Что поделаешь, она ведь, прежде всего, женщина! А вот шапка ушанка Топаз очень смущала, хоть она и понимала, что её ношение неизбежно, дабы не заморозить остатки мозгов.
— Шапку я носить не буду.— Всё же упрямо заявила она.
— Топаз, ты выглядишь превосходно, даже в этой глупой шапке.— Искренне признался Кий.
— Ага, значит, ты всё-таки признаёшь её глупой?— Подловила его на слове Топаз.
— Не то чтобы признаю, но пойми, это пока ещё не наступили настоящие морозы, мы тут с тобой стоим и спорим. А что будет через неделю, через две? Зима уже не за горами и даже не на носу, она уже стучится в наши двери.
— Ага, которых у нас с тобой нет.— Фыркнула девушка.
— Это просто присказка, Топаз. Но ты и сама знаешь, что так оно всё на самом деле и обстоит. Нам ещё как минимум пару месяцев пути, что приходятся на самую зиму. И вообще, раньше тебя, по-моему, не волновало, как ты выглядишь. В тебе что, наконец-то просыпается настоящая женщина?— Специально подшутил над ней Кий.
— Всё, пошли.— Раздражённо произнесла Топаз. Она так резко крутанулась, что сама же чуть и не завалилась на бок, поскользнувшись на постоянно теперь идущем снегу. Шапку ушанку она принципиально пока не надевала на голову, продолжая нести её под мышкой и оставив до лучших или, наоборот, до худших времён.
Кий пожал плечами и последовал за ней.
Народу им попадалось много, не то чтобы не протолкнуться, но в принципе порядочно, порядочно для того, что вывести тихого, не городского жителя из себя.
— Кий, посмотри, вон там, на той улочке, вроде как народу поменьше, а точнее совсем нет никого. Как думаешь, по ней мы доберёмся на нужный постоялый двор?
— Думаю, что вероятнее всего да.
— Тогда пошли.— Топаз резко свернула на пустынную улочку, даже не убеждаясь, последовал ли за ней лекарь. Она до сих пор ещё была на него обижена.
Кий и правда отстал от неё, проехавшие мимо всадники оттеснили его от того проулка, в который свернула девушка, но не настолько, чтобы не видеть её, а как раз настолько, чтобы видеть, что она в настоящий момент находится в опасности, но не успеть ничего предпринять.
— Топаз,— резко выкрикнул он,— берегись.
Девушка обернулась, чтобы в последний момент увидеть направленный на неё нож и ничего уже не в силах изменить.
Топаз видела, как занесённый клинок целенаправленно и уверенно направляется к её животу и с нажимом погружается в окружающий её тело мех. Или ей это всё только показалось? Да только вот воздух перед ней неожиданно заколебался, пошёл неровными волнами и материализовался уже в виде Алгорна.
Она не видела, как он выворачивает руку и без того напуганному не удавшемуся убийце, она лишь услышала, как хрустнуло ломающееся запястье. Да, потеряв материальность, Алгорн не потерял свою силу.
Топаз ещё в самом начале глубоко вздохнула, прогнулась назад и, благодаря этому самому манёвру и, разумеется, непосредственно Алгорну, так и осталась не тронутой.
К тому времени как незадачливый киллер уполз в какую-то яму зализывать свои раны, душевные и физические, к ним подоспел и Кий, наконец-то прорвавшийся через блокаду конников.
— Топаз, ты как?— Обеспокоено кинулся он к девушке.
Та растерянно кивнула.
— Порядок.
— Я, кажется, просил тебя беречь её.— Набросился на лекаря разгневанный разбойник.
— А я смотрю, ты и сам с этим не плохо справляешься.— Огрызнулся одновременно и расстроенный и недовольный Кий.
Ещё какое-то время они с вызовом смотрели друг на друга, потом заулыбались и обнялись.
— Я скучал по тебе, приятель.
— Мне, знаешь ли, тоже как-то тошно оттого, что меня никто не достаёт, даже какой-то сраный лекаришка и тот пускает по мне слёзу. Фу, какая пакость.— Алгорн вытер рукавом воображаемую слезу и озорно подмигнул друзьям.
