Она носила темно-синюю блузку, подчёркнутую светлой юбкой, и в своих руках она несла много книг. На первый взгляд, она была похожа на секретаря местного дворянина.
Однако даже несмотря на её случайный образ при ходьбе, женщина всегда держалась в стороне, не спуская зорких глаз со своего окружения.
Прямо сейчас город Ромалия был погружён в хаос, потому что Папа, Св. Иджис XXXII-й, сплотил своих людей, чтобы собрать их оружие и продолжить их участие в крестовом походе.
Это была огромная кампания, которая не закончится, пока Святая земля не будет возращена из рук эльфов.
Идя по улицам Ромалии, каждый видел, повсюду палатки разбросанные под стенами, из которых обращались к людям с просьбой добровольно присоединяться как солдаты для Крестового похода. У этих групп был лозунг "Ваша обязанность, уничтожить еретиков! (эльфов)"
Вниз по главной улице длинными рядами, в надлежащем порядке организованная относительно разрядов войск шествовала церковная кавалерия.
Любой священник, который видел парад, устроенный по приказу Рыцарей, должен был остановиться перед ними, перекрестится и предложить его благословение.
В большой суете того места женщина с не уверенными шагами шла в течение нескольких минут, поскольку напряжённость, казалось, начала вторгаться в её тело, тогда она продолжала свой путь, пока она не зашла в тупик.
Это — место, где страна Ромалия не могла пролить свой свет.
В углах накопились грязные жидкие и пищевые отходы, который источали неописуемое зловоние. Вдоль улицы, можно было заметить тут и там в взъерошенной и неопрятной одежде, детей беженцев из разных стран Халкегинии. Они сидели там, как будто ожидая что произойдёт что-то не реальное в этом месте, которое, казалось, было скрыто даже от глаз Бога.
Когда женщина пошла по этой улице, это оказало таинственный эффект на этих детей , которые внезапно поднялись, заметив, эту молодую женщину с мерцанием волнения в их глазах.
— Сестрица! Сестрица!
В ответ, женщина достала из своего кармана несколько медных монет, и отдала их детям, которые поспешно приблизились к ней. Дети подходили один за другим тут и там, собравшись вокруг приблизительно десять из них, пытались определить порядок, в котором они получат монеты и начали бороться вокруг неё.
— ... Эй, есть достаточно для всех, поэтому не деритесь и даже не пытайтесь украсть монеты других.
С деньгами в руках, дети начали счастливо отходить в припрыжку, тем временем женщина смотрела на них прищуренными глазами.
Оставив детей, она удостоверилась, что вокруг никого нет, тогда она вошла в разрушенное здание, с осыпанной штукатуркой фасада.
После входа в лобби этого здания, она нашла некую лестницу, ведущую на второй этаж, и поднялась по ней.
Находясь на втором этаже первым, что бросалось в глаза, была прихожая с большим количеством дверей, равномерно расположенными друг за другом, когда смотрите на это место, оно кажется, старым жилым домом.
Затем она приготовилась войти в комнату с коридора, открыла дверь и вошла в помещение с очень бедным внутренним убранством.
На большой кровати рядом с окном была порванная простыня, обои на стенах полностью износились до такой степени, что невозможно было понять какого цвета они были изначально.
Однако в комнате была особенность, которая была очевидна: на круглом дубовом столе несколькими стопками лежали книги, также некоторые книги, были сложены около него.
По правде эта комната походила на маленькую библиотеку. И затем она увидела фигуру высокого человека, сидящего в той комнате, читая книгу, окружённый таким количеством книг, почти буквально, он был похоронен в них.
— Вы всё ещё беззаботны, Вард.
Не отрывая серые глаза от книги, в его руках, Вард сказал:
— В этот момент моей жизни, я сомневаюсь, что есть ещё люди, которые имеют какие-либо враждебные намерения против меня или что-нибудь подобное.
По сравнению со временем на Альбионе, когда он был частью Реконкиста, она отличался небольшой тонкость в его теле, оставляя в стороне, то что не было никакого другого значительного изменения его манерах.
Одетый в одежду простого обывателя, однако, эго тело имели вид благородного военного ветерана, который провёл бесчисленные бои.
Женщина, которую первоначально называли Фуке Глиняный кулак, внезапно бросила книги справа от Варда.
— О, Боже, после того как война на Альбионе закончилась, вВы просто проводите своё время, сидя здесь читая книги, вы хотите быть академиком или как?
Вард не ответил на это.
— Снова давали деньги детям?
— Откуда вы знаете?
— Отсюда, можно услышать голоса снаружи. Вы знаете, что не нужно делать ничего, что может привлечь внимание. Не это ли вы сегодня говорили?
На этом Фуке подняла свои брови.
— Эй Вы знаете, эти дети — беженцы из Альбиона, они не могут позволить себе делать все, что они хотят, в то время как они проводят свои дни лентяйничать как и другие, эх.
После их поражения на Альбионе Вард решил отправится в Ромалию с Фуке. Но в целом, действия Варда с тех пор заключались лишь в чтении, прочитать и продолжать читать книги.
