Он немного помолчал, зловеще ухмыляясь, и продолжил.
— До скорой встречи в чистилище....
— Но это же мои слова,— попыталась выкрикнуть девушка, но у неё ничего не вышло,— неправда этого не было.
И тут он произнёс одно единственное заключительно, но между тем самое пугающее, слово.
— ... Топаз.
— Нет, нет, ты не можешь знать моё имя, ты не можешь, ты умер раньше.— Пыталась выкрикнуть Топаз, но всё, как и прежде, было бесполезно, губы отказывались повиноваться ей.
Он зашёлся в громком дьявольском смехе, уже знакомом ей по прежней жизни, голова его при этом тряслась так сильно, что вначале просто вздрагивала, а затем и вовсе откинулась по разрезу, умело сделанному Топаз несколько лет назад.
И тогда Топаз не выдержала и завизжала, что было мочи, или это ей только показалось, что она завизжала.
Но проверить она уже ничего не смогла, так как проснувшись, резко села на грубосколоченной лавке. Огромная кошка рядом беспокойно заворочалась и заворчала, недовольная тем, что её так беспардонно потревожили.
Топаз растерянно окинула её недоумевающим взглядом.
— Это был сон, это был всего лишь сон.— Прошептала она, успокаиваясь и вновь укладываясь на кровать. Но заснуть она так и не смогла до самого утра. Необъяснимый страх не оставлял её несмотря на то, что под боком у неё лежала такая сильная и преданная подруга.
Сидя на траве, прижав к себе колени и положив подбородок на сложенные на них руки, Топаз наблюдала за несколькими котятами варнов резвившимися чуть в стороне, но в то же время и совсем рядом с нею. Это было весьма удивительно, если учесть, что когда самка варна рождает потомство, то охраняет своих детёнышей весьма ревностно, не подпуская к ним даже своего ближайшего друга и хозяина, человека, с которым идёт бок о бок по жизни. На Топаз же это правило, похоже, не распространялось, так как котята играючи задевали её, а иногда и вовсе принимались тягать её за рубаху. То есть близость котят и самой их мамы самки была тут неоспорима.
Но девушка была не единственным человеком в храме к кому варны были столь благосклонны. Сиё правило распространялось и на мудрого старца, что подошёл со спины к Топаз так тихо, что она даже вздрогнула от его неожиданного голоса.
— Когда-нибудь и у тебя будут дети, Топаз.
Девушка криво передёрнулась, будто услышала что-то уж слишком неприятное или что-то горькое попалось ей на вкус. Старик словно ничего не заметил, да и что он мог заметить при своей извечной слепоте. Он только тихо усмехнулся и добавил:
— Когда ты выйдешь замуж.
— Я никогда не выйду замуж.— Твёрдо, сквозь зубы, произнесла девушка, скрежеща зубами.
— Все, хоть животные, хоть люди, рано или поздно находят свою половинку.
— Я никогда не выйду замуж.— С нажимом повторила Топаз. Сама мысль о брачном союзе с мужчиной была для неё отвратительна. И он это прекрасно понимал.
— Холостыми остаются только жрецы и жрицы, как я, например, как все мы здесь,— сказал старик, улыбаясь,— да и то не все жрецы и не у всех народов. Хорошим тому примером служат наши братья, что вместе с семьями обосновались ниже по течению.
— Но я ведь пока не обосновалась ниже по течению. Я ведь с вами, значит я всё ещё жрица.— С нажимом проговорила девушка.
-Нет, ты не жрица.— Не согласился старик, качая седовласой головой.— Скорее, ты украшение нашего храма, лучшая часть нашего бытия.
— Тогда я буду жрицей.— Произнесла Топаз, гордо вскинув симпатичную головку.
— Жрицы земли живут в храме на противоположной стороне Марионны. Ты выросла Топаз и, по-моему, тебе уже надо бы определиться со своей жизнью. Так что принимай решение, дорогая девочка.— Старик чуть повернулся, словно собираясь уходить, и застыл на мгновение, ожидая или не ожидая ответа.
