— Поэтому я, наконец-то, вспомнил. Те милые глаза, которые пристально продолжают смотреть на меня, ведь их хозяйка всегда рядом со мной... Те восхитительные золотистые волосы, ту ароматную как духи улыбку...
— Монмон?
— Никакая не Монмон! Она — Монморанси!
— Ты и в самом деле хочешь ее вернуть? У тебя действительно нет постоянства.
— Я не желаю, чтобы ты мне такое говорил. Итак, объясни мне. Где ты это купил?
— Хм! Такому как ты не понять этого искусства, — пренебрежительно произнес Сайто. Он не хотел, чтобы кто-то вроде Гиша осквернил воспоминания о его родине.
— Ничего не поделаешь. После того, как я подробно сообщу Луизе о сегодняшнем событии, я попытаюсь все выспросить у нее.
Безусловно, это были магические слова.
— У меня есть еще два комплекта. Пользуйтесь ими как хотите.
Из Сайто в один момент были вытянуты максимальные уступки.
— Однако, все же, что это за одеяние? Словно бы где-то уже приходилось его видеть... точно, ведь это — костюм, который надевают моряки, разве нет? Гм, но только его наденет девочка, она испускает столько очарования! Как удивительно.
Скрестив руки, Сайто выпятил грудь и произнес:
— Естественно. На это одеяние наложена магия очарования с моей родины.
* * *
Итак, поздним вечером того же дня.
Монморанси, гордостью которой были длинные вьющиеся золотистые волосы и ярко-голубые глаза, в своей комнате в общежитии готовила зелье. Поместив на стул свое, строго говоря, худощавое высокое тело, она самозабвенно смешивала деревянным пестиком секретное средство в горшке.
У являющейся магом Воды Монморанси Благоухающей было хобби — приготовление магических лекарств... и зелий. В соответствии со своим руническим именем она была мастером в изготовлении парфюмерии. Приготовленные ею духи благодаря испускаемому замечательному своеобразному аромату привлекли всеобщее внимание как произведение искусства, поэтому они имели большую популярность у дворянок и горожанок.
В этот день Монморанси углубилась в приготовление особого зелья.
Оно не было ординарным. Кстати, ко всем прочим плохим сторонам это было еще и запретное зелье. Согласно официальному извещению по Королевству, это было вещество, запрещенное к изготовлению и применению.
Продавая в городе приготовленные своими силами духи, Монморанси настойчиво копила деньги. И вот сегодня, воспользовавшись этими сбережениями, она приобрела в нелегальной волшебной лавке рецепт запретного зелья, а также — дорогостоящий секретный ингредиент, необходимый для его приготовления. Хобби взяло верх над моральными принципами. Монморанси, которой наскучило готовить обычные зелья, знала, что, если ее обнаружат, то на нее могут наложить огромный штраф, тем не менее, она хотела попытаться приготовить что-то, внесенное в разряд запретных.
Зелье включало истертое в порошок пахучее дерево, драконью серу, мандрагору и другие компоненты, и, наконец, — важнейший секретный ингредиент... намереваясь влить жидкость, на приобретение которой была потрачена большая сумма, девочка взяла стоящую рядом бутылочку.
Совсем небольшое количество... ради какой-то жидкости, помещенной во флакон из-под духов, Монморанси потратила почти все сбережения. Семьсот золотых экю. Это была сумма, которой простолюдину хватило бы на пять или шесть лет только на то, чтобы прожить.
И как только девочка наклонила флакон над горшком, уделяя максимальное внимание тому, чтобы не пролить...
От стука в дверь комнаты Монморанси даже подпрыгнула.
— К-кто это... В такое время...
Она спрятала лежащие на столе ингредиенты и посуду в выдвижной ящик. Затем, поправляя свои локоны, повернулась к двери.
— Кто там?
— Это — я! Гиш! Твой вечный слуга! Открой дверь!