Он читал книгу по истории.
Даже скажем, что, нужно подчеркнуть, что это не была книга по истории, это была книга, которая принесла Фуке много проблем, когда она пыталась украсть её.
Это была тайна, которая по сей день скрывалась в комнатах главного офиса Святой церкви Ромалии. В ней, правительство Святой церкви Ромалии, делало записи о различных прошедших событиях, таких как притеснение, войны с иностранными государствами и другими, которые подчеркнули диктаторский характер Ромалии.
Сейчас действительно время, чтобы потеряться и погрузится в книгу? Вард действительно начинал действовать на нервы Фуке, но с сердитым голосом, пытающимся привлечь его внимание, она сказала:
— Эй Вард, я думаю пора, поговорить серьёзно. С начала это привлекло моё внимание, но какова была настоящая причина, нашего приезда в Ромалию?
Вард был не возмутим. Все, что он сделал, перевернул страницу, читаемой книги, это разгневало Фуке. Она приблизилась к Варду и схватила кулон весящий не его шее.
Очевидно это был медальон, который Фуке когда-то небрежно открыла и увидела портрет красавицы.
— Не носите изображение женщины, с которую вы хотите провести остаток своей жизни, здесь у вас лишь изображение вашей матери.
Даже после этих слов Фуке, казалось, Вард не обращал внимание.
— Вард, я готова оказать вам свою поддержку независимо от чего либо, поэтому скажите мне, какое всё это имеет отношение к тому, что произошло с вашей матерью? Вы, кто оставил все и полностью поддался этому, даже ваше вхождение в Реконкиста теперь просто, подвиливаете крестовый поход, начатый Ромалией. Скажите мне: Вы сделали все это, потому что у вас есть лишь одна цель, верно?
Несмотря на слова Фуке, Вард продолжал молчать, что в конечном счёте вынудило Фуке, выйти из себя.
— Ах! Так, да, если вы собираетесь совершенно игнорировать меня, прекрасно, но тогда я проясню, У вас в руках, последняя вещь, которую я украла для вас. Таким образом, я надеюсь, что вы действительно наслаждаетесь своей книгой для вас она будет последней.
Затем, она потянула его ухо и сказала ему:
— Так же извини меня за упоминание вашей матери.
Тогда Вард, не отрываясь от книги, сказал:
— Моя мать была главным исследователем в Институте.
Институт, о котором вы говорите, не говорите мне, что это было в ту эру, когда кто-то проводил подозрительные исследования?
— Да, что-то вроде этого. В то время моя мать была исследователем истории и науки о Земле, но её психическое здоровье однажды пошатнулось и она заболела. Институт оставил её и после того отдал приказ заточить её в особняке. Мой отец и другие родственники сказали, что «Это — то, что происходит, когда женщины пытаются проводить исследования, слишком трудное для них». И я думал так же. О, Боже я помню, как моя мать изменилась то время: она была безумной, болтала ерунду, такую как «Жан-Жак, должен пойти в Святую землю», и повторяла снова и снова. И в конце концов, мой отец запер её в самой дальней комнате особняка.
Услышав этого Фуке начала хмуриться.
— Я сожалею, что услышала то, что произошло с вашей матерью. Однако те заблуждение, которое вы упоминаете, не говорили мне, что вы относитесь к ним серьёзно? Из-за этого вы присоединились к Реконкиста.
— Я также думал, что они были ни чем иным как галлюцинациями, вызванными её болезнью, и из-за этого единственным, что я чествовал к своей матери, был только стыд. Но до сих пор я не могу сказать, что это самое худшее, сколько раз я говорил: "остановись немедленно", сколько...?
— Так, какова причина, вы решили выполнить желание своей матери?
В тот момент Вард достал из нагрудного кармана маленькую книгу в мешочке, затем не говоря ничего, он дал её Фуке.
— Что это?
— Это — дневник моей матери.
— Я удивлена, что вы всё ещё храните вещи своих родителей.
Так, Фуке начал читать те записи. Очевидно они начинались со времён рождения Варда.
Радость, когда она чувствовала своего сына, чётко ощущалась в её словах, написанных в тот день, когда родился Вард.
Далее в дневнике описывались дни, которые она провела как исследователь в Институте.
Очевидно исследовались определённые камни ветра, расположенные вдоль континента Халкегинии.
Содержание дневника было написано так, что было трудно понятным для тех, кто не был знаком с тем же самым исследованием, поэтому, наверняка, мать Варда не рассчитывала, что кто-то по мимо её будет читать это.
И правдой было то, что у Фуке действительно не было желания читать его, но.. Будучи магом земли как ведущая дневник, ей было любопытно, но так или иначе она не могла понять то, что было написано в нём.
— Кажется, что исследование вашей матери сосредоточилось на развитии более эффективных способов добычи камней ветра. Но как это касается вас и Святой земли? Пробормотала Фуке продолжая читать дневник.
После чтения некоторое время, пробегая через каждый параграф той книги пальцем, внезапно что-то написанное там заставило Фуке остановиться.
Это было лишь одно предложение:
" Я обнаружила ужасную тайну, лежащею в недрах континента, ужасную тайну..."
С этого момента все записи в дневнике касались «ужасной тайной», которая очевидно была причиной потери матерью Варда её рассудка, из-за страха.
Я не могу это никому рассказать. О, Боже, что я могу сделать? Пожалуйста скажите мне Боже!
Фуке сглотнула. Почему, мать Варда не рассказала эту ужасную тайну кому-либо ещё? Какова причина? Но если она была неким важным, исследователем Института... Если ми не сможем добраться до Святой земли, ни один из нас не будет спасён, но сначала мы должны забрать её из рук эльфов или иначе разрушения.
Глядя, безуспешно, это может быть любая ссылка на истинную природу этой ужасной тайны. Это была достаточно простая «тайна», чтобы считать необходимым хранить её ото всех, что бы вызвать помутнение рассудка.
Дорой Жан, мой драгоценный Жан Жак, пожалуйста, ты должен вернуть Святую землю, вместо твоей матери, безусловно это — ключ к нашему спасению.
Написанное с той даты, было просто ерундой и примечания постоянно повторялись...
Жан Жак, отправляйся в Святую землю... так заканчивался дневник.
— Мне было двадцать лет, когда я нашёл этот дневник, убирая комнату моей матери.
— Знаете, я не хочу плохо говорить о вашей матери, но, мне это кажется не больше, чем галлюцинации больного. Независимо от того, какова эта ужасная тайна, верить в этот дневник и решить пойти в Святую землю недостаточно, разве вы так не думаете?
— Есть что-то более важное, чем вера или не вера. — сказал Вард голосом, который свидетельствовал о его усталости.
— Что вы имеете в виду говоря "что-то"?
— Я был тем, кото убил мою собственную мать.
— А?
— Я, тогда мне исполнилось двенадцать лет. В этот день, мы устроили вечеринку в особняке. По некоторым причинам, неизвестных мне, моя мать вышла из своего комнаты в тот момент вечеринка достигла кульминации. Поэтому, когда мы услышали шум, она была в прихожей, и снова она продолжала повторять моё имя. В этот момент я действительно возненавидел свою мать, от всего сердца. Когда мы собирались отвести её в её комнату, она уже была на краю лестницы, тогда когда она пыталась обнять...
С озадаченным выражением Вард остановился и посмотрел на мгновение на его левую искусственную руку.
— Я бездумно толкнул мою мать. Мне было только двенадцать лет, я был в том возрасте, когда для меня привязанность моей матери была настолько раздражающей и презренной, что я не мог выдержать этого, не говоря уже о том, что все назвали мою мать «сумасшедшей» это было более смущающими, чем всё, что произошло со мной. По правде говоря, я только хотел немного оттолкнуть её, но тогда она потеряла равновесие и полетела вниз по лестнице. Она сломала шею и та согнулась, хотя совсем немного, но даже сейчас я все ещё ясно помню это, изгиб шеи моей матери как будто корешок книги...
Вард не надолго закрыл глаза.
— Они сказали, что это был несчастный случай, мой отец даже назвал его так. Конечно, у моего отца были трудные времена, имея дело с болезнью матери. Он всегда пытался успокоить меня во времена, когда воспоминания моего греха преследовали меня. "Троя мать спокойно отдыхает, ты не сделал ничего плохого", сказал он.
Фуке в тот момент не могла пошевелится, её внимание было приковано к истории Варда, и поэтому, он, продолжил, голосом, абсолютно лишённым эмоций:
— С тех пор, те воспоминания преследовали меня в течение 8 лет. Всё это время я посвятил себя, изучению и практике. Я чувствовал, что если я этого не сделаю, я никогда не смог искупить грех "убийства моей матери." Но в то время мне исполнилось двадцать, это было, когда я нашёл, этот дневник и затем обнаружил причину болезни матери. И я не мог простить себя за то время, время, когда я верил, моя мать была не больше, чем слабой женщиной.
Тогда Вард начал погружать своё тело в стул, словно оно глотало его.
— Вы должны понять Матильда! Пойти в Святую землю — необходимость. Меня не волнует, что там, моя единственная цель состоит в том, чтобы выполнить последнее желание моей матери. Я в любом случаи пойду в Святую землю!
Тогда Фуке протянула руки к шеи Варда и затем с любовью обняла её.
— Я наконец поняла это, я никогда не оставлю вас. Вы — сирота, бедный ребёнок, который был оставлен даже самим собой.
О, бедные сироты, каждый раз, когда я сталкиваюсь с таким ребёнком, я не могу оставить его.
Сладкое объятие Фуке действительно напоминали объятия матери. Тогда как часть всей любви, что отдавала Фуке, она начала напевать колыбельную.
Через несколько минут с лицом, полным беспокойства, Фуке спросил Варда.
— Вы... Вы действительно собираетесь участвовать в крестовом походе?
— Связаться с безумием планов Ромалии, конечно, неблагоразумно, однако, это был бы самым быстрым способом достигнуть моей цели. Кроме того, во мне родилось стремительное желание узнать ту «ужасную тайну», которая хранилась в сердце моей матери.
