— А то! — хмыкнул я, — наконец Юкио перестанет на меня сверху вниз смотреть! Кстати, вы его не видели? А то я вчера приехал, а он до сих пор не показывался...
— Хм... последний раз мы видели Окумуру-сенсея позавчера, на курсах, — задумчиво поправил очки Конекомару, — Правда, он был несколько нервный...
— А шо ты думал! — прижал руку к лицу Бон, видимо, удерживая смешок — Я б на его месте вообще сразу в дурку побежал...
— А что случилось-то? — спросил я, старательно изображая беспокойство.
— Ну, Окумура-кун, ты же знаешь, что по нему многие девочки сохнут? — доверительно приобнял меня за плечо Шима, что теперь было ему немного сложнее, — Ну вот они видимо между собой договорились...и подговорили всех остальных девушек...
— Короче, позавчера вся женская часть учащихся и даже некоторые преподаватели пришли прикинувшись как твой брат, — Бон не выдержал и расхохотался, видимо, снова вспомнив произошедшее. Однако...
— Они даже очки надели и родинки нарисовали, как у сенсея, — добавил Конекомару.
В моем смехе было больше растерянности, чем веселья. Нет, я конечно ожидал, что у клуба "Далматинец" не будет проблем с численностью... но чтоб ТАК... Черт, чувствую, мне долго придется приводить Юкио в чувство... и извиняться. Потому что такие масштабы уже вполне достойны шуток Гу... Смутное чувство тревоги засвербело где-то на задворках моего сознания, но его заглушил Шима, все так же обхвативший меня за плечи:
— Ты лучше расскажи, как ваша миссия? Целый месяц вместе с Камики-сан! — объятие начало переходить в полноценный удушающий захват, — Я просто задыхаюсь от зависти!
Угу, я так и понял... а потому хочешь разделить нехватку воздуха с кем-нибудь еще. Ну ничего, щас ты у меня от зависти инфаркт схватишь, хотя тебе вроде по возрасту не положено...
— Шо ты хочешь сказать, Окумура-кун? — Шима испуганно выпустил меня. Я посмотрел на главного казанову наших курсов с интересом естествоиспытателя. Главное сейчас чего лишнего не сказать... Сообщения о том, что у меня теперь ДВЕ симпатичных девушки-фамилиара, Шима скорее всего не переживет. Наш с Изумо поцелуй — вообще не его собачье дело. А вот третий участник миссии, о котором Шима так недальновидно забыл...
— У нас миссия была, сопровождать заслуженного экзорциста во время его отпуска для ускорения выздоровления, — сообщил я, — Моего отца... помнишь, Бон, я вас вроде представлял друг другу?
— Ага, — кивнул Сугуро и с искренним беспокойством спросил, — Как он?
— Бодрячком, — ухмыльнулся я, — грозился к нам на курсы преподавать прийти... Но суть не в этом. Ямаду-куна, которого с нами отправили на миссию, помните?
Все трое заинтересованно кивнули.
— Так вот, оказалось, что это на самом деле полноправный экзорцист, которого из Ватикана наблюдателем прислали, — я достал сотовый и принялся в нем рыться. Собственно, фотографий в телефоне у меня были всего три. Новая прическа Амаймона и Нимфа, отправленные Мефисто, да еще эта, сделанная пару дней назад, — Только мой старик сразу маскировку раскусил — она его ученицей оказалась...
— Она? — хором переспросили все трое.
— Ага. Я сам обалдел. Киригакуре Шура, она теперь возможно у нас на курсах преподавать будет, — и я показал им экран телефона с выведенной на него фотографией. Из-за этого снимка я минут сорок бегал от матерящейся Шуры по всей округе, заставив старика хохотать до слез. Собственно, это было его лап дело. Выйдя на кухню незадолго до завтрака, Широ попросил у меня телефон. Я без всякой задней мысли отдал аппарат. Тут пред народом явилась заспанная Шура, как обычно в своем кое-как запахнутом пижамном кимоно... Причем поскольку ночью было жарко, это была укороченная версия.Рыжая томно потянулась, смачно зевнув. Пога... Преподобный Фудзимото, словно заправский фотоохотник, дождавшись завершения зевка, скомандовал: "Замри!" Шура и замерла — с озадаченно склоненной на бок головой. При этом несколько красно-желтых локонов упали ей на лицо, словно стрелка, указывающая вниз, на грудь, практически выпрыгнувшую из кимоно. Которое из-за вытянутых в момент потягивания и еще не опущенных рук мало того, что едва не распахнулось, так вдобавок утянулось за ними вверх, еще больше открыв ноги девушки. Которые и в обычном-то состоянии не особо скрывало.... Невозмутимо щелкнув камерой, Фудзимото удовлетворенно кивнул и бросил телефон обратно мне. Собственно, нужно было просто стереть эту злосчастную фотку, и дело с концом... Но Шура сориентировалась слишком быстро... Увидев, с каким лицом она на меня бросилась, я понял бесполезность переговоров и сразу кинулся наутек... Даже чехол с Азулой там же бросил, его Изумо потом подобрала с пола и на стол положила... Да. Короче, ловить меня Шуре пусть и не сразу, но надоело, и со словами, что за это я до конца командировки мою посуду, она прекратила погоню.
Пришлось согласиться... Поэтому фотку я удалять не стал. Помимо чисто эстетической ценности, я видел ей три применения. Первое — с ее помощью выяснить, способен все же Юкио выпучить глаза так, чтобы очки свалились или нет... Правда, этот вариант придется отложить пока до лучших времен. Второе — в качестве образца для Сиеми... к сожалению, тоже пока отпадало. И третье применение того стоило — я демонстрировал фотку всего лишь тридцать секунд, и этого хватило, чтобы моя коллекция воспоминаний пополнилась зрелищем дружного охреневания на лицах Бона со товарищи. Шима, бедняга, кажется даже дышать забыл, а от макушки Конекомару, судя по ее цвету, вполне можно было прикуривать...
— Брешешь! — все же Бон лучше всего держал себя в руках. Но и он смог заговорить только после того, как фотография исчезла из его поля зрения.
— Та если бы, — вздохнул я, — выглядит-то она конечно зашибись, но вот характер такой...
— А.. Как... — кое-как обрел дар речи Конекомару, — Как она смогла замаскироваться под Ямаду-куна? У нее же... такие...
— А я откуда знаю? — пожал плечами я, наблюдая за Шимой. Он все пытался что-то сказать, или просто вдохнуть... и не мог. Остекленевшие глаза явно все еще видели экран давно спрятанного мной в карман телефона, — Может, какой особый навык или амулет... Короче, сами потом спросите, если охота.
— Если это правда вообще, — упрямо мотнул головой Бон и посмотрел на часы, — Шоб тебя, Окумура! Пять минут осталось! Совсем своими сиськами голову заморочил! Бежим!!
— Почему сразу — моими? — хмыкнул я уже на ходу. Схватив все еще не оклемавшегося Шиму за воротник, я устремился за забегающими в здание Боном и Конекомару. Кажется, мы были последние, кто оставался во дворике...
В главном холле Академии, где, по идее, вывешивалось расписание экзаменов по аудиториям, стояла подозрительно многочисленная толпа. Мы ломанулись напролом. Странно, что делают тут все эти люди, когда им уже давно положено сидеть в аудитории в ожидании??? Ответ на этот вопрос оказался очень прост. Вместо доски с расписанием висело крупное электронное табло, на котором бежала по кругу надпись:
"Аудитории для проведения экзаменов перераспределены, пожалуйста, ожидайте"
— Ну что, долго там еще?
— Да нет вроде, класс 3-2В минут пять как пошли...
— Но что это за фигня такая? Могли бы заранее предупредить.
Толпа гомонила, удивляясь, нервничая и возмущаясь. Зажатый со всех сторон, я крутил головой, пытаясь высмотреть хохолок Бона, чтобы впарить тому все еще недееспособного Шиму. Что-то во всей этой ситуации было не так... Я сообразил слишком поздно.
Откуда-то сверху посыпались исходящие белесым дымом шашки... Парни — а в холле не было ни одной девушки, — в панике заметались, пытаясь то ли уклониться, толи добраться до выхода... Я попытался прыгнуть вверх, но Шиму зажало между телами, и я потерял драгоценные секунды на попытку его освободить. В глазах помутилось, тело вдруг стало вялым, я оступился, и меня закрутило в водовороте тел, слившихся в сплошную черноту...
Когда я пришел в сознание, то обнаружил, что меня куда-то несут. Точнее, тащат, потому что хотя два человека закинули мои руки себе на плечи, ноги все равно волоклись довольно далеко позади. Даже в моей еще не до конца прояснившейся от мути голове возникла мысль, что пока лучше оставить все как есть. Я потихоньку приходил в себя, и пытался понять, что вообще происходит.
Итак, двое людей... точнее, две девушки, волокли меня куда-то по длинному корридору. Если чутье меня не обманывало, то коридор этот был частью сети подвалов Академии. А за мной таким же способом волокли еще нескольких... Кажется, Бона и ребят. Да. Видимо, когда газ усыпил всех, нас отделили от толпы... Но какой размах! Это ж почти теракт! Мефисто небось собственную шляпу сгрызет со злости... а заодно и мозги того несчастно, кто в этом виноват... Но все равно, странно... усыпляющий газ, подмена расписания, чтобы в холле скопилось как можно больше народу... Как-то это с демонами плохо вяжется... Ватикан? Так вроде им обычные студенты побоку... Хотя волокут-то именно экзорцистов.... Мефисто таки открыл межмировые врата на свою голову? Так вряд ли бы такое могло пройти мимо него, а если вылезшие из перехода были способны уделать Фелеса, так масштаб разрушений был бы совершенно иным... И главное, я — идиот! Сын сатаны, полудемон, магия огня, синее пламя... обезврежен толпой и снотворным... Позорище!
Но, честно говоря, такого поворота я совершенно не ожидал.... Куда нас все же тащат? О, вроде вот и конец... огромные металлические ворота... Ну, в Академии Истинного креста, особенно в подвалах, и не такое найти можно...
С едва слышным скрипом створки разъехались, пропуская нас в просторный зал. Не удержавшись, я приподнял голову, чтобы посмотреть... Прищурился, привыкая после полумрака коридора к яркому сиянию огромной люстры, больше подошедшей бы оперному театру... Хотя это и было похоже на оперный театр, только между креслами партера был оставлен широкий проход, ведущий прямо к сцене...
— Что за херня?! — я резко встал на ноги, отшвырнув тащивших меня девушек далеко в стороны. И двинулся вперед, к сцене, ошарашенно осматриваясь по сторонам. По залу пошел шепоток, и несколько фигур, вскочив, вскинули автоматы... Но остановились, послушавшись донесшегося со сцены повелительного окрика.
Я шел и с каждым шагом понимал, что кроме своей знаменитой шляпы, Мефисто будет грызть еще и МОЙ мозг.
Огромный зал был заполнен народом. Ни одного свободного места, ни в партере, ни на балконах. Все занято девушками в мужской форме Академии... Большинство в прямоугольных очках и с нанесенными на щеки тремя черными точками. Родинками. У каждой на рукаве белая повязка в черный горошек, и почти у всех — какое-нибудь оружие. Ножи, топоры, кое-где над рядами поблескивали наконечники копий... А также пистолеты, винтовки, автоматы... а ближе к сцене появились пулеметы и гранатометы, зажатые между колен и упертые в пол своими владелицами, которые, если верить габаритам, и поднять-то эти игрушки не смогли бы.
Бред. Этого не может быть. Мне снова снится кошмар в самолете.... Я на ходу ущипнул себя за щеку, скривился и едва не зашипел от боли. В голове было удручающе пусто — все мысли вытеснялись из-за конфликта моих представлений о реальности с тем, что мне передавали об этой реальности органы чувств.
Из оркестровой ямы поднималось какое-то невнятное бормотание. Подойдя к ее краю, я увидел там несколько девушек, постоянно отбивающих поклоны на четвереньках, словно поклоняющиеся идолу дикари. Впрочем, прислушавшись, я понял, что ошибался — это бормотание неслось отовсюду, от каждой зрительницы... Весь зал сочился восторгом, преклонением и вожделением, направленным на сцену. Причем таким вожделением, которое я раньше только у Куроко видел! Кажется, многие зрительницы одновременно с молитвой мастурбировали, не стесняясь соседок... А на сцене, по бокам которой свисали два огромных черно-белых штандарта с очень хорошо знакомым мне рисунком, располагался трон на высоком пьедестале. Подлокотники трона находились где-то в метрах трех над уровнем сцены.
И к этим подлокотникам были аккуратно, но надежно прикручены руки Юкио.
Мой брат, вроде целый и невредимый, был привязан к трону.Вот наши взгляды встретились... Даже если он и пытался мне что-то сказать, то все, что смогло пробиться сквозь вставленный ему в рот кляп, было заглушено бормотанием его фанаток... Но в глазах читалось две фразы. "Зачем ты пришел?!" и "Беги!!"
Все, Абзац. Мне теперь и тысячи лет перед далматинцем на извинения не хватит...
— Юкио, можешь расслабиться, я все улажу! — успокаивающе махнул ему рукой я. Далматинец затряс головой, словно призывая меня одуматься, а внимание зрительниц потихоньку стало фокусироваться на мне... Тут меня догнали другие носильщицы, и, не дойдя до меня несколько шагов, просто швырнули рядом со мной Бона, Шиму и Конекомару. Все трое были помяты и без сознания, но живы. Черт, а ведь перед ними тоже придется извиняться... Если я вообще переживу объяснение с Мефисто...
Две фигуры, до этого простиравшиеся ниц перед подножием трона, встали и повернулись к нам. Я не сдержался и выматерился. Именно тогда, когда я решил, что хуже уже некуда...
— И снова привет, Рин-кун, — сказала Паку. Вот толко эмоции ее были совершенно неузнаваемы и глаза подозрительно пусты. Улыбаясь она показала на вторую девушку с длинными черными волосами, — позволь тебе представить, эта особа — президент клуба "Далматинец", Сирояма Моеми-сама.
Рядом завозился Бон, и с трудом встал на четвереньки. Обвел зал мутным взглядом.
— Мне кажется, шо лучше б я не просыпался, — сообщил он неожиданно внятным голосм.
Впервые на моей памяти наши с хохлатым мнения полностью совпали.
Глава одиннадцатая. Непросчитываемые последствия.
Я вздохнул, прикидывая, что со мной будет к концу дня. И так и так выходило, что ничего хорошего. Даже если мне удастся разрулить эту совершенную в своей абсурдности ситуацию без увеличения числа жертв... Да я не берусь даже предсказать реакцию Мефисто за один только срыв экзаменов! А ведь все эти фанатки далматинца еще и оружие откуда-то достали! Впрочем, тут даже думать долго не нужно. Наверняка с одного из складов Ордена, заныканых в Академии. К которому у похищенного Юкио был ключ прямого доступа.
— Окумура, шо тут вообще такое происходит? — спросил Бон, принимая подобающее двуногому прямоходящему положение. Силен! Вон как быстро очухался! Ладно я, а вот Шима с Конекомару все еще в отключке... Впрочем, Шима еще даже от фотки Шуры толком не отошел, так что думаю что бы дальше не происходило, он в этом участия принимать не будет.
— Радуйтесь! — неожиданно звонким голосом возвестила та, кого Паку назвала Сироямой Моеми, — Вам дана не только возможность спасти свои никчемные жизни, но и оказана великая честь лицезрения идеала, мужского совершенства, к которому вам никогда не суждено приблизиться!
— Шо?! — вырвалось у Бона. Ну да, с его самооценкой услышать подобное... Так, главное, чтобы он не сорвался и не начал орать... Тут огнестрельного оружия столько, причем в руках явно неадекватных барышень — нас мигом свинцом нафаршируют за любой неосторожный чих...
