Слушая это, слезы покатились по лицу Сиесты.
—Мне действительно жаль…, я не хотела доставить всем такие неприятности. даже если я не сделала этого… я приношу извинения и вам также, Сайто. Я не имею право быть любимой вами.
В комнате внезапно стало тихо. Тем кто прервал тишину был Сайто.
—Сиеста, это не твоя ошибка Ты не использовала её, в конце концов. Разве ты не выбросила её внаружу, потому что у тебя не было намерения использовать её?
— Господин Сайто...
—Так или иначе это Мон Мон была той, кто взял и выпил её. Она сделала что—то настолько глупое несмотря на то, что она дворянка.
Лицо Монморанси покраснело от гнева.
—Почему это — моя ошибка?! Это произошло главным образом из—за Луизы, которая металась вокруг на драконе, который вызвал ветер и заставил меня случайно выпить её!
Девочки начали указывать пальцами и проклинать друг друга. Сайто махнул руками, как будто говоря им замолчать.
—Все нормально. Кроме того, похоже, что все хорошо провели время так или иначе... — Сайто, остановил себя сам. Все девочки в комнате впивались в Сайто взглядом полного гневом.
"Ах, почему я сказал это", думал он, получив залп волшебства, который заставил его упасть в обморок.
После этого девочки ушли, оставив бессознательного Сайто, Луизу и Сиесту в комнате.
— Мне правда жаль.
Сказала Сиеста Луизе со слезами на глазах.
—Я… была несправедлива. На мгновение я действительно не знала, что сделать, использовать зелье или нет. Затем Сайто внезапно возвратился в комнату… Не долго думая, я выбросила его наружу.
Луиза пристально смотрела на извиняющуюся Сиесту… Затем кивнула. — Это хорошо.
Луиза по шелестела в своих карманах и передала что—то Сиесте. Это была записка.
—Что... это? —Прочитай и увидишь.
Записка была написана Сайто на пути назад из Альбиона. Это, по—видимому запись из его тайного дневника, который, казалось, говорит только о Луизе.
Это было о том, как она была так холодна с ним, о том, как он задел её гордость. Вся его мысли затянулась и в письменном тексте.
После того, как Сиеста прочитала его, она посмотрела на Луизу. — Мисс Вальер...
—Вы поняли? Это показывает, какой он —король болванов. Поэтому, если ты хочешь положится на какую то странную микстуру, то должна, по крайней мере, сначала знать какие его чувства.
Сиеста кивнула.
После этого Луиза сказала ей сердитым тоном.
—Если ты хочешь сдаться так легко, что я должна сказать? Это было бы неутешительно. Сиеста крепко обняла Луизу.
—Ах, мисс Вальер …, Если бы господин Сайто должен был когда—либо исчезнуть, я думаю, что было бы хорошо посвятить остальную часть моей жизни вам.
—Хорошо сказано, но я тоже чувствую что—то сродни дружбе с тобой.
—Будучи признанным как друг дворянина… делает меня самой счастливой из всех в Тристейне.
С улыбкой на её лице, Луиза взяла бутылку со стола и вылила её содержимое в два стакана.
—Вот, давайте произнесём тост с небольшим количеством вина. — Да.
Сиеста кивнула, взяв стакан. —За дружбу.
Они чокнулись и выпили напиток в стакане. —Ей, Мисс Вальер.
— Чего?
—Задумайтесь обетом, еда и вино на столе должны были быть сброшены на пол во время суматохи.
—О чем ты говоришь? Оно прямо здесь, не так ли?
Луиза держала сердцевидную бутылку. Свет с лун—близнецов, вливался через окно в комнату, придавая жидкости в бутылочке подозрительное сияние.
Поскольку Сиеста видела бутылку, её глаза стали хмурыми. —...Полагаю, что так. Между прочим, мисс Вальер. — ...Ч—что?
Глаза Луизы также получили странный намёк жажды. Их лица постепенно становились ближе и ближе.
—Мисс Вальер — самая милая девочка в мире. Я не могу поверить в это! Это — как будто бог снизошёл только для меня, как на иконе.
—Ей, хорошо сказано. Но ты также ну, нечего.... П—просто немного милая. Только немного. Только немного, но лицезрение тебя заставляет мой сердце колотится.
Их губы стали ближе. Те губы сжались крепко вместе. Поскольку их дыхания стало не ровным, они нетерпеливо начали раздевать друг друга.
Рубашка Луизы и передник Сиесты упали на Сайто, который всё ещё распластался на земле. Сиеста схватила мешок выпечки заварного крема с земли.
—Ей, Мисс Вальер.
— Что? Ты не можешь быть серьёзна дразня меня с этим. —Разве Вы не хотите десерт?
Это было предназначено для Сайто. Это было заключительное абсолютное оружие Лолы. Сиеста начала покрывать собственное тело сливками.
—Я десерт… Имею хороший длинный вкус и, пожалуйста, насладитесь каждым кусочком”. Луиза крепко охватила Сиесту.
—Сиеста, такой вид десерта непростителен! Непростителен! Я съем тебя всю, но не думаю, что ты мне нравишься или что подобное!