— И кто же тут — вечный слуга? — пробормотала Монморанси. Для Гиша с его непредсказуемым характером ее радушие почти полностью исчерпалось. Когда они вдвоем прогуливались в городе, он постоянно переводил взгляд с одной красивой девчонки на другую; когда они заходили в бар выпить вина, и ей необходимо было ненадолго отлучиться, он, воспользовавшись моментом, заигрывал с официантками. И, наконец, он забыл про назначенное свидание и отправился собирать цветы для другой девочки. Я поражена, услышав про вечность.
Монморанси раздраженным голосом произнесла:
— Зачем ты пришел сюда? Мы должны были расстаться.
— А я совершенно так не думаю. Однако, если ты так считаешь, то ответственность за это — только на мне... Что ни говори, ведь ты знаешь: я сильно люблю все красивое. Иными словами, я — слуга красоты... Ты тоже, насколько известно, — произведение искусства, именно произведение искусства! Из-за того, что у меня есть слабость к красивым вещам...
"Ты очень любишь искусство? Несмотря на то, что у тебя — дурной вкус, ты так часто об этом заявляешь", — подумала Монморанси. Рубашка, которую он надевал на свидания, была ярко-фиолетовой, а когда он однажды надел красный с зеленым шарф, это была еще та проблема.
— Однако я уже решил, что не буду больше замечать ни одно другое произведение искусства, за исключением тебя. Поскольку ведь ты — величайший шедевр искусства. Знаешь, такие золотые волосы...
Ну не идиот.
— Уходи. Я занята.
Как только Монморанси с ощутимой холодностью это произнесла, ненадолго воцарилось молчание. А потом из коридора послышался рыдающий голос Гиша:
— Ой-ой-ой. Я понял... после слов, произнесенных с такой холодностью, мне не остается ничего иного, кроме как скончаться на этом самом месте. Поскольку если меня до такой степени ненавидит та, которую я люблю, моя жизнь не стоит и ломаного гроша.
— Поступай, как считаешь нужным.
Такие люди как Гиш не умрут только потому, что их отвергли. Монморанси не изменила своего холодного отношения.
— Итак, здесь... я собираюсь хотя бы запечатлеть на двери комнаты, где ты живешь, свидетельство того, что я жил, и доказательство того, что я тебя любил.
— Ч-что ты собираешься делать!? Прекрати!
Раздался скрежещущий звук от того, что какой-то твердый предмет царапал дверь.
— "Человек, пожертвовавший собой во имя любви, Гиш де Грамон. Сраженный негасимой любовью, он скончался здесь... и... "
— Никаких "и"! Вот же!
Девочка распахнула дверь. Гиш стоял с широченной улыбкой на лице.
— Монморанси! Я люблю тебя! Сильно люблю! Люблю! Люблю!
Тогда он крепко обнял ее. За мгновение девочка сдалась. По крайней мере, Гиш непрерывно повторял: "Я люблю тебя". В этом был виноват его скудный словарный запас, однако эта фраза, произнесенная снова и снова, не портила Монморанси настроения.
Затем Гиш передал ей принесенный с собой сверток.
— ...Что это?
— Пожалуйста, открой. Это — подарок для тебя.
Девочка развернула пакет. Это была обычная форма моряка. Гиш через Сайто попросил Сиесту перешить одежду так, чтобы она подходила под размер Монморанси. Ловелас помнил все без исключения размеры девиц, с которыми завязывал дружеские отношения.
— Какая странная одежда...
Монморанси нахмурила брови.
— Попробуешь ее надеть? Это должно быть тебе к лицу. Ведь от этого твоя непорочность будет усилена многократно. Ну же. Быстрее. Ну что, я отворачиваюсь в ту сторону.
Гиш повернулся к девочке спиной, после чего начал беспокойно грызть ногти. Волей-неволей Монморанси сняла блузку и надела матроску.
— Готово.
Гиш обернулся, и его лицо просияло.
— Ах, Монморанси... Все-таки ты безупречна... Моя милая Монморанси...
Бормоча это, Гиш попытался поцеловать ее. Но девочка мгновенно остановила его губы.
— Монмон...