Он, надо заметить, так и остался в той самой одежде, в которой и погиб, только смотрелась она слишком уж новенькой и чистой по сравнению с тем видом, что имела при жизни. Сапоги помнится, вечно были в грязи, штаны протёрты на одном колене, а на куртке имелось несколько прорешин. Теперь же всё это исчезло, сияло первозданной чистотой и новизной.
— Э-э-эй, постойте. Я что, чего-то недопонимаю? Ты же сказал, что это был последний раз твоего явления на грешную землю, тогда, когда выпросил у меня свой первый и последний поцелуй.— Вмешалась в их разговор растерянная до невозможности Топаз.
— А я пошутил.— Нагло улыбнулся Алгорн прямо ей в лицо.— Фиг вы теперь от меня отделаетесь.
— Ах ты, гад ползучий.— Топаз уже хотела, как и раньше запустить в него сапогом, перед этим стащив его с ноги, но, посмотрев на разгулявшийся ветер и здраво рассудив, что всё равно в него не попадёт, а вот ногу отморозит (это точно!), запустила в него свой шапкой ушанкой, что по-прежнему держала в руках, принципиально отказываясь надевать, сей головной убор на голову. Но и она, что и следовало доказать, пролетела сквозь Алгорна, шлёпнувшись в присыпанную снегом грязь позади него.— Я рада, что ты снова с нами, обормот. Ну, чего стоишь? Обними же меня, остолоп, у меня же у самой это не получится.
Алгорн, расплывшись в улыбке, подхватил её шапку с земли, крепко обнял девушку, нахлобучивая ей на голову, сей ненавистный головной убор, как она не вырывалась и не кричала в знак протеста. В итоге, конечно, вся эта возня закончилась смехом, и обида Топаз исчезла безвозвратно, а сейчас пока и Кий и Алгорн получили по парочке увесистых снежков, а точнее их получили Кий и стенка за спиной Алгорна.
С тех самых пор бывший разбойник уходил-приходил, и, сопровождая друзей, летел по воздуху рядом с ними, когда ему заблагорассудится, иногда видимый для всех, иногда, когда того требовали обстоятельства, только для своих товарищей, а порой и не видимый, как для тех, так и для других.
Когда они в очередной раз расположились на ночлег, уже не в этом городе, а где-то далеко за его пределами, Топаз решила обсудить с Алгорном его настоящую жизнь, если её теперь так можно было назвать, то есть узнать всё то, что её когда-то так беспокоило.
— Алгорн.— Топаз наконец-то не только натянула свою шапку-ушанку на голову, но и подвязала завязачки под подбородком. Ветер, мороз и снег не оставляли место для компромиссов.— Послушай, а где ты теперь, в ирии?
Бывший разбойник покачал головой, беззастенчивая наворачивая жратву, которую ему было кушать не обязательно, а вот его друзьям она приходилась бы как нельзя кстати. Топаз недовольно хмурилась. Кий крепко спал, иначе бы обязательно прекратил это безобразия. У Топаз же совесть не позволяла это сделать, ведь Алгорн отдал за неё жизнь, а она вдруг да пожалела ему каких-то харчей, которых, между прочим, с каждым укусом становилось всё меньше и меньше. А бессовестный Алгорн в открытую пользовался этой её слабостью.
— Я не в ирии, я теперь везде, но в основном у вил. Помнишь, мы когда-то шептались с ними, так вот мы договорились, что если мне придётся погибнуть раньше, чем я стану ни на что не способным стариком, они с моего позволения заберут меня к себе. А я, знаешь ли, как-то ничего не имел против данного предложения. Ты ведь знаешь, женщины, тем более, хорошенькие, моя извечная слабость.
— Никто в это не сомневается.— Пробурчала девушка, натягивая одеяло ещё больше на голову.
Снег и не думал останавливаться, пойдя ещё несколько дней назад, он навалил уже такие снежные сугробы, что в пору было их лошадей в сани запрягать, а так их способность передвигаться снизилась, чуть ли не в два раза.
— Что ревнуешь?— Довольно спросил Алгорн.
— Было б кого, а то бездушного призрака.