— Тогда я пойду туда, на противоположную сторону Марионы.— Выпалила Топаз за это короткое мгновение, словно боясь, что он так и уйдёт, не услышав её решения.
— Путь тяжёлый и не близкий.
— Но я пройду его.— Сказала Топаз с уверенностью, поднимаясь.
Вот она оборачивается к своему названному отцу, чтобы с вызовом взглянуть в его белесые глаза, но взгляду её предстала лишь пустота. Почтеннейшего рядом уже не было. Топаз огляделась вокруг, не понимая, куда он мог подеваться.
Свободное пространство вокруг неё было достаточно велико, и уйти из поля её зрения за столь короткий срок, казалось делом совсем уж не мыслимым. Но глаза не обманывали её, рядом действительно уже никого не было. И лишь только варновы детёныши по-прежнему невозмутимо резвились на, по-весеннему ярко-зелённом, травяном ковре, да песочная подруга Гелео лениво подняла на неё свои топазовые, чуть заспанные и сузившиеся ото сна глаза.
Иногда Топаз почему-то казалось, что Почтеннейший был не совсем человеком. Хотя все они тут были не совсем людьми, жили гораздо дольше обычных людей и выглядели значительно моложе их.
Глава 5 Джордан.
Как Топаз и предполагала, Почтеннейший не смог отпустить её в дорогу одну, без сопровождения, даже, несмотря на то, что с нею рядом всегда была Гелео. И вот, когда пришла пора прощаться, и она, со своим скудным скарбом за плечом, в последний раз окинула взглядом жилище, в котором провела больше четырёх лет своей жизни, и покинула келью, то тут же встретила, в бесчисленных коридорах жилого помещения храма, одного молодого жреца, ужасного задиру и забияку, но всё ж таки прекрасного воина, с такой же, как у неё самой, сумой за плечом.
— Вот это новости. А ты это куда собрался?— Вопросила Топаз, уже, кажется, догадываясь, каким именно будет его ответ.
— Да вот, иду на противоположную сторону бесконечной Марионы в храм жриц Земли Матери Макоши, сопровождать одну непоседливую молодую особу.— Пояснил Джордан.
— Ясно.— Тихо произнесла Топаз.— Что ж, пошли, Почтеннейшего всё равно не переспоришь.
Джордан растянул губы в улыбке, словно это был комплимент и относился он непосредственно к нему.
Попрощавшись с Почтеннейшим и названными братьями, а так же с братьями и сёстрами кошачьего рода, Топаз двинулась в путь, вместе со своей неизменной спутницей пардой Гелео и молоденьким жрецом, большим непутёхой Джорданом.
— Ну что ж, Джордан, нам предстоит быть вместе несколько месяцев, а я редко нахожу общий язык с людьми, так что шибко меня не задевай.— Предупредила парня Топаз.— Знаю, что воин ты превосходный, по крайней мере, гораздо умелей, чем я, но не забывай, со мной Гелео.
— Да брось ты, Топаз, с чего это нам с тобой врагами становиться. Свои ж вроде, как ни как.— Он пожал широкими плечами.
Топаз удовлетворённо кивнула, такой ответ был ей вполне по душе.
Долго ли, коротко ли шли они нога в ногу, да вот пришли они в то ли небольшой городок, то ли крупную деревню, обнесённую высоким частоколом. Вошли в него, как и положено, до заката, покудова ещё ворота на ночь не закрыли. Парду оставили снаружи, нечего честной народ пугать. Нашли постоялый двор, что поприличней, в нём и остановились.
В храме лошадей отродясь не держали, хотя может быть и зря, так что поутру им ещё предстояло найти пару крепких жеребцов или кобылиц, что несколько облегчили бы им их дальнейшее передвижение. Всё вышло именно так, как они и задумали, с утра повстречался им мужичок, что смог предоставить им лошадей по их запросам, не старых, быстрых и им по деньгам.
Ещё с вечера Топаз попросила у кухарки на утро свежего парного молочка, целый кожаный пузырь литра на три, и вот теперь, забрав его, направилась к Джордану.
— А по что тебе столько молока-то, красна девица?— Спросила любопытная хозяйка.