Лицо Гиша исказилось печалью.
— Не пойми меня неправильно. Я открыла дверь в комнату, но я не открыла проход в свое сердце. Поскольку у меня еще пока нет причин на то, чтобы решиться начать с тобой все заново. Кроме того, кого это ты называешь "Монмон"?
Гиш уже от одного этого обрадовался. Надежда еще имелась.
— Моя Монморанси! Ведь тебя беспокоило, что это нужно обдумать!
— Если ты понял, то уходи! Ведь ты оторвал меня от дела!
— Да, да, ухожу, как только ты это мне приказываешь, я всегда оставлю тебя наедине, — подпрыгивая, Гиш вышел из комнаты.
Монморанси посмотрела на свое отражение в зеркале.
— Да что же это такое... Короткую одежду такой длины и стыдно надеть, и нет повода, чтобы надеть, разве не так?!
Ее лицо невольно покраснело. Однако, если присмотреться внимательнее, этот костюм достаточно милый. Гиш заказал его специально для меня.
Хммм...
Нуу, мое настроение совсем не ухудшилось, ведь он столько раз сказал: "Я люблю тебя". Поскольку мы встречаемся с самого начала, я не питаю к нему ненависти.
— Что же делать? Простить его?
Однако она вспомнила ветреную манеру поведения Гиша в прежние времена.
"Если я снова буду с ним, разве не повторится что-то подобное? Я уже сыта по горло беспокойством по поводу его непостоянства.
Что же мне делать?" — пока Монморанси размышляла над этими вопросами, она вспомнила про зелье, которое готовила.
Она выдвинула ящик стола. Ей на глаза попался недавно спрятанный флакончик из-под духов, в котором находился секретный ингредиент.
Монморанси, склонив голову набок, погрузилась в размышления.
"Хм, это — хороший шанс... и я смогу проверить, насколько зелье эффективно...
Когда я завершу процесс приготовления, попытаться его немного использовать, что ли?" — подумала она.
* * *
На следующее утро все как один ученики обратили внимание на вошедшую в аудиторию Монморанси.
Как и следовало ожидать, девочка появилась в матроске.
Студенты мужского пола отреагировали моментально.
Они без памяти уставились на Монморанси, ощущая свежую чистоту в изумительном сочетании девочки и морской формы, которое они не могли себе даже представить. Студентки, мгновенно ощутив зависть и ревность по отношению к такой реакции мальчишек, злобно глядели на свою одноклассницу.
Монморанси удалось монополизировать взгляды всех, находящихся в аудитории, поэтому она пребывала в хорошем настроении. Подбоченившись, она, с заметным торжеством проявив свою надменность, вздернула нос и направилась к своему месту.
Луиза, изумленно разинув рот, тоже уставилась на одноклассницу. Да ведь это — определенно, та форма моряков альбионского флота, которую Сайто купил в городе, разве нет?
Хозяйка слегка толкнула своего фамильяра, который сидел рядом и почему-то дрожал.
— Слушай, вот то — одежда, которую ты купил, ведь так? Почему ее надела Монморанси?
— А, аа... знаешь, хе-хе, ну, потому что Гиш сказал, чтобы я дал ему...
"Кстати, да, тот ловелас встречался с Монморанси", — вспомнила Луиза.
— И почему ты отдал ее Гишу?
Тело у Сайто задрожало еще сильнее.
— Что? Да ведь, потому что он сказал, что хочет этого...
Луиза почувствовала что-то подозрительное в поведении фамильяра.
— Эй, что ты скрываешь от меня? — она свирепо посмотрела на него.
— А? Чтоо? Ничего не скрываю! Нельзя же так...
Сайто ощутил, что по телу течет холодный пот.
Здесь Сайто думал о том что с ним случиться если она узнает что было утром
Похоже, Сайто весьма окольными путями пришел к неправильному пониманию дел.
Из-за того, что у него было мертвенно-бледное лицо, он неистово дрожал и бормотал себе под нос, неудивительно, что Луиза почувствовала подозрение.
