Джордан, ты тут как-нибудь сам разберись с заказом, а я пока молока на утро у кухарки попрошу.
Джордан неуверенно кивнул.
Но к тому времени, как Топаз вернулась, девушка по-прежнему стояла у их стола, по идиотски хихикая какой-то глупой шутке жреца. Но, в принципе, разговор у них вязался очень даже.
Наскоро перекусив, Топаз поднялась в отведённую для неё комнату. Для неё любовь к противоположному полу всегда была непонятна, здесь она понимала только братскую или отеческую любовь. Но если её друг что-то нашёл в этой молоденькой девчонке, а она в нём, то Топаз ничего не имела против. И что она вообще могла иметь против этого? В конце концов, это ведь его жизнь. И если он получит от этого общения удовольствие, так пускай насладится этим в полной мере.
С утра её уже ждал аппетитный завтрак и полный мешок парного молока. Джордан сидел за тем же столом, что и вчера, встречая её глупой улыбкой. Но видок у него был тот ещё. По его потрёпанному виду и красным глазам сразу становилось очевидно, что чем бы он не занимался сегодняшней ночью, но сном это точно не было.
— Доброе утро, Топаз.
— По-твоему виду, я бы не сказала, что для тебя оно такое уж доброе.— Парировала его девушка, принимаясь за еду.— Что прелюбодействовал всю ночь?
— Старшие Боги с тобой, Топаз. Что ты такое говоришь? Хотя я и, правда, провёл с ней всю ночь.— Зашептал Джордан, склонившись поближе к девушке.
— Вот и я о том же.— Так заговорщически, прошептала ему в ответ Топаз, озорно улыбаясь.
— Но мы просто разглядывали ночное небо, сидя на крыльце, и к тому же половину времени с нами просидел её отец. Хороший, между прочим, мужик. Я им Волосыню в небе показал, что слова своего не сдержала, и Лося, что ещё Большой Медведицей называют, Ковшом али Колесницей. Но мы-то с тобой знаем, чем он заслужил такой великой чести, благородный длинноногий ручной Лось.
— Молодец, хорошо в храме занимался и память у тебя хорошая.— Похвалила его подруга.
Джордан расплылся в улыбке, довольный похвалой, но радость его, как выяснилось, была не бесконечна.
— Только почём людям эти знания, если у них веры нет?— Спросила Топаз, полностью освободив тарелку от её содержимого. Привычка до блеска очищать миску, а теперь ещё и ложку, у неё осталась ещё из прошлой рабской жизни.
— Есть у них вера, есть.— В сердцах выкрикнул Джордан.
Топаз прошлась взглядом по лицам любопытствующих, коих всегда было полно на постоялых дворах, несмотря даже на раннее время, когда они были в минимальном количестве.
— Рьяный защитник иноверцев.— Буркнула недовольная Топаз.— Вот и оставайся здесь. Какого лешего со мною прёшься?
— Ты мой друг.— Обиделся Джордан.— К тому же я Почтеннейшему обещал, что доставлю тебя в целости и сохранности. А потом, может, сюда и вернусь.
— В целости и сохранности он меня доставит. Да это кто ещё кого доставит, надо посмотреть.
Да, порою Топаз была не выносима и Джордан это признавал. Но он прекрасно знал, что она его очень любит, так же как и он её, только любовь у них эта была родственная, как любовь брата и сестры, которых не у кого из них никогда не было. Оба сироты, возможно даже при живых родителях, они свыклись друг с другом и считались между собой роднёй, особенно после того месяца пути, что им пришлось провести вместе. Джордан очень хорошо знал Топаз и понимал, что это её ворчание не со зла, а скорее даже, от любви к нему.
— И что ты хочешь сказать, что я сама не в состоянии добраться до конечной цели своего пути?— недовольно поинтересовалась Топаз.
— Конечно в состоянии. Это я не в состоянии пропустить то количество приключений, что выпадет на твою долю, пока я буду тут штаны протирать в качестве дровокола и вышибалы.— Спокойно согласился молодой жрец.
— Ну-ну.— Улыбнулась наконец-то Топаз, удивляясь такой покорности.
— Ладно, пойду, попрощаюсь с добрыми людьми, да если повезет, то и красну девицу просватаю.
— А не торопишься? Путь ведь не близкий, скольких ещё встретим, да и в храме матери, думаю, красны девицы сымеются.— Ухмыльнулась Топаз.
— Люба она мне, сестра.— Без обиняков ответил Джордан.
— Что ж, раз так, то иди, не торопись только. Успеем ещё.— Махнула рукой Топаз.
Сама же поднялась и пошла проведать, как там их лошади. Нечего сказать, в денниках было прибрано, лошади накормлены, воды полный чан. И, правда, слово молвить, справные люди здесь ведают. Поправив подпругу, ремни и узду, Топаз приторочила сбоку мешок с молоком, которое, к слову сказать, Гелео сегодня так и не пришлось опробовать. Ну, всё, теперь они полностью готовы в путь дорогу.
Топаз взглянула на дверь постоялого двора, Джордан ещё не показался. Тогда она достала свою палку и решила отшлифовать те места, что были деревянным, да стальными мечами повреждены, ещё во время стычки с лесными разбойниками. Давно уже пора было это сделать, да всё как-то руки не доходили.
Уселась поудобнее и только принялась за дело, да не тут-то было. Стоило ей только заняться этим немудреным делом, как со двора раздался шум и крики.
— Пожар! Пожар!
Топаз тут же подскочила, приторочила палку к седлу и выскочила во двор.
На другом конце деревни уже во всю полыхала крайняя изба. Люди, те, кто осмеливались, а таких было большинство, полными вёдрами таскали воду. Другие с робостью или, что ещё хуже и страшнее, с немым злорадством взирали за всем происходящим, стоя чуть поодаль. Двое здоровых мужиков держали обезумевшую женщину, что рвалась в самое пекло не в шутку разгулявшегося младшего Сварожича.
— Дитя, моё дитя.— Кричала она, вырываясь.
Подбежав поближе, Топаз заметила уже знакомую ей черноволосую девчонку, что с ужасом наблюдала танец Огня, зажав рот обеими ладонями.
— Джордан?— Тихо и неуверенно промолвила Топаз, уже зная, что за ответ последует на её вопрошание.
Хрупкая рука неуверенно оторвалась от искривлённых в паническом ужасе губ и, дрожа, уткнулась в объятую пламенем хату.
— Ах, ты волосово отродье.— Выругалась Топаз, в то время как голова у неё бешено работала, ища путь к спасению друга.
На что-то решившись, она опрометью бросилась к горящему зданию. Только вот, верным ли было это её решение, она точно сказать не могла.
— Стой, дура.— Выкрикнули из толпы, но девушка полностью проигнорировала сиё высказывание, а удерживать её никто не рискнул из-за близости огня.
— Огонь, рыжекудрый Сварожич,— зашептала Топаз,— отступи. Мы не хаяли твоих добрую Мать и благородного Батюшку, почитаем всех вас троих Сварожичей и новые семьи братьев твоих старших. Мы никому не желаем зла и чтим Правду земную. Помоги мне, хранитель священного очага. Я испрашиваю у тебя дозволения, как и всегда, преклоняюсь перед тобой, входя в любое жилище.
Она низко поклонилась. А люди, между тем, примолкнув, взирали на неё в немом непонимании.
— Пропусти меня к моему другу и позволь спасти и его и дитя, что пошёл он спасать, рискуя жизнью.
Топаз, не дожидаясь ответа, смело ступила вовнутрь разъярённого пламени.
Люди баяли потом, что огонь отступил перед ней, как перед равной.
Девушка не колеблясь, смело шла вперёд. Она истинно верила в то, что делала, а на страх и сомнения времени так и вовсе не оставалось. Огонь робко проходился у неё по лицу, волосам и телу своими бушующими рыжими языками, но не жёг, а просто ласкал теплом.
— Джордан. Джордан.— Звала между тем Топаз, оглядываясь по сторонам. Сквозь дым и пламя не было видно практически ничего.
— Здееесь.— Услышала она чей-то отчётливый шипящий голос. Услышала ли?
Не отдавая себе отчёта в том, что совершает, девушка бросилась туда, куда он указывал, и оказалась права.
Джордан лежал ничком, а вот ребёнка ни где не было видно, хотя и было слышно какое-то непонятное копошение, но разве что-то толком разберёшь в этом шипении и треске. Огонь уже изрядно потрепал его одежду и местами даже прожёг её до кожи. Ноги его придавила ладная когда-то деревянная балка, это и не позволило ему выйти обратно.
Топаз первым делом проверила живой ли он. Дышит. Затем уже только обмотала ладони оторванным от рукавов тряпьём и схватилась за пылающие деревянные бока. И странное дело, то ли ей это только показалось, а скорее всё же всё именно так и было, да только почудилось вдруг Топаз сквозь пламя и дым, что не только одни её руки вцепились в огненную преграду, но и чьи-то едва различимые призрачные пальцы работали с ней так же слажено и в унисон. Балка поддалась значительно легче, чем Топаз ожидала. Девушка перевернула друга и обнаружила под ним крошечное тельце того, кого он пытался спасти. Ребёнок так же был жив, вопрос только в том, надолго ли? Но вот чудо! Огонь до этого безжалостно изжевавший и куртку Джордана, и его штаны, а так же молодое и крепкое тело, теперь не только не кусал, но даже не щекотал не его, не ребёнка.
Топаз прижала тело малыша к себе. Тельце его, и живот с грудью Джордана, всё ещё оставались влажными, видимо парень, заскакивая в горящий дом, облился водой. Так вот девушка думала, что ей всё же не удастся вытащить обоих. Но чудеса на свете всё же есть, так чему удивляться, если за последнее время перед Топаз их произошло целый букет. Чьи-то заботливые, едва различимые пальцы помогли поднять ей крупное тело парня и пронести его сквозь огонь.
Люди же видели только, как из огня показалась светловолосая красавица, неся ребёнка на руках и кое-как таща за шиворот неудавшегося героя. Огонь дал ей возможность вытянуть этих двух человек и уж только тогда разошёлся вовсю, это мнение для всех оставалось единым. И только тогда все кинулись помогать ей. Хоть Огонь и не жёг её, но кожа Топаз была красная, по телу струились дорожки пота. Когда спасённых ею людей приняли на себя селяне, а чьи-то заботливые руки решили поддержать и её, она только оттолкнула их и развернулась к горящему дому. И тут кровля его не выдержала, свод осыпался, разбрызгивая в стороны снопы искр и углей. Подступившие было к дому люди, испуганно шарахнулись в сторону, не человечески взвыла мать спасённого малыша.
Топаз не обращала на это более никакого внимания. Она подошла как можно ближе к догорающему дому, хотя теперь пламя его было слишком жарким и даже слегка обожгло её кожу и волосы. Но Топаз не дрогнула. Она лишь низко поклонилась Огню и воздала ему благодарность. И тут ей почудилось, словно кто-то откликнулся на этот её зов. Топаз молча улыбнулась и вернулась к пострадавшему другу, вокруг которого уже суетились люди.
Ребёнок практически не пострадал, и его, вместе с матерью, тут же увела к себе в дом сердобольная соседка. С Джорданом возникла небольшая заминка, но тут прибежала девчушка с постоялого двора, таща за руку отца. Так вопрос о дальнейшем месте пребывания Джордана, был решён сам собой. Его перенесли на постоялый двор, где его уже полностью раздели и осмотрели лекари. Их прогнозы были не утешительны. Ожоги его были глубокие и обширные, обожженные же ноги ещё и переломаны в нескольких местах. Лекари только печально качали головами. И только один старый знахарь и ясновидец по совместительству, к тому же ещё страдающий полной слепотой, поводил над его телом морщинистыми руками и тихо произнёс:
— Жить будет.— И тут же принялся за лечение того, на которого все остальные уже махнули рукой.
Самое удивительное, что старик этот появился в деревне не за долго до описываемых событий и сразу же после не полного, но выздоровления Джордана исчез. Топаз так не разу и не удалось с ним толком поговорить, поблагодарить его или просто отчётливо разглядеть, но она и не задерживалась в деревне надолго.
