Находившись и насмотревшись, мы наскоро перекусили и приступили к тестированию. Надо ли говорить, что желание поучиться в Макадемии, хоть немного, высказали все? Дольше всех корчил морду Бон, но когда Фудзимото и Шура в один голос заявили, что никакие навыки лишними не бывают, прекратил изображать патриота экзорцизма. Так что Трин раскидала нас небольшими группками по разным полигонам. Моя правда была не такая уж маленькая — Я, Изумо, и четверка моих... подручных. Когда мы расходились, старику стоило чудовищных усилий промолчать. И даже догадываюсь, что вертелось у него на языке — это читалось по его ехидной физиономии.
Бровки была задумчива. Если чутье меня не обманывало, то она о чем-то спорила с Азулой. Я не рискнул начинать разговор — думаю, Изумо нужно какое-то время, чтобы переварить все впечатления... Да и часть полученной обо мне информации тоже. Тесты затянулись до самого вечера. После чего наша компания собралась снова — к нам присоединился даже Мефисто. Видимо, наблюдать за чужой игрой ректору наскучило. Посовещавшись, народ решил возвращаться в Ассию, и снова прийти уже за результатами тестов, когда они будут готовы. Все равно именно от этих данных зависит дальнейшая учебная программа... Я и Изумо остались в Макадемии... Ну, и, разумеется, четверо девушек, официально занесенных Трин в базу данных как мои фамильяры.
Конечно, легко убедить остальных в таком распределении не получилось, но я справился. Как ни крути, а наибольший приоритет в данный момент имеет освобождение Изумо от моего меча... И возвращение Азуле тела, но одно без другого все равно не выгорит. Причем поскольку нет гарантий, насколько стабильно текущее состояние нашей троицы, то чем быстрее будет найдено решение — тем лучше. Так что тратить время на курсы экзорцистов и перемещения в Ассию и обратно — неосмотрительная расточительность. В итоге с этим согласились все, хотя Бона я чуть было не поколотил. Порой хохлатый ни с того ни с сего упирается на ровном месте и напрочь игнорирует логику и здравый смысл!
Но, так или иначе, в итоге нас осталось шестеро. Девушкам дали комнаты недалеко от той, что до сих была закреплена за мной. Кстати, стипендия совершающим "учебное путешествие" прекращала начисляться только через полгода после, так сказать, "отбытия". Кроме того, Трин поинтересовалась, разрешу ли я своим фамильярам время от времени выполнять задания на благо Макадемии. Особенно ее интересовали способности Нимфы, что не удивительно — по словам забавно задравшей нос Беты, уровень информационных технологий тут позволял ей полноценно использовать свои способности, а не опускаться до примитива типа взлома торговых автоматов... В целом, мои фамильяры отнеслись к идее с одобрением, тем более, что работа на благо студенческой общественности оплачивалась. И это было очень кстати, так как шансов выбить из Мефисто еще две стипендии было катастрофически мало... Впрочем, как только я увидел, что особых проблем с этой стороны не предвидится, то тут же выкинул финансовый вопрос из головы.
Вняв моим настойчивым просьбам, Трин предоставила мне результаты нашего с Изумо и Азулой обследования сразу, а не через положенный по бюрократической процедуре срок. Хотя я здорово устал, но хоть общее представление о том, насколько все плохо, следовало получить уже сейчас.
При беглом просмотре я отметил несколько интересных моментов. И пару плохих. И заодно понял, почему Трин не стала затягивать с предоставлением результатов. Но обо всем по порядку.
Во-первых, мой уровень магии поднялся с нуля до ста двадцати. Зато божественной силы — упал до трех тысяч. Мда, это, впрочем, не удивительно, я и запечатать-то себя сумел больше благодаря везению, чем умению. Кстати, уровень этот относился к мощности, которой я могу добиться при полном освоении возможностей нынешней конфигурации печати. Максимальный результат я продемонстрировал при снятии заклинания Сакумы с фамильяров — почти две тысячи, однако на тестировании повторить рекорд самостоятельно не смог, кое-как выжав из себя пламя на тысячу с хвостиком как максимум. Однако же... То ли я делал что-то не так, то ли неосознанно использовал расколдовываемых в качестве проводника... а может, даже усилителя. Что кстати объясняет их состояние во время и после проведенной мной процедуры.
Во-вторых, теперь некоторая часть полученных при тестах данных анализу не поддавалась. Причем речь шла как о физической, так и энергетической составляющей моего организма...То есть, о частях моего существа, не так уж сильно связанных с источником синего пламени и печатью. Трин объясняла это "аномалией Хаоса", и сообщала, что на данный момент шанс дальнейших преобразований невелик. Покопавшись в справочных материалах, я узнал, что большинство магов, побывавших за пределами порядка, так или иначе подвергаются воздействию. Эффекты от пребывания в хаосе разнообразны и многочисленны. И моей аномалии, разумеется, в списках раньше не значилось... Что было не очень хорошо, потому что последствия изменений могли всплыть в любой момент, особенно в неподходящий. Ну, хоть дальше мутировать не буду, хоть какое-то утешение... Трин, правда, отмечала некую "размытость" не поддающихся анализу данных, особенно в ментальных и энергетических проекциях. Но что под этим имелось ввиду, я так и не понял. Мда. В общем-то, на ум приходило сравнение с Гу — оставалось только жить как жил и надеяться что пронесет.