— Послушай. Ты что-то скрываешь. Я не прощу, если ты что-то от меня скрываешь.
Уголки ее глаз вздернулись.
— Я-я ничего не скрываю.
Чересчур подозрительно. Луиза намеревалась его допросить, но в аудиторию вошел учитель, поэтому девочке пришлось отказаться от такой мысли.
Как только настал конец занятий, Сайто совершенно не к месту выдал невероятную причину: "Мне нужно покормить голубей", и исчез из аудитории, словно бы растворился в воздухе.
— И когда он начал разводить голубей? — пробормотала Луиза, и на ее лице отразилось, что она пребывает в весьма отвратительном настроении. У нее имелось какое-то совершенно неприятное предчувствие.
* * *
Сайто прибежал на кухню. Во время обеда он не смог переговорить с Сиестой, поскольку та была занята, да и надзор Луизы был строгим.
Моющая на кухне посуду служанка увидела пришедшего мальчика, который тяжело дышал от бега, и ее лицо просияло:
— Ах! Сайто!
Дядюшка Марто, шеф-повар, тоже подошел к нему и обнял за шею своей толстой рукой.
— Эй, Наш Меч! Сколько лет, сколько зим!
— Д-действительно...
— Эй! В последнее время ты сюда носа не кажешь, не так ли?! А Сиеста постоянно грустит в одиночестве!
— Ха-ха-ха! — на кухне отовсюду долетел хохот. Крепко сжимая тарелку, девочка сильно покраснела. Сайто моментально приблизил губы к ее уху:
— Сиеста.
— Д-да...
— Не могла бы ты принести ту самую одежду, когда закончишь работу?
— Что?
— Точно... место, где мы не привлечем ничье внимание, будет самым подходящим... Кажется, на лестнице, которая поднимается к башне во дворе Вестри, есть площадка? Принеси туда.
— Х-хорошо...
Сиеста неистово покраснела.
Затем Сайто вприпрыжку исчез.
— Ох... я...
— Что случилось, Сиеста? Уговорились тайно свидеться?
Посыпались шуточки, но они не достигали ее ушей. Ее лицо сильно покраснело, и она ошеломленным голосом прошептала:
— Что же делать? Ах, он собирается овладеть мной...
* * *
Итак, с другой стороны, Луиза бродила по школе и искала своего фамильяра. Сайто не показывался с того момента, как сказал, что будет кормить голубей.
Осмотрев башню Огня, она попыталась заглянуть в лабораторию профессора Кольбера. Несмотря на то, что это называли "научная лаборатория", она представляла собой обветшалую хижину, построенную без фундамента прямо на голой земле. И почти все свободное время учитель пропадал здесь.
Однако Сайто здесь не было. Поместив Панцирь Дракона... истребитель Зеро перед своей лабораторией, Кольбер в одиночестве, крепко держась, с громким стуком выполнял какие-то работы.
Луиза спросила учителя:
— Мистер Кольбер. Вы не видели Сайто?
— Нуу... он не появлялся здесь два или три дня.
Луиза взглянула на истребитель и была поражена. Носовая часть, где находился двигатель, была отсоединена от фюзеляжа и опущена на землю, где была безжалостно разобрана на части.
— Ох, это?! Что ж, у меня был интерес к его конструкции. Я не спросил разрешения у мистера Сайто, однако мое пристрастие вынудило меня слегка разобрать механизм. Конструкция сложная, но теоретически не сильно отличается от "Веселой Змейки", которую я спроектировал. Однако это — весьма хрупкое изделие. Если, после каждого полета ее не разбирать и не выполнять притирку деталей, похоже, будут проблемы. Если этого не делать, такая машина не только не сможет обеспечить установленные для нее возможности, но и, похоже, имеется вероятность ее поломки...
Кольбер начал красноречиво рассказывать конструкцию двигателя и наладку.
— А-ага. Простите, но я пойду, — у Луизы не было интереса к данному рассказу, поэтому она слегка кивнула и снова бросилась бежать. Кольбер крикнул ей вдогонку:
