— Материальный Мир — устойчивая система, стремящаяся к Равновесию. По идее, всякая материя воплощается соединением протоматерии со структурирующей силой астральных образов. Я вскрыл и очистил гнойники аномалии. Когда я посередь расчищенной зоны рассеял (от глагола "сеять") собранную внутри себя смесь планарных энергий Эфира и Астрала, то ты в следующий миг из здоровой области пространства-времени своим заклятьем роста растений отправил сакральный импульс, побудивший мировую ткань восстановиться по примеру твоего здорового участка. Ты же сам мне втолковал принципы регенерации и лечения, а потом сам же предложил и научил великому рассеянию магии супротив известным мне импульсам расплетения и развеивания заклинаний, — сделав акцент, улыбнулся бронзовый дракон в форме человека и загадочно покосился на эладрина, глядевшего на него с широко раскрытыми глазами сплошного изумрудного цвета. — А кактусового мёда хочешь? — Осведомился сегодняшний дежурный по общему меню.
— Угу, давай, — косо улыбнулся эладрин, алея ушами, словно ученик, проваливший на экзамене тривиальный билет. К плошкам с залантарским, финиковым и саванновым мёдом добавилась четвёртая экзотика с Торила, сутки на котором оставили у Даороса неизгладимое впечатление "вляпавшегося" в сети проклятой паучихи Лолс.
Сидящей на толстенной ветви Халевекс опёрся на левую руку и с блаженством откусил бананчик, вымазанный в отменном по консистенции и вкусу меду, по случаю приобретённом в Трифосфорде. Главная колония Уотердипа оставила совсем не те впечатления, на которые рассчитывали близнецы. Начать с того, что Даорос совершенно не заинтересовался борделем в трёхэтажном здании, изысканно отделанном мрамором с солнечно-золотыми прожилками и при модной ресторации на крыше. Первым делом эладрин увидел афишу и загорелся посещением театра, где с этой декады играли водевиль: тётушка в экзотичных нарядах прибывает с Мазтики на свадьбу племянника, живущего в каком-то фаэрунском захолустье, где вместо диких обезьян — оголтелые женихи.
Для острого нюха друида человеческий город представлялся клоакой, где ну никак не мочь заночевать — поставили домик Леомунда на лазурном берегу. Пришла очередь Халевекса рассказывать увлекательные истории о звёздах, открытых совместными усилиями двух погодников. Он начал с заметной вереницы из пяти ярких звёзд. Пояс Белнибры — это одно из самых древних названных данного созвездия на Фаэруне. Названо по легенде о первой человеческой женщине, которая превратилась в деву-лебедя и повстречалась любвеобильному богу Латандеру, устроившему на неё охоту. В Унтере и Мулхоранде оно известно под именем — Пояс Иштар. Халфлинги добавили к нему две близлежащие звезды и назвали — Курительная Трубка. Эльфы эти пять звёзд поименовали — Слезы Кореллона. В этой культуре у данного созвездия более мрачная история. Эльфы полагают, что Слезы — это действительно слезы опечаленного Кореллона, оплакивающего дроу, развращённых Лолс, — тогда эльфы впервые вступили в бой друг против друга. В эльфийских легендах также говорится, что Слёзы Кореллона мерцали кроваво-красным, когда пал легендарный Миф Драннор, оплот последнего эльфийского королевства, не считая городов-государств.
Пока Риат повествовал, Лар, дежуривший в Царстве Снов, задумался о сущем и смысле жизни. Ломается, где тонко. Откалывается по трещинам. И один такой Раскол пролегает по Бесследному Морю — древняя эльфийская "проказа". Когда мировая катастрофа разверзнется, то волна Астрального Океана боднёт махину Арвандора, который дёрнет за собой якорь Эвермита — за тысячи лет связь с островом заматерела донельзя. И? Эвермит в разы ближе к краю, чем к центру Торила. Если дёрнуть, то шов распустится — трещина отсечёт все материки западнее Фаэруна от края до края. Тут одной просадкой уровня мировых вод не обойдётся — как бы отколотый кусок мировой монеты не перевернулся от "тянущего к небу" напряжения в области Эвермита. Тогда часть Абейра окажется на Ториле и наоборот. Словно Всевышний захотел со скуки поиграть в пятнашки целыми мирами! Это всё раздавливало...