В-третьих, моя прошлая проблема с самоидентификацией оказалась решена, но это я и так знал. Интересен был другой момент — поскольку моя личность теперь была не так плотно интегрирована в печать, удалось выяснить некоторые особенности механизма контроля моего сознания над стихией. И, к общему моему с Трин удивлению, довольно большую роль в этом играло, так сказать, "железо". То есть мозг, и происходящие в нем электрохимические процессы, определяющие мышление. Причем это был обоюдоострый клинок — безумие было наглядным доказательством. Так же важную роль играло восприятие окружающей реальности — то есть та информация, что поступала в мой мозг от органов чувств. Трин предполагала, что эксперименты в этих двух направлениях могут позволить мне найти новые способы применения своей силы, кроме испепеления и усиления. На практике это означало изменение процесса мышления влиянием на химические и электрические взаимодействия в моей голове и расширение сферы восприятия путем приживления новых рецепторов.Я сдержал нервный смешок. То есть наркотики, электрошок и хирургическое вмешательство. Однако же... Как-то не так я себе магию представлял.
Так же стоило отметить, что "откат" от проходящей сквозь печать силы принимал на себя разум Азулы, одновременно регулируя мощность потока. Однако поскольку сознание принцессы органического носителя не имело, безумие ей не грозило. Но и возможности манипулировать пламенем практически отсутствовали, роль "оператора" принадлежала мне...
На этом интересное кончалось и начиналось плохое. Во-первых, личности Азулы и Изумо хоть и имели некоторое сходство, но различий было слишком много, чтобы нынешнее их объединенное состояние было стабильным. В слишком тонкие детали я вникать не стал, но понял, что вмешательство Нимфы превратило их в бомбу замедленного действия. Возвращение доминирующего положения личности Бровок лишь обеспечивало временный статус кво. Те части их разумов, что были схожи, использовались как связующее звено между самой Изумо и заключенными в мече разрозненными частями разума Азулы. Таким образом, в данный момент восстановившееся сознание принцессы было распределено между двумя носителями. Чем больше времени проходит, тем крепче становится связь и сильнее притяжение между элементами этой пока еще равновесной системы. Рано или поздно равновесие должно сместиться в сторону более подходящего сосуда, то есть, тела Изумо. Причем рывком. Душа принцессы, кстати, при этом осталась бы в мече, а личность Азулы не смогла бы сохранить целостность. Если единственную поглощенную мной душу в свое время потащило сквозь печать, которая выполнила функции амортизатора и абсорбента для личности и памяти поглощенного, обеспечив меня на долгое время иллюзией собственного попаданства, то в данном случае будет иметь место обратный процесс. И в голове Бровок образуется такая каша, что то раздвоение личности, которое было бы без вмешательства Нимфы, покажется легким недомоганием. Что самое противное, первые симптомы появятся только когда будет слишком поздно. Придется проводить проверку каждый день... если не два раза в день. И хотя Трин дает еще четыре месяца, лучше перестраховаться.
И, наконец, самое "замечательное". В процессе нашего с Азулой "перетягивания одеяла", оное благополучно порвалось. Меньший кусочек, доставшийся принцессе, был использован ей в качестве моста к разуму Бровок. То есть в данный момент некоторые элементы печати служат для поддержки связи между мечом и Изумо, причем именно из-за них Бровки, потеряв контакт с мечом, впадет в кому. Но самое паршивое в том, что оставшаяся печать деформировалась, и течение энергии в получившемся плетении не сбалансировано. Оная энергия постепенно накапливается в некоторых узлах — а именно, в тех самых выдранных мной из-под контроля Азулы "регуляторах мощности" А поскольку моя печать — это плетение, сотканное из моего же пламени, и текущая по нему сила — тоже не что иное как синий огонь, который я заставил ограничивать самого себя... Короче, когда оно рванет, мало не покажется. Да уж, выдержка Трин поражает. Если бы дело было в ордене, к живой бомбе уже ехал бы отряд хорошо подготовленных "саперов". Убив меня заранее, масштабы предполагаемого буйства стихии можно было бы значительно сократить...
Самое забавное, что хотя точный срок неизвестен, пока я не перешагну порог в две с половиной тысячи, использование мной силы на скорость накопления критического количества не влияет. Что ж, хоть что-то хорошее... Если в положении танцующего чечетку на бочке с нитроглицерином вообще может быть хоть что-то хорошее.
Но это одновременно означает, что времени у меня в обрез. Потому что либо Изумо с Азулой будут первыми жертвами, а дальше я и все кто не успеет убежать... Либо мы все сгорим вместе. Что конечно довольно романтично, но явно не входит в мои представления о том, чего я хочу от жизни.