— А вот это ты зря.— Обиделся Алгорн, да так серьёзно, что наконец-то отложил в сторону их походную сумку с провизией, хотя, может быть, он уже просто всё в ней сожрал.— У меня очень даже есть душа и я по-прежнему к тебе неравнодушен.
— Ладно, извини.— Поспешила исправить положение Топаз. Ей не спалось и если сейчас разбойник уйдёт, ей придётся коротать время в одиночестве, так как если разбудить Кия тот полезет в сумку с провиантом, ну, чтобы перекусить, и там его будет ждать большой сюрприз, другими словами, там его вообще ничего ждать не будет. Поди, потом, объясняй ему, куда вся провизия подевалась, нет, лучше уж отложить неприятные объяснения на неопределённый срок, то есть до тех пор, пока он сам не проснётся и не обнаружит пропажу. Короче, пусть всё идёт своим чередом.
— Извиняю. А за что?
— Ну и за бездушного призрака и вообще,— она на мгновение замялась,— за законченную жизнь.
— Да брось ты, что это ещё за законченная жизнь, это ещё только начало. Да я ещё переживу вас всех вместе взятых.
— Но всё равно это уже не та жизнь, которую ты любишь.
— Да много ли ты знаешь? Зато теперь у меня есть свободный доступ в оба мира, в живой и загробный. Скажу тебе по секрету, иногда я даже прихожу по ночам к некоторым особо привлекательным дамочкам в виде их возлюбленных или эталонов мужской красоты, а некоторые из них так вообще уже забеременели, не от святого духа, конечно же, а от меня. Они мне даже уже имя новое придумывают, короче, рождается новая легенда и эта легенда я. А что мне остаётся? Ведь на твою взаимность мне всё равно рассчитывать не приходится, а больше мне никто не нужен.
— А как же Прокла? У неё сильная к тебе любовь, и настоящая.
— А у меня к ней нет, так поразвлёкся и хватит.— Жестоко произнёс Алгорн.
— Какой ты, чёрствый.— Неожиданно поразилась Топаз.
Алгорн улыбнулся этому высказыванию, словно комплименту.
— А я ведь бывший разбойник. Забыла? И вообще, знаешь, я ведь её не растлял, да она уже и не малолетняя была, короче говоря, не я первый, не я последний. Сама бросилась ко мне в объятия и осталась, между прочим, очень даже довольна всем с ней произошедшим. Может быть, я её даже как-нибудь навещу. Кстати, я тут узнал с полной достоверностью, что весной она родит мне сына, Алгорна младшего.
— Но это чудесно.— Счастливо воскликнула топаз.
— Ага, чудесно.— Хохотнул Алгорн.— В общем, сбывается всё, что говорила нам та старая карга.
— Алгорн.— Возмутилась Топаз.— Не надо так грубо. Уважай хотя бы старость.
— А что, она мне больше не указ. Мы с ней в разной, так сказать, компетенции.
Топаз недовольно нахмурилась.
— Да брось ты, хватит дуться, а-то и правда уйду насовсем.
— Ты не посмеешь.
— А вдруг?
Топаз показала ему язык.
— Знаешь, так прикольно было наблюдать за вами со стороны. Кстати, спасибо, что решились отомстить за меня тому злосчастному корчмарю, всё забываю вас за это поблагодарить. Лекаришке сама об этом скажешь, ладно? А то мне как-то не хочется с ним на эту тему разговаривать, чувствовать себя обязанным, вот тебе совсем другое дело.— Он взглянул на растерянную Топаз и совсем по-другому истолковал то, что было написано у неё на лице.— Вот, спасибочки, за это благодарю отдельно. Да и ещё, какого такого кляпа ты рыскаешь по моей походной сумке, не испросив разрешения?
— Алгорн, ты что забыл? Ты же умер, о каком таком разрешение может идти речь. И что-то я не совсем понимаю, о чём это ты тут говоришь? Подожди, так ты что, шпионил за нами, не показываясь нам на глаза?— Возмутилась Топаз, невольно подумывая о том, чтобы разбудить Кия и убедить его поколотить этого подлеца, но она вовремя вспомнила, что они не в силах до него дотронуться пока он сам того не захочет, а этого он захочет вряд ли, так что ей пришлось успокаиваться одной и строить планы о мести, продолжая пыхтеть от злости.