Ах, я так счастлива, мисс Вальер!”
Поскольку эти двое все ещё обнимались, они упали на кровать.
Сайто проснулся от баллады диких и сладких стонов между этими двумя. Под лунным светом одеяло сверху кровати дико штормило.
Поскольку одеяло упало, глаза Сайто стали огромными.
Сиеста и Луиза были в чём мать родила. Они оба крепко обнимались друг с другом и жёстко переплетались телами.
Прежде чем у него было время, чтобы вдохнуть, они оба слетели из кровати и отшвырнули его ногами.
—На что ты смотришь! —Пожалуйста, уйдите!
Они просто вышибли его из окна. Когда он упал на землю, Сайто подумал. Если его жизнь должна была закончиться, когда он упал на земл
Глава 1 Ромалия
Святая империя Ромалия.
Одна из самых старых стран в Халкегинии … часто просто называемая “Святая Империя”, была городом-государством, расположенным непосредственно южнее от Галлии на полуострове Авсония.
Землями Ромалийской империи правили последователи основателя Бримира, Санкт-Форсайт, изначально был только один город-государство. Однако эта уважаемая “святая империя” из-за стремительной экспансии, один за другим захватила другие города-государства вокруг.
Во время правления короля Хулио Сесара его влияние наконец покинуло полуостров и заняло половину земель Галлии.
Однако, … правление этого короля было не долгим.
Будучи исключены из земель Галлии, захваченные области прошли цикл независимости и перезахвата. Наконец в конце войн, самые большие области империи Ромалии были разбросаны.
С тех пор каждая область индивидуально развивала свои собственные убеждения, особенно в дипломатии с Ромалией. Другими словами, в корне стали абсолютно отличатся. Это было более подобно к Империализму Германии, Северной Халкегинии.
Уступая другим крупным государствам Халкегинии, Ромалия позиционировала себя как “центр учений Бримира” как основная идея становления страны.
Ромалия была местом упокоения Основателя Бримира, поэтому, было естественно для Св. Форсайта построить страну, чтобы защитить его могилу.
Потомки использовали этот исторический факт как самую большую причину превратить город Ромалию в святую землю. Это было причиной установления святой столицы.
В результате Ромалия стала святым городом-государством, где был возведён огромный храм… который стал святыней Форсайта. В течение нескольких поколений короля называли «Папой» и всеми его священнослужители и последователи стояли на вершине…
— ...Действительно, каждый раз, когда я приезжаю в эту страну, архитектура и темы просто будоражат меня.
Королева Генриетта из Тристейна посмотрела из окна своей кареты, пристально смотря на улицы Ромалия.
Это был месяц Сола, неделя Фрея и день Оушел в этом мире эквивалент 7-го мая.
Это было примерно во время огромных потрясений, включающее переезд Тифании в Магическую Академию…
В этом религиозном городе Ромалия священники со всей Халкегинии “наполняли землю святым светом". Эти святые слуги были одеты в одежду, которая ярко мерцала, когда они ходили вокруг, в то время как набожные последователи обменялись тёплыми приветствиями с ними…
Город был наполнен яркими улыбками, священники руководили религиозными последователями Бримира указывая правильный путь, в котором Папа передавал учения будучи "слугой народа, а также слугой Бога..."
Этого идеалистического взгляда, на практике, главным образом, придерживалось в вере большинство людей Халкегинии, в этой части полуострова Авсония, которые редко когда-либо покидали город или деревню где они родились…
—Эти простолюдины наводняли каждую страну. Разве они не просто исполнители, однако, они ощущают себя? Вместо “идеалистических взглядов”, это походило больше на пример города пещерных людей.
Бормотала, вздыхая, Генриетта.
На улицах, последователи, которые шли потоком из Халкегинии, выстроились в линию перед чашей супа, распределяемого отрядом рыцарей Спасителя Милтиуса. Эти люди пробились в этот город, но у них не было работы, никаких занять, какой либо еды и одежды.
Позади последователей были многочисленные каменные столбы ионического стиля, которые вели к роскошному храму стоя на определённом расстоянии. Причудливо одетые священники болтали, пройдя через дверь в храм…
У новых последователей не было выбора, кроме как петь дифирамбы вероисповедания, думала Генриетта. Горожане только выживали на чашке супа, в то время как священники были богато одеты и наслаждались различной роскошью…
Когда она была ребёнком, она посещала этот город и не заметила этого. Были ряды грандиозных храмов, выстроенных в линию для каждой религии. Яркие витражи и скульптуры, созданные самые большие из шедевров, полностью очаровали её внимание тогда …
Движение перед нею привлекло её внимание. Перед нею сидела неудобно выглядящая капитан мушкетёров, Агнес, которая облокотилась на зад на кресло.
— В чем дело, капитан? — Ничего… я не привыкла к такому внешнему виду…
Вместо своей обычной кольчуги Агнес была одета в платье, соответствующее дворянке. В таком одеянии, в сочетании с учтивыми чертами лица, она выглядела как леди с хорошей семьи.
Однако… её острые подобные воину глаза проникали через нежное одеянии, в которое она была одета.
