Хмель не ведал, насколько серьёзно эта версия изложения истории конфликтовала с общепринятыми легендами, когда Абейр был создан Ао в карманном измерении лишь в год Тиарфолл, когда батрачи устроили ритуал освобождения Ио из узилища, что сопровождалось Звездопадом. Распространены были также сведенья о том, что среди рас создателей числятся фей-существа, а Фейвилд — это "яркое" эхо Торила вместо населённого эльфами мира-захватчика. А ландшафты и твари похожи потому, что собралась как-то эльфийская кодла из сотен высших магов да жахнула Раскол, перекроив единый материк Торила по образу и подобию лика Фейвилда — в историях они скромно приписали себе лишь материализацию обетованного острова Эвермит, куска их райского Небесного Плана Арвандор.
— Всё, Хмель, пора, — под конец лекции прорычала Рерстормриарирсв, довольная собой, за целый век отсмеявшаяся и всё больше ненавидящая этого жалкого смертного Хмеля за его колоссальную силу воли, которую синий дракон до сих пор не мог сломать или согнуть себе на пользу. Буря скабрёзно поманила коготком, решив лепить, пока мягкое.
С открытым ртом заслушавшийся малец прокис. Однако молча встал, взял напильник и стал делать ей маникюр. Рерстормриарирсв нравилось, как малец каждый раз заставляет себя обтачивать и лакировать драконьим стеклом кол, на который потом насаживается для запечатления картины внутренних потоков магии при свершении изучаемых заклинаний — для каждого своя насадка. Таким образом она изучала его, а он себя, попутно зримо оттачивая магическое мастерство. Было бы проще сбрасывать всю магию в аккумуляторные пирамидки, чтобы истинное зрение дракона не слепилось, а потом брать заряды. Так они и делали, просто Буря не только хотела видеть, но и зверски ощущать внутренние потоки, и влиять на них, как для коррекции, так и для подготовки к наложению перманентного заклятья персонального доминирования, которое бы Хмель не смог поглотить подобно драконьей марке "первого урока", свербящего в памяти опозоренной Рерстормриарирсв...
...Лариат отошёл от окна, ненавидя эту унизительную процедуру и радуясь, что снаружи через всё это проходит марионетка Хмель, а не он самолично. Хотя польза была: как Буря получала прямой доступ к магии ученика, так и он в этой смычке мог детально чувствовать магию в теле синего дракона.
На сей раз он отправился не за стол поработать над схемами внутренних потоков магии или софу для представления на куполе потолка схемы преобразования мандолы дракона в человеческую — мальчик зашёл в камин. Как варежки нужны для защиты рук от мороза, так и псевдо-личность избавляла Лариата от омерзительных ощущений и вызванных ими эмоций, оставляя лишь саму суть магии и занятий, к которым он стремился с такой жертвенностью и беспощадностью к себе.
Он намеренно сдал этот козырь, разыграв целое представление. Первым актом тогда была игра в кошки-мышки, в которой с треском провалился — во всех смыслах. Зато потом человек заставил синего дракона целый день думать над тем, зачем же Хмель грызёт ногти? В итоге малец стряс с Бури клятву прекратить и научить создавать чешуйчатой шкурой рябь, мешающую рассматривать потоки магии внутри тела, а также позволить ему подзаряжаться от неё самой, чтобы совершать большее число подходов при отработке заклинательных резонансов, которыми драконы обладают по своей первобытной природе и которые у всех магов определяют их таланты. Как Лариат мог швыряться молниями и являлся элементалистом, которому электричество и стихии даются легче других видов энергий, так и синий дракон, например, помимо электричества имел склонности к магии земли, звука, воды, а также вымыслам и визуализациям — подразделам школы Иллюзий. После этого ожидала тренировка на подопытных животных таких заклятий, как: нанесение ран негативной энергией, лучи тепла и холода, скрывающий туман или глубокая темнота, создание или удаление воды, а также драконьих слов силы Ступор, Слепота, Страх, Стабилизация. Сам Хмель пообещал отдавать всё. На первый раз какой-то неудачник полез в горы искать и рыться в дерьме мальчонки, в итоге принеся хозяйке горсточку обгрызенных ногтей, пропитанных магией до смены цвета и окаменения — слишком мелкие для обнаружения издали драконьим взором. Дескать, Хмель таким образом метил территорию и помогал людскому племени, когда смываемые водопадами крупинки высвобождали магию для образования компоста. После этой сделки уже магический слуга драконицы ковырялся.
Буря оценила. Первые несколько раз проходили по старинке: синий дракон давал снимать стружку и получал небесно-отполированные варианты естественным путём. Однако и когти таяли быстро, и результат не впечатлял. Лариат позволил Рерстормриарирсв самой измыслить ускоренный вариант, мучительный и унизительный — под соусом честного предлога обучения истинной драконьей магии. Так Хмель и начал делать маникюр, глотать крошки и насаживаться, чтобы вскорости его тело начинало светиться и трещать от переизбытка драконьей магии. Мало того, что нутро болезненно сводило от ускоренной кристаллизации, так ещё потом его выворачивало наизнанку, чтобы изрыгать царапающиеся семечки небесно-синего цвета.
Сперва были когти и клыки — во время процедуры они отрастали у Хмеля раз от раза всё острее и твёрже. Потом синий дракон догадался давать ошкуривать свою чешую на разных частях тела — человечек во время ускоренного обучения стал покрываться всё более качественной драконьей шкурой. Всё к одному.
Растущий маг вовсю эксплуатировал драконью жадность, ставшую притчей во языцех. Он намеренно запасал впрок щедро предоставляемую магию в кристаллах и эссенции, пользуясь тем, что громадный дракон не способен отслеживать мелкие утечки, позволявшие отшельнику жить припеваючи. Хмель да и тело — что перчатки. Лариат знал, на что шёл, и по прошествии нескольких лет в Царстве Снов совершенно смирился с участью в реальности — всё равно по окончанию обучения вся плоть подвергнется реновации на клеточном уровне.
Для человеческого сознания подобное "продуцирование" овеществлённой магии — донельзя противно и омерзительно, но для дракона это всего-навсего игра со зверушкой. Как малые дети балуются препарированием лягушек или повара фаршируют уток яблоками. Типа удобряемой навозом огуречной лозы. Или муравей и питающая его своими испражнениями тля — именно красный дракон нечаянно подкинул идею. Лариат злонамеренно низводил роль Хмеля до инструментария в попытке усыпить бдительность очень старого синего дракона. Ведь не от лопаты клады зарываются, а от держащих её рук. Постепенно пользование хорошим, но чужим инструментом входит в привычку, а это уже зависимость, означающая слабость и уязвимость. Как седло и стремена для всадника: удобно, но потом без них уже сущий ад скакать.
Терпеть всё это непотребство позволяли доказательства статистики. Регулярные "продувки" драконьей магией постепенно повышали энергетическую ёмкость плоти и операбельный объём, который Хмель становился способным выпускать одномоментно, чтобы применять убойные заклятья на манер маха секирой.
— Грейс, спортзал с лесом болванов, — повелел домовладелец.
Мальчик активно использовал способности превращаться в мужчину, чтобы тренироваться тому же кикбоксингу — с собственными дублями из псевдо-плоти. Раньше, в бытность сутенёром фантомов, Лариат не понимал, как можно давать обеты девственности. Но ещё раньше он жил почти нормальной жизнью ребёнка, не заморачивающегося половыми отношениями. Как ни странно, прошедшие годы в Царстве Снов избавили Лариата от низменных потребностей в сексе. Банально — сексуальные энергии ухудшали качество магии! Это не первое поразительное заключение. Второе в том, что узнику собственного сновидения для поддержания жизни в теле совершенно не требовалась еда — отсутствовали отходи жизнедеятельности. В общем, вместо убивания времени Лариат с толком использовал его, вылавливая спящих монахов к себе в учителя и спарринг-партнёры.
Поле дубинок, посохов, шестов, прутов, палок, палочек, факелов. Лес истуканов. Наведённый на известную цель телескоп. Дымное марево засеребрилось облачком.
— Грейс, впусти тренера.
Чужое сознание ещё не начало обретать фигурные очертания, когда Лариат отщипнул от него часть для себя, создавая чужую проекцию поверх своей фантомной оболочки и замыкая управление на себе. Проверенная вариация сновидения на тему дуэли с самим собой, только думающим и действующим совершенно иначе — не по канонам монастыря огнепоклонников из Тэя, в данном случае.
Не успела сухопарая фигура молодого человека обрести равновесие и сориентироваться, как чисто на рефлексах уклонилась от брошенного в спину факела. На сей раз монах рискнул перехватить и даже поймал за рукоять, но равновесия не удержал и упал на ворох деревянного оружия, случайно подпалив второй факел. Точная копия тэйца быстро подскочила к упавшему, успевшему метнуть в своё отражение пойманный факел, легко отбитый дубинкой. Избежав метательного снаряда ловким перекатом с подъёмом, монах встретил неприятеля ударом внутренней силы Ки, щедро сдобренной силой огненной стихии — отражение зеркально повторило выпад. Оба совершенно одинаково уклонились — позади запылали деревянные болваны.
Огонь летал во все стороны, зажигая костры, коптящие прокуренное небо. Лариат поглощал все энергетические атаки, иногда в следующий же миг латая фантомную оболочку, чью моторику он перенимал. Чего не скажешь об оригинале, чья ряса первой истлела, а тело куда сильнее разукрасилось лопнувшими пузырями ожогов и гематомами. Вскоре вокруг дерущихся огонь заполыхал уже насмерть.
Монах прикрылся горящим истуканом и умело закрутил вихрь огня, обрушив его на своё отражение, уклонившееся при ударе ногой — раскалённые обломки осыпали тэйца. Спёкся. Опять не дошло до углей, головёшек и лавы, но Лариат совершенно не отчаивался, начав готовить новое поле битвы — с более посвящённым противником из конкурирующего монастыря в том же Тэе.
— Грейс, джакузи.
Малый телепорт перенёс его в прохладную купель, горячо пузырящуюся. Мастер комфортно устроился, выровнял дыхание, закрыл глаза, сосредоточился.
— Ретрансляция, — вслух произнёс он командное слово.
И по этому велению пять фантомов стали медленно растворяться, передавая Лариату объём наблюдений с четырёх сторон и сверху. Только что прошедшая схватка выглядела впечатляюще. Стремительные выпады и уклонения межевались с яркими вспышками огня, а то и вовсе кулаки и ладони становились пылающими — очерчивая замысловатые знаки.
Контрастная вода, хаос мелкого раздражения кожи, носа и ушей — помогали Лариату в личных воспоминаниях о прошедшем поединке отделиться от слияния с фантомной проекцией тренера, чётко выделяя своё и чужое. Мастер победно улыбнулся — многочисленные спарринги во снах наконец-то помогли этому сухопарому монаху двинуться к пониманию картины боя и знаковому смыслу движений, формирующих высвобождаемый стихийный огонь в потоки и струи, языки и волны. Осталось донести ему радость открытия символизма движения в плоскости, когда нарисованный ногами огненный глиф поможет монаху: сооружать огненные стены, воспламенять или взрывать всю область, образовывать лавовые пруды. Обоюдное обучение — залог успеха.
Сам мастер Лариат заприметил любопытные особенности стихийных монашеских приёмов уже после третьей сессии, когда он восьмеричными сериями вызывал к себе в сновидение спящих монахов, практикующих ту же стихию, азы которой Хмель перенимал от лукавой Бури. С тех пор прошло больше месяца еженощных по Фаэруну тренировок Лариата с перспективными персонами, которые в схватках и беседах "с самим собой" помогали раскрывать секреты внутренней энергии Ки и которые сами при этом совершенствовались, особенно в стихийных преобразованиях, — поводы гордиться собой. Воздух, вода, земля, огонь — стихийный крест в означенном синим драконом порядке мастер ныне всего дважды в день прогонял, поскольку слишком опрометчиво заниматься чаще ввиду привязки к событиям и ситуациям по времени Прайма.
Растущий маг создал для себя практически идеальные условия обучения. Истинное тело проходило суровую практику, экстремально улучшая физические недостатки. Сознание же в преображённом теле фамильяра устроило себе практически лучшую в мире академию, где различные предметы и темы раскрывали лучшие умы из полуэльфов и людей от Уотердипа и Сильверимуна до Калимшана и Тэя. Царство Снов с его десятикратным коэффициентом времени позволяло за час реального времени выслушать десять лекций по магии, алхимии, математике, естествознанию, распространённым языкам и письменностям в разных закоулках Фаэруна, экономике, философии, вариаций истории и геральдики, изобразительным и музыкальным искусствам. И учителям приятно повидать во сне идеального ученика в своём лице, и Лариат постепенно повышал свой уровень образования, располагаясь со всеми удобствами у себя дома вместо просиживания седалищного нерва с группой оболтусов, у которых в подростковую и юношескую пору в головах доминирует эротика.
Лариат не боялся обнаружения, но всегда проявлял бдительность. Объединённая с фамильяром личность находилась в увеличенном и преображённом теле фейри-дракона, который один в их паре и обладал талантами к иллюзиям; теневые энергии прятали астральные, благополучно скрывая обе инициации. Однако долго так продолжаться не могло: и Хмель стремительно подбирался к освоению всё более сложных заклинаний, и Буря уже поднаторела в сцеживании и разглядывании капелек магии. Лариат решил интенсифицировать проработку перехода к развитию первобытной магии драконов, но это дело мазтиканской ночи, как и обдумывание уроков Бури, а день посвящён учёбе у спящих фаэрунцев:
— Грейс, обсерватория, — скомандовал Лариат, достаточно отдохнувший после физкультуры, чтобы стартовать серию лекций по астрономии, как эту науку видят в разных королевствах Фаэруна, дабы отыскать следы перевранной и оболганной Истории, представленной синим драконом, проживающим на осколке Истинного Мира...
...Рерстормриарирсв на специально вырезанную полку в своей святая святых поставила ещё один стеклянный напёрсток, заметно более яркий и сочный, нежели предыдущий — прелесть просто! Своё место заняла и пирамидальная призма, сохраняющая в себе магию. С левого боку небесно-синяя клякса растеклась у самой грани и отчётливо напоминала драконью чешуйку, а с правого боку торчал кривой и выщербленный, но всё-таки коготь — того же замечательного цвета сырой магии. Десятки пирамидок показывали историю прогресса ученика — и её самой как его учительницы. Самой первой стояла пирамидка с парой аморфных образований.
Синий дракон ждал-не-дождался, когда же получит ярко синие кристаллы магии с чёткими свойствами, нужными для внедрения в коллекцию артефактов — и создания своих собственных! О, Буря уже начала интенсивно практиковаться в перевоплощении: она ещё века два назад освоив двеомер полиморфизма в человека — так многое сподручнее делать, в том числе простенько заколдовывать щиты и оружие людишек и троглодитов из разводимых ею племён — за прошедшие месяцы её сокровищница пополнилась тысячами золотых монет вместо жалких сотен! Допускать ученика до чего-либо из своих сокровищ Рерстормриарирсв категорически не собиралась. Учить готовить драконьи зелья — это другое дело. Расходный материал всегда быстро тратится, оправдывая себя лишь приспособлением мальца под разные аспекты драконьей магии. Рерстормриарирсв безошибочно нашла пирамидку, где заметила небольшой рывок в развитии "когтя" — тогда они как раз утром позанимались котлом с зельем грации ягуара.