Пара декад пролетела совершенно незаметно. От прямого восприятия через киира чужих воспоминаний дни получались насыщенные. Двуликий Лариат, повзрослевший в Царстве Снов, был привычен к таким плотным распорядкам дня, а вот Даорос совсем осоловел, начав дремать по-эльфийски дважды на дню — иначе не справлялся с перевариванием потока информации, а также с подготовкой десятков заклятий, начиная с самых первых своих кантрипов из детства. Халевекс тоже откровенно восхищался Даоросом, изо дня в день доказывавшего, какой волей и целеустремлённостью добился нынешних высот. Он тратил запасы зелий, за которыми даже мотался в город, лишь бы только соответствовать силе и выносливости приятеля — вместе с ним выдерживать драконьи нагрузки, когда в спаррингах ломаются кости, а избитое тело потом так болит, что у обоих долго не получается задремать-уснуть.
Пусть выжимкой и урывками, но перед двуликим Лариатом через киира пролетала вся жизнь молодого эладрина, непривычного к таким умственным нагрузкам, а потому допускавшего проскакивания личных воспоминаний. О первой драке со старшим братом, опрометчиво забывшем запереть дверь, когда ублажал себя рукой, лобызая портрет однокашницы. О первом поцелуе, по всем канонам прошедшим романтично — после баллады и побега в ночной сад, полнящийся чарующими светящимися цветами и танцующими феями с их дивно искрящейся пыльцой. О вручении первого посоха при поступлении в академию. О природном духе филина, сурово экзаменовавшем претендента на обретение своей первой дикой формы — крылатые облики обычно разрабатывают во вторую очередь. О невинном проступке и постыдном наказании за него: на первой же лекции у гранда друидизма подросток витал в мягких розовых буферах, потом за невнимательность целую декаду кряду носил грузики, прицепленные к самым кончикам ушей и больно их оттягивавшие, особенно при любом движении.
И вот Халевекс с Даоросом вышли из толстенного ствола прародителя ласпэра, оказавшись на утёсе с шикарным видом на румянящиеся на закате белые шпили Хайрайфа, расположившегося в горной ложбине у самого водопада. Эдакий студенческий городок на отшибе, для бунтарей, у которых кровь кипит от желания подраться с заклятыми врагами — расой фоморианов, живущих в Фейдарке — местном Подземье. Как раз в горах имелись многочисленные пещеры с разрозненными племенами этих гигантов — прародителей орков и огров. Та самая гряда, ставшая прообразом для гор на Мазтике, где на речке с северной стороны приютился Трифосфорд.
— Бесподобно, правда? — Обратился Даорос, с вдохновенной улыбкой обернувшись к вихрастому и сероглазому компаньону. — Почему ты плачешь, Халевекс? — Подивился эладрин, тронув за плечо.
— Помимо прочего, Даорос, я ещё бездомный и безродный, — ответил Халевекс, позавидовав чужому счастью. — Фейвилд оказался подлинным раем. Притягательным. Доступным. Желанным. Мечта тут, только останься. Однако переезд сюда вместо причаливания перечеркнёт все ранее пережитые тяготы и достижения...
— А просто заглядывать совесть не позволит? — Мудро и догадливо взглянул Даорос своими большими миндалевидными глазами, напомнив о первых словах знакомства. Интуитивный эладрин ощущал одиночество и оторванность своего друга.
— Типа того, — кисло ответил Халевекс, пнув с обрыва камешек в реку, прорезавшую сие глубокое и живописное ущелье. Стыдящийся двуликий скрывал не эмоции, но мотивы.
— Не переживай, друг, — легко произнёс Даорос, потрепав по плечу. С ним он провёл самые напряжённые дни в своей жизни — не жалел. — На время обучения в Хайрайфе поживёшь у меня, познакомишься с культурой моей страны и местными нравами. Спокойно вернёшься на Торил и посмотришь построенный по твоему плану особняк, а дальше как судьба сложится. Наш с тобой век долог, друг, а в жизни всякое случается, — мудро ободрил эладрин. — У меня вот есть семья, папа с мамой и брат с сестрой, но сейчас период моего одинокого полёта. Подобные мне и живут в Хайрайфе. У нас даже есть поверье, что этот северный форпост, как магнит, притягивает свободолюбцев и уставших от чрезмерной опеки близких и родных. Ты — очередное доказательство, — тепло улыбнулся Даорос, за почти месяц тесного сотрудничества хорошо узнавший мистического Халевекса, то деловитого, то затейливого, то целый день умничающего, то целый день подтрунивающего, то бьющего до состояния не стояния, то неустанно уворачивающегося и бросающего через плечи. Как объяснял сам Халевекс, так проявлялась двойственность металлического дракона, поскольку обладание альтернативным человеческим обликом накладывало свой отпечаток — почти не соврал.
— Спасибо, друг, — тихо изрёк Халевекс, своей ладонью накрыв кисть эладрина. — Наша жизнь действительно длинна, Даорос, чтобы иметь глупость обрывать драгоценные дружеские связи. Но я вынужден... Грядёт потрясение. Я должен успеть выучиться и оказать поддержку родному краю и любимому городу... Ладно, полетели!
И Халевекс первым спрыгнул с обрыва, в свободном падении пролетев половину и лишь потом превратившись в бронзового красавца, расправившего драконьи крылья у самой воды и резко взмывшего вверх, чтобы дальше степенно планировать, не напрягая охрану резкими движениями. За ним и друид поспешил взлететь, с ещё большей умелостью влив свою амуницию в новоприобретённую дикую форму молодого зелёного дракона, решительно оттолкнувшегося от края обрыва на пару со своим старым-добрым драконьим фамильяром.
Город боевито молодых и решительно горячих спешно готовился к высочайшему и престижнейшему ритуалу Высокой Эльфийской Магии. Бронзовый дракон в первую очередь отдал встречающей на окраинной площадке делегации — обещанный шар кристаллической магии. Извлечённая из перстня с карманным пространством махина мгновенно придавила всех тяжестью убийственно колоссального скопления магии. Многие сглотнули и попятились, а вот присутствующий Селу-Таар решительно стряхнул с руки браслет и двумя руками приставил его к шару: через миг лазурная плёнка охватила весь кристалл, ещё через миг объект уменьшился в тысячу раз, став ярко сиять внутри полусферы, ограниченной золотым браслетом. При виде работы этого артефакта Лар тоже сглотнул: ассоциации живо построили ему аналог в масштабе Хрустальной Сферы с Абейр-Торилом — целый двойной мир в руках подобного вот всевышнего мага с именем Ао, поссорившегося со своей девушкой Ио из-за общей игрушки!..
О, близнецы Халевекс, пока по очереди сидели в Грейс, плававшей меж пузырьков-сновидений мира Фантазии, прекрасно изучили все свои изваяния, между прочим, при построении в ряд напоминающим части звёздного купола. Именно Даорос, к слову, и дал ключевую подсказку, как правильно воспринимать кристаллические слепки магии, скопленной в плоти. Разумеется, двуликий Лариат спрял модели со всеми, выражаясь монашескими терминами, чакрами — вплоть до самых мелких энергетических узелков. Обычные органы, как селезёнка или надпочечники, можно было легко увидеть и пощупать, то соответствующие органеллы в эфирном и астральном телах так просто не потрогать. Но стоило взглянуть на магические слепки, как на звёздные карты, то сразу стали видны повторяющиеся элементы — искомое строение тонких тел!
Ещё когда только пришёл утвердительный ответ на предложение о сотворении городской Мифали, двуликий Лариат уже хотел сплавить все свои слепки воедино и раздумывал над тем, какую линию поведения избрать с Хайрайфом, чтобы дружба дракона Халевекса с эладрином Даоросом не стала разменной монетой. Всё зависело от такого, насколько явными для Селу-Таар окажутся отпечатки тонких оболочек в кристаллическом шаре. Двуликий предпринял меры противодействия и сокрытия, естественно. Сперва скомкал все теневые слепки, затем это ядро обернул в слепки из энергий Царства Снов, следующим слоем, как в детстве лепил снежки, закатал астральные изваяния, на них эфирные, которыми высветлил ядро до идеальной прозрачности, далее ультрамариновые торильские скульптуры с дополнительной поляризацией всей уже получившейся громады кристаллического шара. Предпоследним прирастил слой столь же тщательно перемешенных фейвильдских слепков, а финальное взращивание до обещанных размеров сутки кряду делал в магическом тандеме с дружественным друидом, пролетевшим на бронзовом драконе в заповедную часть Леса Трексиан, где была в изобилии разлита позитивная магическая энергия, которой проводник заклинательного огня облучил все слои своего колобка. По крайней мере, по установленной телепатической связи Халевекс не выявил того, чтобы Даорос истинным взором своих изумрудных глаз увидел или интуитивным чутьём друида заподозрил нечто неладное или странное в совместно обрабатываемом шаре. Впрочем, нельзя было скидывать со счетов, что такая прорва магии банально ослепляла сенсорные возможности молодого эладрина — опытные Селу-Таар уж и микроскопы наверняка заготовили! Чтобы у дракона да отсутствовала корысть — невидаль!
Да, Риат уговаривал Лара рассказать один из слоёв правды. Как Лариат в своё время организовал Маяк Драконьего Пера, как высадил вейрвуды заповедной рощи Ясемтаора, как и двуликий в конце прошлого года организовал в середине Мазтики спаянный домен наяву и в Царстве Снов — так и на Фейвилде была желательна ручная Мифаль. Это всё — инструменты изучения строения мироздания. Глобальные метки для ориентации в хаосе катастрофы, что постигнет Прайм из-за убийства богини Мистры — центра сознания и сущности, одухотворяющей тело-Плетение. Хотя вполне может статься, что ложно выражение — Плетение суть Мистра.
Да, близнецы Халевекс намеренно вырезали из каждой кристаллической фигуры самые яркие и насыщенные куски, соответствующие железе "Draconis Fundamentum" и солнечному сплетению со средоточием магического ядра, проявленного в эфирной оболочке материального тела. Эта магия направлялась в булькавший шестнадцать реальных суток колдовской котёл с варевом драконьего стекла для создания доппеля эладринской формы на основе одной из двух имевшихся в распоряжении телкиира — эдакий псевдо-живой гримуар, который сможет защитить сам себя бросанием двеомеров из содержания или помочь владельцу. Основная цель создания в том, чтобы стеклянный доппель с врождённой заклинание-подобной способностью эфирности телесно совмещался с донором и производил копирование заклинаний и памяти.
Да, все головы у слепков-изваяний тоже отнимались. Как символ управления и контроля, эти кристаллы формировались в шары и совмещались в ранее означенном для туловищ порядке, но по технологии фазирования, отчего плотность возросла до такой степени, что прежняя обычная кристаллическая магия казалась пемзой в сравнении с базальтом. Сей стратегический резерв магии фигурировал почти во всех ветвлениях, по которым могут развиваться события, как предположил двуликий Лариат, прорабатывая основные планы...
Зима даже в тёплых широтах сказывалась на одежде. В своём свободном серебристом наряде Халевекс ярко и выгодно выделялся среди эльфов, в большинстве одетых в сюртуки по одной моде, намекающей на форменный характер: похожая на парчу плотная ткань тёмных оттенков коричневого, зелёного, красного, синего, украшалась лозами завитушек красного золота; светлые и тёмные кожаные вставки на плечах и поясе; на груди, поясе и предплечьях по четыре и три ремешка декоративных застёжек; фланелевая изнанка и двойной воротничок-стоечка.