Кий же продолжал видеть свой десятый сон, в котором, к слову говоря, Топаз тоже присутствовала, сама того, однако, не ведая.
— И да, и нет.— Улыбнулся Алгорн, на этот раз он правильно истолковал её душевные порывы и в очередной раз порадовался, что он такой, какой он есть, и она не может до него дотронуться.— Тогда я просто не мог показаться вам на глаза, так как мой внешний вид не совсем ещё был закончен, вы всё равно не могли бы меня не видеть, не слышать, но в тоже время я и не мог надолго оставить вас одних. Помниться ещё, что бывает, когда вас оставляешь без присмотра.
— Значит, ты всё время был рядом.
— Не совсем. Должен же я был уделять хоть немного внимания моим копытоногим ангелочкам, ты как думаешь?— Он озорно подмигнул Топаз.— А поначалу это внимание было, ну, очень сильным. Ну, ты меня понимаешь?
Под его взглядом, пронизывающим насквозь, Топаз невольно зарделась, хотя сейчас это можно было списать на мороз, ведь под его воздействием все мы, немного или много, кто как, так сказать, румянимся.
— Алгорн, какой же ты всё-таки....
— Красивый, сексуальный, обворожительный, желанный?— С улыбкой предположил разбойник.
— Нахал.— Закончила свою мысль девушка.
— Ну, вот, так всегда.— Разочарованно произнёс Алгорн.
— А ты что думал, что я сейчас кинусь тебе на шею обниматься?
— А что, было бы совсем не плохо?— Воодушевился призрак.
— Знаешь что, Алгорн?
— Что?— Заинтересованно спросил мужчина.
— Шёл бы ты теперь к своим вилам, а я укладываюсь на боковую. До новой встречи, призрак любовник.— И, отвернувшись от разбойника, Топаз принялась улаживаться рядом с Кием под полог из еловых веток, какое ни какое, а всё ж таки укрытие от злого ветра и вездесущего снега. Хотя от самого мороза это мало чем помогало.
Сзади послышался разочарованный вздох, а за ним не громкий хлопок. Топаз не стала оборачиваться, она и так знала, это Алгорн исчез, отправившись туда, откуда совсем недавно прибыл.
— А-а-а-а-а.
Именно этот полный злости крик и разбудил Топаз, но она только виновато натянула одеяло на голову, едва сдвинув его под тяжестью навалившегося сверху снега. Она прекрасно понимала, что именно послужило предтечей для этого вопля и ей совсем не улыбалось объясняться с Кием. Не улыбалось, но пришлось.
Кто-то резко сдёрнул с неё одеяло. Распахнутые глаза тут же заслезились от царившей вокруг белизны.
— Ничего себе, сколько снега навалило.— Невинно произнесла Топаз.
— Топаз.— Гневно прорычал Кий.
— А это ты, Кий. Тебе не кажется, что, кажется, снежок опять начинается?— Но изменить ход его мыслей ей почему-то не удалось, наверное, он проснулся ну очень уж голодный.
— Топаз..., где... вся... наша... еда?— Спросил Кий с расстановкой.
— А я почём знаю?— Пожала плечами девушка, поднявшись, отряхнувшись и попытавшись его обойти.— Кий, может, ты меня пропустишь? Или я сейчас прямо тут в штанишки и описаюсь?
— Я тебя спрашиваю, где наши харчи?— Снова взревел Кий, но посторонился.— Когда я вчера ложился спать, сума была полна.
— Вот и надо было ложиться спать с ней, а не одному. Целее была бы.
— Топаз.
— Ну, что ты от меня хочешь услышать? Признания, что это я всё сожрала? Так это не так.— Топаз гордо подняла вверх подбородок и проследовала мимо него за заснеженные кусты.
Кий тяжко вздохнул, махнул на неё рукой и уставился на пустую сумку голодными глазами.
Вскоре появился Алгорн, таща за собой неуёмную сумищу. Он протянул её Кию и виновато произнёс.