В сочетании с вложенным в ножны клинком, который украсил её бок … Капитан Мушкетёров, имела вполне нестандартный внешний вид. Генриетта улыбнулась ней.
— Вам идёт.
— Пожалуйста, не дразните меня.
С мрачным тоном бормотала Агнес.
— Я не должна быть делать подобного. Не было никакой причины мене носить эту необычную одежду и проделывать весь путь в Ромалию.
— Мне нужен сопровождающий. Вы можете также выполнить роль эскорта. Действительно очень удобно…
— Я хороша только с клинком. Как я могу сойти за сопровождающего?
— Как говорят Капитан Имперских Гвардейцев, только размахивание мечом, или палочка вокруг не работа. В зависимости от времени и места, даже те из благородным происхождением должны подавать руку гостю. Если это не сделает вам чести, я буду очень обеспокоена.
Генриетта ответила тоном, который предполагал, что это было её окончательным решением. Однако Агнес просто не могла принять это обстоятельство.
— Что относительно кардинала Мазарини? Обычно, разве это не роль премьер-министра, быть сопровождающим…?
— Кроме него, есть ли кто-то кому я могу доверить, что либо в моё отсутствие?
— Ну, это правда…, — пробормотала Агнес, когда она отчаялась и ей стало не удобно продолжать спор. — Но если я не буду носить меч или оружие, то я буду чувствовать себя неуверенной.
— Нет другого пути. Это — закон этой страны.
Чтобы пройти через внешние ворота столицы Ромалии, даже военный эскорт, такой как Агнес должен был убрать свой меч. В то время как била возможность перевозки его в багаже, загрузив на их карету, религиозная столица не позволил иметь вооружение под рукой. Это было ограничение, уникальное для Ромалия. Даже палочка с кристаллом, которую обычно держала Генриетта, была также спрятана в её сумке.
—— Но в случае чрезвычайной ситуации, я не смогу защитить Ваше Величество
Генриетта подвинулась к очевидно недовольный Агнес, чтобы посмотреть из окна. Снаружи, были рыцари, одетые в белые одежды, ехавшие на величественных единорогах. По обе стороны от кареты они пристально наблюдали за почётным гостем, когда они сопровождали карету.
На их шеях было священное зачарованные. Кроме того, большой образ Основателя, протягивающий руку, был вышит на груди белых одежд серебряной нитью.
— Подразделение Эскадра Рыцарей Тамплиеров Ромалии защитит нас
Эти рыцари были единственными, кто мог носить оружие в религиозной столице. Они были элитой из элит.
Рыцари Тамплиеры Ромалии… они определили стандарты высшей лояльности для различных военных организаций в каждой из крупных держав Халкегинии.
Эти мужчины действительно “боролись бы до смерти”, если бы Папа желал этого. Для набожного верующего в Бримира их белая одежда была символом света. Для еретиков это был символ террора. Нет ничего более неприятного, чем враг, который не боится смерти.
Лицо Агнес омрачилось беспокойством.
— Я не могу предположить, что они рискнут жизнями защищая новую верующую как я.
Генриетта не была потрясена словами Агнес, которые содержали немного самоосмеяния. — Бог более или менее закрывает глаза на понятие дискриминации
— Когда Вы слушаете священников Ромалия, их гладкие слова заставляют вас хотеть упасать в обморок
За каретой королевы Генриетты следовала линия карет для личной прислуги членов её семьи и членов правительства. Самым лучшим мушкетерам и волшебникам поручили охранять каждую из этих карет.
Чтобы присутствовать на этой церемонии эти люди должны были путешествовать через океан на корабле весь путь в Ромалию. После отсылки письма-приглашения к Сайто и компании, когда они встретились с Тифанией, то письмо так или иначе возвратилось Генриетте. В конце она едва-едва пропустила их, когда они возвратились из Альбиона с Тифанией.
В то время как потребовалось бы только три дня, чтобы приплыть через небеса Галлии, Генриетта боялась, что отношения с Галлией становились натянутыми. Потому вместо этого был выбран более длительный морской маршрут. Результатом стало недельное путешествие.
Однако… церемония, как намечалось, начнётся через 20 дней.
— Если позволите, то как сопровождающий, я хотела спросить вас кое что.
— Продолжай.
— Почему случилось так, что мы приехали на церемонию за 20 дней до начала?
— Приезд к самой церемонии — оправдан. — Мы будем вести секретные переговоры в это время. — С Папой... верно?
— С кем же ещё?
Агнес погрузилась в размышления. — В чем дело, капитан?
Спросила Генриетта взволнованным голосом, отчего Агнес подняла голову. — Это неважно Я просто потерялась в мыслях. — Пожалуйста, извините меня.
Старая часть Ромалии была окружена замковыми стенами. Мощёный камень, в древние времена был уложен так, чтобы создать узор. Это очень отличалось от беспорядочного чувства Тристании или столицы Галлии, Лютеции, в которой старение их стен показывало оба периода процветания и смуты. Чистые, подобно жемчугу каменные стены здесь, казалось, простирались бесконечно. Это неправильно чистое впечатление оставило чувство чистоты в воздухе.