Усилием воли я подавил начинающуюся панику. И выставив будильник, лег спать.
... за кошаками я гонялся довольно долго, но хвостатые засранцы будто чуяли, что в этот раз все гораздо серьезнее, и удирали со всех ног, даже не помышляя о нападении. Отчаявшись схватить хоть кого-то в лабиринте переулков и площадок с проступающими из-под песка деревянных настилами, я выматерился и взлетел с твердым намерением спикировать на мелких гаденышей аки сокол.
Поднявшись на довольно приличную высоту, я позабыл, ради чего сюда забирался, рассматривая открывшийся вид. Картинка была слишком четкая для сна. Засыпанный песком городок был как на ладони, и сверху переплетение его улочек напоминало пинбольный автомат. Песок окружал городок со всех сторон, но с одной стороны он простирался до самого горизонта, с другой — обрывался золотистой дугой пляжа, на которую накатывались кислотно-бирюзовые волны. Море заполняло бесконечность дальше. Блики лениво скользили по его поверхности, размывая грань между водой и воздухом.
Я повернул голову направо, и увидел, что чем дальше от городка, тем больше камней выглядывает из песка, которые постепенно превращаются в скалы, за которыми высится громада горного хребта, из-за окутывающей ее дымки кажущаяся призрачной, полупрозрачной...
По левую руку скал было гораздо меньше, и они примыкали к чему-то, похожему на гигантский кристалл кварца, воткнутый прямо на границу между сушей и морем. Какая-то смахивающая на раструб тень внутри кристалла казалась смутно знакомой, но из-за преломляющихся и отражающихся в почти невидимых гранях солнечных лучей глаза заслезились и картинка размылась. Я опустил голову, чтобы проморгаться, и заметил внизу движение. Слегка подергивался хвост, выглядывающий из-под торчащих в песке обломков одного из домов.
Точно! Кошаки!!!
Заложив вираж, я рухнул вниз словно кара небесная, подняв тучу песка, которая осыпалась обратно на город шуршащим дождем. Приподнял за шкирку оглушенного серого кота — что характерно, в сапогах и шляпе — и встряхнул:
— Эй, хвостатый, очнись, дело есть!
Проблеск разума в зеленых с вертикальным зрачком глазах появился довольно быстро.
— Чего тебе надо? — спросил кот таким тоном, будто это он держал меня за шкирку.
— Мне-то? — я решил повременить с воспитательными мерами, — Любая информация, которая поможет мне освободить Изумо, вернуть Азуле тело... ну и исправить собственную печать.
— Парень, ты что, с дуба рухнул? — глаза у кота стали больше раза в три, — Мне-то откуда это знать?!
— Ну как... ты с друзьями регулярно мне снишься, значит вы либо воплощение какой-то части моего разума, либо обитающие в снах духи, — объяснил свою позицию я, — В первом случае ты должен олицетворять голос подсознания и указать мне на что-то важное, что я пропустил наяву. А во втором — поделиться мудростью духов... Так что колись, пушистик, а то хуже будет!
Кот посмотрел на меня долгим, почти сочувственным взглядом:
— Хреново там все у тебя, если ты за такие бредни как за последнюю надежду цепляешься, — с чувством произнес он. Я вздохнул:
— Ты даже не представляешь, насколько... но я помогу тебе получить хоть примерное представление, — у моих ног появилась довольно глубокая лохань с водой. Кот задергался, пытаясь вывернуться:
— Эй, погоди ты что делаешь! Зачем вода? Не на.... — конец предложения перешел в бульканье. Продержав чуток под водой, я вытащил хвостатого обратно на воздух:
— Ну что, услышу я от тебя что полезное?
— Изверг! Да мы тебя... — на этот раз я не доставал пытаемого чуть подольше.
— Садист! Демон! Спасите!!!
Сплюнув, я возобновил водные процедуры. Кот орал, едва оказывался на воздухе, но кроме угроз, оскорблений и призывов о помощи, ничего полезного его речи не содержали. И я макал его снова. После пятнадцатого захода кошак прекратил всякое сопротивление и свисал с моей руки словно мокрая половая тряпка на поднятой швабре.
— Ну что? Будешь говорить? — поинтересовался я.
— Да делай что хочешь, дьяволово семя, — устало ответил кот, — вот только не знаю я ничего. И никто из наших не знает. Мы сами в этом сне дальше улиц города выйти не можем...
На краткий миг мне стало совестно, но этот миг быстро прошел. Хвостатые всей толпой гонялись за мной с палками, и явно не с добрыми намереньями. Так что нечего их жалеть.
— Значит, таки ничего полезного ты не знаешь? — уточнил я просто на всякий случай.
— Да чтоб тебе провалиться! — кот даже приободрился немного, — Человеческим языком тебе говорю, не знаю я! Это все ваши, из реальности заморочки! Тем, кто в снах живет, до них дела нет!
— Жаль, — вздохнул я, разжимая хватку. Кот рухнул обратно в лохань, подняв тучу брызг. Я же сел на какой-то камешек и закурил.