— Где ж ты встречала, хозяюшка, красных девиц, да на парное молочко не падких?— В тон ей, вопросом на вопрос, ответила Топаз.
— Да что-то вчера за ужином, ты не больно-то к молочку притронулась.— Улыбнулась Хозяйка.
— А мы его больше поутру употребляемс.— Отрезала девушка и резко вышла вон.
Топаз вскочила на свою гнедую кобылицу и понеслась к воротам. Джордан от неё не отставал, понимал, девица по своей неразлучной подружке уже стосковалась. Сам-то он, ещё до собственного варна не дорос.
Парда встретила их грозным рыком, стремительно выскочив из кустов. Помахивая толстым хвостом, она приветливо мяукнула хозяйке, и стала обнюхивать лошадей.
— Всё в порядке, Гео.— Топаз спрыгнула наземь и присела рядом с ластившимся животным.— Теперь они тоже наши спутники, так что лошадей мне не обижать. Ты лучше посмотри, что я тебе принесла.
Она вылила содержимое пузыря в глубокую глиняную миску, и парда, благодарно заурчав, припала к ней.
Топаз всегда приносила подруге гостинец, и всегда это было парное коровье молоко, Гелео его очень любила, а что до мяса, так она сама могла раздобыть его для себя предостаточно, ещё более свежее и с тёплой кровью. А если надо было, то могла бы и двоих людей, что путешествовали бок о бок с ней, им обеспечить в полной мере.
— Что ты так кошку балуешь?— Воспротивился, было, Джордан.— Так у нас монет до материнского храма не хватит.
Кошка подняла на него пятнистую голову и недовольно заворчала.
— А что мне тебя, что ли баловать?
— Да хотя бы и меня.— Улыбнулся Джордан, пожимая плечами.
— Размечтался. Не слушай его Гелео, пока смогу, буду тебя баловать. А коли денег боле не будет, купцов заезжих ограбим.— Невозмутимо произнесла девушка и в свою очередь пожала плечами.
— Это что ж, кошке на молоко что ли?— Опешил её спутник.
— А может и кошке? А может и на молоко?— Топаз поправила подпругу, спрятала миску в заплечный мешок и легко запрыгнула в седло.
— Совсем ты, Топаз, ума лишилась, и сам я дурак, что с тобой идти согласился.— Печально вздыхая, произнёс Джордан.
— Поехали уже, дурак.— Ухмыльнулась Топаз.— Быстрее поедем, быстрее приедем, быстрее от меня непутёвой избавишься.
Джордан пришпорил свою лошадь, догоняя девушку.
Дорога их, в самом начале пути, не слишком была полна опасностями, хотя встречались преграды и на их пути.
— Стой.— Прокричал повелительный голос.
Они, конечно же, остановились, но главным делом потому, что дорогу им преграждала раскидистая сосна, что самым безобразным образом была срублена под самый корень, чем из-за грубого приказа.
Топаз повернулась на голос.
Несколько бравых молодцев, явно разбойничьей наружности, уже окружали их, ехидно ухмыляясь.
— Что же за нечисть так жестоко обидела благородное дерево? Сколько поколения стояло оно не тронутым, пока не коснулась его чья-то нечестивая рука. Поклонились ли вы древесной душе? Поднесли ли угощения? Испросили ли разрешения, срубить дерево не по нужде, а по прихоти разбойной?— Строго спросила Топаз.
Ей ответил дружный хохот десятка голосов.
— А девка-то совсем свихнутая.— Выкрикнул кто-то.
Джордан молча и нахмуренно перевёл взгляд с Топаз на выкрикнувшего фразу и назад.
— Не по Правде живёте, люди, не по Правде.— Печально покачала головой Топаз.— Не по Правде, не по людской, не по божьей.
— Что нам твоя Правда, правда у нас своя, правдивей вашей. Отщепляйте кошели, да слезайте с лошадей. А если парнишка спокойно постоит, подождёт, пока ты свои портки спустишь, да нас всех ублажишь, так мы вас ещё и живыми отпустим. Правда, а к слову-то словечко пришлось,— загоготал главарь разбойников,— не можем обещать, что те самые портки мы на место-то вернём. Новые ведь, и нашим разбойничьим бабам может в раз подойти. Да и друга твоего боюсь, раздеть нам придётся. Ну, и как вам наши божеские условия?
Не успел Джордан вставить и слова, как молвила Топаз.
— А у меня есть другие условия, не менее, божеские, чем ваши, и даже более. Вы сейчас же покаетесь в содеянном и испросите прощения у древесной души. А затем освободите нам дорогу и пожелаете счастливого пути.
— Да, девка-то и, правда, убогая.— Вздохнул кто-то, сплёвывая.
— Не желаете, признавать данную нам богами Правду. Что ж, придётся, как и завещал нам Великий Отец, карать тех, кому закон не закон.
— Взять их,— выкрикнул вожак,— коли, по-доброму не желают. Девку перво ко мне.
Взвились несколько мечей, поднялись несколько рук, заржало несколько лошадей и вчетверо больше застучало копыт.
— Гелео.— Призывно выкрикнула Топаз.
Метнулась до времени притаившаяся в кустах парда, сметая всех на своём пути и не разбирая, где люди, а где просто кони. То были единые для неё враги, восставшие против её подруги, повелительницы и хозяйки. Дребезжаще перед этим промяукав, да так, что у всех присутствующих мороз прошёлся по коже, Гелео ринулась в бой.
Джордан уже во всю размахивал мечом, отражая всё новые атаки, когда внимание всех нападающих привлекла та самая парда, выскочившая из неоткуда. Свихнувшаяся бестия, истошно визжа, разила своих растерявшихся врагов наповал.
Топаз невозмутимо орудовала своей боевой палкой, разя всех тех противников, чьё внимание было отвлечено пятнистой кошкой не малых размеров.
Бой был столь же стремительным, сколь и кровавым.
Лежачих парда не добивала, Топаз не дозволяла. Оттого-то бойкая девушка и выводила людей из строя таким образом.
Настало время, когда и сам бой и навеянная им паника улеглись, и над полем боя нависла тишина, прерываемая лишь не громким похрапыванием парды. Мёртвых в поле зрения не наблюдалось, по крайней мере, на первый взгляд, а вот раненых хватало с лихвой.
Топаз склонилась перед постанывающим вожаком.
— Ты как, парень? Ума ещё не набрался?
— Стерва.— Только и вымолвил он, сплёвывая кровь.
— А вот это ты зря. Ты до сих пор жив только благодаря мне.— Девушка кивком головы указала на свою неизменную подругу.
— Да чтоб вас обеих.— Выругался он и вдруг неожиданно улыбнулся.— И красивая же ты, шельма.
Топаз вначале опешила от такого столь неуместного комплимента, затем пришла в движение, стараясь скрыть набежавшую на губы улыбку. Подобные признания ей, конечно, доводилось слышать не раз, но, вопреки её желанию, в связи с отношением к мужскому полу, каждый новый раз было приятно.
— Ты мне зубы не заговаривай.— Справилась она с собой наконец-то.— Скажи лучше, ну, как, по вкусу ли тебе пришлась наша Правда?
Он пробурчал что-то невразумительное.
— И как вас парнишка, да девка-то убогая уделали?
— Да кабы не кошка....
— Кабы не кошка, говоришь? Так я ведь готова с тобой один на один сразиться, без парды, а там и посмотрим, чья Правда верх возьмёт.
— Топаз.— Предостерегающе подался вперёд Джордан.
— Всё в порядке, Джо.— Топаз подошла ближе к разбойнику и подала ему руку, помогая подняться.
После некоторого колебания он принял её руку и встал, дольше, чем следовало, задержав её в своей.
— Ну, а теперь,— произнесла девушка, выдернув руку,— сотри сопли с лица, чтобы биться, да думать не мешали.
Разбойник послушно стёр с лица размазанную по нему кровь под общий смешок соратников.
— Коли моя Правда возьмёт верх, так ты сначала покаешься в своих грехах, испросишь прощения у древесной души, со своими бандюгами освободишь нам дорогу, пожелаешь счастливого пути и позволишь убраться восвояси.
